—На другой день после Рождества. Узнала за неделю до того, но разрешила Джиму ненадолго остаться, чтобы не портить детям праздник. А что?
—Я заходил в агентство пару дней назад, нужно было кое-что подписать. Дамочка была вполне довольной жизнью. Ах да, намеки присутствовали.
Голубые глаза Эйвери потемнели.
—Шлюха, распутная сучка без стыда и совести. Помогла разрушить брак, а теперь ищет очередного дурачка. Совсем как моя мать.
Оуэн ничего не сказал, просто накрыл ладонью ее руки.
—Наверное, поэтому я терпеть не могу потаскух и изменщиц.
Пожав плечами, Эйвери встала, чтобы принести еще кофе.
—Кстати, в дополнение к новости о разводе. Ты слышал, что Бет и Гарретт решили пожениться?
—Конечно, вчера она показывала кольцо. Похоже, они оба счастливы.
—Ага, а у Бет еще дополнительный повод для радости — она беременна, уже восемь недель.
—Да ты что? Почему я не знаю?
—Потому что проводишь слишком много времени с мужчинами, а с ними не посплетничаешь. Бет с Гарреттом рады, что у них будет малыш. Они вместе уже почти два года и на третий решили узаконить отношения, похоже, из-за ребенка. Мы с Бет говорили о том, чтобы устроить свадьбу в гостинице.
—В гостинице?
—Клэр и Бекетт поженятся весной. А эта свадьба могла бы стать для нас пробной, тем более Бет с Гарреттом хотят скромный прием. Вообще-то они собирались просто расписаться, но их матери ужасно расстроились, — добавила Эйвери, вернувшись с двумя стаканчиками свежего кофе. — Когда я предложила гостиницу, Бет очень обрадовалась. Она не знала, что есть такая услуга.
—Я тоже не знал.
—Решать, конечно, вам, но Хоуп прекрасный организатор. Я бы занялась банкетом, не вопрос, а цветы можно заказать в магазине «Маунтинсайд». Бет говорит, что они хотят пригласить только самых близких друзей и родственников. Всего человек двадцать пять или тридцать. На День святого Валентина все номера уже забронированы, но выходные за ним вполне подойдут.
—В следующем месяце? — Оуэн едва не подавился кофе. — Что-то слишком быстро.
—Как я и говорила вчера, одна внезапная вечеринка не дает тебе право называться мистером Спонтанность. Расслабься, тебе лично ничего не придется делать. Бет хочет покрасоваться в свадебном платье, пока живот еще не заметен, потому они и торопятся. Они уже спрашивали, можно ли провести первую брачную ночь в гостинице. В общем, получится все в одном флаконе.
—И сколько будет стоить такой пакет свадебных услуг?
Эйвери улыбнулась.
—Решайте. Я, наверное, сделаю им скидку — все-таки первые клиенты. Приглашенные гости займут все номера за день до свадьбы.
Выгодное дело, подумал Оуэн. Эйвери разбирается в бизнесе.
—Поговорю завтра с Хоуп. У тебя хорошие мозги!
—Знаю. И сейчас они подсказывают, что нужно допивать кофе. Ты пойдешь расчищать дорожки, а я наведу порядок. А потом можешь уложить меня в постель и расплатиться за услуги.
—Похоже, я не прогадаю.
—Мои мозги считают, что мы оба в выигрыше.
* * *
Убрав снег со своей подъездной дорожки, Оуэн направился к дому Райдера. Тропинки для Тупорылого были уже расчищены. Оуэн припарковался, вошел в дом и потопал, чтобы стряхнуть снег с ботинок.
—Эй, Рай, ты где?
—Внизу. Спускайся.
—Я весь в снегу. Ты иди сюда.
Виляя хвостом, по лестнице поднялся Тупорылый. Он слизнул снег с ботинок Оуэна. Через пару секунд появился Райдер в майке и обрезанных по колено тренировочных штанах.
