Машинка откатилась далеко в сторону. Две…
Евстратов не видел, успел ли кто-то поднять «эстафетную палочку». Одна…
Ноль! Полковник, ничуть не сомневаясь, что его отсчет был верным, прижался спиной к стене напротив дверей и ударил ногой в правую створку. Броня снова работала. Вместе с ней заработала и функция усиления. Створка вывалилась наружу, придавив кого-то из «черных». Поскольку рядом с лифтом находилось много своих, бойцы решили обойтись без стрельбы и просто набросились с кулаками на… пустоту. Лишь после того, как получили по нескольку крепких зуботычин, «черные» наконец увидели противника. Он появился как будто бы прямо из воздуха. Обнаружив цель, бойцы воодушевились и бросились на врага с удвоенными силами.
Полковник шел первым, поэтому был вынужден пожертвовать маскировкой и ввязаться в кулачный бой, зато Вася и Тамара сумели ускользнуть «незапятнанными». Они отбежали к ограждению, перелезли через него и с новой позиции открыли огонь. Эффект, как и следовало ожидать, оказался так себе. Не как в пейнтболе, конечно, но и не убойный. Стреляли невидимки, особенно Тома, метко, но броня из Н5А хорошо держала свинец. Все, что удалось сделать, так это дистанционно растолкать атакующих Евстратова бойцов и дать полковнику возможность вырваться из окружения. Поскольку оружие у партизан было бесшумным, а гильзы улетали за пределы площадки, определить, откуда они стреляют, «черные» не смогли и на всякий случай принялись поливать свинцом во все стороны, особенно тщательно обрабатывая спину удирающего Евстратова. Под градом свинца полковник раз десять упал и столько же раз просто споткнулся, но до ограждения все-таки добежал.
Перевалившись через перила и съехав по стене в безопасную зону, Геннадий вздохнул с таким облегчением, что у Томы сжалось сердце от сочувствия. Свинцовые тумаки были наверняка повесомее тех, что получил Климов на берегу Новоспасского пруда, да и по их количеству Евстратов опередил товарища очков на сто. В общем, было с чего застонать. К тому же Геннадий теперь не мог рассчитывать на маскировку, а значит, ему не светило спокойно уковылять отсюда куда подальше. Теперь ему следовало тщательно прятаться или убегать со всех ног, что в его состоянии казалось нереальным; как тут не посочувствовать.
Невидимки съехали по отвесной стене, как по пологой горке, и затормозили рядом с полковником.
– Ты как? – спросил Климов. – Шевелиться можешь?
– Дальше без меня, – пытаясь заползти в нишу под посадочной платформой, сказал Евстратов. – Отползайте, отползайте! Сейчас эти обезьяны через край глянут, мигом сообразят, что к чему.
– Теперь тебя сверху не видно, – успокоил Климов. – А нас тем более.
– Они же… их роботы… теперь имеют образец программы.
– Я не спец, но тут какая-то хитрость имеется. – Вася почесал горячим стволом пистолета в затылке. – Ведь тебя они проявили до того, как мы начали их поливать, а они в ответ только озирались. Получается, не видели нас. Значит, маскировка работала.
– Эту программу написал «Сокол». – В нишу заглянул Барков. – Рад, что все обошлось малой кровью. Для каждого агломерата С4НП создается своя версия. Проще говоря, недостаточно взломать одну программу, чтобы увидеть сразу всех. Н-пятым нужно войти в контакт с каждым из нас.
– Это плюс, – заметил Вася.
– Но есть и минус. Тот, кого «запятнали», становится видимым не только для контактера, но и для всех остальных.
– Вот поэтому нам придется разделиться, – хрипло проговорил Евстратов. – Черт, в глазах все плывет. Ну, я вам доложу, ощущение! Они ж по полному магазину в меня выпустили… коз-злы!
– Если разделимся, пропадешь, – возразила Тамара. – Вместе держаться надо. Саша, разве нельзя загрузить в его роботов новую версию программы?
– Для того я и приполз.
– Ну, слава богу! – Климов выдохнул.
– Не расслабляйся. – Саша покачал головой. – Теперь у Системы есть образец и, следовательно, возможность смоделировать наши версии. Если угадает в какой-нибудь неподходящий момент, может повториться нечто вроде этой стычки или хуже.
