- Как Геллан сейчас. - Дара хмурит брови и грызёт большой палец. - Ничего, это вопрос решённый. Скоро мы едем на ярмарку, и никакие блуждающие бури нам нипочём. Димон сказал, она больше не вернется.
У неё засияло лицо. Девчонка.
- Я бы не стал доверять словам драко, - холодно обрывает её Геллан. - Он не может знать.
- А я думаю, может. И верю ему.
Геллан сцепляет зубы, чтобы не бросить что-то резкое или обидное. Ему не нравится, что Дара верит во всякую чепуху, хотя, видят дикие боги, спокойная зима для долины - спасение.
- Даже если он прав, я сделаю по-своему, как и задумывалось раньше.
- Ну, одно другому не мешает, - соглашается Дара, - тебе - перестраховаться, мне - верить Димону. К тому же, всё равно нужны деньги и вещи.
- Тихо! - прерывает их спор Келлабума, прислушиваясь к чему-то.
Геллан невольно вскакивает: он слышит лучше, а потому через мгновение меч с тихим шелестом ложится ему в ладонь.
- Я бы не стала делать этого, сынок. Тут важно переждать. Переждать важно. Сидеть тихо важно...
- Геллан... - Дара тихонько дёргает его за рукав. - Что это с ней?..
Но он и так видит: Келлабума окаменела, застыла, смотрит в никуда и раскачивается в такт своим негромким словам.
- Важно переждать... Переждать важно... - бормочет еле слышно, почти беззвучно, как заведённая.
Затем, двигаясь деревянно, как кукла, одним движением ладони тушит очаг и садится кулем на пол.
Глаза Дары блестят. Непонятно как, но он видит блеск испуга, почти слёз. Ей хочется говорить, задавать бесполезные вопросы, спрашивать, чтобы скрыть страх. Как и в первую встречу, он прижимает ладонь к её рту. Она может тяпнуть его зубами, как тогда... Но губы дрожат - он чувствует это - и Геллан осторожно прижимает Дарину голову к груди: пусть лучше ничего не видит.
Не видит деревянную Келл на полу, погасший очаг. Не видит, как крепко сжимает рука меч, как, скаля безмолвно клыки, жмётся к ногам Сильвэй: даже кош понимает, что нельзя проронить ни звука.
Ветер воет со свистом, словно заблудился в узком горле кувшина. Ветер ощупывает стены, двери и маленькие окна. Мейхон умный и прочный - выдержит жадное любопытство непогоды... Но спасёт ли от другого натиска, пока неслышного, но уже ощутимого?..
Тихий звук не слышит обычное ухо. Он похож на позванивание обледеневших веточек: тринь-тиннь, тринь-тиннь.. Грустные ноты печальной песни, далёкие аккорды странного инструмента без названия. Звуки ближе... ещё ближе... совсем близко... В них меньше ледяной грусти, больше хрипа, скрипа, морозного дыхания...
Холод проникает в лачугу жидкими струйками. Келл сжимает плечи и скукоживается, пытаясь сохранить собственное тепло... Геллан прижимает Дару покрепче и укрывает полой плаща. Маленькое колебания воздуха, но его достаточно, чтобы тот, кто ощупывает лачугу снаружи, стал смелее и настойчивее...
Мейхон стонет и дрожит: он страж и должен уберечь то, что внутри. Но как ему справиться, как отбросить неуёмную настойчивость непрошеного гостя?.. Белая пластина окна трещит и всхлипывает, как от боли. И вот ползёт внутрь прозрачная рука с тонкими пальцами. Геллан видит её, но вскакивать не спешит.
- Важно переждать. Сидеть тихо важно, - бьются в голове слова Келлабумы, и он сидит как глыба льда, прижимая к груди Дару...
У ног - Сильвэй. Лишь бы не зашипел, не подал голос... Рука движется медленно - она не пробила мейхон, она в капкане мейхона, а потому ей двигаться тяжело, очень трудно, почти невозможно. Но рука шевелит тонкими пальцами и потихоньку входит внутрь... Другие тонкие пальцы просачиваются сквозь щели старой двери, атакуют второе окно...
