Дальше пошли мои бывшие дяди и бывшие старшие кузены:
— Максимельян, Фицеульям, Димитрий, Джонатон. — обратилась ко всем сразу, ведь по сути к ним у меня было одно и тоже послание. — На вас так сильно повлияла судьба моей матери… Так боитесь лишиться наследства, что готовы быть именно такими, как того возжелает Сэр? Сочувствую. Какого каждый день ломать себя, пока-таки не сломаешь? Какого? Даже представить жутко…
Наконец, из клана МакДи остался лишь Арчибальд
— Вы великий кукловод. — с восхищением признала я. — Вот только не холодно, вам великий? Ведь куклы не согреют. Ведь они холодные, неживые…
Но последнее слово перепало Стефану МакЛейну:
— Я больше не отношусь к этой семьи, поэтому смысл продолжать помолвку не вижу. Удачи с Кэтрин!
На этой ноте я отвернулась и, окончательно, покинула помещение. Остановилась только в фойе, где подобрала небольшой чемоданчик с самым необходимым, заботливо собранным Жаном.
— Спасибо. — поблагодарила дворецкого.
— Не за что. — улыбнулся он.
— До свидания… — попрощалась я.
— Пишите мне иногда, хоть пару строк. Я буду волноваться. — неожиданно попросил мужчина.
— Хорошо. — пообещала, пытаясь проморгаться, ведь после этих слов как-то внезапно ухудшилась видимость. Да, кажется, осадки в виде слёз всё же выпадут…
Ещё одной персоной, с которой я попрощалась по-человечески, был Алек. Он вызвал мне мобиль и он же до него проводил, катя мой чемодан.
— Круто ты с ними. — присвиснул он.
— Они заслужили. — просто ответила я. — Может, кто-нибудь из них задумается и успеет что-то изменить в своей жизни, если захочет. А нет, то тоже неплохо. Я высказала всё, что хотела, поэтому уж точно не буду страдать от синдрома незаконченных дел. Куда ни глянь — одни плюсы!
— У тебя всегда так. — хмыкнул парень.
— А-то! Учись, пока жива! — пошутила я и села в транспортное средство.
Я направлялась в космопорт, захотелось посетить другие планеты, благо средства теперь позволяли. К тому же для этого было масса причин. Первая, мне нужны были новые яркие впечатления. Настолько новые и яркие, что были бы способны вытеснить горечь прошлого. Во-вторых, мне нужно было местечко, где бы я смогла склеить себя, потому что какой бы равнодушной или сильной я не выглядела, но мне тоже было больно. Меня тоже ранили — и мне нужно время зализать свои раны, прежде чем штурмовать новые незримые вершины. Именно незримые, ведь я пока не знаю, каким я хочу видеть своё будущее. Какие-то отдаленные очертания. И как скажите мне действовать, если я пока толком не знаю, чего хочу? Как если я не знаю, что я сейчас могу? Как? Третей же причиной были соображения безопасности, что ни говори, но кланы МакДи-МакЛейн слишком сильны на этой планете…
Правда, куда точно полететь я не определилась. У нашей страны были безвизовые системы с 46 планетами нашей и иных систем. Решила, что определюсь в космопорту. По принципу, куда ближайший косморобус отправится…
Эпилог
5 лет спустя
Наверное, это странно стоять перед входом в главную картинную галерею своего родного города, где, буквально, через пару минут откроется выставка моих работ, уже успевших наделать шуму, и не чувствовать ничего, кроме удовлетворения и легкой усталости.
По крайней мере, для меня это странно, ведь об этом я мечтала практически с того момента, как сделала свой первый снимок, то есть больше двадцати лет… Да, когда-то эта мечта была яркой, а когда-то заслонялась другими, более важными на тот момент, но никогда полностью не исчезала, всегда пряталась где-то в глубинах подсознания. Ведь… Ведь даже когда мне было плохо, когда хотелось забиться в какой-нибудь угол и не отсвечивать, даже тогда эта навязчивая идея выставляла грудь колесом и заставляла клясться, обещать, что всё будет: выставка, признание, всё… И как ни странно это работало, успокаивало и возвращало мозги на место.
