Рутковская суетилась и кричала, к румяному лицу Барбарисыча была приклеена торжественная улыбка…
– Жанна, ты просто красавица! – Крылов, задержавшись, обнял Жанну. – Эх, было б мне лет на двадцать меньше…
Веленская, которая шла последней, в простеньком синем костюме, с осиной талией и облаком серебристых волос, рассыпавшихся по плечам, прошептала Жанне на ухо:
– Нехорошо-о… Разве ты не знаешь, что самой красивой на свадьбе должна быть невеста?.. К чему привлекать к себе лишнее внимание?
Жанна ничего ей не ответила – но не потому, что не нашла нужных слов, просто ее вдруг начала бить какая-то лихорадка. Юра даже не посмотрел на нее!
Внутри ЗАГСа, в огромном холле с красной дорожкой, бродили пары, шумели гости. Действительно, то, насколько необычно выглядели невесты, поражало.
– Нам, что ли, жениться? – хихикнули Сидоров с Айхенбаумом. – Жанна, ты сделаешь наконец свой выбор или нет?!.
Вокруг Нины, помимо Рутковской, бегала пожилая женщина с фиолетовыми волосами, то и дело сморкаясь в платок. Жанна догадалась, что это мать невесты. Чуть в стороне, на безопасном расстоянии, стоял Юрин отец, растерянный и испуганный…
– Пересветов и Леонтьева! Где тут Пересветов и Леонтьева? – из распахнутой дубовой двери крикнула строгая дама в переливающемся платье из люрекса. – Прошу в зал, ваша очередь!
Вся контора «Минервы-плюс» вереницей потянулась к дверям. Девица в джинсовом костюме, обвешанная какой-то аппаратурой, снимала все на видеокамеру, чуть ли не ползая по ковру… Все происходящее казалось Жанне сном.
Она не так представляла себе этот день. Странное ощущение, что она здесь лишняя, становилось все сильней.
…В зале, где непосредственно шел процесс регистрации браков, сиял нестерпимо яркий свет – жарили вовсю четыре огромные хрустальные люстры, свисающие с потолка. Девица с дамой старательно расставляли гостей, Рутковская вдруг зашлась в кашле и побагровела еще сильнее.
– Я так волнуюсь… – прошептала Жанне оказавшаяся рядом Полина с прозрачными исплаканными глазами. – Как все трогательно, правда?.. Только зря Зину в свидетельницы взяли! Ой, Жанночка, ты сама как невеста! – хихикнула Полина.
В ярком белом свете платье Жанны тоже сияло золотисто-белыми переливами. Практически белыми были туфельки, платок на голове, сумочка, лак на ногтях. «О, этот цвет «хамелеон»! – едва не застонала Жанна. – Кто же знал, что здесь будет такое освещение!»
На нее хмуро косилась Веленская, а мать Нины открыла рот и тоже завороженно уставилась на Жанну. Жанна попыталась было скрыться в толпе, но девица с фотоаппаратом вытащила ее вперед. С одной стороны Жанну взял под руку Сидоров, с другой – Айхенбаум.
– Две свадьбы разом, что ли? – прошептала девица.
– Нет, что вы! – прошептала в ответ Жанна. – Я просто гостья…
– А как невеста, ей-богу!
– Моя невеста! – тихо засмеялся Сидоров и потянул Жанну к себе.
– Нет, моя! – возразил Айхенбаум.
– Кучнее, прошу вас, кучнее! – потребовала распорядительница. – И не отвлекайтесь, пожалуйста, не задерживайте церемонию! Все готовы?
– Да! – весело крикнул Крылов. Он был до смерти рад тому, что жена уехала на дачу, а он очень ловко сумел отбиться от совместной поездки. – Начинайте.
Жанна впала в состояние, близкое к прострации. Она неотрывно смотрела на Юру, и в голове вертелась только одна мысль: «Люблю тебя. Люблю тебя. Прощай. Будь счастлив. Прощай…» Она словно прощалась с ним навсегда, пытаясь запомнить любую мелочь в его облике.