Его рука готова разить, но ещё не время, ещё может всё обойтись, хотя он не верит в благополучный исход странного нашествия бледно-голубых рук, от которых веет холодным ужасом...
Звук громыхающего льда нарастал: казалось, огромные льдины сталкиваются друг с другом и крошатся на части. Трещат и раскалываются. Лопаются и повизгивают недовольно от боли и ссадин.
Пульсирующий нарастающий свист появился неожиданно. Как удар резкой гигантской плети, от которой дрожит земля. Визг, вой, захлёбывающийся плач на многие голоса - звонкие и уродливые, наплывающие и давящие на барабанные перепонки так сильно, что кажется: ещё мгновение - и оглохнешь навсегда...
Бледные руки исчезли молниеносно, как воришки, застигнутые врасплох уже почти в кармане жертвы.... Вой и свист прекратились резко - рассыпались, как хрустальный дождь, что осыпал лачужку застывшими звонкими каменными каплями... Но вскоре и это стихло... Стало тихо-тихо, как на рассвете, за минуту до восхода солнца. От этой тишины Геллану показалось, что он и впрямь оглох. Хотелось мотнуть головой посильнее и вытрясти глухоту наружу. Но он не смел шевелиться. Не смел, пока не дрогнула и не стряхнула с себя оцепенение большая Келл...
Он услышал, как застучали от холода её зубы, как зябко повела целительница плечами и протянула руки к очагу, что уже подёрнулся синеватым инеем. Точно так застучала зубами Дара, прижатая к его плечу. Избушку выстудило почти насквозь. Геллан чертил пальцами Знак Огня, зная, что безнадежное это дело - зажигать обледеневшие поленья, но они, шипя, нехотя занимались, чадили, дымили, не слушались, как застуженное больное горло.
Дара отстранилась, строптиво сопротивляясь его крепкой ладони, что пока не хотела и не могла отпустить, но девчонка умудрилась вырваться из капкана. Она сопела шумно, будто в эти несколько тягостных минут не дышала совсем. Хотя, может, так оно и было...
- Да пусти же ты, - пыхтела она, выворачивая голову и встряхиваясь, как ошалелый пёсоглав. Изо рта рвался пар, оседая инеем на ресницах и растрёпаных прядях. - Что это было, Геллан? - спросила настойчиво и зло.
На полу зашлась в хриплом кашле Келлабума. Она задыхалась, хватала воздух ртом, словно не могла надышаться. Громко мяукнув, зашипел Сильвэй. Белая шерсть стояла дыбом, яростно дрожали усы. Крепкие клыки делали коша страшным.
- Не знаю, - ответил он Даре и поднялся. - Думаю, нам надо выйти. Да, Келл?
Муйба вяло повела рукой, но не ответила.
- Значит, можно, - прочитал её жест Геллан и спокойно подошёл к двери.
Не так-то просто было выйти наружу, но он налегал плечом и постепенно дверь сдавалась его напору: двигалась нехотя, толчками, расставаясь с тонкими пластинками наросшего льда, что трещали и падали осколками ему на голову, застревая в волосах.
Первым выскочил на волю Сильвэй, как только появилась щель, в которую он смог протиснуться. Краем глаза Геллан заметил, как Дара натягивает на себя тёплые вещи, бормоча под нос ругательства и подвывая: непослушные израненные пальцы не очень хотели слушаться хозяйку, но её это не останавливало. Он вышел вторым, Дара выскочила вслед, как шар из пращи.
Он стоял молча. Дара протяжно присвистнула. "Совсем как мальчишка", - подумалось ему, но говорить или делать замечания не хотелось: он смотрел на два десятка тел, что валялись неровным полукругом.