– Нужно вернуться наверх и захватить вертушку, – предложил Вася. – Такой наглости они от нас наверняка не ждут.
– На вертушку наших агломератов теперь точно не хватит, – возразил Барков.
– А на что хватит?
– Я знаю на что, – заявила Тамара. – Идите… то есть ползите за мной, тут недалеко.
– Где и что? – спросил неугомонный Климов.
– В пункте проката. – Тамара взглянула на Сашу. – Если транспорт будет достаточно компактный, агломераты смогут его тоже замаскировать?
– Если очень компактный, да.
– А фокусы эти мы сможем проделывать… ну по потолку проехать, например?
– Теоретически – да. О чем ты толкуешь, я что-то никак не пойму.
– Там увидишь. Не вертушки, конечно, но километров сто в час делают легко и никаких пробок не боятся.
– Велосипеды? – предположил Вася. – Нет, сотня – многовато. Байки, что ли?
– «Ай-свинги», – сдалась Тома. – Автопешеходы, если по-русски. В них можно даже по лестницам ездить, да хоть по перилам, они устойчивые, как неваляшки. Вон там полигон и прокат.
– Неваляшки! Дожили! – Климов рассмеялся. – В детство впадаем!
– А ты из него выпадал? Чем тебя не устраивают «свинги»?
– Тем, что это не транспорт, а кресла-кабинки о двух колесах, причем на одной оси. Забавная штука, но удирать на ней…
– Ты предлагаешь пешком? – глухо спросил Евстратов.
– Можно вплавь, по течению, – раздраженно ответил Вася. – Ничего я не предлагаю!
– Вот и помолчи. Мне так «свинг» сейчас в самый раз будет, да и тебе. Тома, где эти «люльки» выдают? Веди…
– Знаешь, Саша, чего я так и не понял? – сказал Евстратов, когда невидимки погрузились в забавные транспортные средства и бодро покатили по велодорожке в «центробежном» направлении.
– Чего? – Барков проводил взглядом удивленную парочку на тротуаре.
Они слышали жужжание моторчиков и шелест шин, но никак не могли понять, откуда он доносится. Волосы девушки шевельнул порыв ветра, поднятого невидимыми «свингами», и это удивило ее еще больше. Хорошо, что дождь закончился, но асфальт пока не высох. Иначе бы парочка и вовсе начала плевать через левое плечо, ведь тогда они увидели бы следы и отскакивающие от обтекателей брызги дождевой воды.
– Почему, во-первых, он дозвонился, а во-вторых, почему высветилось «Михайлов»?
– Вопросы правильные, – одобрил Саша.
– Не первый год замужем.
– Дозвониться ему помог «Сокол». Он временно снял посты. Все С-четвертые подчиняются моему биокомпу, как генералу, беспрекословно.
– А Михайлов тут при чем?
– А вот этого я пока не скажу. Не знаю точно, а фантазировать не хочу. Но мы это выясним. Поможете?
– Чем смогу. – Евстратов кивнул и тут же сморщился от боли в затылке. – Такое ощущение, что от макушки до пяток меня накачали парафином. Вид сзади – я думаю – сплошной синяк.
– Главное, не спереди, – встрял Климов. – Саня, а ты уверен, что нас никто не видит? Не хотелось бы оказаться в положении голого короля. Над ним-то просто смеялись, а нас могут пристрелить.
– Сейчас узнаем. – Саша взглядом указал вперед.
Площадь Абельмановской заставы была частично перекрыта военной техникой, на броне которой сидели люди в черной униформе.
– Временный отрыв не принес лидерам гонки желаемого результата, – с интонациями спортивного комментатора изрек Вася. – Пелатон настиг гандикапа и сожрал с потрохами.
– Это что, цитата из античных мифов? – спросил Евстратов.
– Точно. – Вася усмехнулся. – Пелатон – сын Минотавра и Ариадны, а гандикап – приятель Геракла. Бухали вместе, тринадцатый подвиг обмывали.
– Тихо, балаболка, – шикнула Тома. – Услышат!
– В таком-то гаме? – Вася обогнал подругу и приблизился к Баркову. – Саня, может, по стеночке или по крышам?
– Нет. С площади уходим вправо по диагонали. «Сокол» утверждает, что там до самого Волгоградского проспекта никого нет.
