И тут вошел Райдер.
Они оба замерли.
—Я тут открываю очередную бутылку, — начала было Хоуп.
—Вижу.
Из комнаты донеслись громкие крики «С Новым годом!».
—Что ж, — произнесла она, — с Новым годом.
—Ага, с Новым годом.
Райдер поднял брови, увидев, что Хоуп протягивает ему руку.
—Ты серьезно? Опять дружеское рукопожатие? — Покачав головой, он шагнул к Хоуп. — Давай сделаем как надо.
Он обнял Хоуп за бедра, выжидательно поднял брови.
—Конечно. — Пожав плечами, она обвила руками его шею.
Они осторожно соприкоснулись губами. Пальцы Хоуп вцепились в плечи Райдера, его рука обняла ее талию. От этого прикосновения как будто что-то взорвалось, и у Хоуп перехватило дыхание. Райдер отпрянул, шагнул назад; она тоже. Невыносимо долгое мгновение они стояли молча, уставившись друг на друга.
—Ну, ладно, — сказал Райдер.
—Ладно, — повторила Хоуп.
Он кивнул и вышел из кухни. Хоуп с трудом перевела дух и дрожащей рукой взяла открытую бутылку.
«Да уж, дурацкое начало Нового года!» — подумала она.
11
Хотя Новый год наступил в полночь, было уже три часа, когда Оуэн выпроводил последних гостей. Он закрыл дверь и повернулся к Эйвери:
—Никто не отрубился где-нибудь в укромном уголке? Больше никого не осталось?
Эйвери жестом попросила его подождать и посмотрела в окно на задние сигнальные огни отъезжающих от дома машин.
—Мы только что проводили последнего дежурного водителя с его подопечными. Похоже, все ушли. Уф, — вздохнула она, отходя от окна. — Если люди не хотят расходиться, это признак хорошей вечеринки. К сожалению, это же ее недостаток.
—Значит, можно с уверенностью сказать, что праздник удался. И я подготовил его меньше чем за неделю.
—Вряд ли один-единственный раз дает тебе право назваться мистером Спонтанность, но все равно ты молодец!
—Почти все угощение — твоя заслуга.
—Верно. — Она изогнулась и похлопала себя по спине. — Ну что, попьем кофе — еще остался свежий — и проанализируем вечеринку?
—Ага. За завтраком.
Эйвери улыбнулась.
—Читаешь мои мысли.
Он взял ее за руку, и они вместе обошли дом, выключая свет.
—И нет никакой неловкости, — заметил Оуэн.
—Пока.
Держась за руки, они поднялись по лестнице.
—Вообще-то я уже видел тебя голой.
—В пять лет не считается.
—Ну, скорее в тринадцать. Да, тебе было лет тринадцать.
Эйвери остановилась у двери в спальню.
—И как же ты увидел меня голой в тринадцать лет?
—Помнишь то лето, когда мы пару недель снимали домик в Пенсильвании? У озера в Лорел-Хайлендс?
—Да.
Лето, после которого мать их бросила. Эйвери запомнила его навсегда.
—Ты несколько раз сбегала ночью из дома и купалась нагишом.
—Э-э... да. Ты шпионил за мной?
—Я не виноват, что сидел у окна и смотрел на звезды в небольшой телескоп, когда ты изображала Деву озера.
—В телескоп?
—Ага. И брал с Райдера и Бекетта по доллару за минуту, когда они просили посмотреть, — мечтательно вспомнил Оуэн. — Если не ошибаюсь, вышло где-то двадцать восемь долларов.
—Ты брал с них по доллару за минуту, и вы все за мной шпионили?
—«Шпионили» — не совсем подходящее слово. Скорее, наблюдали.
—Весьма предприимчиво.
—Мне не откажешь в деловой хватке. К тому же это было очень красиво. Лунный свет, вода... У тебя тогда были длинные волосы. — Он провел рукой по ее волосам. — Кстати, какой это цвет?