Падали большие снежинки. Крупные-крупные, как монеты. Лёгкие-лёгкие, как птичий пух. Ветер куда-то спрятался. Жутким голосом вопил Сильвэй: протяжно, громко, долго. Уши горели. Хотелось заткнуть их пальцами, чтобы не слышать дурного воя. Дару, казалось, эти звуки не тревожили. Она внимательно разглядывала бледно-голубое тело, лежавшее вблизи.
- У них нет лица, Геллан. И нет одежды. Они похожи на трупаков из фильмов ужасов.
- Космии, - сказал он кратко и провёл по волосам, вытряхивая острые льдинки, что впивались в пальцы. Боли он не чувствовал.
Неожиданно из-за туч прорвались лучи солнца. И всё вокруг засверкало, вышибая слёзы из глаз. Геллан смежил веки. Дара присвистнула во второй раз.
- Вот так он убивает дыханием, да, Геллан? - спросила растерянно и потёрла глаза кулаками.
- Не смотри, Дара. И зайди в дом. Я посмотрю, как там Савр с Ушаном, и вернусь.
Но девчонка вцепилась в руку железной хваткой.
- Не бросай меня. Я с тобой.
- Они уже не встанут. И не вернутся. Тем более, раз потеряли так много... своих.
- Не бросай меня! - она сердилась и вряд ли боялась панически.
Дара сделала несколько шагов вперёд, аккуратно обходя тела, и наподдала Сильвэю под зад.
- Харэ вопеть! - приказала кошу, и тот, наконец, умолк. Только шерсть стояла дыбом и дрожали усы.
Кош кружил, как зачарованный, и не мог оторваться от обхода, будто что-то держало его в тисках, сжимало и не отпускало.
- Космии, - это Келлабума вышла наружу и подтвердила его догадку. - Кто бы подумал...
- Но ты догадалась, - возразил ей тихо, не оборачиваясь.
- Не догадалась. Древний инстинкт сработал, не пойму уж как.
- В чём прикол, Геллан? - Дара теряла терпение и готова была поддать и ему, и Келлабуме, если они не перестанут разговаривать так, словно всё понимают, а она - нет.
- Мы никогда не видели их, - вздохнул Геллан. с большим трудом удерживаясь от дрожи, что нехорошо поднималась из желудка и вибрировала в горле. - И сомневаюсь, что кто-нибудь в этих землях встречал их последние пятьсот лет.
- Откуда тогда вы знаете, что это они? - спросила Дара, не отставая от него ни на шаг.
- Книги, легенды, старые рисунки...
- Ну... и в чём фишка этих тварей?
- Космии - горная нежиль, - неохотно пояснил Геллан. - Появлялись только в лютые морозы очень глубоко зимой. Идут на тепло, чутко реагируют на движение тёплых разумных тел. Их не убить металлом. Почти невозможно убить...
Дара спотыкается и хватает его за плащ, чтобы не упасть.
- Нас бы сожрали?- спрашивает без интереса, но Геллан чувствует: ей нужен правдивый ответ.
- В некотором роде... Космии высасывают часть мозга, а потом ты становишься ещё одной космией.
- Голубым холодным трупаком?! - Дара резко останавливается и сердито стряхивает снежинки с капюшона.
- Да.
Он заходит в грот и переводит дух: Савр и Ушан на месте. Стоят, застыв. Глаза Савра закрыты ушами. Слава диким богам: космии сюда не добрались. А может, и не собирались добираться.
- Ушан, - бормочет Дара и гладит осло. Животное не шевелится. - Геллан, они живые? - спрашивает испуганно, пытаясь ладонью тормошить то Ушана, то Савра.
- Живые. Застыли. Дай время - отойдут. Животные... умнее. Инстинкт выживания очень велик.
- Они как каменные, - руки Дары движутся непрерывно, теребят шерсть, но осло и конь стоят, как вкопанные. - Откуда берутся эти твари? Прям нашествие вымерших динозавров.
Геллан не знает, кто такие динозавры, но понимает, что с Дариной логикой спорить сложно.
