Человек не глядя протянул руку, чтобы захлопнуть дверь, но вдруг почувствовал, что падает навзничь. Так и не осознав, что происходит, он удивленно вскрикнул, но ударился затылком о порог и потерял сознание…
…Соловьев втащил обмякшее тело в квартиру и устало присел на стул. Ему хотелось задушить эту мразь голыми руками, но в сознании пульсировала настойчивая мысль о том, что он больше не Призрак и любая жизнь для него отныне священна. Даже такая ничтожная, как эта. Андрей окинул взглядом захламленную комнату и обнаружил, что в ней вполне достаточно подходящих предметов…
…Когда человек пришел в себя, его первой реакцией был страх. Он был абсолютно уверен, что потерял сознание оттого, что его ударили по голове проклятые менты. Что его выследили и теперь он сидит в камере, полной вонючих и злых уголовников. Что это они распяли его, привязав сыромятными ремнями к железной кровати, вставив кляп и надругавшись над плотью… Над плотью! Тело было сковано страшной болью. Он приподнял голову и с ужасом взглянул вниз. Там, где еще вчера бился пульс вселенского правосудия, теперь чернели запекшейся кровью, перетянутые резиновым жгутом неровные края уродливых обрезков… Все, что еще недавно делало его настоящим мужчиной, валялось в луже крови рядом с кроватью…
Тело Андрея слабело с каждой минутой. Потраченные на возню с маньяком усилия вымотали его окончательно. Хуже всего было то, что он уже не осознавал, куда идет, зачем и даже – кто он такой. Периодически ему казалось, что он – преследующий преступника Борис, потом он ощущал себя этим самым преступником – Призраком. На смену этим видениям приходили образы других людей, которыми Андрей побывал или просто прочел их глубинные мысли, и во всей этой чехарде он уже не видел себя реального.
«Феликс, ну зачем же ты так?» – причитал продырявленный пулями Парыгин…
«Не было выхода», – отвечал ему Сошников…
«Куда прешь?!» – Андрей вздрогнул и случайно взглянул в зеркальную витрину. Там отражался образ рассерженного Оборотня.
Спустя секунду он сменился на небритую, одутловатую физиономию оскопленного маньяка…
«Я ведь выживу, Андрей Васильевич! И месть моя будет сладка… – безумец расплылся в омерзительной улыбке. – Тысячи едва распустившихся бутонов… Нежных и неискушенных… Я буду мстить им до скончания времен…»
Соловьев провел ладонью по лицу, но личность этого психопата была настолько выразительной, что сразу справиться с ней Андрей не смог. Вместе с телом ослабели и воля, и разум… Он прислонился к витрине и, переведя дыхание, продолжил свой нелегкий путь в никуда.
«Сегодня прекрасный день… шестого пришествия… день справедливой мести… Трепещите! Неверные, подлые, лживые твари, трепещите! Сосуды греха и разврата, воплощения зла и обмана… – Андрей опустил руку за пазуху и нащупал нож, лежащий во внутреннем кармане лезвием вверх. – Сталь холодна и равнодушна, но в ней гораздо больше божественной благодати, чем в вас, проклятые блудницы!»
Соловьев повел мутным взглядом и наткнулся на подходящий объект. Да, это была она. Та самая «шестая». Прекрасная, как ангел, и волнующая, как вино… Как падший ангел и дьявольское вино… Она свернула в пустынный переулок и не спеша двинулась по нему, осматривая закоулки. Вавилонская блудница! Выискивала жертвы для обольщения?! Искала место, чтобы уединиться и потешить себя пустыми ласками?! Андрей представил, как девица прикасается к своему горячему телу, и затрясся. Рука сама потянулась к ножу, а ноги понесли вдогонку мерзкой развратнице.
Он уже протянул руку, чтобы схватить жертву за волосы, но тут свет вокруг померк и Соловьев провалился в серое, лишенное образов беспамятство…
… – Ты не перестарался? А то вдруг доломал ему это… основание черепа? – пробился сквозь забытье чей-то голос. Андрей попытался открыть глаза, но веки словно склеились.
– Нормально. Не дубинкой же бил, кулаком…
– Он совсем плох, – теперь говорила женщина.
– Ну и морду он себе подобрал!
– Наверное, сильно был неравнодушен к женщинам этот его новый прототип. Заметили, как он к Вере тянулся? Как маньяк какой-то…
– Был бы равнодушен – мы бы еще год его искали…
– А ножичек-то бурый… Не иначе разделывал им что-то.
