– Повторяю, я все время была рядом, но ты меня не узнала. Плохо смотрела, милая. Ты вообще у нас дурочка. Даром что имя колхозное. Куда, спрашивается, совалась к волкам, коли хвост собачий? Сидела бы себе на печи, семечки лузгала.
Глаше захотелось ее ударить, но ей было не под силу даже просто шевельнуть рукой.
– Я была одной из многочисленных старух в черном, – снизошла до объяснения Карина. Все они из-за одежды на одно лицо, грех было этим не воспользоваться.
– Грех было затевать всю эту мерзость.
– Не тебе судить. Молчала бы лучше, – огрызнулась Карина почти беззлобно. – Сунула я вам с Валькой жрачку с начинкой, а вы и схавали на халяву. Кстати, знай я, что ты с этой кукундой притащишься, я бы ей отдельную порцию стрихнина в тарелку сыпанула. Очень уж достала меня твоя подруженька. Везучая твоя Валька, не тебе, дуре, чета.
Короче, удрыхлась ты. Тогда я вошла в горницу, забрала свиток, да и решила проверить до кучи, как он работает. Дед как раз отошел, и захотелось мне его призрак вызвать, чтобы он с тобой разобрался по-своему. В случае, если бы кто вас заметил, решили бы, что дед свою внучку убил, окончательно свихнувшись перед смертью. Дальше ты знаешь. Павлик, мать его, опять некстати героизм проявил, и ты жива осталась. Пришлось свиток прямо на дороге бросить, чтобы тебя воровкой считали. Думала, Павлуша при виде свитка тебя в порошок сотрет. Они с дедом когда-то неразлейвода были, да и под конец Павлик все время ему в рот смотрел, уважал сильно. Он и с тобой валандался исключительно из уважения к старому колдуну – я потом справки наводила и все выяснила. Не доверял тебе Павлик поначалу, и меня это радовало. Недооценила я тебя, каюсь. Не придушил он тебя, когда на дороге со свитком подобрал, а жалко.
– Пожалел, наверное.
– Может быть. После того случая я снова осталась при своих. Свиток – у тебя, и добраться до него мне не под силу. С этого момента ни Павлик, ни Цербер его с тебя глаз не спускали. Тут Гоша очень пригодился: достал мне после похорон свиток, расстарался. Так ведь не бесплатно же. Любить он меня, конечно, любил, но бабки любил еще крепче. Десять штук я ему отвалила, прикидываешь? Своих у меня, само собой, не было, пришлось матушкину заначку потрошить. Когда она дозналась – визгу было!.. А здорово я с тобой позабавилась? – спросила она без перехода. – Особенно смешно было, когда ты к трупу своей собаки ветеринаров вызвала. Я прямо оборжалась вся. И Гоша со мной вместе.
– Это ты убила Тайсона?
– А то кто же? Вернее, Гоша, я бы рук марать не стала. Но я рядом стояла, видела, как он корчился. Кстати, забавное зрелище.
– Сволочь.
– А то я не знаю. Я, конечно, зверюшек люблю, но уж больно ты меня достала.
– Гошину смерть тоже ты подстроила?
– Вот тут ты ошибаешься. Это стариковых рук дело, – зло огрызнулась Карина. – Гоша рассказывал, что он его достал совсем, требовал вернуть свиток на место. Вообще-то Гоша – парень был отмороженный, несуеверный, но когда братца его – Чику – по шоссе размазало, засомневался и в панику ударился.
– Тот парень на кладбище был его братом?
– А кто ж еще?
– Зачем он пошел на могилу, ведь свиток у тебя был?