—«Красная тревога», и не переводи разговор на другую тему.
—Очень романтичное зрелище, хотя тогда я этого не понимал. Тогда это было: «Ух ты, голая девчонка!» Одно слово — мальчишки!
Мысли Эйвери вернулись к тем жарким, подернутым знойной дымкой дням у озера.
—Ты купил мне мороженое. Дважды за неделю.
—Наверное, чувствовал себя виноватым и хотел поделиться с тобой прибылью.
—А я-то думала, что ты в меня влюбился!
—Так оно и было. Я ведь видел тебя голой. Даже хотел пригласить тебя в кино.
—Врешь! Неужели?
—Да, но ты начала рассказывать о Джейсоне Уикселе — помнишь такого? — и как ты пойдешь с ним есть пиццу, когда мы вернемся домой. Вот я и передумал.
Эйвери признала, что немного увлекалась Джейсоном Уикселом, хотя сейчас не могла даже отчетливо вспомнить его лицо.
—Я действительно ела пиццу с Джейсоном и еще пятнадцатью ребятами. Был чей-то день рождения. Я хотела, чтобы ты подумал, что у нас с Джейсоном свидание. Одно слово — девчонки!
—Упустила случай.
—До сегодняшнего дня.
—Да.
Оуэн взял ее лицо в ладони, нашел губами ее губы. Медленно и нежно, не под влиянием минутного порыва, как это могло бы случиться в другое время. Успокоенная, Эйвери ответила на поцелуй, не испытывая сомнений или страха. Оуэн провел ладонями по ее плечам, коснулся груди, и Эйвери охватило возбуждение, сильное и ровное, как удары пульса.
Кружась, словно в танце, Эйвери и Оуэн оказались у кровати.
—Я хочу снова увидеть твое тело.
Она подставила губы для поцелуя.
—С тебя двадцать восемь долларов.
Оуэн, который расстегивал молнию на спине Эйвери, невольно рассмеялся.
—Оно того стоит.
—Лучше удостовериться заранее, — посоветовала Эйвери и выскользнула из платья.
Она перешагнула через него, подняла и бросила на кресло. Оуэн даже не заметил, как платье свалилось с подлокотника на пол.
—Кажется, у меня остановилось сердце. От взгляда на тебя.
Да, какое-то мгновение он действительно глядел на нее так, словно никогда раньше не видел. Потом Оуэн вновь встретился с Эйвери взглядом, между ними словно что-то щелкнуло, и возникло знакомое ощущение узнавания и принадлежности. Он притянул ее к себе.
От прикосновения его рук по телу Эйвери пробежала дрожь.
Их губы слились в поцелуе.
Вот он, Оуэн, высокий и прекрасный. Его сердце бешено колотится под прикосновениями ее пальцев. Ее Оуэн, потому что в какой-то мере он всегда принадлежал ей, и она чувствовала под ладонями стук его сердца.
Оуэн опустился на кровать вместе с Эйвери. Миниатюрной и соблазнительной Эйвери. С яркими волосами и глазами, гладкой кожей, бледной, словно лунный свет. На Оуэна нахлынули ощущения — ее запах, вкус, шорох простыней, когда она потянулась к нему... Все такое знакомое, и в то же время неожиданное.
Пальцы Оуэна и Эйвери переплелись, он уткнулся лицом в ее грудь. Такую мягкую, гладкую и ароматную. У Эйвери вырвался гортанный стон, она изогнулась всем телом, соглашаясь и уступая. Оуэн коснулся губами ложбинки над верхним краем бюстгальтера, потом проник языком под кружево и почувствовал, как она стиснула его руку. Он накрыл Эйвери своим телом, и она вновь приподнялась, потянулась к нему, когда он целовал ее, впитывая ее вкус до тех пор, пока ее пальцы не разжались.
Оуэн отпустил руки Эйвери, чтобы дотронуться до ее тела, провести ладонями по коже, шелку и кружеву, восторженно принимая каждое новое открытие. Уткнувшись носом в ее шею, он расстегнул застежку бюстгальтера и, когда их пальцы снова сомкнулись, коснулся губами груди.