- Я бы и сам хотел это знать, - говорит он твёрдо и сжимает челюсти до боли в висках.
Дара смотрит на него испуганно, а затем гладит по руке успокаивающе, как только что оглаживала животных:
- Ничего. Их уже нет. Димон расправился... А ты говорил, что нельзя убить.
- Я сказал: почти невозможно убить. И не мечом. Есть только один верный способ.
Дара склоняет голову и смотрит вопросительно. В глазах Геллана сквозит насмешка.
- Хоть в чём-то пригодилось мастерство убивающего дыханием.
- Солнечные камни, - догадывается Дара, и голос её падает, как снежинки в морозном воздухе...
Глава 47
Створки и трещины. Келлабума
Тело не слушалось, не отошло от оцепенения, но она заставляла себя двигаться. Переставляла ноги, вдыхала холодный воздух, двигала руками. К этим тварям не хотелось прикасаться, но бросать их здесь было нельзя, поэтому она стягивала тела в кучу, стараясь ни о чём не думать. пять бледно-голубых трупов, напичканных солнечными камнями.
- Не пропадать же добру, - криво усмехнулась она, подтягивая ещё одну нежиль к общей куче.
Геллан с Дарой возвращались из грота. Девчонка не поспевала за широким шагом мужчины, но вряд ли кто оторвал бы сейчас её пальцы от рукава, за который она держалась слишком крепко.
- Они оцепенели? - спросила кратко, не переставая делать свою работу.
- Да.
Она кивнула и попросила:
- Помогай.
Геллану удалось оторвать Дару от себя, и он молча принялся таскать мёртвый груз.
Дышать до сих пор было трудно.
- Вы... не оцепенели? - спрашивала и знала ответ.
- Нет, Келл.
Её это не удивило. Его тоже.
- Если бы не драко...
- Давай не будем об этом, - оборвал он, но она не послушалась.
- Ты бы не справился. Меч бессилен, а солнечных камней у тебя нет.
- Есть. Но не на такое количество.
- А ещё нужно было догадаться...
- Всё позади. Зачем сейчас гадать? - возразил Геллан муйбе и сердито показал глазами на Дару, которая внимательно следила за перебранкой.
Келлабума слегка пожала плечами и захлопнула рот: какая разница? Можно ничего не говорить: слова прорвутся наружу сами, когда придёт время. А вихрь подобрался слишком близко...
Дара куталась в плащик, дышала на озябшие пальцы, трепала по холке Сильвэя. Ей хотелось уйти, но она не смела.
- Я как кукла в дурацком спектакле, понимаешь? - разговаривала она с кошем, а тот смотрел не мигая, слушал и не шевелился. - Откуда берётся вся эта хрень, а?..
Геллан слышал её бормотания, но лишь крепче сжимал рот. Только бы не лезла с расспросами. Не сейчас.
- Ну вот и справились. - В голосе ведьмы звучало удовлетворение. Она деловито вытерла руки о тёмный подол широкой юбки и попросила:
- Отойди в сторону, сынок.
Дара подхватила коша на руки и попятилась, хотя стояла и так неблизко от погребальной кучи. Геллан сделал несколько шагов назад. Келлабума высекала огонь по-своему. Не выпускала язычок пламени из большого пальца, как Ивайя, а, слегка шевеля пальцами, нежно согревала воздух обеими ладонями. Казалось, она греет руки живым огнём или играет на пианино. Дара не могла оторвать взгляда от крупных крепких ладоней и пропустила момент, когда запылал погребальный костёр.
- Ты тоже огненная? - сорвалось у девчонки с языка .
Келлабума повернула к ней лицо, озарённое высоким пламенем. Снежинки припорошили плат на голове, отчего муйба казалась сказочной королевой из холодного царства.
- Слишком много огня, Дара? Любая стихия несёт как добро, так и зло. Всё дело в руках и сердце. А может, в большем. Намного большем, о чём не задумываются люди.
