В бедственном положении виновата была сама эриния. Она переоценила свои силы, когда из всех возможных траекторий выбрала самую протяженную. Молодой и неопытной, ей хотелось обследовать наиболее удаленные и наименее изученные районы Большого мусорного пояса, прежде именовавшегося Поясом астероидов. Неписанными правилами клана подобное безрассудство допускалось. Это был своего рода естественный отбор – выживали сильнейшие и умнейшие, то есть как раз такие, какие были нужны для выполнения Сверхзадачи.
Если верить локаторам, рой относился к смешанным по составу конгломератам обломков. Не исключено, что, кроме железно-никелевых и хондритных, в нем было полно метеоритов, содержащих редкоземельные элементы. По форме рой приближался к элипсоиду. Оптика демонстрировала нечто, напоминающее раздувшуюся рыбу-иглобрюха, около трехсот километров в диаметре. Эриния воодушевилась. Находка могла оказаться на редкость удачной. Появилась надежда не только пополнить ресурсы, но и восстановиться до приемлемого уровня.
Собрав последние силы, эриния откорректировала курс, правда, при этом ей пришлось пожертвовать оптическим преобразователем. До соприкосновения с роем оставалось несколько часов, но при исправном радиолокаторе оптическая слепота была не опасна. Органы же отвечающие за мыслительные функции и М-связь функционировали как всегда превосходно. Чтобы скоротать время, эриния составила предварительный отчет о находке и отправила его в направлении Кассиопеи, в сектор, где дрейфовал один из Утилизаторов. Механорг-диспетчер этого корабля-завода, зарегистрировав сообщение, потребовал подтверждения.
Но подтверждения не поступило.
Около трех часов ночи Александр остановил онокентавра у парадного подъезда Института ксенологии. В скромном особняке, совершенно затерявшемся среди подросшего сосняка на окраине фаланстера Малая Пеша, не светилось ни единого окна. Разумеется, в ночном дежурстве не было нужды. Приданый Институту клан обеспечивал бесперебойную подачу энергии и расходуемых материалов в безлюдную лабораторию на минус третьем этаже, где делами заправлял мощный спинтронный компьютер. Однако в былые времена всегда бы нашлась парочка энтузиастов, которые бы, наливаясь по самые брови крепчайшим кофе, наверстывали то, что не успевали сделать за день. Например, сотрудники научно-исследовательского центра при корпорации «Механорг Систем» неделями не вылезали из лабораторий и испытательных полигонов. Но это было так давно, совершенно в другой жизни...
Ностальгически вздохнув, Александр посмотрел на столь же темное, как и все прочие, окно во втором этаже.
Еще недавно, наверное, оно не гасло всю ночь...
Впрочем, вздох этот был вполне лицемерным. Еще вчера все сотрудники получили извещение местного совета о временном прекращении деятельности Института ксенологии в связи с проведением плановых профилактических работ по предотвращению... Ну и так далее. Чушь, конечно, полная, но ксенологи поверили.
– Ваш выход, маэстро, – сказал Александр, опустив кота на землю.
Прежде чем приступить к делу, Мафу сладко потянулся, прогнув черную, блестящую в рассеянном звездном свете спину. Затем мягкими прыжками вскочил на крыльцо и, мурлыча, принялся терется об металлическую колонну, поддерживающую козырек. Сторонний наблюдатель ни за чтобы не догадался, что таким способом хитрый метакотяра генерировал серию низкочастотных импульсов, размыкающих электромагнитные запоры и создающих помехи в охранных контурах здания. Но Александр не был сторонним наблюдателем.
Институт ксенологии оставался одним из самых охраняемых объектов на планете. Засекреченный, словно бункер какого-нибудь Гитлера, он занимался сугубо теоретическим изысканиями. По официальным данным, разумеется. На самом деле, большинство ксенологов понятия не имели о том, чем они занимаются, а механорги и искины Института объединялись локальной сетью, имеющей выход на инфосферу лишь из кабинета директора.