Обстоятельно. Можно было предположить, что Оуэн будет внимательным и обстоятельным, лаская ее губами, скользя руками по ее коже. Он разжигал желание неторопливым и сосредоточенным вниманием с присущей только ему, Оуэну, настойчивостью.
Кровь Эйвери забурлила, пульс участился, нежные прикосновения погрузили ее в сладкое, влажное удовольствие. Прерывисто дыша, она приподнялась, открылась ему навстречу, чувствуя, что не осталось никаких преград или запретов.
Только Оуэн.
Она заполнила его, окружила своей сущностью, своим стремлением отдавать. Оуэн подумал, что у ее энергии нет границ, как нет границ у чувственности и готовности, с которыми она отвечает на его ласки. Все в ней было таким свежим и новым и в то же время удивительно знакомым.
У Эйвери перехватило дыхание, и она тихо застонала, когда он скользнул в нее, заполнив всю. Оуэну показалось, что его сердце остановилось — потрясающее мгновение, от которого захватило дух. Он замер, глядя вниз на Эйвери, удивляясь и восхищаясь. Она приподнялась, обвила руками его шею, а ногами — талию. Откинула голову назад, когда Оуэн уткнулся лицом в ее плечо.
С медленным, неторопливым ритмом было покончено. Эйвери двигалась, гладкая как пуля и быстрая как молния, стремительно уводя Оуэна от восхищения к жадному желанию и наслаждению. Отбросив благоразумие, она, безрассудная и нетерпеливая, прижималась к нему всем телом, брала так же яростно, как и отдавала. Достигнув грани, она прильнула к Оуэну, чувствуя, как ощущение захлестывает ее и уносит, даря разрядку.
Оуэн с Эйвери не столько опустились, сколько упали на кровать. Распростертые и обессиленные, оба долго не могли перевести дух.
—Почему? — выдавил Оуэн, пытаясь выровнять дыхание.
—Что почему?
Не открывая глаз, он поднял палец, показывая, что просит немного подождать, и повторил:
—Почему мы не сделали этого раньше?
—Чертовски правильный вопрос. Мы оба хороши в сексе.
—Слава богу.
Задыхаясь от смеха, Эйвери похлопала его по заду.
—Я знала, что у тебя с этим все в порядке. Ты всегда уделяешь внимание деталям. И огромное спасибо за то, что ни одной не упустил.
—Пожалуйста, и спасибо тебе. Кстати, у тебя на заднице татуировка в виде цветка.
—Не просто цветка, а чертополоха, традиционного символа Шотландии. Знак гордости за наследие предков, — сказала Эйвери. — А на ягодице — потому что это единственное место, где его не увидит мой отец и не задаст мне взбучку.
—Мудрое решение. Мне нравится твоя татуировка.
Удовлетворенно вздохнув, Эйвери закрыла глаза.
—По идее, я должна быть без сил.
—У тебя еще остались силы? Значит, я не закончил.
—Закончил-закончил. Я хочу сказать, что после такого долгого дня в четыре часа ночи я должна была упасть замертво, а мне хорошо, спокойно и хочется спать.
Оуэн повернулся, прижимая ее к себе и укрывая обоих одеялом.
—Завтра никакой работы.
—Ага. — Почти утонув в его объятиях, Эйвери ухмыльнулась. — Слава богу.
—Может, поспим, а потом проверим, не упустили ли мы в первый раз какую-нибудь деталь?
—Мудрое решение. — Эйвери прижалась к Оуэну еще сильнее и на миг открыла глаза.
—Счастливого нового года!
—Тебе тоже.
Эйвери вновь сомкнула глаза и поддалась сну. Засыпая, она думала о том, что ее друг стал ее любовником. И она счастлива.
* * *
Он узнал эту тишину, словно все вокруг обернуто ватой.