Голос дамы-распорядительницы журчал где-то в отдалении, от сконцентрированного запаха цветочных букетов, духов и одеколонов щекотало в носу… Зина Рутковская, откашлявшись, теперь чихала. Барбарисыч с ненавистью смотрел на нее.
Все остальные косились в сторону Жанны. Юра вдруг повернул голову и тоже стал смотреть на нее. Спокойно, внимательно… Зеленые глаза были холодны и неподвижны.
Жанна смотрела на него, а он – на нее, отвернув лицо от невесты.
Журчал и журчал голос дамы-распорядительницы, играла негромко музыка, чихала Рутковская… А они все смотрели и смотрели друг на друга. Девица с видеокамерой тщетно ползала вокруг, выбирая удачный ракурс.
– …Итак, Пересветов Юрий Олегович, согласны ли вы взять в жены Леонтьеву Нину Андреевну?
Юра неподвижно смотрел на Жанну, он не слышал вопроса.
– Пересветов Юрий Олегович…
Нина вздрогнула и тоже повернула голову, пытаясь проследить за взглядом жениха.
– Юрий Олегович, прошу вас, сосредоточьтесь и ответьте! – Дама-распорядительница начала нервничать.
– Что творится-то… – прошептала сзади Карина.
Юра смотрел на Жанну и ничего не замечал вокруг. Он словно тоже хотел ее запомнить – навсегда.
– Пересветов Юрий Олегович…
Щеки у Нины побледнели, губы едва заметно шевельнулись. Затянувшаяся пауза была невыносима, и Нина вдруг медленно повалилась назад – ее едва успели подхватить. Гурьев и Потапенко, стоявшие сзади, осторожно положили ее на пол.
Дама-распорядительница схватила стакан с водой:
– Ничего-ничего, это случается, это нормально… Сейчас невеста придет в себя, и мы продолжим!
Юра продолжал смотреть на Жанну. Она в этот момент стояла одна – Сидоров с Айхенбаумом тоже бросились помогать Нине.
Нина, которую сбрызнули водой, открыла глаза и села. У нее открылись глаза и в переносном смысле…
– Какая же ты дрянь, – отчетливо произнесла она, глядя на Жанну. – Устроила этот спектакль… Вы посмотрите на нее – она же тоже в свадебном платье! Зачем? Я не понимаю, зачем?..
И в одно мгновение ситуация стала всем ясна. Пересветов без ума от Ложкиной, Пересветов в самый последний момент передумал жениться на Леонтьевой. А Ложкина тоже любит Пересветова, иначе бы не вырядилась так и не таращилась на него, будто ее загипнотизировали. До этого никому в голову не приходила мысль, что Жанна Ложкина может любить скромного Пересветова, а сейчас все словно прозрели – ну и что такого, почему бы ей не любить его?..
Мать Нины Леонтьевой закричала. Зина Рутковская тоже начала что-то громко говорить, зашумели все.
– Молчать! – завопил Крылов. – Я ничего не понимаю… Всех уволю!!!
Платон Петрович ненавидел скандалы, но своим воплем только масла в огонь подлил.
У дамы-распорядительницы задрожали лаковые кудри, висевшие вдоль лица.
– Граждане, что вы делаете! Граждане, это серьезное учреждение, между прочим…
Зина Рутковская обняла Нину, сгорая от сочувствия к ней, запуталась в фате невесты.
– Ниночка, не плачь… Не стоит! Не стоит, потому что… – Зина Рутковская отцепила от себя фату и остервенело хлестнула по лицу Барбарисыча букетом. – Потому что все они сволочи! Сволочи, сволочи…
– Сумасшедшая! – закричал Барбарисыч, тщетно заслоняясь руками. – Уберите ее от меня! Она сумасшедшая!
– Доченька моя… – горестно застонала мать Нины. – Ребенок же… А вы все подумали, что с ребенком-то теперь будет, а?
