– Вон тот, левый, это примерно в районе Покровки, – указывая на один из дымных столбов, пояснил Безносов. – Но мы перехватили разговоры блокпоста, который расположен рядом с деревней. У них там никаких пожаров. Все цело. Хоть и говорят, что нет дыма без огня, но это, видимо, исключение.
– Занятно, – пробормотал Иван Павлович. – И что, увидев эту картину, келлы сразу же сдались?
– Не сдались, просто отошли.
– А гремит… – Сноровский прислушался, – откуда?
– Оттуда и гремит, – Бондарь мотнул головой в сторону радуги. – Зимняя гроза.
– Что, и такое бывает?
Иван Павлович обернулся к Евгению, но тот лишь молча пожал плечами.
– Выходит, что да, – поддержал подчиненного Безносов, снова разворачивая Сноровского лицом к западу. – Видишь, как сверкает?
Между черными тучами полыхнуло несколько ярких вспышек. Уверенно сказать, что это молнии, было нельзя. Никаких ветвистых электрических разрядов к земле не протянулось, но спустя примерно полминуты до наблюдателей донесся очередной громовой раскат.
– Надеюсь, там, над облаками, не идет воздушный бой, – пробормотал Иван Павлович. – У тебя нет связи с генштабом?
– А кто я такой, чтобы связываться со штабом? – Безносов усмехнулся. – «Тунгусы» – частная контора. Потому сюда до сих пор и не подтянулись никакие войска.
– Ты же вроде бы на военную разведку работал?
– Неофициально. Пока нет формального приказа о мобилизации, я частное лицо. И ты тоже. И между нами, кроме устной договоренности, никакого контракта не было.
– К чему ты вдруг об этом напомнил?
– К тому, пан Иван, что сейчас вот выйдем на большую дорогу и разбежимся.
– Бросаешь на произвол судьбы?
– Ничего не могу поделать, – полковник развел руками. – Я не готов возвращаться в город, сначала надо решить другие задачи. Но насчет тебя я указание дал. Встретят и проводят в надежное место, ты только до КПП доберись. На время заляжем, переждем грозу, а там видно будет.
Сноровский снова взглянул на черно-радужный горизонт.
– Полный разгром…
– Полный, – согласился полковник, – но временный…
* * **Солнце пока не село, однако из-за серых снеговых туч и далеких, но многочисленных столбов дыма день был сумрачным. Иван Павлович шел уверенно, хотя никакой тропинки под ногами не просматривалось. Чуть позади плелся Федор и прихрамывал Пашков. Доктору не повезло на первой же минуте – выходя из бункера, он поскользнулся и подвернул ногу. Вера брела последней, рассеянно озираясь. В морозном воздухе витал запах пороха, гари и чего-то неприятно сладковатого. С разных сторон то и дело доносились выстрелы, взрывы и какие-то низкие раскаты. Сноровский сказал, что это гром, но девушка никак не могла взять в толк – какой может быть гром в такую погоду? Ноябрь уже забавлялся первыми морозами и пронзительным северным ветром – условиями, не совсем подходящими для грозы.
Лес постепенно редел, но до шоссе было еще далеко, Вера слышала, как Федор говорил доктору о каких-то пяти километрах. То ли до дороги, то ли до города.
– Вон за тем перелеском – проселок, – Иван Павлович махнул рукой. – Можно отдохнуть.
– Так давайте выйдем на дорогу и отдохнем там, – предложил Федор, – вдруг кто-то проедет.
– Кто? – Сноровский многозначительно усмехнулся. – В такие смутные дни лучше изучать случайных встречных издалека.
– Скоро стемнеет, – Федор поежился. – Не заблудимся?
– Этот проселок нас выведет, – заверил Иван Павлович. – Пойдем вдоль него по опушке и через час будем на шоссе. Если, конечно, не придется петлять.
– Смотрите, – отвлек их Пашков, – там, справа. Что-то горит?
– Там деревня, – Сноровский почесал затылок. – Значит, будем держаться левой стороны.
– Вы думаете, там враги?
– Враги или друзья – не важно. Могут ведь сначала пальнуть, а уж после разбираться, кем мы им приходимся. Отдохнули?
Пашков поднялся с поваленной березы, и наступив на поврежденную ногу, поморщился. Федор отдыхал, стоя. Вера тоже не садилась, а только прислонилась плечом к дереву. Сноровский задержал взгляд на девушке.
