– Лом! – встал как вкопанный Малыш, неожиданно увидев в ближней группе рвущихся к ним солдат Томаса Моргана. – Лом, это же мы!
Резко развернувшись, Майкл в три прыжка оказался рядом с товарищем. Услышавшая его крик Лилит опустилась на колено и размеренно, словно на занятии в тире, вгоняла пулю за пулей в тех, кто пытался выстрелить или дотянуться до Малыша. Тяжелым пинком свалив одного из врагов и отшвырнув, словно котенка, другого, Майкл оказался лицом к лицу с Ломом. Вне всякого сомнения, это был именно Морган. Только глаза его сейчас не выражали ни узнавания, ни вообще хоть какой-нибудь мысли.
– Лом, это же я, Малыш, – попытался Майкл обратиться к товарищу еще раз.
Но реакцией была вскинутая с пистолетом рука Лома. Майкл чудом увернулся, подныривая под руку и чувствуя жгучий удар в висок, от которого перед глазами пошли круги. Пуля, едва зацепив, длинной полосой ободрала на виске кожу до самой кости. Кровь мгновенно залила скулу и шею. «И опять в голову», – промелькнула у Малыша мысль.
Не дожидаясь второго выстрела, он перехватил кисть Лома и, резко крутанув, выдернул оружие из разжавшихся пальцев. Шаг вбок, короткий удар в солнечное сплетение левой и сразу правой в голову. Но удар в голову Майкл постарался дозировать, боясь убить. Лом, словно подкошенный, рухнул носом в землю, а Малыш едва успел блокировать локтями руку с ножом, направленным ему в живот одним из солдат. Лезвие полоснуло по предплечью, но в следующий миг Майкл, перехватив руку с ножом, провел жесткий бросок через бедро. Противник грохнулся спиной о землю, а Малыш, не пытаясь вырвать оружие из руки, просто вогнал этот клинок в грудь его хозяину. Кто-то прыгнул Майклу на спину, едва не сбив с ног, нанося удары кулаком в голову. Майкл, потянувшись, ухватил его за рукав, рывком стащил со спины и оглушил мощным ударом в ухо.
Несмотря на старания Лилит, противников становилось все больше.
Увернувшись от нового нападающего, Малыш подхватил Лома на плечо и помчался к своим товарищам. Он бежал, словно рвущийся в атаку игрок американского футбола, увертывающийся от бросающихся на него защитников.
Рядом с Лилит стояли уже Самум и Упырь, стреляющие из своих бэсок. Едва только Малыш минул их линию, как они начали синхронно отходить, не прекращая отстреливаться. И в это время земля качнулась под ногами.
Диверсанты попадали на землю, стараясь вжаться в камни. Вокруг стучали осколки, камни, куски чего-то непонятного и даже целые тела раскиданных взрывом солдат. Едва перестали свистеть осколки, Малыш вскочил, вновь взваливая на плечо свою ношу. Товарищи оказались рядом, прекратив стрельбу по потерявшимся остаткам вражеского подразделения.
У скалы их ждали остальные, готовые помочь и прикрыть огнем. Группа начала быстро подниматься по склону, нагоняя отряд имперского спецназа, оказавшийся сейчас у начала уходящей в глубь горы расщелины.
Упырь, замыкающий подъем, ставил то тут, то там примитивные растяжки с бережно уложенными под валуны гранатами. Отсутствие всякого чувства самосохранения и явно ограниченные мыслительные функции у солдат, находящихся под воздействием чужаков, позволяли весьма эффективно бороться с ними столь примитивными способами.
Неожиданно придя в себя, Лом извернулся и ударил несущего его Малыша в челюсть. Положение было весьма неудобным, и удар вышел слабым и смазанным. Зато Малыш, сбросив товарища с плеча, приложил его совершенно прицельно.
– Надо его связать, что ли, – предложил Майкл, глядя на лежащего у его ног Лома. – А то я ему так окончательно все мозги стряхну, пока дотащу.
– Ты его и связанного не дотащишь, если он трепыхаться будет, – ответил Самум, споро извлекая на свет аптечку и выбирая один из шприцов-пипеток. – Я ему вколю снотворное. Пару часов спокойствия будет обеспечено. А там поглядим.
Он быстро сделал укол в бедро Лома и убрал опустевший шприц обратно в аптечку.