– А он его у меня спер к тому времени. То есть не он спер, а Гоша. Привиделось ему что-то, вот он и уговаривал меня вернуть старцу его собственность. Сначала по-хорошему, а когда не помогло – украл свиток. Чика должен был свиток обратно в могилу закопать, да только ты ему помешала. В его смерти нет никакой мистики. Просто несся, не разбирая дороги, и угодил прямо под колеса. Хорошо еще, что я в тот день собралась к матушке на могилу – как чувствовала. Чику-то я сразу узнала, потому и из машины вылезать не хотела, боялась, что опознает он меня. Да еще ты возле дороги торчишь, как фонарный столб. Потом вижу – мертвый он, и сообразила я к тому времени, что неспроста он на кладбище притащился, не иначе как свиток приволок. И точно! Я специально букет с собой прихватила – пригодился он мне, потому что как только я над Чикой нагнулась, так сразу свиток и увидела. Я его незаметно подобрала, пока вы там с Райским ворковали, и в середину букета спрятала. Когда меня Восковец валерьянкой поил, я его в сумку быстренько перепрятала и спокойно отправилась на мамину могилку.
– Я все равно не верю, что ты настолько жестокая. Я же видела, как ты по Гоше убивалась. На тебе лица не было, вся слезами изошла.
– Ну и снова ты дура, – выпалила Карина сердито. – Не по Гоше я рыдала, а по себе. Гоша мне при встрече наплел, что старик теперь за мной охотится. Даже деньги, за кражу от меня полученные, обратно приволок. Забери, говорит, только давай вернем свиток. Я не согласилась, потому что не верила, а тут как раз стена обрушилась. Вот тогда мне и поплохело. Поняла я, что Гоша правду говорил, да поздно стало. Из-за этого я и напилась в стельку, а потом ревела как белуга. Жить-то хочется.
Глаша сидела, не реагируя, ощущая, как пульсирует в висках кровь, и Карина заволновалась.
– Эй, ты что – заснула?
– Нет. Я просто размышляю.
– Валяй. Что тебе еще остается?
– Я думала о том, что твоя буйная энергия могла бы принести кому-то пользу, если бы ты направила ее в другое русло.
– В какое, например? – фыркнула девушка.
– Логичнее было бы попытаться узнать, кто хотел отравить твою мать. Ведь ее-то ты любила по-настоящему?
– А чего узнавать, если все и так известно? Бэллиных рук это дело. Достала ее моя матушка. Это она умела, как никто другой. Вообще странно, что при таком характере так долго протянула. Бэлла задумала отравить мать, а свалить все решила на доктора. Специально подгадала, когда он к маме зайдет, и подсыпала мышьяк в сахарницу. А перед этим, чтобы снять с себя подозрения, сама слегка траванулась. Причем, заметь, тоже в присутствии доктора.
– Откуда тебе это известно?
– А я ее в тот, первый, раз на кухне застала. Она в грязной посуде рылась.
– Так почему ты ее не разоблачила?
– Так в первый раз я не догадалась, что она в мамулю метит. Думала, из Райского слезу давит, это на нее похоже: любит, когда все вокруг нее вертятся. Опять же – намек, что Райский ее, бедную, со свету сжить хочет. Лишь после дня рождения я все разложила по полочкам, но матушке мои догадки уже не пригодились.
– Ты из-за этого подставила Бэллу, подсунув мне ее дневник?
– Не только. В маманиной смерти она все же не виновата. Попытка – не пытка, так у нас говорят. Просто эта ненормальная доконала меня своей любовью, сил никаких уже не было. Поначалу я, конечно, терпела, даже забавно было. Тем более что тетка она богатая и не жадная. Но как только я поняла, что представляет собой свиток, ее подачки стали мне не нужны, уж больно дорогой ценой за них было заплачено. Я, знаешь ли, натуралка, и ее ласки были мне противны. Со свитком я смогу стать богаче арабского шейха.
– Так и становись. Меня-то ты зачем изводишь?
– Потому что ненавижу, – ответила Карина просто.
– За что?! Что я тебе такого сделала? Ты моложе, красивее, у тебя еще все впереди.