Строго говоря, такой режим секретности был вопиющим нарушением многих писанных и неписанных законов. Но до сегодняшней ночи Александр смотрел на это сквозь пальцы, и даже предпринял необходимые меры, чтобы Мировой совет фаланстеров не совал носа в дела ксенологов.
Едва дверная панель отошла, он размеренным шагом обыкновенного посетителя понялся на крыльцо и вошел в вестибюль. Колонка механорга-секретаря никак не отреагировала на незванного гостя. За раздвижной панелью, замаскированной под художественное панно с изображением Пернатого змея Кетсалькоатля, сходящего по трапу фантастического палеозвездолета к ошеломленным инкам или майя, не шевельнула ни единым мускулом эриния-охранительница. Даже примитивная автоматика освещения не сработала. Кот и человек шагали по пустому, погруженному в колдовской сон зданию в кромешной темноте. Они просто не нуждались в свете.
– Так, Мафу, – сказал Александр, – ты ныряй вниз, в лабораторию. Запусти там консервацию. А я – наверх... К начальству, на ковер...
Шутка вышла дурацкой, но метакот не разбирался в этических тонкостях, тем более, что воспринимал слова хозяина не на слух, а через вибриссы, которые перекодировали колебания воздуха в «кошачий язык», передавая смысл команды, но жертвуя интонационными и семантическими нюансами.
Александр поднялся в кабинет директора. Просторный и тихий. Здесь можно было бы создать музей великого человека...
А что, недурная мысль, создать музей Серго! Вернее, академика Северова Сергея Абеляровича, крупнейшего ксенолога планеты. И только ксенолога. Не зачем выпячивать деятельность бывших сотрудников корпорации «МС». Что сделано, то сделано. Они и раньше стремились к незаметности, понимая, что шумиха в СМИ только во вред делу. Конечно, шуму было много, но главным образом вокруг механоргов, фаланстеров и ультралуддитов, строительства Трансгобийской магистрали (которая лишь в последнюю очередь была транспортной артерией, а на самом деле, следствием неудачного испытания супермеханорга модели «Шай-хулуд») и проекта терраформирования Марса, а не вокруг тех, кто стал причиной всего этого. Когда же мир изменился до неузнаваемости, о скромных сотрудниках давно упраздненной «Механорг Систем» и вовсе стали забывать. И уж кому-кому, а Наладчику это было на руку.
Александр вдруг ощутил себя в пустом кабинете покойного друга крайне неуютно, словно вор в чужом жилище.
Надо хотя бы свет зажечь, что ли...
Он напрягся, чтобы усилием воли замкнуть электрическую цепь, но вдруг прямо посреди кабинета возникло световое пятно. Впрочем, оно не имело никакого отношения к освещению. Вытягиваясь над полом, пятно приняло очертания человеческой фигуры. Поначалу вполне призрачное, оно с каждым мгновением все уплотнялось, приобретая неприятные подробности.
Александр шепотом выругался, но скорее по привычке, без сердца. Хотя любой другой бы на его месте громко завопил, а то, чего доброго, и перекрестился бы вдобавок. Ведь перед проникшим в чужой кабинет «злоумышленником», появилось не что иное, как призрак, или, выражаясь мистико-техническим языком, некроголограмма.
– Здравствуй Шур-х, – поприветствовал ночного посетителя «призрак». – Я ждал тебя.
– Привет, – буркнул Александр, усаживаясь в близстоящее кресло. – Тебе есть что мне сообщить? Давай, только покороче. У меня мало времени...
На лице «призрака», имевшем несомненное сходство с обликом покойного академика, скользнула усмешка.
– Незачем так торопиться, Шур-х. Ведь у тебя, как и у меня, впрочем, впереди вечность.
Однако...
«Призрак» оказался не просто интерактивной видеозаписью, но голографическим искином с довольно сложной программой. Иными словами, эта «Тень отца Гамлета» могла отвечать на вопросы, уровень сложности которых зависел от того, насколько точной была виртуальная модель психики предполагаемого собеседника, заложенная в программе.
– Послушай, – терпеливо сказал Александр. – Я не чувствительная романтичная барышня, меня этим естествознанием в мире духов не проймешь. Поэтому, очень прошу, переходи к делу, иначе я тебя просто отключу.