– Давай помогу, – предложил Упырь, кивая на бессознательное тело. – Можем его по очереди тащить.
– Пока не надо, – мотнул головой Майкл, вновь поднимая груз. – Как устану, сразу скажу.
* * *Хрустя галетами из сухого пайка и делая из фляжки бережливые глотки, Малыш рассматривал недавних основных врагов, точнее солдат основного потенциального противника.
Упырь и Самум, сидя рядом, курили, привычно пряча огонек сигарет в кулаках – примитивная защита от снайперского ока. Лилит молчала, обняв свою «МРГ Матч». Видимо под воздействием каких-то невеселых мыслей, она не стала есть.
Отойдя по расщелине, постепенно превратившейся в глубокое ущелье, на несколько километров, обе группы сделали привал. Отдыхали довольно спокойно, тем более что Упырь и минер имперской группы оставили на пути возможного преследования достаточно неприятных гостинцев. Теперь все, выслушав короткие представления своих командиров, уничтожали сухие пайки, с интересом разглядывая друг друга. И кроме оружия других моделей, чуть иного тона камуфляжей да прочих мелочей, незаметных неопытному глазу, Никсон не видел особых отличий между имперцами и своими товарищами. Вот только легкий акцент в том же общем языке, на котором разговаривает и Империя и Федерация.
– Что будем с Ломом делать? – поинтересовался Никсон у подошедшего к ним сержанта, кивком указывая на лежащего чуть в стороне Томаса Моргана.
– А мы с ним ничего сейчас сделать не сможем. Он под воздействием какого-то препарата. И помочь ему смогут только в госпитале. Так что будем тащить, а уж когда вернемся, поглядим.
Майкл хотел напомнить, что они вряд ли скоро вернутся, раз уж база эвакуирована, но передуман. Сержанту виднее. Раз он сказал – вернемся, значит, вернемся. А где будет этот госпиталь – на их базе или на борту висящего на орбите корабля, какая разница. У солдата дом там, где он находится в данный момент, как у цыгана.
– Какие у кого будут мысли? – негромко спросил Макфлай, опускаясь на корточки рядом со своими бойцами, расположившимися одной группой.
– У меня есть мыслишка, командир, – прищурился Самум, с деланым безразличием разглядывая синеющее высоко над стенами ущелья небо.
– Рассказывай, – согласился сержант, удобнее усаживаясь между Малышом и Самумом, жуя сухую травинку.
– Мы очень удачно остановились, – начал Тинмагомед, закладывая руки под голову. – Здесь весьма уютное расширение в ущелье и даже травка растет. А по правому плечу от тебя большой валун из стены торчит.
Малышу, слышавшему этот монолог, очень хотелось, как наверняка и остальным, обернуться в указанном направлении и посмотреть, но, понимая, что ни сержант, ни Руми не хотят жестами привлекать к разговору внимание имперцев, с огромным трудом сдержал свой порыв. Тем временем Самум продолжал, подтверждая славу лучшего следопыта:
– Только валун на самом деле не торчит из стены, как кажется. Он немного до нее не доходит. А та трещина, которая книзу расширяется, над ним уже в ладонь шириной. Значит, за валуном либо пещера, либо расщелина.
– Тут много расщелин, Самум, – возразил Макфлай, безразлично осматривая противоположную указанной стену ущелья.
– Расщелин много, – согласился Руми. – А вот потертостей от рук я ещё не видел. Между камнем и стеной довольно часто люди протискивались и оставили следы на камнях.
– Ты уверен? – переспросил сержант.
– Я не сказал, что там пещера шамана, – предупредил Самум. – Я только сказал, что люди там часто проходили. Может, местные аборигены в расщелине на время охоты сортир устраивали и, кроме их дерьма, ничего в ней нет. Кто знает.
– На кого тут охотиться? – усмехнулся сержант.
– Почем я знаю? На змей горных. Или целебные камни и травы собирать. Да мало ли причин в горы лезть? – ответил Тинмагомед со смехом, словно рассказывал веселую историю или анекдот.
Все немедленно же заулыбались, и Малыш, откинувшись на локте, смог бросить взгляд на тот самый валун, который сейчас обсуждали. Совершенно обычный валун. И никаких расщелин и отпечатков ладоней...