– Опять на ловушку смахивает, – заметил полковник. – В чем-то Вася прав. Странно они себя ведут. Вроде бы не видят нас, но в то же время, похоже, направляют, куда им нужно.
– Для этого видеть как раз необязательно, – сказал Барков. – Да, нас направляют, и мы подчинимся.
– Думаешь, если сдашься, тебя увезут туда, где сидит Михайлов?
– Заманчивый вариант, но нет, не думаю. У Главного в запасе всегда было много секретных местечек. Зачем ему рисковать?
– Много местечек, говоришь? – Евстратов поравнялся с Сашей. – Откуда ты знаешь?
– Вы же читали материалы дела.
– Читал, но спрашиваю не об этом. У меня такое ощущение, что ты на кого-то намекаешь. На кого?
– Вычислить и поймать Главного – наша следующая задача, – ушел от ответа Саша. – Сначала надо остановить экспансию Системы. Давайте решать проблемы в порядке очередности, господин полковник. Хорошо?
– Договорились. – Евстратов чуть тронул клавишу тормоза и отстал на пару метров, но почти сразу прибавил скорость. – Кто-то обещал до ста километров в час и по крышам-лестницам? Самое время попробовать. На хвосте «черные». Может, они нас и не видят, не знаю, но очень уж все это похоже на охоту. Сзади загонщики, впереди «номера».
– Охота вслепую? – спросил Вася.
– Вот и я сомневаюсь.
– Нас пока не видят, это точно, – заявил Саша. – Они ориентируются по косвенным признакам и думают, что мы на машине. В этом наше преимущество. Между техникой нет проездов, но проходы остались. Нашим «свингам» как раз это и нужно. На площади разделимся и проскользнем в щели, а на Талалихина снова встретимся.
План был хорош, если бы не одно обстоятельство. Между БТРами и прочей техникой, стоящей в очень хитром порядке – так, чтобы не мешать дорожному движению, но и не оставить без контроля ни одной щели, – просветы действительно были. Но в те из них, что пропускали машины, «Ай-свингам» соваться было опасно, а в пешеходные… опасно вдвойне. В них свободно проходили люди в черной униформе, но гражданские лица и даже бойцы из вражьего войска, только в обычном камуфляже, этих заманчивых «фермопил» почему-то сторонились. Можно даже сказать – шарахались от них, как от огня.
Барков понял, в чем дело, когда до пешеходных просветов оставалось всего ничего, метров сто по прямой. Между бронемашинами были натянуты молекулярные струны. Возможно, столкновение с невидимыми «шлагбаумами» и не грозило невидимкам особыми неприятностями, но маскировка исключалась однозначно. Со всеми вытекающими.
«Сокол» объявил тревогу первой степени и вынудил «свинг» резко уйти влево. Новое направление выглядело опасным: путь Саше преграждал БТР. Не сказать, что Барков запаниковал, но врезаться на большой скорости в бронированную машину ему как-то не хотелось. Своим острым носом БТР мог разрубить Сашу вместе с «автопешеходом» ровно пополам.
Барков подергал джойстики, но «свинг» вдруг начал жить своей самостоятельной жизнью. «Сокол» успокаивал, утверждая, что степень опасности снизилась до третьей, но Саша впервые после инсталляции усомнился в его гарантиях. Избежать столкновения можно было в случае, если «свинг» ляжет набок и проедет юзом под днищем бронетранспортера. Однако Саша помнил слова Тамары: в основе популярности этих забавных машинок лежал принцип «неваляшки» – его обеспечивало максимально низкое расположение двигателя и топливных элементов, а также сервомоторы, балансиры и гироскоп. Отключить разом всю эту машинерию не в силах даже «Сокол». Вывод был прост: лихой мотоциклетный трюк невозможно повторить на «свинге», а значит…
Земля вдруг ушла из-под ног, оказалась над головой, затем снова совершила пол-оборота и заняла положенное место внизу, но уже на пару метров ниже прежнего уровня. «Свинг» огромным тяжелым пропеллером провернулся в воздухе и, совершив нереальное боковое сальто, взлетел на броню. С точки зрения сторонних наблюдателей, вращающаяся через голову штуковина материализовалась в воздухе, прилетев ниоткуда. Маскировка исчезла, когда «свинг» совершал финальные четверть оборота. Сидевшие на броне солдаты бросились врассыпную, а башенка БТРа конвульсивно дернулась.