– Как тебе будет угодно, Шур-х, – с потусторонней светскостью отозвался «призрак», у которого явно что-то не ладилось с произношением имени собеседника. – Я предвидел твое появление. И хотел просить не останавливать работу Института. Ксенология – это очень серьезно. Ведь теперь, когда человечество вышло на качественно иной уровень развития, ксеноиды, или попросту, инопланетные пришельцы, не могли оставить этот факт без внимания. Ты знаешь, что последние двести-двести пятьдесят лет их присутствие стало проявляться наиболее активно? Начиная с середины двадцатого столетия, оно регистрировалось во всех странах...
– Ты о «тарелочках»? – не выдержал Александр, хотя вовсе не собирался задавать искину вопросы и вообще вступать в дискуссию.
– Да, о Неопознанных Летающих Объектах, – ответил «призрак». – Они активизировались во время Второй мировой, но пик их активности пришелся на период так называемой холодной войны. Ксеноидов явно интересовал научно-технический прогресс человечества. Но что самое интересное, Шур-х, в последние двадцать-тридцать лет количество сообщений об НЛО резко сократилось. Из чего следует неизбежный вывод: ксеноиды затаились перед решающей стадией своей деятельности в Солнечной системе. Перед непосредственным вторжением!...
Бедный Серго, неужели ты расчитывал таким образом переубедить меня?
Александр всегда скептически относился к увлечению друга проблемой внеземных цивилизаций, хотя и признавал, что уж если кто и продвинется в этом деле, то Серго, один из самых выдающихся умов Земли. После запуска первого Узла у Сергея Абеляровича появилась уйма свободного времени и он с головой погрузился в работу по организации своего Института.
Александру же, напротив, было некогда заниматься отвлеченными проблемами. Ведь Новая Атлантида еще совсем молодая цивилизация, к тому же отягощенная наследием предыдущих эпох. Накормить, обогреть, дать крышу над головой многомиллиардному человечеству, оказалось сравнительно просто, но как бороться со скукой – злейшим врагом всех сытых? Выручали Виртуал, повальное увлечение спортом и историческими реконструкциями, обыкновенный и экстремальный (но совершенно безопасный) туризм. Впервые в истории своего вида люди могли заниматься всем, что душа пожелает, ну или почти всем...
Естественно никуда не делись люди с врожденными преступными наклонностями и опасными психическими отклонениями. Те, кого не удавалось перевоспитать или вылечить, подвергались бессрочному заключению в одном из виртуальных миров, созданных в соответствии с их представлениями о рае.
Отринувшие новый мир религиозные фанатики или просто глубоко верующие, ничуть не ущемлялись в своих правах, они свободно создавали общины, монастыри и ашрамы, молились, совершали положенные ритуалы, питались со своих огородов и плантаций, но в случае опасности для жизни или здоровья неизменно появлялись механорги и спасали, лечили, пресекали преступления.
Лишь одного не могла дать Новая Атлантида своим гражданам – общего врага! Оказалось, что люди нуждаются в ненависти, точно так же, как в свободе и любви. Но традиционные объекты для презрения, осмеяния и устрашения исчезли. Еще по привычке принято было посмеиваться над людьми иной расы, языка и национальности, однако дальше добродушного подтрунивания дело не шло. И поэтому присущая человеку от природы ксенофобия не находила выхода, разумеется подспудно накапливаясь в коллективном бессознательном.
Александр голову свихнул, думая над этой проблемой, пока однажды не обнаружил, что ксенофобия нашла таки идеальный субстрат, на котором можно было произрастать и паразитировать многие годы – гипотетических пришельцев, инопланетян, алиенов, экстратерралов, гуманоидов и прочих ксеноидов.
Не веря в случайности, Александр заподозрил, что нарастающая волна всеобщей ксеноистерии возникла не сама по себе. И после недолгих изысканий, нашел ее эпицентр. Разумеется, им был основанный академиком Северовым Институт ксенологии. Скрепя сердце и скрипя зубами, Александр решил не вмешиваться в излишне бурную деятельность друга. Вместо этого, он спровоцировал встречную волну ксенофилии. Она вышла несколько жидковатой, но свою задачу выполнила. Столкнувшись, волны взаимоуничтожились.