—Что случилось? Я тренируюсь, а потом хотел немного побездельничать до футбола по телевизору, но планы изменились. Мама зовет к себе кататься на санках и играть в снежки.
—Когда?
—Ты забыл мобильник? Неужели наступил конец света?
—Вот мой телефон. — Оуэн выудил из кармана мобильник. — Никаких сообщений.
—Наверное, тебя просто не пригласили. Мама больше любит меня.
—Притворяется, чтобы ты не ныл, как маленький ребенок. Должно быть, она позвонила на домашний номер. Ладно, все нормально. Я забираю твой грузовичок, а ты закончишь расчистку снега. Сперва у дома Бека, потом у маминого. Там и поменяемся машинами.
—Ты же у нас мистер Снегоуборщик.
—У тебя дома сейчас есть женщина?
Громко вздохнув, Райдер сунул руки в мешковатые карманы.
—Увы, нет.
—А у меня есть. Я забираю твой грузовичок.
—Значит, будешь заводить Маленькую Рыжую Машину? Говорю исключительно с любовью и уважением. К ней.
—Я забираю твой грузовичок, а потом у меня будет секс, а у тебя нет. Так что сегодня снегом занимаешься ты.
—Только не зуди, если я сделаю что не так.
—Главное, не напортачь. — Оуэн взял ключи со столика и двери. — Во сколько встречаемся у мамы?
—Не знаю. Мы же не на работу идем. В два или три, как тебе удобно.
—Тогда увидимся.
Когда Оуэн ушел, Райдер перевел взгляд на пса.
—Кому-то из нас придется найти женщину. Терпеть не могу убирать снег.
* * *
Войдя в дом, Оуэн сразу почувствовал аромат томящегося супа. Кухня сияла чистотой. Громко играла музыка, и Оуэн решил, что Эйвери вряд ли его услышит, но все равно отправился ее искать, громко зовя по имени.
Эйвери пела в душе. Отчаянно фальшивя, она воодушевлением восполняла сомнительную мелодичность.
Хотя вместо занавески душ закрывала стеклянная дверь, соблазн был слишком велик, и Оуэн распахнул ее, сымитировав пронзительные, тревожные звуки из хичкоковского «Психоза».
Ответный вопль Эйвери был великолепен. Вжавшись в стенку душевой кабины, она уставилась на него круглыми, как две луны, глазами.
—Ты что, больной?!
Он с трудом подавил остатки смеха.
—Чуть не надорвал живот от хохота, а так все в порядке.
—Господи, Оуэн!
—Не смог удержаться. Просто напрашивалось...
—Да? Тогда и это напросилось!
Эйвери схватила ручной душ, включила воду и окатила Оуэна с ног до головы.
—Вот теперь мы квиты, — удовлетворенно сказала она.
—Значит, можно к тебе присоединиться?
Эйвери хмыкнула.
—После работы на холоде — горячий душ и горячая женщина, — глубокомысленно произнес Оуэн, снимая мокрую насквозь рубашку.
—Я думала, ты придешь не раньше чем через час.
—Рай выручил. — Оуэн стащил ботинки. — Суп пахнет!..
—Я закончила внизу и решила ополоснуться. Твоя ванная не уступает гостиничной. Боюсь, я скоро совсем избалуюсь. Да, кстати, звонила твоя мама.
—Знаю, санки и снежки сегодня после обеда.
—Я сказала, что захвачу суп, — продолжила Эйвери, вопросительно посмотрев на Оуэна.
—Отличная мысль!
—Клэр может заехать ко мне, взять мои ботинки и теплую одежду.
—Конечно.
Оуэн снял мокрые брюки, бросил пару полотенец на пол — вытереть лужу.
—Она совсем не удивилась, когда я подняла трубку.
—Мама всегда все знает. — Оуэн шагнул в душ и закрыл за собой дверь. — Да, если ты переключишь телевизор в режим цифрового радио, здесь будет все слышно.
Он показал на динамики на потолке.
—Ой.