ДА… В разные годы я по-разному представляла, что буду чувствовать в момент открытия моей первой персональной выставки, но реальность, как обычно, удивила.
Подумать только, а всего этого могло и не быть. Я могла никогда и не узнать, как это будет в реальности, но сейчас стою и знаю.
И всему виной эта проклятая «активная технология»!
Пять лет назад, прибыв в космопорт, я не знала, куда лететь. Было сразу три косморойбуса со свободными местами и отправляющиеся в одно и то же время, но на разные планеты. Передо мной стал вопрос выбора во всей красе…Благо время подумать ещё было. Минут пятнадцать, пока не закончится продажа билетов на эти рейсы.
И тут, как дернуло что-то… Я полезла в свой ручной комп, в папку, где хранила свои любимые снимки. Открыла и начала быстро просматривать, словно что-то искала… Что-то о чём подзабыла, но очень хотела вспомнить. Мои лихорадочные действия закончились минуты через две, как только я наткнулась на неё. На одну из первых фотографий, сделанных мной по «активной технологии». Ту, на которой был изображен шикарный букет цветов под скромным названием «маленькая радость»…
Этот снимок предрешил мою дальнейшую жизнь. В одно мгновение я узнала о месте моего прибытия и пребывания, а также о первоначальной цели для моей новойжизни. Я летела на Землю, чтобы встретиться и поговорить с Дариной Вольн.
Вот кто бы объяснил, почему именно эта мысль стукнула мне в голову? И почему я посчитала её разумной и даже правильной?
Но выбор был сделан — я летела. И всю дорогу строила планы, как встретиться с великой изобретательницей и о чём ей сказать при встрече… Что встреча состоится я была уверена. Почему? Не знаю, но уверенность была. Нет, это была даже не уверенность, это было непонятно откуда взявшее знание. Возможно, предвидение… Говорят, так бывает в особо критические моменты: что-то подхватывает и несет, несет, несет… И бесполезно сопротивляться, идти наперекор, ведь все равно будет так, как суждено. Правда, с разницей в количестве шишек и синяков.
Вероятность нашей встречи была практически никакой… Сотые процента, если не меньше.
У меня был лишь электронный адрес, который Дарина давала всем ученикам на случай, если возникнут вопросы или предложения по её изобретению. Адрес, про который я лишь вспомнила в косморобусе. Вспомнила и нашла в электронной записной книжке. И на который отправила одно единственная письмо, опять же в том же косморобусе…
Письмо, на которое мне ответили. Письмо, благодаря которому Госпожа Вольн пригласила меня на встречу.
— Мне жаль, что так случилось с вашей сестрой. — действительно, огорчилась она, как только я повторила содержание письма и свои просьбы, правда, несколько расширив и то, и другое.
— Мне тоже. — заскулило во мне застаревшее чувство вины.
— Вы просите меня попытаться поставить ограничение на эмоциональный диапазон? — перешла к делу Дарина.
— Если это возможно. — кивнула я.
— Боюсь, что нет. — покачала головой рыжеволосая женщина. — Ведь у каждого человека разная сила восприятия, сила выражения, экспрессия. Среди нас живут сангвиники, флегматики, холерики, меланхолики, смешанные типы, в конце концов. Думаю, поставив заглушку, мы убьём смысл «активной технологии».
— Тогда почему бы не придумать какую-нибудь шкалу, по которой можно было бы измерять действие на психику человека того или иного снимка. А ещё выделить отдельные подгруппы: дети, взрослые, старики, опять же по типом психического развития, по заболеваниям… Ведь… — я замолкла, так потрясла меня внезапно пришедшая мысль.
— Что ведь? — заинтересовалась Дарина.
— Ведь «активная технология» оказывает самое разное воздействие. Она может показать мир глазами другого человека. Может помочь что-то объяснить, привить какие-нибудь моральные принципы. Может приободрить или что-то подсказать. Или, наоборот, убить… Спектр воздействия огромен. — я говорила и говорила. Меня будто прорвало… И каждое свое слово я подтверждала примерами. Не только своими личными, но примерами других фотографов, которым, к добру иль худу, посчастливилось попасть на семенар в Академию Искусств. Не все, но многие из нас общались между собой и делились профессиональным опытом. Этакое братство вспышки и объектива…
— Здесь, есть здравая мысль. — согласилась Дарина. — Я подумаю, как это сделать. Спасибо.