Костёр горел ровно и рвался в небо. Голубые тела таяли, не оставляя ни дыма, ни гари, ни копоти. Только камни солнца оседали ровным кругом на дно пляшущего огня - чистые, как слёзы.
- Пахнет, как после грозы, - заметила Дара, принюхиваясь к воздуху.
- Это запах ушедших космий, - ответила ей Келл. - Что-то остаётся и от них, Дара. Ничто не уходит бесследно.
- Зачем вообще нужны все эти твари? - поёжилась девчонка.
Келлабума посмотрела на неё пристально, очень серьёзно:
- Они часть этой земли, Дара. Мир не может быть слишком добрым или злым. Он живёт в равновесии, поэтому есть место и хорошему, и плохому. Всё не случайно.
- А если зла станет больше, что тогда?
Страх ли звучал в девчоночьем голосе или растерянность?..
- Значит появятся те, кто будет творить добро, чтобы чаши уравновесились.
Костёр догорал, таял, как снег. Круг выжженной травы и влажной земли - будто и не было страшных космий, но блеск солнечных слёз шептали: знаем, помним, не вычеркнешь и не забудешь...
Пока Геллан и Дара смотрели на уходящие в небо последние искры, Келлабума сходила в лачугу и вернулась с бархатным черным мешочком, встала на колени и не спеша стала собирать камешки.
- Может, не надо? - засомневалась Дара.
- А зачем они здесь? Пригодятся. За солнечные камни нынче хорошую цену дают.
- Откуда знаешь? - не выдержал Геллан. - Ты же никуда не ходишь из этой глуши.
- Не ходить - не значит не знать. Часть оставишь себе. Пригодятся. Солнечные не только космий убивают.
Снова поднялся ветер, забушевал, заметался яростным зверем; рвал одежду, хлестал колючим снегом, сбивал дыхание.
- Можно я пойду? - прокричала Дара, перекрикивая вой приближающейся вьюги.
Она прижимала Сильвэя к себе, пытаясь прикрыть коша полой плаща. Геллан кивнул, и девчонка поплелась к лачуге. Он проводил её глазами и стал ждать Келлабуму. Не мог заставить себя собирать камни, но и уйти, бросив целительницу, тоже не мог. Поэтому стоял, задерживая дыхание и смотрел в почти чёрное небо, затянутое неспокойными тучами.
Келлабума собирала камни тщательно. Пальцы закоченели и не слушались, но она не спешила. Геллан помог подняться ей с колен, когда она закончила. Вьюга бушевала; набирала полные лёгкие ветра со снегом и зло плевалась в лицо; крутила белое сальто, пытаясь сбить с ног; за мутно-белым телом непогоды в двух шагах ничего не разглядеть...
Они ввалились в избушку, похожие на косматых белых зверей, громко топали и отряхивались, пытаясь избавиться от плотной наледи на обуви и одежде. Дара подбрасывала поленья в очаг и морщилась от боли: порезанная ладонь горела и дёргала, как застуженный зуб.
Раздевшись, Келлабума молча взяла мазь и снова обработала ранки, подольше задерживая холодные пальцы в местах укусов, царапин и пореза. Дара с интересом смотрела, что она такое делает: боль утихала то ли от мази, то ли от прохладных пальцев целительницы.
Что-то зашуршало в углу, а потом с шумом шлёпнулось на пол. Дара взвизгнула и вскочила.
- Не бойся, - показала в улыбке крепкие зубы Келл, - Чока вернулась.
- Ну и шуточки у вас, с чувством сказала девчонка и покосилась на взъерошенного зверька. Мех потемнел и заледенел, отчего бельча стала похожа на дикобраза или ежа.
- Как она в дом попала? - спросила Дара, протягивая к белочке руки.
Чока стояла за задних лапках и принюхивалась к протянутым ладоням, но идти к девочке не спешила.
- У неё ход есть специальный, на трубу похожий.