– Вот именно. Тут ты попала в точку. Только у тебя, старой, некрасивой и плохо одетой, мать – звезда, а у меня – лохушка базарная. Да будь у меня такая мать, я бы главные роли в Голливуде играла, с ее-то связями. А ты побрезговала, даже пытаться не стала. Вот и получается, что то, за что другие готовы глотки рвать, тебе, видите ли, не по нраву. Ты пренебрегла тем, о чем я грезила с детского сада. А напоследок еще и Райского играючи подцепила.
– Он не репей, чтобы его цеплять.
– Какая разница? Все, хватит. Надоела ты мне, и точка. Отче наш знаешь? Читай. Потому что недолго тебе осталось. Одна прогулка – и ты на небесах.
Карина ушла, оставив Глашу сидеть, уставившись в стену, пока рисунок на обоях не стал расплываться у нее перед глазами.
Глава 33
– Пора, дорогая, проснись!
Бесцеремонный окрик заставил ее очнуться от забытья, резкая боль обожгла щеку. Глаша открыла глаза и с тоской посмотрела на Карину. Девица успела сменить наряд на более практичный. В облегающих черных джинсах и водолазке она выглядела еще более безжалостной и бесстрастной.
– Давай, давай, – пропела Карина, – не ленись. Поднимай задницу, кому сказано. Самое время.
Глаша подчинилась. Она не могла не подчиниться: что-то такое переклинило у нее в голове от выпитого снадобья, отчего она думала и действовала как робот, а Карина просто жала на нужные кнопки.
С трудом поднявшись на ноги, Глафира, покачиваясь, замерла в ожидании дальнейшей команды. У нее начисто пропали собственные желания, и она позабыла, как делаются элементарные вещи, она и ложку до рта не донесла бы без нужного приказа, даже если бы умирала от голода. Комната вокруг ходила ходуном. Глаша попыталась остановить качку, сильно сжав голову руками.
Подгоняемая Кариной, она послушно побрела в прихожую, затем покинула квартиру. На лестнице Глаша чуть не упала, но Карина успела подхватить ее за шиворот.
– Не дури, – предупредила она почти ласково. – Не вздумай свернуть себе шею. Пожалеешь.
– Зачем? – прохрипела Глафира, еле ворочая языком. – Зачем и куда ты меня тащишь?
– Разве тебе не любопытно? – притворно удивилась ее мучительница. – Я думала, ты обрадуешься. Я решила сделать тебе подарок напоследок и показать, как действует свиток. Была бы ты умнее, он принадлежал бы тебе.
Ящичек со свитком Карина держала под мышкой, и в воспаленном мозгу Глаши мелькнула отчаянная мысль попытаться отнять его. С головой у нее в тот момент и в самом деле было не все ладно.
В машине Глаше стало совсем худо. Всю дорогу она бревном провалялась на заднем сиденье. Она попыталась приподняться, да только никак не удавалось разобрать, где у нее руки, а где ноги. Неимоверным усилием она слегка приподняла голову, потом еще чуть-чуть… На короткий миг ей даже показалось, что к ней вернулись силы, но тут они внезапно иссякли и она снова безвольно уткнулась лицом в обивку.
На улице было темно и сыро. Дождь лил еще сильнее, чем утром. Уже не церемонясь, Карина выволокла пленницу из машины и позволила упасть на мокрую траву. Холодные струи окатили Глашино лицо, лились за шиворот, попадали в рот. Но ей слегка полегчало. Она смогла сесть, а потом и встать, огляделась.
– Очухалась, – кивнула Карина, поглядывая на часы. – Все как я и рассчитывала. Ты почти в норме, так что дальше топай ножками.
Замирая от ужаса, Глаша поняла, что они находятся у кладбища. Над головой громыхнуло. Сверкнула молния. Глаша увидела невдалеке кованые ворота. Карина уже подбежала к ним и пыталась открыть их, оглядываясь на нее в нетерпении.
– Что встала? Двигай сюда! – рявкнула она сердито. – Помогай.
Глаша кое-как доковыляла до ворот и привалилась к ним всем телом.