Оуэн открыл глаза, поморгал и увидел, как за окном падает снег, ложится на пушистые сугробы. Нужно достать снегоочиститель. Потом. Оуэн перекатился на другой бок, намереваясь разбудить Эйвери способом, который она оценит, но рядом никого не было.
Где она?
Оуэн вылез из постели, заглянул в открытую дверь ванной. Заметив на краю раковины чужую зубную щетку, он размышлял, куда могла деться Эйвери, пока надевал фланелевые штаны. Уже на лестнице он почувствовал запах кофе и — о, блаженство! — бекона.
На экране кухонного телевизора маршировал оркестр, за стеклянной дверью снег укутал патио толстым покрывалом. А у стола стояла Эйвери и резала кубиками перец.
Она была босиком, волосы заколоты сзади, поверх халата в голубую клетку надет поварской фартук. Оуэн вспомнил ее во вчерашнем сексуальном платье, а потом в еще более сексуальном белье. Удивительно, но чаще всего он представлял ее такой, как сейчас, — в фартуке и на кухне.
—Что на завтрак?
Эйвери подняла голову, улыбнулась.
—Ты встал?
—Более-менее. А почему ты не спишь?
—Потому что уже почти одиннадцать, идет снег и я умираю от голода.
—Одиннадцать? — Нахмурившись, Оуэн посмотрел на часы. — Даже не помню, когда я просыпался так поздно. Ну и ладно.
Он показал на снег за окном.
—Школа отменяется.
—Ура!
Подойдя ближе, Оуэн повернул Эйвери к себе и поцеловал.
—С добрым утром.
—Тебя тоже. — На миг она прижалась к нему. — Здесь так тихо. В городе всегда слышен какой-то шум. А здесь, когда вокруг столько снега, кажется, что весь мир онемел.
Теперь они оба смотрели сквозь стеклянную дверь.
—Гляди.
Три оленя безмолвными призраками пробирались сквозь сугробы под засыпанными снегом деревьями на гребне горы.
—Какие красивые!.. Готова поспорить, ты часто видишь оленей.
—Да.
—Мальчики будут в восторге, когда переедут в новый дом. Я помню, как в детстве вы с братьями носились по лесу.
—Хорошие были времена. — Оуэн поцеловал ее в макушку. — И сейчас тоже. Что это ты тут готовишь?
—Пустила в дело вчерашние остатки. Можно назвать это блюдо омлетом из поскребков.
—Отличное название! Ты бы могла и не готовить.
—Еда, кухня... — Эйвери развела руки. — Не могу удержаться. К тому же у тебя отличная кухонная техника, которой ты почти не пользуешься.
—Зато я знаю, что она у меня есть.
—Верно. Закину это в кастрюлю — гости никогда не съедают все свежие овощи. Зачем добру пропадать? Сварю суп.
—Снежный день, домашний суп...
Неужели это означает, что она хочет остаться?
—Разве можно устоять? — Оуэн налил себе кофе. — Придется выйти и расчистить двор.
—Да, хотя жалко. Так уютно, когда вокруг много снега. Что ж, мужчине, который собирается разгребать снег, нужна настоящая мужская еда.
Пока Эйвери готовила, Оуэн убрал посуду, наслаждаясь царящей вокруг гармонией.
—Кстати, об отложенном анализе вечеринки, — сказала вдруг Эйвери. — Знаешь о Джиме с Карин?
—Я слышал, что Джим сейчас в Питсбурге, а Карин не захотела прийти одна.
—Ты не с теми людьми разговаривал. — Эйвери свернула омлеты. — Джим в Питсбурге у своей матери потому, что Карин его выгнала.
—Неужели? Почему?
—Узнала, что он изменяет ей с матерью друга их старшего сына.
—Джим? Да ладно, не может быть.
—Еще как может, и, как сообщили мои источники, длится почти два года.
Эйвери выложила омлет на тарелку, добавила бекон и тосты, передала Оуэну.
—Надо же... Они казались такой крепкой парой!