— Вам, спасибо. — улыбнулась я и поднялась, чтобы покинуть кабинет Госпожи Вольн.
— А как вы смотрите, чтобы войти в команду исследователей? — остановила она меня. — Там, определенно, понадобятся профессиональный фотограф.
— Почему я? — невольно вырвалась у меня.
— Вы знакомы с проблемами, даже пострадали от них, поэтому хорошо представляете последствия. Более того, даже после всего, что произошло, вы, Хлоя, продолжаете верить в моё изобретение. А это очень много значит лично для меня. А ещё вы не пришли обвинять меня в чем-то, что-то требовать… Вы пришли с конкретной проблемой, охарактеризовали её и предложили какие-то пути её решения. Да, вы не технарь, у вас нет специального образования, но вы попытались. А это тоже о многом говорит. Об очень многом… — ответила на мой вопрос Дарина. — И, наконец, вы мне просто нравитесь.
— Но сейчас я не могу фотографировать даже обычным фотоаппаратом, не говоря уже об технологии… — кто-то пропищал и, судя по всему, этим кто-то была я.
— Поверьте, исследовательские группы быстро не создаются. Мне нужно посмотреть, специалисты каких профилей необходимы, какой квалификации, а ещё придумать на базе чего будут происходить исследования… Это где-то будет месяца два. У вас будет время прийти в себя.
— Но у меня уже было два месяца и даже больше!
— Но тогда у вас не было цели. Вы запутались, потерялись и не знали, как жить дальше. А сейчас у вас цель есть. Только представьте, скольким людям вы поможете. Сколько из них избегут судьбу вашей сестры? К тому же, это реальный шанс для вас стать кем-то. А ещё как-то искупить вину, если вы считаете, что она за вами есть. Так что решайтесь…
И я решилась.
А потом были два года благословенного ада… Сначала два месяца борьбы с собой за возвращение своих навыков. Это было сложно, но, как оказалось, возможно. Дарина была права. Мне не хватало мотивации, цели. А ещё угнетало подвешенное состоянии, но, как только появилась возможность на прояснение, я смогла, я справилась.
Более того, в моих снимках появились новые грани, которых раньше не было. Нет, я и раньше была неплохим фотографом, но… Это не объяснить. Как объяснить, почему из двух, на первых взгляд, одинаковых предметов одежды выбираешь один. И этот один становится любимым. При том, что фасон, цвет, украшение, крой практически идентичны, да отличия есть, но они настолько мелкие, что сразу их и не раскроешь.
Или как объяснить, почему из двух фильмов(допустим, ремейки. Причём настолько близкие, насколько это возможно) с практически одинаковым сюжетом, с одинаково хорошими декорациями и талантливой актерской игрой… Над одним ты смеёшься, плачешь, переживаешь, а другой оставляет лишь приятное послевкусие и желание в очередной раз просмотреть первый…
Я не знаю, как это объяснить, да, по сути, и не стремлюсь. Только знаю, что данная метаморфоза произошла и с моими работами.
— Это удивительно… — пораженно произнесла Дарина, как только я принесла окончательный результат своей пытки. О да, эта женщина требовала чуть ли не недельных отчетов по моим копаниям в себе, но только теперь была довольна. И я-таки была с ней солидарна.
— Ты как раз во время. Успела. — сказала она, оторвав глаза от снимков и посмотрев на меня в упор. — Исследовательская группа полностью укомплектована и начнет свою работу со следующей недели. Как только выйдешь, обратись к моему помощнику — он выдаст тебе все необходимые материалы и проинструктирует, если возникнут вопросы… И да, я заморозила лицензии на использование «активной технологии», до конца ваших исследований и проверки результатов.