– Ты в порядке?
– Да, Иван Павлович, все нормально, – упавшим голосом ответила она.
– Тогда в путь! – бодрость директора была какой-то вымученной.
Минут двадцать они шли молча, с тревогой посматривая вправо, туда, где над верхушками деревьев светилось ярко-красное зарево. Рокот громовых раскатов поутих, и теперь эпицентр всех зловещих звуков находился примерно там же, где и пожар.
Сноровский в отличие от спутников смотрел преимущественно вперед и потому остановился вовремя. В очередном промежутке между группами деревьев клубился дым и плясали языки угасающего пламени. К счастью, от источника огня до леса было метров двадцать, а ветер сносил все искры на дорогу.
– Столько дыма… – пробормотал Федор, выглядывая из-за плеча начальника. – И черный какой-то…
– Резина горит, – негромко пояснил Иван Павлович. – Это была машина.
– Обойдем?
– Нет, те, кто ее поджег, ушли. Так что бояться нечего.
Они обошли горящий автомобильный остов с наветренной стороны и снова вступили в лесок. Вера, выбирая путь поровнее, отдалилась вправо и на мгновение выпустила спутников из виду. Выискивая их среди деревьев, она вытянула шею и повертела головой. Нога девушки наступила на что-то мягкое и скользнула в сторону. Не удержавшись в вертикальном положении, Вера выставила вперед руки и упала на четвереньки. Выяснить причину падения было несложно, стоило только взглянуть вниз, но уже боковым зрением она заметила, что на земле лежит нечто ужасное, и вместо изучения предмета быстро проползла вперед. Оказавшись на ровном месте, она попыталась встать, но ноги подкосились, и девушка снова упала на четвереньки.
– Что с тобой? – Федор взял ее под мышки и поставил перед собой.
– Там… – Вера смотрела на спутника широко раскрытыми, полными ужаса глазами.
Федор окинул ее взглядом с головы до ног и, молча зачерпнув в пригоршню снега, сначала умыл, а затем тем же снегом потер ее колени.
– Поранилась? – обеспокоенно спросил подковылявший Пашков.
Федор бросил на доктора короткий взгляд и снова зачерпнул снега. Теперь он, как ребенку, вытирал Вере ладони. Закончив, он отбросил красную талую кашу подальше.
Доктор воздержался от расспросов и прошел по Вериным следам вправо. Там он присел и, поводив руками, выпрямился.
– Остыли, – также вытирая руки снегом, констатировал он, вернувшись.
– Кто? – спокойно поинтересовался Сноровский.
– Трое гражданских. – Пашков провел ладонями по полам куртки. – Двое пожилых, один помоложе. Семья, наверное.
– Надо принять правее, – всматриваясь в темнеющие облака, решил Иван Павлович.
– Близко к деревне, – попытался возразить заметно нервничающий Федор.
– Впереди следы, – коротко пояснил Сноровский. – Не хотелось бы встречаться ни с кем.
– А там, в деревне, стрельба…
– Вот пока они шумят, мы и проскользнем.
Спорить с опытным человеком было бессмысленно. Это понимал даже заядлый скептик и спорщик Курилович. Пашкову на все было философски плевать, а Вера пребывала в легкой прострации и доверчиво шла туда, куда ее вели мужчины.
Свежих следов на пути больше не попадалось, и через километр осторожного марша натяжение их нервов слегка ослабело. Доктор даже вспомнил о сигаретах, но Иван Павлович жестом запретил ему курить, и Пашков послушно спрятал пачку в карман.
Как раз в этот момент следы появились вновь. Сноровский присел за стволом толстой старой березы и помахал спутникам рукой. Они тоже сели, хотя опасности никто из них пока не видел. Спустя минуту в нескольких метрах впереди послышался громкий топот, сиплое дыхание и треск сучьев. Со стороны деревни бежали какие-то люди. Семь или восемь силуэтов, несущихся, как лоси в гон, проломили на опушке леса обледеневший кустарник и устремились в чащу. Примерно через десять секунд в том же направлении пробежал еще один силуэт, а затем еще и еще. Когда мимо затихших спутников пробежал последний, с той стороны, куда умчались незнакомцы, донеслись выстрелы. Сначала несколько одиночных, затем пара коротких очередей, снова одиночные и наконец глухой взрыв. По лесу опять протопали шаги, но на этот раз люди бежали в обратном направлении.