Только сейчас Жанна осознала размеры катастрофы. И ей стало страшно. Очень страшно. Она хотела всего лишь красиво попрощаться со своей любовью, а вышло совсем по-другому.
Юра Пересветов сделал свой выбор – тогда, когда от него никто не ожидал этого. В самый неподходящий момент.
– Ой, что творится-то… – печально бормотала Полина, схватившись за голову. – Юра, ты что, передумал жениться?.. Юра, правда – а как же Нина?..
– Какая Нина, когда он глаз от нашей Жанки оторвать не может! – прошипела ей на ухо Карина.
– Сумасшедший дом какой-то! – с удовлетворением воскликнул Потапенко. – Я давно об этом говорил: наша контора – это сумасшедший дом на выезде!
– Доченька моя…
– Граждане, я вас умоляю…
– Молчать, я сказал! – вопил Крылов, но то был гудок идущего на дно «Титаника». Президент «Минервы-плюс» уже не контролировал ситуацию.
Жанна попятилась назад, стукнулась спиной о дверь. Потом нашарила ручку и выскочила из зала – туда, в холл, где бродили пары, ожидавшие своего часа. Она побежала к выходу – глухо стучали каблучки по красному ковру… «Что я наделала!» – билась у нее в голове одна-единственная мысль.
Пулей она промчалась вдоль улицы, запрыгнула в свою машину, нажала на газ…
На ее счастье, в это субботнее утро машин было мало – иначе она, наверное, не доехала бы без проблем до своего дома.
Влетела в свою квартиру, закрыла дверь на все замки, задернула шторы. В полутьме ее платье немедленно приняло цвет бронзы. Ах, если бы там, в том зале, не светило бы разом столько люстр!
– Ну и что, платье… – пробормотала она, глядя на себя в зеркало. – Ведь не из-за этого же платья, и тем более – его цвета! – Юра передумал жениться на Нине? Мне вообще не надо было идти на эту свадьбу!
Она не пошла бы туда, и Юра благополучно женился бы на Нине… А если нет? А если бы вот так же замер в растерянности от вопроса дамы-распорядительницы, думая только о ней, о Жанне?..
Она не пошла бы туда, и Юра благополучно женился бы на Нине… А если нет? А если бы вот так же замер в растерянности от вопроса дамы-распорядительницы, думая только о ней, о Жанне?..
«Он меня любит… Он меня всегда любил! Но, боже мой, что теперь будет с Ниной и с ребенком?!»
«Какая же я дура… – мрачно подумала Нина, с трудом избавившись от свадебного платья – бесчисленные слои тончайшего шифона так и липли к рукам, словно не желая отпускать ее. – Кого выбрала!»
Она швырнула платье на пол.
Она ругала себя за то, что выбрала не Гурьева – ведь Николай Ионович ни за что бы не устроил подобного спектакля, он действительно любил ее, Нину… Даже там, в зале, когда все шумели и царила полная неразбериха, он единственный пытался утешить ее. Ругала себя за то, что не оценила вовремя реальность угрозы, идущей от Ложкиной, – ведь были, были всякие звоночки!..
Чудовище, вынырнув из глубины, обнажило острые зубы, смотрело ей прямо в лицо черными пустыми глазами… Оказывается, оно никуда не ушло, оно затаилось только на время.
Это был поистине ужасный момент – когда там, в зале, в ослепительно белом свете она увидела Жанну – и тоже в платье невесты. У Нины словно пелена с глаз упала… Но как поздно пришло оно, это прозрение!
Перед Юрой поставили двух невест – только выбирай. Разумеется, он выбрал Ложкину, эту фамм фаталь…
«Подлец, нет, ну какой подлец… И почему я раньше считала его порядочным человеком?..»
Он смог произнести всего лишь одну фразу: «Нина, прости меня!» Стоял словно истукан, опустив руки, даже за Ложкиной не побежал. А может, дело вовсе и не в Ложкиной?..
«Нет, в ней и только в ней. Она играла с Юрой, я сама это видела – так кошка играет с мышкой. Он всегда ее любил, а на мне согласился жениться потому, что она его никогда особенно не обнадеживала. А потом вдруг нацепила на себя это платье свадебное – «что ж, Юрочка, я согласна – бери меня!».