—Ну, — протянула Эйвери, взяв свою тарелку и усаживаясь рядом с Оуэном, — Карин с детьми заходит ко мне в пиццерию, и чаще всего без Джима. Почти перед самым Рождеством я встретила ее в клубе у Сэма, когда делала покупки. Она плохо выглядела и не стала со мной разговаривать. Я тогда подумала, что это обычная предрождественская депрессия матери троих детей, а на самом деле... Она нашла в своей кровати трусики другой женщины.
—Боже правый! Это не только ужасно, отвратительно и жестоко, но и глупо.
—Возможно, его любовница-шлюха — она уже разъехалась со своим мужем! — специально их подбросила. В общем, это стало последней каплей. Карин его выгнала и уже нашла адвоката.
—Я бы сказал, что «хорошо» здесь не совсем уместное слово. Не могу поверить, что Джим так поступил. Сколько лет он женаты, десять?
—Последние два года Джим гулял направо и налево. Это непростительно. Если ты несчастлив, попробуй наладить отношения или разорви совсем. К тому же, раз уж он в Питсбурге у своей мамаши, значит, со шлюхой у них тоже не серьезно.
Озадаченный подобной логикой, Оуэн взял тост, который Эйвери намазала для него маслом.
—С чего ты взяла?
—Если бы у Джима с ней было серьезно, он бы переехал к ней. Он разрушил семью, уничтожил свой брак, репутацию, не говоря уже о том, как это отразится на детях. И все из-за посторонней женщины. Надеюсь, Карин обдерет его дочиста.
Оуэн промолчал.
—А ты что скажешь? — спросила Эйвери.
—Трудно понять, что происходит между двумя людьми или в семье, но, судя по тому, что ты рассказала, Джим заслуживает, чтобы его ободрали. Вообще-то он мне нравился. Позвонил мне пару недель назад насчет ремонта ванной комнаты. Я хотел взглянуть на нее после праздников.
Эйвери взмахнула ломтиком бекона.
—Планирует переделать ванную и трахает шлюху в постели жены. Несерьезное отношение к любовнице и никакого уважения к жене и семье.
—Согласен, никакого уважения, но, может, она и не шлюха?
—Да ладно тебе! — Эйвери подцепила кусок омлета. — Она еще не рассталась с мужем, когда спуталась с Джимом, и, как мне сообщили, Джим не был ее первым ковбоем.
—Откуда люди все знают? Кстати, кто она?
—Понятия не имею. Вроде бы живет в Шарпсбурге, работает в страховой компании. У нее странное имя — ни слова по поводу имени Эйвери!.. Ее зовут Гармония, что ей совершенно не подходит.
—Хм.
—Что такое?
—Я знаю Гармонию, которая работает у нашего страхового агента. Какой вкусный омлет!
—Ага!
—Что — ага?
—Меняешь тему разговора, ерзаешь. — Проницательно взглянув на него, Эйвери погрозила пальцем. — Явный признак вины и недоговоренности. Ты с ней встречался?
—Нет! Она замужем... ну, или была замужем. И вообще, она не в моем вкусе. Мы с ней пару раз беседовали по поводу страхования, и в разговоре чувствовался какой-то намек.
—Шлюха! — Эйвери состроила гримасу. — Сразу видно.
—Скажу только, что первые намеки появились, когда она еще была замужем.
—Вот потаскуха! Как она выглядит? Опиши подробно.
—Ну, не знаю... Блондинка.
—Крашеная.
Оуэн невольно бросил взгляд на волосы Эйвери, небрежно заколотые сзади.
—Вынужден заметить, что кому-кому, только не тебе осуждать смену цвета.
—Ты прав, и все-таки... Она красивая?
—Наверное. Хотя не в моем вкусе, — повторил Оуэн. — Она... чересчур броская, вот подходящее слово. Она хорошо разбирается в своем деле, и это все, что меня интересовало... интересует. Когда Карин выгнала Джима?