Возможно, это были те же, за деревьями рассмотреть было трудно, но теперь считать их не пришлось. Бежали всего лишь двое. Поравнявшись с «управленцами», беглецы остановились и, обменявшись невнятными репликами, бросились в разные стороны. Причиной тому оказалось приближение со стороны поселка новой группы людей. Их было много, и они явно не торопились.
Тот, что побежал прямо, успел сделать лишь десяток шагов. Из неторопливой цепи преследователей протрещала автоматная очередь, и человек упал лицом в снег. Второй, бежавший прямо на затаившихся путников, оглянулся и прибавил шаг.
Сначала он бежал на Федора, но, обогнув сросшиеся в куст молодые березки, отклонился от первоначального направления и теперь несся точно к Вере. От страха она пригнула голову к коленям, однако беглец внезапно вздрогнул и, цепляясь за тонкие стволы подлеска, боком завалился в одном шаге перед девушкой.
Вера открыла глаза и увидела, что умирающий человек смотрит прямо на нее. В его глазах появился странный огонек, словно он собирался рассмеяться.
– Как приятно… – прохрипел он, протягивая к Вере испачканную кровью и землей руку, – умирать в таком обществе…
Из его рта потекли струйки темной крови, а по телу пробежала волна конвульсий. Тем не менее дотянуться до Вериного колена он успел. Бессильные пальцы уцепились за штанину комбинезона и соскользнули до ботинка.
Девушка испуганно поджала ноги и подалась назад. Левая пятка уперлась в толстый корень, и Вера села на землю. Громко хрустнул какой-то припорошенный снегом сучок, и на звук отреагировали почти все, кто был в радиусе ста метров. В том числе и развернувшиеся в цепь стрелки.
Вера подняла взгляд на Федора, лежащего в десяти шагах левее. Он приложил к губам указательный палец и многозначительно округлил глаза.
Два или три стрелка уже начали двигаться на звук, но в этот момент на противоположном краю небольшой, просвечивающей левее поляны появились еще какие-то люди, и преследователи снова выстроились в шеренгу, на этот раз развернутую к «управленцам» не боком, а спиной.
Люди на другом конце поляны явно не имели оружия. Многие из них были в ярких куртках и шапочках. Стрелки тем не менее подняли оружие и открыли по людям беглый огонь. Пули скалывали с деревьев кору, поднимали фонтанчики смешанной со снегом земли и выбивали из человеческих тел брызги крови. Люди падали, кричали, пытались бежать в лес, но пули все равно настигали их и валили в растопленный красными ручьями снег.
Вера зажала рот рукой и затряслась в беззвучной истерике. Справа к ней подполз Пашков, а слева Федор. Они крепко взяли девушку под локти и потащили следом за Сноровским, который продолжил движение, как только стрелки занялись своим жутким делом.
Крики, ругань, топот и выстрелы метались по лесу, набрасываясь на беглецов то слева, то справа. Иван Павлович то и дело менял направление, и его спутники окончательно потеряли способность к ориентации. Сам Сноровский постоянно что-то подсчитывал и наклонялся, деловито изучая следы.
Выбившаяся из сил Вера все сильнее налегала на плечи своих провожатых и вскоре измучила их до такой степени, что Федор споткнулся и упал, а Пашков опустился на снег и заявил, что дальше не пойдет.
– Пять минут, – пояснил он. – Хотя бы отдышаться… Не олени же, в таком темпе по лесу скакать…
– Не больше, – твердо заявил Иван Павлович. – Иначе…
– Иначе – что? – доктор взглянул на директора, мягко говоря, недружелюбно.
Сноровский одними глазами указал влево и вверх. Пашков поднял взгляд и невольно вздрогнул. В нескольких метрах от места их привала, на толстой ветке березы болтались двое повешенных. Убийцы сняли с них только обувь, и было нетрудно рассмотреть, что одеты трупы в милицейскую форму.
Вера сидела на коленях и смотрела на раскачивающиеся белые пятки, как подопытный смотрит на маятник гипнотизера. Она даже покачивалась в такт их медленным равномерным движениям. Три белых пятна на сером фоне. Четвертое в синем дырявом носке. Влево, вправо… Ветер принес запах паленой шерсти и горелой резины. Влево, вправо… Выстрелы и два взрыва. Где-то совсем рядом. Влево, вправо…
Сноровский энергично потряс девушку за плечо.