– Хорошо, – кивнул Макфлай. – Сделаем так. Возьмешь с собой Малыша. Пойдете как бы посмотреть, что там эти недоумки делают. А на самом деле дождетесь, когда мы уйдем дальше, и проверите валун. В случае отрицательного ответа догоните нас. Ну а если там что-то стоящее, маякнете мне по переговорному. Частота наша рабочая. А я разберусь.
Макфлай поднялся на ноги и, обращаясь к командиру группы имперцев, уточнил:
– Ну что, господа, не пора ли нам трогаться в путь? А то темнеть скоро начнет. А поиски проходов в ночном ущелье неблагодарная работа.
– Согласен, – кивнул тот, и его солдаты мгновенно вскочили со своих мест. – Мы и днем-то пока не слишком результативны.
– Надежда умирает последней, – пожал плечами Макфлай и повернулся к своим бойцам. – Самум и Малыш, проверите продвижение противника, а потом догоните нас. Что-то слишком долго тишина звучит. Гунн и Упырь, возьмите Лома. Вперед!
Майкл проводил взглядом уходящую за ближайший поворот ущелья смешанную группу, а затем демонстративно поспешил следом за Руми в обратную сторону. Оказавшись за скальным выступом, они присели, выжидая время. Дав группе десять минут, диверсанты вернулись к месту привала. Самум, не задерживаясь, юркнул за валун. Секунду спустя Малыш последовал за ним.
Между валуном, выпукло-округлым снаружи, но вогнутым со стороны скалы, легко проходил взрослый человек. Правда, изгиб скалы в этом месте был таким, что руки так и тянулись опереться о скальный выступ.
За валуном, как и предсказывал Самум, скальная трещина превращалась в подобие пещеры. Словно слегка раздвинутый снизу полог палатки вдруг превратился в камень. Но даже для такого гиганта, как Малыш, проход был вполне свободным. Стараясь не отстать от товарища, Майкл торопливо пролез в темноту пещеры. Он слышал поступь идущего впереди Самума, который, скорее всего, специально для него не старался идти тише. Ориентируясь на эти слабые звуки и касаясь слегка раздавшихся стенок пещеры кончиками обеих разведенных рук, Малыш довольно быстро продвигался вперед. Пол шел ровно не более десятка метров. Потом начался пологий подъем. Они прошли еще метров тридцать по этому темному тоннелю, и вдруг Самум встал.
– Что? – зашептал Майкл.
– Человеком пахнет, – ответил тот. – Жильем.
Майкл, стараясь даже дышать тише, медленно вытянул из ножен один из диверсантских ножей. Самум включил крошечный, но достаточно мощный фонарик, встроенный прямо в корпус бэски. Луч выхватил жуткое лицо в причудливых украшениях из кожи, перьев и драгоценных камней. Никсон даже вздрогнул от неожиданности. Но лицо не двигалось, и Майкл понял, что это всего лишь подвешенная маска. Он зажег фонарик на своей бэске, медленно шаря лучом вокруг.
Тоннель перекрывал кожаный полог, на котором и крепилась устрашающая маска. Осторожно приподняв край полога, Самум скользнул внутрь. Майкл молча миновал преграду из кожи и очутился в небольшой круглой пещере. В центре каменной комнаты располагался сложенный из человеческих черепов очаг. Правда, судя по его размерам и отсутствию какой бы то ни было вытяжки, этот очаг вряд ли предназначался для согревания жилища: слишком велика была бы вероятность угореть. Скорее всего, он нес только ритуальные функции. Это подтверждалось и тем, что в комнате не было никаких дровяных запасов. Стены от пола до потолка покрывали шкуры зверей и разнообразные маски, амулеты и тотемы, перемежающиеся с вязанками трав и мешочками с неведомым содержимым.
– Никого нет, – осматриваясь, пожал плечами Самум, – и уже довольно давно.
Он потрогал лоно очага, словно надеялся ощутить тепло недавнего костра, внимательно осмотрел стены, медленно двигаясь по кругу.
– Здесь, – указал Самум, вновь переходя на шепот и сдвигая край одной из шкур.
За этой шкурой показался темный зев нового коридора, идущего в том же направлении, что и коридор, приведший их в эту странную комнату.