— Хорошо. — кивнула я, понимая, что аудиенция закончена и собираясь покинуть кабинет. Хотела сэкономить время госпожи Вольн, ведь она была одним из самых удивительных людей, которых я знала. Трудоголик, который умудрялся тянуть на себе и административные вопросы(да, значительная часть падала на плечи заместителей, но всё же..), разработки(правда, те которые были ей интересны либо со стороны сложности или уникальности решения, либо самой конечной цели. А таких было много очень много), но всё это до определенного времени, пока часы не пробьют конец рабочего дня. Ведь с этого момента госпожа Вольн летела домой, где её ждала семья. Поэтому день у неё был насыщенный: буквально, каждая минута на счету.
— Хлоя, — окрикнула она меня. — я очень рада, что ты в моей команде…
— Я тоже рада. — призналась я и улыбнулась, а она — мне в ответ.
* * *— Знаете, я как-то её спросил, где она только энергии берет. — начал сплетничать помощник Дарины, когда я подошла к нему за разъяснениями.
— И что? — заинтересовалась я.
— Она лишь улыбнулась и сказала, что просто она счастливый человек, который имеет возможность делать только то, что нравиться, а что нет она всегда сможет скинуть на кого-то.
— И много таких дел? — спросила, улыбнувшись.
— Кто знает. — пожал плечами парень. — Но её замы жалуются, что мало, хотя их суждениям доверять не стоит… Такие же трудоголики!
— А сам? — рассмеялась я.
— А я только учусь!
Да, это действительно было так. Довольная жизнью Дарина Вольн привлекала к себе таких же довольных людей. И, признаться честно… Я тоже желала заразиться этой летающей по воздуху простудой!
И-таки заразилась. Правда, не сразу… Для этого, как я уже говорила, понадобилась два адских года… Года, когда я иногда даже засыпала стоя, напоминая самой себе лошадь!
А вы попробуйте делать до тысячи снимков день! Причем снимков, на самые разные темы. Там была и живое, и неживое, реально существующие объекты и абстракции, явление природы, природа и нагромождения человеческой мысли. И да, всё это я должна была снимать с самыми разными эмоциями… И да, фотографировать приходилось и обычной камерой, и «активной технологией».
Не знаю, что спасло меня от профессионального выгорания. Возможно, что всё это было ново, необычно и интересно. Возможно, что наша команда состояла из людей доброжелательных и увлеченных, опять же трудоголиков. А ещё результаты были видны практически сразу! Все мои фото проверяли на искусственном разуме с восприятием максимально приближенном к человеческому. И да, об этих результатах мне сообщали в доступной для моего понимания форме. Личное пожелание Дарины Фольн, за которое я ей очень-очень-очень благодарна…
За время подобной работы мы собрали достаточно материала, чтобы Дарина смогла сделать адекватную заглушку…
Теперь у кулона «активности» появились режимы, который позволял делать фото для определенных целей и определенной аудитории. Но на это ушёл третий год…
Правда, конструирование меня не касалось. Это время я провела несколько иначе. Я и новая команда, состоящая из преимущественно психологов и опять же собранная Дариной, посещали самые разные лагеря адаптации: для жертв насилия, для беженцев… Их было много, очень много. Так много, что постепенно они стали сливаться для меня в один большой.
Слишком много переживаний, энергии было на всех потрачено. Слишком много и одновременно мало, ведь не было объективной возможности спасти всех… Поэтому, полагаю, что моя память просто решила поставить фильтр. И не могу сказать, что я ей не благодарна за это!
Но один эпизод я не забуду никогда. К счастью…
Это случилось в одном из лагерей беженцев для сирот. Последнем из лагерей, что мы должны были посетить. Ему уделялось особое внимание, поэтому здесь мы должны были проработать месяца три.
В какой-то из дней я честно разговаривала с детьми, играла с ними, делала снимки, показывала им их, что-то рассказывала и объясняла. В общем, занималась своими обычными полномочиями. Ни больше, ни меньше… Вот только в какой-то момент поняла: всё, бобик сдох. Не могу больше! Благо, случилось это пренеприятное открытие ближе к концу моей смены и меня заменили дипломированные психологи.