– Что делать, что делать? – Из соседней комнаты вышла Раиса Романовна, вся заплаканная. – Нина, у меня сейчас просто сердце разорвется! Это ж такой позор… Жених прямо на свадьбе передумал жениться!
– Какой еще позор? – холодно переспросила Нина. – Нам позор? Ну что за дикость, мама… Это ему позор! И вообще, не смей плакать! Ты знаешь, я даже рада, что не совершила этой ошибки, что не стала его женой…
– Ну, в общем, да… – всхлипывая, пробормотала Раиса Романовна. – Он еще у нас заплачет, этот Юрочка! Мы на него в суд подадим. Он у нас алименты…
– Какой суд, какие алименты! – закричала Нина. – Ты спятила!
– Ты что, собираешься от алиментов отказаться? – растерялась Раиса Романовна. – Но лишние деньги ребенку не помешают…
– Мама, ты что, не поняла? – строго произнесла Нина. – Не будет никакого ребенка!
– Как это?
– Вот так! Неужели ты всерьез думаешь, что я собираюсь от этого рожать ребенка?!.
– Нина!!
– Молчи, пожалуйста, молчи! – с ненавистью выдохнула она. – Я так решила, и все…
– Господи, Нина, да, может, вы еще помиритесь… Он же, в самом деле, не злодей какой… – забормотала Раиса Романовна. – Да и вообще, не нужен нам никто, будем втроем жить – ты, я и малыш… Я же вам помогать буду! И ну их, эти алименты…
– Ты меня не отговоришь, – покачала Нина головой. – Ты меня плохо знаешь… Если уж я чего решила – то так оно и будет. Мне на все наплевать.
– Нина, но тебе тридцать шесть…
– Да хоть сколько! Раньше ты говорила одно, теперь другое…
– Что, ну что я говорила?.. Я всегда тебе только счастья желала!
– Нет, все. Не хочу ничего слышать, – Нина демонстративно зажала уши.
Ее душила ярость. Нина ненавидела себя, словно то чудовище, которого она боялась, пряталось теперь внутри ее, и, как ни умоляла ее Раиса Романовна подождать, подумать еще немного, в начале третьего Нина вышла из дома.
Она знала, что в консультации сейчас работает только дежурный врач, но дожидаться понедельника ей не хотелось.
И, на ее счастье, вдруг оказалось, что дежурит-то как раз Ирен Акоповна…
– Ну что, Нина Андреевна, как мы себя чувствуем? – улыбнулась та, когда Нина вошла в кабинет. – Случилось что?
– Да, случилось, – сказала Нина. – Я хочу избавиться от ребенка. Срочно. Прямо сегодня.
Свет в глазах Ирен Акоповны погас.
– Это невозможно, – холодно произнесла она. – Срок-то у вас, милочка… Почти три месяца! Нужны серьезные показания, чтобы решиться на эту операцию, а у вас, насколько я помню, здоровье просто идеальное…
– Показания есть – ведь, насколькояпомню все эти законы, исключения существуют, и не только по здоровью, – покачала Нина головой. – Дело в том, что меня бросил мой жених. Прямо на свадьбе. Отказался, и все… Выяснилось, что любит другую. Это вам как?
Ирен Акоповна удивленно подняла брови.
– Ничего себе… Впрочем, чего еще ждать от нынешних мужчин!
– Работники ЗАГСа могут подтвердить, есть и еще куча свидетелей, – спокойно произнесла Нина. – Так что, если не вы и не здесь, то есть еще другие места и другие доктора – за деньги сейчас можно все…
– Может быть, вы не будете торопиться? – серьезно предложила Ирен Акоповна. – Подумайте еще день-другой, а?.. Можно же потом всю жизнь жалеть о сделанном…
– Или о том, что не сделано, – возразила Нина. – Я ненавижу своего жениха и не хочу, чтобы… Словом, я не передумаю.