– Или кого-то…
– Ой, мне страшно! Я не могу поверить, что это Андрей!
Соловьев наконец вынырнул из моря безмерности и безвременья, выполз на реальный берег и открыл глаза. Над ним нависал низкий потолок какого-то подвала.
– С добрым утром, – к его лицу склонился Логинов. – Физиономию попроще сделай, а то народ распугиваешь.
– Вы о чем? – едва слышно прохрипел Андрей. – Вы кто?
– Хватит придуриваться, – потребовал майор. – Концерт окончен.
– Я не понимаю…
– Женя, а нельзя ему найти еще одну ячейку? – в поле зрения Соловьева появилась Вера.
– Я их не штампую, – отрезал Евгений. – Пусть выкручивается за счет внутренних резервов организма. Для начала расслабится и примет нормальный облик.
– Андрюша, вернись, – Вера ласково погладила его по руке, – ты в безопасности.
– Тень, – шепнул Соловьев, вспоминая, как он выглядел до всех этих перевоплощений. – Она идет по пятам… Если я стану ее орудием…
– Ты уже им стал, – к Андрею приблизился Сноровский. – К сожалению, это доказанный факт.
– Тогда мне лучше умереть, – Соловьев тяжело вздохнул.
– Как пожелаешь, – Иван Павлович усмехнулся. – Хотя есть и другие варианты.
– Какие? – Андрей безнадежно шевельнул рукой. – Тень непобедима…
– Ну да, – Сноровский присел и попытался поймать его плавающий взгляд. – Заигрался ты, Соловей, в казаков-разбойников и доигрался… Как сам-то думаешь, стоил этот бой с гипотетическим противником таких жертв?
– Стоил. Иначе бы мы не узнали, что этот путь неверен…
– Очень ценный вывод! – фыркнул сидевший в углу Федор. – Теперь начнем искать верный путь?
– Не получится, – прошептал Андрей. – Тень уйдет из любого силка, поскольку все видит и слышит.
– А никто ее ловить и не собирается, – заверил его Сноровский. – Мы ее будем уничтожать. С расстояния.
– Интересно узнать, каким оружием? – Соловьев слабо усмехнулся. – Все, что мы можем, это научиться сдерживать Тень внутри себя. Контролировать свои поступки, оценивая их как бы со стороны.
– Есть предложение, – заявил Евгений. – Вместо того чтобы рассуждать непонятно о чем, давайте подумаем. Все вместе, как тогда, в Управлении.
– А надо? – Сноровский с сомнением посмотрел на Андрея.
– Можно попробовать, – согласился Соловьев.
– Мы могли бы и так… – забеспокоилась Вера. Ее взгляд заметался между Андреем и Логиновым.
– Все нормально, – Соловьев прикрыл глаза и улыбнулся. – Ты не была обязана ждать меня у разбитого корыта…
– Вот и прекрасно, – Иван Павлович потер ладони. – Курилович, не скромничай, к барьеру!
– Феликса и Кирилла не хватает, – заметил Соловьев. – Сошли с дистанции?
– Мефодьевич сидит в своей норе, ему что-то нездоровится, а Сошников куда-то запропастился, хотя шел за нами, – Сноровский пожал плечами. – А без них не справимся?
– Справимся. Смотрите на меня…
Сеанс совместного размышления не затянулся. На пятой минуте Веру затошнило, и она бросилась в дальний угол избавляться от содержимого желудка. От увиденного в памяти Андрея стало не по себе даже предельно уравновешенному Логинову. Иван Павлович и Федор просто молчали, угрюмо глядя в пол.
– Я предупреждал, – пробормотал Соловьев.
– Ни о чем ты не предупреждал, – процедил сквозь зубы майор. – Подвигов ты наворотил на десятерых Гераклов.
– Все мои действия были отредактированы Тенью, теперь я это понимаю…
– Удобная отговорка, – Евгений угрожающе склонился над ним и отчеканил: – Дурак ты, Соловьев.
– Ты сосчитал, сколько во мне таких дураков? – равнодушно поинтересовался Андрей. – Это тебе не раздвоение личности… это гораздо больше…
– Твой невидимый советчик был прав, не стоило тебе прятаться, – наконец очнулся Сноровский. – Однако что сделано, то сделано.
– Вот так вот запросто?! – возмутился Логинов. – Спишем семь десятков душ по акту рабочей комиссии и реабилитируем этого упыря, поскольку он невменяем?
– Ну а ты что предлагаешь? Вбить ему в сердце осиновый кол и сделать контрольный выстрел из рогатки чесноком?