—Так, для информации, — сказал Оуэн и улыбнулся. — Вот уж не ожидал ничего подобного много лет назад, когда подсматривал, как ты купаешься нагишом. — Он провел ладонями по ее телу. — Ты такая мокрая и теплая.
—Ты тоже мокрый. — Она обхватила его руками. — Только немного холодный.
—Я был на морозе, занимался мужской работой.
Эйвери рассмеялась, откинув голову назад.
—Здесь тебя тоже ждет мужская работа.
—Пожалуй, начну прямо сейчас. Стоя в клубах пара под струями горячей воды, он прижимался губами ко рту Эйвери. Его руки блуждали по ее мокрому скользкому телу, а она, поднявшись на цыпочки, обнимала его за шею. Нет, он не ожидал ничего подобного, не представлял, что все будет так легко и упоительно. Не думал о том, как чудесно открывать заново человека, которого знаешь всю свою жизнь.
Гладкая нежная кожа, волнующие изгибы, упругое гибкое тело... И горячее желание ласкать и поддаваться ласкам, брать и отдавать.
Теперь она пахла его мылом, новая деталь во всем знакомом.
Эйвери намылила Оуэна, наслаждаясь игрой мышц. Она редко думала о его силе, считая, что важнее его ум, доброта и то, что он Оуэн. Но сейчас, когда она ласкала его тело, все эти бугры и шершавости напомнили, что Оуэн работает не только головой, но и руками, спиной, мускулами.
Под его загрубевшими ладонями в ней пробуждались новые, глубокие чувства, желания и фантазии. Эйвери вздрагивала от его прикосновений, тяжело и прерывисто дышала, а он уводил ее все дальше и дальше, пока ее тело не превратилось в пульсирующий комок желания. Вода стекала по откинутым назад волосам. Голубые глаза, такие ярко-голубые, затуманились.
—Я не... у нас не получится, — выдохнула она, с трудом сохраняя равновесие. — Ты слишком высокий.
—Я не... у нас не получится, — выдохнула она, с трудом сохраняя равновесие. — Ты слишком высокий.
—Это ты слишком маленькая, — поправил Оуэн, затем подхватил ее за бедра и поднял. — Тогда держись крепче!
—Оуэн...
Она ахнула, когда он вошел в нее, прижав к мокрой стене. Открыв глаза, Эйвери встретилась с ним взглядом. От еще одного толчка у нее вырвался стон удовольствия, но она по-прежнему глядела ему в глаза.
—Не останавливайся, только не останавливайся!
—Ты тоже, — выдохнул он, вновь прижимаясь к ее рту губами.
Они оба не останавливались.
Чуть позже голая Эйвери распростерлась ничком на кровати.
—Еще минутку, и встаю. Нужно одеться.
—Не торопись, — сказал Оуэн, любуясь цветком чертополоха. — Мне нравится вид.
—Почему парни с ума сходят от девичьих татуировок?
—Понятия не имею.
—Наверное, фактор Зены — королевы воинов. Женщина-воительница.
—У тебя случайно нет черного кожаного костюма-бикини?
—Сдала в химчистку. — Она положила голову на руки. — Сделать еще одну татуировку?
Оуэн стал одеваться, поглядывая на задницу Эйвери, потом спросил:
—Какую татуировку? Где? Почему?
—Я еще не решила, нужно подумать. Понимаешь, когда татушка на заднице, ее толком не разглядишь, а раз уж ты вытерпела сам процесс, то хорошо бы смотреть на результат всегда, когда захочешь. К тому же мой зад почти никто не видит. В общем, я считаю ее чем-то вроде тайного ритуала подросткового бунта. Собственно, так оно и было. А татуировка должна быть зрелой и обдуманной.
—Зрелая татуировка, забавно.
—Ладно, — Эйвери перекатилась на спину, села. — У тебя классный душ. И ты классный в душе. — Лениво вздохнув, она взяла свой халат в голубую клетку. — Пойду, взгляну на суп.