– Подъем, надо идти.
Вера даже не моргнула. Влево, вправо…
– Транс, – констатировал Пашков, обламывая сучки с найденной за время привала длинной толстой ветки.
– И как ее из него выводить?
Доктор пожал плечами и поднялся, тяжело опираясь на свой новый посох.
– Сейчас, – Федор опять набрал в ладони снега.
– Быстрее, – потребовал Иван Павлович.
Программист растер колючие снежинки по Вериным щекам и лбу, но она продолжала неотрывно смотреть на повешенных.
– Потащишь! – приказал Сноровский. – На плечо и за мной!
Федор неуклюже обхватил девушку за талию и попытался взвалить на плечо, но такие силовые упражнения были ему явно не по силам.
– Тяжелее дискеты ничего не поднимал? – усмехнулся доктор. – Жаль, у меня нога… – Он с сомнением посмотрел на Веру. – Придется поступить радикально. Нехорошо, конечно, так с женщинами…
Федор даже не успел возразить. Пашков размахнулся и отвесил Вере тяжеленный подзатыльник.
– Ты ей все мозги вышибешь!
– Можно было по щекам отхлестать, но так надежнее, – доктор поставил схватившуюся за голову девушку на ноги. – Бегом, сударыня, за Иваном Палычем!
Вера подняла на доктора изумленный взгляд, но, так и не проронив ни слова, покорно побрела в указанном направлении.
– Терапевт! – словно некое изощренное ругательство, бросил вслед Пашкову Федор.
– За мной, – не оглядываясь, приказал доктор. – Методики обсудим после.
Когда они наконец выбрались на какую-то дорогу, наступили сумерки. Сноровский долго изучал местность, но выводами ни с кем так и не поделился.
– Это шоссе? – с сомнением спросил Федор.
– Сам не видишь? – раздраженно бросил Иван Павлович.
– Вижу, что узковато для хайвэя.
– А зачем тогда спрашиваешь?
– Просто вон там строения какие-то. Только почему-то не сгоревшие.
– Это другая деревня, – снисходительно пояснил Пашков. Он указал вправо, на группу темнеющих в сумерках домов. – Лучше бы нам здесь и заночевать. Ночью в лесу верная погибель.
– Когда те бойцы настреляются и набегаются по лесу, они придут именно сюда, – заявил Сноровский.
– Почему вы так решили?
– Потому, что эта деревня пока цела.
– Смотрите! – Федор вытянул руку вверх.
Небо оставалось пока еще достаточно светлым, чтобы можно было рассмотреть приближающиеся к селению вертолеты. Восемь темных винтокрылых машин летели над самыми деревьями, методично отстреливая огоньки тепловых ловушек. Наконец до слуха спутников долетел и стрекочущий звук.
– И там, – тихо произнесла едва оправившаяся от шока Вера. Она вяло указала на окраину поселка.
Вдоль нее ползли тентованные грузовики и пара БТРов, все с буквами «ВВ» и эмблемами в виде медведя на бортах. За ними шли две большие группы людей. Вернее, сначала одна группа и ее оцепление, а следом другая и ее конвой. Внутри плотного кольца солдат брели гражданские, а за ними конвоиры вели пленных в серой полувоенной униформе, со связанными за спиной руками.
– Ага, – удовлетворенно произнес Сноровский. – Кое-что проясняется.
То, что произошло дальше, выглядело как опровержение его необоснованно оптимистичной реплики. Вертолеты заложили вираж и пошли над деревней, постепенно приближаясь к войсковой колонне. Из-под их коротких крыльев-подвесок вырвались маленькие огоньки, и к домам потянулись длинные дымовые следы. В поселке загрохотали взрывы, и над домами выросли кусты земли и обломков. Лавина грохочущих фонтанов прокатилась широким фронтом по деревне и осела на окраине, прихватив головной БТР. Солдаты, гражданские и пленные в панике бросились врассыпную, но вертолеты больше не стреляли. Они ушли за деревья, и стрекотание постепенно стихло.
– Что же это они по своим-то? – удивился Федор.
– Это еще мелочи, – ответил Сноровский, не отрывая взгляда от суетящихся солдат.