– Эй, ты чего удумала? А ну отойди!
– Остановись, Карина! Не делай этого!
– Да пошла ты.
Никуда Глафира не пошла, и Карина набросилась на нее как разъяренная кошка. Пальцы с длинными ногтями вцепились в волосы, сильно дернули, а потом с размаху ударили Глашину голову о железные прутья ворот. Глаша сопротивлялась, но силы их были неравны. Находясь под воздействием препарата, Глаша существенно проигрывала молодой и здоровой Карине. Той удалось не только открыть ворота, но и втащить – все так же, за волосы, – за собой Глафиру.
Безжалостно и твердо, с застывшим, как маска, лицом, Карина волокла пленницу по дорожке. Глаша то и дело спотыкалась, падала в жидкую грязь, но Карина пинками заставляла ее подняться.
Шли они долго, Глаше показалось, что вечность. Мозг ее был ясным, и тем острее она понимала, что положение ее безвыходно. Карина не позволит ей сбежать. Она сказала правду: эта прогулка станет для Глаши последней. Что толку, что теперь ей известны ответы на все загадки? Кому она успеет о них рассказать?
– Мамочка, мы пришли! – звонко возвестила Карина, точно превратившись в школьницу, вернувшуюся домой после уроков.
Глаша отбросила мокрые волосы с лица, чтобы разглядеть свежую могилу, возле которой они остановились. Памятник еще не поставили, но было и без того ясно, что это – Мулина могила.
На время Карина выпустила Глашу и наклонилась, шаря рукой по земле. Радостно возбужденная, она что-то искала.
Глафира сделала шаг назад. У нее появился крохотный шанс, и она собиралась им воспользоваться. Еще шаг, еще полшага – и она сможет бежать. В темноте легко затеряться.
– Ты куда-то собралась, моя дорогая?
Карина стояла, опираясь одной рукой на лопату, и насмешливо наблюдала за Глашиными потугами. Их разделяли уже несколько шагов, но у Карины имелся веский аргумент в свою пользу: дуло небольшого пистолета смотрело прямо в живот несостоявшейся беглянке.
– Лучше не рыпайся, – посоветовала Карина, сверкнув в темноте глазами. – Ты такая толстая и неуклюжая, что попасть в тебя будет легко.
– Карина, положи оружие и отойди от нее, – раздался повелительный голос. Карина даже не обернулась, только презрительно хмыкнула.
Глаша повернула голову и увидела Райского. Ей стало страшно. Что он задумал? Зачем и, главное, как оказался здесь? Если уж суждено кому-то погибнуть, то она одна заслужила это, проявив непростительную глупость и неосмотрительность. При чем тут Святой? Зачем он сует голову в петлю? Против сумасшедшей Карины не поможет даже то, что он держит ее на мушке. Глаша чувствовала, что от Карины исходит такая невероятная, нечеловеческая сила и ненависть, что оружие бесполезно.
Карина усмехнулась недобро.
– Павел, уходи! – крикнула Глаша отчаянно.
В то же мгновение Карина бросилась к ней и прикрылась ею, как щитом. Одной рукой она сдавила Глашино горло, в другой был пистолет. Его холодное мокрое дуло жестко уперлось ей в висок, в беззащитную голубую жилку, трепещущую под тонкой кожей.
– Здравствуйте, Павел Аркадьевич, – нежно пропела Карина, явно наслаждаясь своей игрой. – Рада вас видеть. Глафира вот тоже рада. Правда, Глафира?
Глафира скосила глаза на свою мучительницу и ощутила, как мурашки поползли по коже. Никогда раньше она не видела такой ненависти на лице человека. Голос Карины звучал ровно и спокойно, но, замолчав, она с такой силой прикусила губу, что по подбородку побежала тонкая струйка крови.
– Пистолетик-то бросьте, Павел Аркадьевич, – укоризненно посоветовала Карина. – Здесь не тир.