Саша сам не сразу пришел в себя, но все равно среагировал быстрее, чем окружающие. Солдаты еще не коснулись асфальта, а Барков уже оказался на башне бронемашины. Она как раз справилась с конвульсиями и развернулась всеми стволами огневого комплекса вперед.
Саша изучил настроение своего биокомпа и понял, что «Сокол» полностью контролирует ситуацию, несмотря на бурлящие кругом волны невидимого моря из нанороботов противника. Биокомп условно пришпорил «свинг» и направил его в сторону кормы БТРа. Внизу, вплотную к бронетранспортеру, стоял черный «Форд Эксплоер». Прыжок на его крышу оказался для «автопешехода» делом таким же простым, как и плавный разворот. Прогнув крышу внедорожника, «свинг» развернулся на девяносто градусов вправо и снова прыгнул, прямиком на старую трамвайную линию. Расстояние было приличным, и Саша внутренне замер, но подконтрольный «Соколу» аппаратик справился с задачей. Расчетная точка приземления оказалась точно посередине между линиями. Одна проблема: по ближайшему пути шел экскурсионный трамвай.
Современные трамваи походят на тезок конца прошлого века, как те, в свою очередь, походили на «конку», и на самом деле «свинг» должен был превратиться в комок пластика и металла, сгинув под колесами вагонов «легкого метро», но в дело снова вступили новейшие технологии. В метре от вагона «автопешеход» закрутился юлой и почти остановился, зависнув в воздухе, а затем лег набок и мягко приклеился колесами к борту трамвая. Вагон принял достаточно вычурный вид – трамвай с одним крылом. Прямо-таки поэтический образ, а не транспортное средство.
На какой-то миг Саша погрузился в умиротворенность и покой. Так на него подействовало горизонтальное положение. После карусели это было особенно приятно. Затем «свинг» снова пришел в движение и взобрался на крышу трамвая. Он резко затормозил перед проводом, снова лег набок, проехал метр на левом колесе, выровнялся и мощно стартовал, отправляясь в новый полет. Прямиком в витрину стеклянной башни нового торгового комплекса на углу Нижегородской.
«А я думал, они не могут, как мотоциклы, юзом на боку. – Саша невольно зажмурился. – Зря обтекатель поднял, а опустить уже рефлексов не хватит…»
Самостоятельно опустившийся обтекатель клацнул, будто зубы хищника. Почти сразу «свинг» вновь изменил привычке стоять всегда вертикально и развернулся колесами вперед. Барков снова лежал на спине. Этот вариант был Саше гораздо симпатичнее фронтального тарана. Разбивать витрину лицом ему почему-то не хотелось. Броня броней, но стекло в башне тоже не венецианское. Автоматный выстрел держит легко – давняя московская норма, еще при Лужкове приняли: все витрины должны быть пулестойкие. Вот уж счастье – расплыться по такому стеклу бесформенной кляксой!
Удар в стекло получился глухим и несильным. Витрина уцелела, только ощутимо завибрировала. «Соколу» снова удалось погасить энергию и «пристеклить» транспортное средство почти без последствий. Разве что хозяина уже слегка подташнивало от кульбитов. «Свинг» взвизгнул шинами и помчался, проскальзывая на стекле и подпрыгивая на дюралевых переплетах, вертикально вверх.
Барков представил, как это выглядит со стороны. Вблизи – шок, это точно, но не столько от вертикального заезда, сколько от предыдущих финтов. А если издалека, то выглядело это просто занятно. По стеклянной стене торгового центра, стоя почти в полный рост (на самом деле полусидя), поднимался человек. То есть положение тела городского скалолаза было параллельным земле. Да еще ноги не двигались. Он будто бы стоял, но двигался к вершине со скоростью взлетающего «шаттла». Магия, да и только!
Стена закончилась трехметровым участком гофрированного металла, преодолев который «свинг» взлетел на плоскую крышу, резко перешел в вертикальное положение и наконец остановился. На крыше было пусто, но едва Барков собрался спешиться и взглянуть вниз, как справа вынырнул и замер на краю «свинг» Евстратова.