—Оставайся ночевать.
Эйвери замерла, так и не успев одеться.
—Сегодня? Мы оба завтра работаем.
—Ну и что? После снежков, супа и, возможно, боев во время просмотра футбольного матча вернемся ко мне. Оставайся.
Эйвери завернулась в халат, завязала пояс, посмотрела на Оуэна.
—Ладно. Проверю, как там суп, и начну собираться.
—Хорошо.
Спускаясь по лестнице, она думала, что делать с трепетом в груди. Эйвери узнала этот трепет, она чувствовала его раньше.
Когда ей было пять лет.
Вновь влюбиться в Оуэна — сейчас это так же глупо, как и тогда. Впрочем, мактавишское чутье никогда не подводило. Но вот как насчет мактавишского сердца?
12
В самом начале января Эйвери снова внимательно осматривала помещение, о котором теперь думала не иначе, как о «Ресторане и баре МакТ». На сей раз ее сопровождала референтная группа в лице Хоуп и Клэр.
—Вот здесь будет бар. Темное дерево, что-нибудь очень солидное. Буду использовать лесть, просьбы и секс, пока не уговорю Оуэна его обустроить.
—И как идут дела? — поинтересовалась Клэр. — Я имею в виду секс.
—Взгляни на это лицо.
Эйвери показала большими пальцами на свое лицо.
—Спокойное и счастливое. И чуточку самодовольное. Ответ засчитывается.
—Пока все хорошо. Светильники здесь, здесь и здесь, теплые тона. Туда я хочу кожаный диван — темно-коричневый? — и кофейный столик. Высокие столики у переднего окна, низенькие — там и там. А сквозной проход в ресторан сделаем здесь.
—Будет классно. Но прежде чем мы займемся цветовой гаммой и столиками, — вмешалась Хоуп, — хочется спросить, почему ты не хвастаешься упомянутым сексом и не пересказываешь все подробности своей менее везучей подруге, у которой секса нет и не предвидится.
—Вдруг сглажу? Ты тогда расстроишься.
—Я тебя умоляю! — отмахнулась Хоуп. — Я видела Оуэна, он тоже спокойный и счастливый. Не скажу насчет самодовольства, возможно, он его искусно скрывает. Вы сегодня встречаетесь?
—Нет. У меня примерно час времени, потом нужно возвращаться в пиццерию. Я работаю. Он — да и все Монтгомери — сейчас очень занят. Они готовятся к торжественному открытию гостиницы, работают в другом здании, готовят техническую документацию на ресторан. С Нового года мы с Оуэном почти каждую ночь проводили вместе, вот я и подумала...
—Что тебе нужен перерыв? — продолжила Клэр.
—Я подумала, что мне... нам... нужно взять тайм-аут. Вы же знаете, как у меня бывает. Начинаешь отношения, считая их временными и ни к чему не обязывающими, так, для развлечения: тебе нравится парень, ты ему доверяешь, считаешь привлекательным... Но я это я, и вот я начинаю сомневаться: а вдруг это что-то серьезное? Вдруг это любовь, настоящая, с большой буквы?
—Ты любишь Оуэна? — спросила Клэр.
—У меня... Эйвери помахала рукой у груди.
—Мактавишское сердце, — кивнула Хоуп.
—Ему нельзя доверять. Дело в том, что я всегда любила Оуэна. Я люблю всех Монтгомери. Это у меня в крови. Поэтому, возможно, у меня что-то вроде ложноположительной реакции. Если вдруг я влюблюсь по-настоящему, то все испорчу.
—С чего ты взяла, что твое большое чувство не будет взаимным? — требовательно спросила Клэр.
—Не знаю, может, это тоже в крови. Думаю, в какой-то степени виноваты мои комплексы из-за матери.
—Ты не похожа на свою мать.