– Невидимый советчик… – Вера выбралась из темного угла, но близко так и не подошла. – Зачем он подталкивал нас к поискам? Это был тот же самый голос, что и в голове Андрея, так?
– Он хотел прихлопнуть нас всех, оптом, – предположил Соловьев. – В первую очередь, конечно, меня…
– Ну и прихлопнул бы, что же он до сих пор тянет? – Логинов был настроен по отношению к Андрею негативно и, видимо, быстро менять свое мнение не собирался.
– Теперь прихлопнет, – Андрей закрыл глаза. – Я так устал…
– В гробу отдохнешь. – Евгений потормошил его за плечо: – Не отключайся! Мы еще не договорили.
– В данный момент реальную опасность представляют черные воины, – пробормотал Соловьев, не открывая глаз. – Тень… Тень это слишком общая угроза. Она проникает во все и во всех, но это долгая песня, а вот черные балахоны нацелились конкретно на уничтожение членов нашей группы. Сейчас вопрос стоит гораздо проще, чем даже день тому назад, – либо мы находим выход, либо умираем…
– Выход, – Иван Павлович потер лысину. – Какой выход? Из какой ситуации? Из замкнутого круга борьбы за независимость от Тени?
– Он и альфа, и омега, – негромко подсказал Федор, кивая на Андрея. – Мне кажется, надо исходить из этой формулы.
– Исходя из нее, эту «альфу» надо просто добить, – высказался Евгений, красноречиво поправляя пустую наплечную кобуру.
– А пистолетик-то твой где? – Сноровский невольно встал так, чтобы прикрыть Соловьева собой.
– Здесь, – Логинов скривился и похлопал по карману.
– Во всем должен быть смысл, – снова подал голос Федор. – Логика должна быть. Если черные воины нас не ликвидировали, а все-таки «дотолкали» до Соловьева, значит, они от нас чего-то хотят.
– Чего? Чтобы мы расправились с ним сами? – Евгений сунул руку в карман.
– Необязательно, – Иван Павлович сделал то же самое и чем-то там, в кармане, щелкнул. – Ты, Женя, не спеши. Мы пока никуда не опаздываем.
– Как же нам поступить? – робко спросила Вера. – Может, вызвать полковника?
– Чтобы «тунгусы» полегли здесь вместе с нами? – Логинов сверкнул взглядом. – Черные воины им не по зубам.
– Ты погоди запугивать, – строго сказал Сноровский. – Нас пока никто не убивает.
– Потому что мы здесь, рядом с этим… феноменом, а стоит дернуться – и все, кранты. Тень это будет или балахоны – только накроют нас всех мгновенно. Одной большой трубой.
– А ведь в этом что-то есть, – Иван Павлович вынул руку из кармана и, сложив щепотку, щелкнул пальцами. – Я пока не ухватил, но что-то крутится в голове… Пока мы здесь, рядом с феноменом… Пока мы здесь…
– Может быть, следует разбежаться в разные стороны? – предположил Федор.
– Вряд ли это разумно, – прошептал Андрей. – От нас хотят чего-то другого.
– …Пока мы здесь… – снова пробормотал директор Управления.
– Но мы же не будем просто сидеть и ждать, когда за нами придут эти палачи?! – в голосе Веры послышались нотки отчаяния.
– …Пока мы рядом с феноменом, который так нужен Тени для покорения Земли…
– Надо что-то решать!
– …Пока мы здесь, – Сноровский ходил по подвалу взад и вперед с упорством маятника. Три шага – разворот – три шага…
– Надо бежать, решать тут нечего… – настойчиво повторил Федор.
– А как же логика? – обернулся к нему Евгений. – Раз нас толкали сюда, значит, пока мы здесь, нам ничто не грозит.
– А если мы так ничего и не решим?! Лучше сбежать прямо сейчас, пока от нас этого не ожидают!
– …А черные воины хотят, чтобы Андрей принял верное решение… Так… Что это нам дает?
– Я его не брошу! – Вера наконец-то осмелилась снова подойти к Соловьеву.
– …Если прятаться от Тени неверно, а сражаться с ней нереально, значит, ее следует… Ее следует – что? Напугать прожекторами? Сжечь напалмом? Что следует с ней сделать?
– Надо просто пойти и поговорить с ними! – предложила Вера.
– Балахоны умеют говорить и без встреч тет-а-тет, – прошептал Соловьев. – Они тебе ничего не скажут.