Не опуская бэсок с зажженными фонарями, диверсанты осторожно шагнули в новый коридор. Пол продолжал подниматься полого, но неизменно. По прикидкам Майкла, они поднялись уже не менее чем на тридцать метров от уровня дна ущелья, из которого сюда попали. Внезапно Самум опять встал, как будто наткнувшись на стену, и Никсон едва не снес его, врезавшись в спину.
Заглянув через плечо товарища, Майкл увидел в свете фонаря распростертое на полу тело в странных разноцветных лохмотьях. Тело лежало ровно посередине коридора, головой в ту сторону, куда двигались сейчас диверсанты. Через секунду Самум спокойно приблизился к лежащему и неторопливо начал рассматривать его. Малыш тоже подошел ближе и сообразил, что человек умер уже много дней назад. Не скрытые одеянием руки и лицо выглядели обтянутым пергаментной кожей скелетом. Впрочем, вполне могло оказаться и так, что древний старец превратился в подобие мумии еще при жизни, вследствие многих прожитых лет и недостатка питания.
Умерший выглядел так, будто в свою последнюю минуту пытался добраться до некой цели в конце коридора. И когда смерть уже ухватила его своей костлявой рукой, он все же пытался ползти, увлекаемый этим маниакальным стремлением вперед. Но смерть оказалась сильнее, и старец навечно остался лежать на полу, вцепившись тонкими длинными пальцами в почти невидимые выступы каменистого пола.
– Это и есть их шаман, – уверенно заключил Самум, проводя ладонью по одеянию старца, которое показалось Майклу лохмотьями.
На самом деле облачение старца состояло из разноцветных перьев птиц и причудливых лент, вырезанных из шкур разных зверей.
– Куда это он так стремился, что даже последние силы отдал, вместо того чтобы лежать у огня под теплым одеялом? – спросил Самум, перешагивая через тело колдуна.
– Может, там пещера, в которой он живет, и он как раз и полз к огню и теплому одеялу, – предположил Малыш. – Странно, что он не гниет. Здесь нет ни плесени, ни тлена.
– Я тоже очень этому удивлен, – согласился Самум, продолжая осторожно продвигаться по коридору, освещая путь фонарем. – Стены тоже абсолютно чистые. А когда мы шли по первому коридору, на стенах были мох и плесень.
Когда Самум опять остановился так же резко, как и в прошлый раз, Малыш был готов и даже не коснулся спины своего товарища. Он только сдвинулся вбок, чтобы увидеть то, что заставило Самума остановиться. Но ничего не увидел.
– Что там? – спросил он, пытаясь рассмотреть хоть что-то во тьме.
– Коридор кончился, – шепнул Самум, опускаясь сначала на четвереньки, а потом и вовсе ложась на пол.
И тут Майкл увидел. Вернее, он понял, что теперь не видит освещенного фонарем пола, хотя сам фонарь продолжал светить. Но теперь его свет терялся в бездне, в которую через шаг от них превращался коридор.
Малыш лег на камни и медленно подполз к Самуму. Ладони при этом ощутили край каменного пола, за которым начиналась пустота. Посветив фонарем в стороны, Никсон убедился, что и стены кончились вместе с полом. Теперь диверсанты лежали на краю небольшого отверстия в каменной гладкой стене, как два червяка, вдруг прогрызшиеся сквозь шкурку яблока наружу. И во тьме не было видно ни стен, ни потолка этой огромной пещеры. Самум обшаривал фонарем отвесную стену снизу, но ничего, кроме гладкого камня, не обнаруживал. Мощности фонаря хватало лишь метров на пять-семь, и этого расстояния недоставало для обнаружения дна пещеры.
– Это очень странно, – бормотал он, поглаживая по скале рукой. – Для чего шаман полз сюда, если тут нет ни лестницы, ни веревки, ни единого выступа, за который можно было бы уцепиться?
– Может, почувствовав близкую смерть, он решил совершить ритуальное самоубийство, сбросившись вниз? – предположил Малыш, тоже касаясь ладонью гладкой скалы. – Она слишком гладкая. Таких не бывает. И воздух здесь... Ни затхлости, ни сырости.
– Это точно, – кивнул Самум, извлекая из подсумка комплект лебедки с кошкой. – Это не повод сообщать о находке Джокеру. Хоть мы и нашли шамана, но в пещере ничего нет. Нам надо спуститься вниз и посмотреть.