—И не хочу быть похожей, — сказала Эйвери, кивнув Клэр. — Она изменяла, лгала и использовала всех, кого можно. Секс для нее всегда был ни к чему не обязывающим пустяком. Наверное, та часть меня, которая боится быть похожей на мать, не хочет случайного секса, а непроизвольно стремится к чему-то большему. Вроде как противоядие. А немного погодя я даю задний ход, потому что, оказывается, это не настоящая любовь. Глупо.
—Вовсе нет, — возразила Хоуп. — Просто ты — это ты.
—Да, но теперь это я и Оуэн. Каждый раз, когда у меня завязывался роман, я добивалась серьезных отношений — из-за трепета в груди... ну, вы понимаете, о чем я. А потом трепет проходил, и я видела: нет, это не настоящая любовь. Хоть он и хороший человек — а большинство из них действительно были отличными парнями! — но не тот, единственный, если он вообще существует.
—Существует, — твердо сказала Клэр.
—Возможно. Теперь я чувствую трепет в груди из-за Оуэна, а когда прекратится...
—Да ладно тебе! — Клэр покачала головой. — Вдруг не прекратится?
—Как показывает история, это всего лишь вопрос времени. Я не хочу завязывать серьезные отношения, а потом давать задний ход. Только не с Оуэном. Он для меня значит гораздо больше, чем дурацкий трепет или комплексы из-за матери.
—Думаю, ты недооцениваешь вас обоих. Впрочем... — Клэр посмотрела на часы. — У меня сейчас нет времени вдаваться в подробности, нужно бежать домой. Но мы еще вернемся к этому разговору!
—Отлично, — кивнула Эйвери. — Мне тоже пора. Мы можем дойти вместе до гостиницы, обсудим по дороге меню для приема в честь открытия, а потом я пойду на работу.
—Давай.
Они вышли и разошлись в разные стороны: Клэр двинулась через Центральную улицу, а Эйвери с Хоуп пересекли улицу св. Павла.
—Она влюблена, — заметила Эйвери. — Такая любовь делает людей оптимистами, которые все видят в розовом цвете.
—Почему бы тебе не побыть оптимисткой?
—Ну, я и не пессимистка. Скорее, просто осторожный человек.
—Знаешь, я не влюблена и не оптимистка по жизни, но мне нравятся ваши с Оуэном отношения, вы прекрасная пара.
Хоуп отперла дверь в фойе гостиницы.
—И я понимаю, почему ты, как любой нормальный человек, хочешь взять небольшой тайм-аут. Секс, даже легкий и ни к чему не обязывающий, здорово затуманивает ум. Так что подумай денек-другой.
—Вот именно! — Эйвери про себя благословила трезвомыслящую Хоуп. — Нужно прочистить мозги.
—Я заварю чай, пока мы обсуждаем меню.
—Ты готовишь чай в гостинице, мы обсуждаем меню для дня открытия... — Эйвери уселась на табурет у кухонного «острова». — Год назад ничего этого и в помине не было. Ты вообще жила в другом городе.
—Год назад я считала, что мое будущее связано с отелем «Уикхем» и Джонатаном.
—Ты чувствовала трепет в груди?
—Нет. — Поставив чайник, Хоуп на миг задумалась. — Я полагала, что влюблена. Я доверяла ему, восхищалась им, радовалась нашему общению. Конечно, я считала, что люблю его. И он об этом знал. Знал о моих чувствах и о том, что я уверена в нашем совместном будущем.
—А почему ты не должна была верить?
—Вот именно почему? — кивнула Хоуп, уже без привкуса горечи, которую когда-то слишком часто сглатывала. — Мы разве что не жили вместе. Он говорил, что любит меня, говорил о нашем будущем.
—Мне так жаль, Хоуп! Тебе еще больно?
—Уже нет... ну, разве что совсем чуть-чуть, — призналась она, доставая чашки. — Больше пострадала гордость, а не сердце. Он меня использовал, и это обидно. Вряд ли так было задумано с самого начала, но последние месяцы он лгал, пользовался мной, а в конце концов сделал из меня дуру. Больно и обидно, когда из тебя делают дурака.