– Отпусти ее. – Он слегка качнул дулом, давая понять, что выстрелит в любом случае. Глаше его решительность совсем не понравилась.
– Еще чего, – весело откликнулась Карина. – Мы с вашей подружкой – неразлейвода.
Карина посильнее надавила на Глашино горло. Глаша захрипела, пытаясь заполучить хотя бы глоток воздуха.
– Мне продолжить? – с явной издевкой осведомилась Карина и лениво зевнула, обнажая розовую глотку и ряд безупречных зубов. – Если да, то она, скорее всего, загнется.
У Глаши перед глазами уже носилась стая мельтешащих черных мух. Она цеплялась скрюченными пальцами за руку Карины, подошвы кроссовок скребли по земле.
– Прекрати, – не выдержал Райский. Он поднял пистолет дулом вверх и стал медленно нагибаться, собираясь положить его на землю. Напряженным взглядом он следил за Кариной.
– Надо же, как вы на меня смотрите. Сколько экспрессии. Почти что страсть, – усмехнулась девица. – Кстати, куда подевался ваш гамадрил? Без него вам не фартит.
– Саша на опознании, – Павел ответил просто, но Глаша уловила в его словах скрытый смысл, который должен был быть понятен Карине.
– Кто-то умер? – спросила она с деланым спокойствием.
Позвоночник у Глаши заледенел. Карина задала вопрос так, словно ей была приятна сама мысль, что кто-то умер. Она просто сгорала от нездорового любопытства.
Райский тоже заметил это, но не подал вида.
– Бэлла, – ответил он на ее вопрос.
– Бэлла давно мертва и покоится с миром, – склонив голову набок, доложила Карина разочарованно.
– Похоронена ее сестра. Моя жена была жива до вчерашнего вечера. И тебе это хорошо известно.
– Так вы знали?
– Не так давно, как хотелось бы.
Их беседа напоминала болтовню старых знакомых, и это выглядело особенно ужасно, учитывая то, что один из них находился под прицелом и выстрел мог прозвучать в любой момент.
– Когда же вы догадались?
– Как только ознакомился с результатами анализов, сделанных доктором Чекулаевым. В желудке Бэллы не обнаружили мышьяк, хотя он должен был там находиться! Я и раньше подозревал, что она придуривается, но прозрел, к сожалению, слишком поздно.
– Что есть, то есть. Соображаете вы медленно, господин Райский. Так что же Бэлла? Отчего она умерла?
– Отравилась. На этот раз по-настоящему. Думаю, что это ты заставила ее.
– Может – да, а может, и нет. Вы никогда не узнаете. Она сама приняла яд. Вы наверняка уже установили это. Справедливость восторжествовала. Она хотела убить мою мать, положила под нож сестру, да и вам от нее досталось. Так чем вы недовольны? Все, хватит разговоров. Нам нужно поторопиться – мама ждет.
– Что ты собралась делать?
– Я? Пока – ничего. Мы тут постоим еще немного с Глафирой, а вы возьмете лопату и выкопаете для меня гроб с телом моей мамочки. Эта почетная обязанность предназначалась для вашей возлюбленной, но вы справитесь с этим намного быстрее. И без глупостей, – предупредила она, внимательно следя за тем, как Павел перехватил лопату, – иначе мозги вашей крали будут соскабливать с окрестных могильных плит в отдельную коробочку. У вас есть с собой коробочка?
Райский матернулся сквозь зубы и принялся копать. Когда лопата ударилась о крышку гроба, Карина скомандовала:
– Достаньте его!
Голос ее впервые дрогнул.
Райский повиновался. Домовина, отсыревшая в земле, оказалась тяжелой. Он изорвал одежду об острые углы и перепачкался. Ударившись о землю, крышка гроба отскочила. Глаша вскрикнула, увидев изменившееся до неузнаваемости лицо покойницы. На лбу у нее сидел крупный жук и угрожающе шевелил длинными черными усами, деловито поедая полуразложившуюся человеческую кожу.