Телефоны трезвонили не переставая – что городской, что мобильный. Вероятно, куча народа желала узнать подробности произошедшего… В конце концов Жанна не выдержала и отключила их все.
Она сидела одна дома, в тишине, и ей было страшно.
Можно было пойти к Марату – Марат друг, Марат всегда ее поймет, – но ей было страшно почему-то и Марата, и вообще выйти за пределы своей квартиры…
К вечеру воскресенья Жанна все-таки включила городской телефон – с намерением вызвать своего соседа. Но не успела она набрать номер, как телефон зазвонил сам.
Жанна вздрогнула, точно от удара током, а потом все-таки подняла трубку.
– Это я… – прошелестел тихий голос. – Почему ты не подходишь?..
– Юра!
– Вот видишь, Жанна, я все сделал по-твоему… – вздохнул он.
– Ты все сделал неправильно! – в отчаянии воскликнула она. – Зачем? Мы же решили, что ничего не будет, я обещала, что буду любить тебя на расстоянии, и вообще… – От волнения она не находила нужных слов.
– Я понял, что не смогу без тебя. Я понял, что делаю что-то не то…
– Господи, Юра… не так! Все не то и не так!
– Я знаю, – согласился он. – Я понял слишком поздно, что не смогу без тебя. А потом увидел тебя, представил, что это ты – моя невеста, а вовсе не Нина…
– Это все платье! – в отчаянии закричала Жанна. – Дурацкое платье! И свет… Там был слишком яркий свет!
– Я не понимаю… Но это неважно. Я уже говорил – пусть бог меня накажет… – тихо продолжил он. – Я предал свою жену и своего ребенка.
– Юрочка, но все еще можно исправить! Юрочка, ты не должен был так поступать… И я тоже не должна! Вернись к Нине, пожалуйста, вернись!
– Уже поздно, – спокойно ответил он. – И уже ничего нельзя исправить.
– Все, все можно исправить! Даже посуду разбитую – и ту можно склеить!
– Ты не знаешь… Нина избавилась от ребенка.
Жанна похолодела.
– Как?..
– Вот так. Очень просто. Ее тоже можно понять… Мне вчера вечером Раиса Романовна звонила. Она вне себя, так мечтала о внуках…
– Глупая Нинка! – закричала Жанна. – Что же она наделала!.. Ох… И что же с ней? Она жива?..
– Конечно, жива, – с некоторым удивлением произнес Юра. – И она уже дома, между прочим.
– Что, серьезно? Ты говорил с ней?
– Нина не хочет со мной говорить. Послушай, Жанна, мы не о том все…
– Юра, Юрочка, но это все просто ужасно!.. – забормотала Жанна. – Просто в голове не укладывается… Ты же мог как-то по-другому…
– Нет, не мог.
– Юра…
– Жанна, я хочу тебя видеть, – сказал он. – Все, что я хочу, – это только тебя. Остальное мне безразлично. Я готов к любому наказанию…
– Да как ты можешь об этом говорить сейчас! – закричала Жанна. – Пир во время чумы! Наломали дров, а теперь миловаться… Господи, стольких людей сделали несчастными!
– А что ты предлагаешь? Страдать? – усмехнулся он. – Я люблю тебя.
– Юрочка, миленький, но ни одна любовь не стоит такого! И вообще, даже ради любви не стоит идти по трупам! – Ее трясло словно в лихорадке, телефонная трубка едва не выскользнула из рук. – Любовь, любовь… Да будь она проклята!
– О чем ты жалеешь? – мрачно спросил он.
– О твоем ребенке! Мы убили его!
– Не мы, а Нина.
– Нет, мы!
– И что теперь? Страдать из-за этого всю жизнь? – Он засмеялся, но совсем невесело. – Я жду тебя, Жанна. Разве ты не поняла, что я душу за тебя готов отдать?..
– Юрочка, миленький… – Она заплакала. – Я не могу, честное слово, не могу! Давай потом… потом как-нибудь поговорим об этом!