Ксенофобия – это атавизм, следствие неравномерного психического развития хомо сапиенса. Сей аппендикс следует удалить, но сначала нужно обнаружить, какие механизмы в подкорке или где там, им заведуют.
А Институт я закрою, решил Александр, как только появится такая возможность...
...– нельзя пренебрегать этой опасностью, – продолжал «призрак» с воодушевлением. – Поэтому Институт надо не закрывать, а расширять. Привлечь лучшие умы планеты, включить в цикл обязательных исследовательских программ Ирмы...
Голографический фантом умершего друга вдруг замигал и исчез. Спустя мгновение, включилась автоматика аварийного освещения. В пустом здании гулко разнеслось призывное мяукание Мафусаила. Все это означало, что оборудование Института успешно переведено в режим самоконсервации, и метакот спешил доложиться хозяину о проделанной работе.
Александр подошел к окну и поднял жалюзи.
Сосновые кроны, не подверженные осеннему увяданию, словно на древней фотографии в проявителе, проступили на сером фоне рассвета. С местной студеной речки наползал туман. На загривке одинокого механорга блестели капли росы. Онокентавр дрожал, словно ему было зябко, хотя на самом деле он ловил первые всплески солнечной радиации, незримо фонтанирующие над горизонтом.
Начинался новый день в бесконечно разнообразной череде дней бесконечно однообразной жизни Наладчика.
2
Полным-полна коробочка...
Наладчик смотрел вниз на свинцово-серые волны. В толще воды с величавой неспешностью скользили силуэты морских исполинов. Иногда бугристая поверхность холодного моря взрывалась ликующими фонтанами. Оголодавшие самки гренландских китов, счастливо разрешившись от бремени, вовсю кормились. Благо о корме своевременно заботились специальные механорги.
Жаль только, что мечта порезвится в тесной компании китов, так и осталась мечтою. А ведь некоторые из них были лишь наполовину младше Наладчика. Как известно, гренландские киты доживают до двухсот лет.
Коптер, в не слишком комфортабельном брюхе которого отогревался и приходил в себя чумазый, испуганный, но живой и здоровый «улов», по широкой спирали поднимался в стратосферу. Можно было рвануть напрямую, но пассажирам вредны перегрузки, особенно после пережитого.
Ладно, пока можно любоваться вволю ледовым щитом Гренландии.
Некогда горячие головы из МСФ предлагали расстопить ледники острова, а из Баффинова моря сделать теплый бассейн. Дескать, столько земли пропадает. Хорошо, что вовремя одумались. Правда, не без его, Наладчика, подачи...
Кодовое «мря-у», словно отдаленный гром прокатилось в подкорке. Наладчик немедля перенесся в Виртуальный кабинет. Сейчас его стены представляли собой огромные экраны, где мелькали странные картины... Мягко говоря...
Наладчик вопросительно зыркнул в сторону Мафу, но нахальное животное лишь отмахнулось великолепным своим хвостом и скрылось из виду. Пришлось досматривать фильм в одиночку. В следующее мгновение Наладчик по достоинству оценил деликатность напарника. Собственно говоря, в мелькавших на виртуальных экранах эпизодах чужого сна, с точки зрения кота, видимо, не было ничего предосудительного. Пустяки, дело житейское... Но всякий другой на месте Наладчика непременно бы покраснел.
Потому что это уже черт знает что.
Разблокировать бы – ненадолго! – эмодрайвер. Чтобы внутри все кипело, чтобы возникло желание добраться до неведомых шутников да и надрать уши... или еще лучше набить морду, рыло начистить, дабы впредь неповадно было...
Но нельзя. Того и гляди пар сорвет крышку, как давеча...
И девчонка тоже хороша. Конечно, фантопликатор настроен неведомыми хулиганами именно на эротические сновидения, но за содержание оных отвечает уже сам потребитель.