– …Когда вообще появились эти голоса-балахоны? Так, вспоминаем… сразу после начала атак на ворота… Что из этого следует? – Три шага назад, разворот, три шага вперед…
– Но почему? Им трудно, что ли? Может быть, ты не так с ними разговаривал? Задавал не те вопросы? Или невнимательно их слушал?
– Не знаю…
– Я пойду!
– Куда?
– Поговорю, – Вера решительно развернулась и пошла к выходу.
– Стой, куда?! – воскликнул Евгений. – Ты тоже сошла с ума?!
– …Потом было путешествие на Келлод… Так… Сущность реальна, альфа и омега, погибший Келлод, загибающаяся Диши… И какая связь? – Сноровский даже вспотел, то ли от своих маятникообразных телодвижений, то ли от напряженных раздумий.
– Ничего мне они не сделают! Всегда можно договориться…
Соловьев схватил слабыми пальцами Евгения за штанину и прохрипел:
– Они воспримут ее появление как неверное решение… Останови…
– А если она все-таки права? – Логинов сделал шаг назад.
– Не упрямься… это не наше личное дело… Можешь ненавидеть меня сколько угодно, но я прав… Вере нельзя выходить наверх…
– Я так не думаю, – упрямо заявил майор.
«Время вышло, Соловьев», – внезапно прозвучавший в голове Андрея голос Некто был полон сочувствия.
«Ты весьма кстати».
«Вы приняли неверное решение».
«Мы пока ничего не решили!»
«Я вижу девушку. Она уходит. Это означает, что вы хотите снова пуститься в бега. Такое решение неверно. Прощай».
«Постой, она пытается всего лишь поговорить!» – эту фразу Андрей невольно продублировал вслух, и к нему обернулись все трое оставшихся в подвале «управленцев». Даже глубоко ушедший в себя Сноровский.
– Ты с кем это?
– Верните ее, – Соловьев приподнялся на локтях. – Верните, или ее сейчас убьют!
Логинов со Сноровским переглянулись и бросились к выходу.
– Балахон сказал… что нас уничтожат? – спросил Федор, нервно теребя пуговицу.
– Да, – Андрей снова лег.
– Всех? – Пуговица оторвалась.
– Всех, Федя… и навсегда…
Курилович выронил пластиковый кругляшок и снял очки. Его руки размашисто дрожали, но в остальном он вел себя вполне достойно. Он даже нашел силы высказать предположение:
– Наверное, Тень начала новую атаку… теперь уже против людей. Иначе бы у нас осталось побольше времени…
– Да… но теперь время вышло, – Соловьев зажмурился. – От греха подальше… всех пособников Проклятия – к стенке… Логично, черт возьми. Только глупо. Гораздо умнее было бы просто сказать: ребята, не майтесь дурью, сделайте так-то и так-то… Мы бы отказались?
– Думаю, нет, – Федор удрученно вздохнул. – Жалко, что они не такие умные…
* * ** – Вера!
Голос Евгения утонул в сочном протяжном звуке, разлившемся по улице упругой волной. Прежде чем обернуться, Вера невольно присела, и, видимо, это спасло ее от неизвестного снаряда, который коротко свистнул над головой и пробил в стене дома полуметровую брешь. Клубы пыли и косой ливень обломков сделали Веру невидимой для Логинова, но не для стрелка. Странное оружие снова провыло, и под ногами перепуганной девушки вздыбился асфальт. Евгений в два прыжка оказался рядом с Верой и сильно толкнул ее в плечо. Она отлетела к продырявленной стене и рухнула в глубокую яму перед полуподвальным окошком…
…Логинов прыгнул следом, но в эту секунду прозвучал новый выстрел, и майора отбросило на несколько метров к углу выступающего из общей линии дома. Евгений, чувствуя, как в груди разливается холод, попытался встать, но ноги подкосились, и он сполз по стенке на асфальт. Говорить майор не мог – легкие отказывались выдавливать воздух, – и потому он произнес свое последнее слово одними губами: «Вера…» Мир вокруг закружился, потек цветными разводами и ручьями и в конце концов просочился сквозь черное сито ватной тишины и покоя. Евгений плавно опустил подбородок на развороченную ужасным зарядом грудь и прикрыл глаза. Никакого яркого света или провожатых в потусторонний мир он не видел. Наверное, потому, что не хотел. Никогда в жизни он не нуждался ни в утешении, ни в поддержке, не требовалось этого ему и сейчас. Умирать Логинову было не больно и не страшно. Это было просто никак… Жаль было только, что поблизости нет Веры… Но, главное, она уцелела… Она… она… Майор завалился на бок и затих…