– В рот компот! – Полковник вполне натурально изобразил позыв на рвоту. Или не изобразил, но блевать ему было просто нечем. – С детства ненавижу карусели!
– Вас тоже поболтало? – Саша и сам только-только избавился от головокружения, сделав несколько глубоких вдохов-выдохов.
– Не то слово. – Полковник оглянулся. – А тут не вертолетная площадка случаем? И что дальше?
– «Сокол» привел сюда. – Саша тоже осмотрелся. – Не зря, наверное.
Где-то сбоку, на краю поля зрения сверкнула синяя искра, и «свинг» Баркова снова пришел в движение. Что вызвало вспышку, Саша отлично понимал – пуля снайпера. Новая вспышка сверкнула слева, затем опять справа, а затем их будто прорвало. Стреляли снайперы очередями и с крыш всех соседних зданий, с бортов всех вертушек, пролетавших поблизости в плотном предвечернем потоке первого воздушного уровня, а также с земли, отрезая путь к отступлению.
«Свинг» заметался по площадке, как сумасшедший, но укрыться от вражеских пуль у него не получилось. На плоской крыше не было ничего похожего на укрытие. Машинка полковника тоже примерила вуаль из синих искр и принялась маневрировать в том же режиме, что и «свинг» Баркова.
Почему «Сокол» не уводит «автопешеходов» на противоположную стену или не заставит их перепрыгнуть на крышу ближайшего здания, Саша терялся в догадках. Все стало понятно, лишь когда на крыше появился Климов, а секундой позже и Тома. «Свинг» Евстратова сразу же взял короткий разбег и прыгнул с крыши в сторону… центра площади.
У Баркова замерло сердце. При всем желании и почти магических способностях С-четвертых долететь до противоположной крыши «свинг» не мог, да и мягко приземлиться тоже. Машинка полковника миновала апогей и пошла на снижение. Саша нервно сглотнул. Еще несколько мгновений, и все, конец!
«Свинг» Геннадия вдруг будто бы влетел в какую-то невидимую дверь. Он исчез, но не внезапно, а именно так, как исчезают те, кто куда-то входит. Сначала пропадает из виду нога, затем нос, все тело, седалище и, наконец, пятка другой ноги. Здесь произошло примерно то же. «Свинг» поэтапно исчез, а спустя пару секунд появился метрах в пяти дальше по ходу движения и продолжил полет навстречу земле. Выглядело все это еще более странно, чем гонки по вертикали.
Саша воспользовался «зумом» и рассмотрел падающий аппаратик подробнее. Евстратова в нем не было. Невидимое летающее чудовище проглотило машинку, будто моллюска, высосало «устрицу» и выплюнуло «раковину». Барков, наверное, посочувствовал бы полковнику, но его собственный «свинг» сорвался с места и помчался к краю крыши в том же направлении, куда прыгнула машинка Геннадия. Саша дернулся было выскочить из обреченной «раковины», но «свинг» не отпустил, прижав невидимыми ремнями из С4НП. «Сокол» согласился с подопечным аппаратом и посоветовал хозяину успокоиться.
Внизу мелькнуло ограждение крыши, затем машинку сотряс глухой удар, «ремни» исчезли, и в Сашину куртку вцепились две пары рук. Они буквально выдернули его из удобного кресла «свинга», а саму машинку вытолкнули наружу через сквозную дверь. Только теперь Барков понял, что находится в салоне «трансформера». Вертолет был замаскирован все теми же С4НП, а его навигатор держал прямую, минуя «Невод», связь с «Соколом».
Немного ошалевший Саша опрометчиво шагнул на середину «сквозного прохода», и его едва успели притянуть к стенке все те же две пары рук: Евстратова и Дениса.
В «трансформер» запрыгнул Климов.
– Е-мое! – крикнул Вася. – Диснейленд отдыхает!
Его из «свинга» выдернули уже три пары крепких рук. От резкого ускорения у бедного Климова даже щелкнули зубы.
«Свинг» Томы влетел на приемную площадку почти сразу за машинкой Климова, встречающие товарищи даже не успели выбросить Васин «автопешеход» за борт. В результате вниз одновременно полетели сразу два «свинга».
– А если там люди? – Тамара укоризненно взглянула на мужчин.
«Жертв нет, – сообщил Баркову «Сокол». – Поврежден гражданский автомобиль. Две машины СБН уничтожены».
Саша продублировал отчет.
– Не нарадуюсь, какие мы гуманные, – ухмыльнулся Василий. – Дэн, ты вовремя! Как тебе это удалось?!
– Как всегда. – Пилот прошел в кабину. – Микола Миколаич засекли ваш сигнал и велели седлать. Вот я и прилетел, под покровом стелс-программы. Теперь летим на базу. Еще вопросы?
– Влад на базе? – спросил Барков.
– Нет, только все остальные. Я, честно говоря, думал, вы вместе.
– Погодите, а что за база-то? – вмешался Климов. – Их же все до одной новое начальство захватило.
– Все, да не все. – Денис с любопытством взглянул на Климова. – Кто тебя так отметелил?
– Нашлись добрые люди. – Вася усмехнулся. – А где база?
– Недалеко. Полчаса лету. Это не наша база, «смежников», как сказал Сотник, но там все пока за нас, и, главное, у них на складе, как выяснилось, целый ящик агломератов С4НП хранился. Саня, ты знал об этой заначке?
– Нет. – Барков устало махнул рукой. – Ящик, два, хоть вагон… это поможет лишь на время. Надо иначе вопрос решать.
– Ясное дело. – Денис покосился на экран навигатора. – В квадрате снова активность противника. С вами больше никого не было?
– Никого, – уверенно сказал Барков.
– А если это…
– Даже если это Влад. Он приказал не вмешиваться ни при каких обстоятельствах.
– Как без него-то? – Денис вздохнул. – Он же мозг!
– У нас на руках почти все козыри, – заверил Саша. – Можем начинать контратаку даже без Влада. Надо только перегруппироваться.
Глава 14
Гаити – Сомали, 16–17 сентябряНадежда – величайшая мотивация. В самом трудном положении человек надеется на лучшее, поэтому и существует до сих пор как вид. Лишь благодаря надежде на то, что все удастся исправить, он не погиб под грудами мусора и обломков, в изобилии производимых цивилизацией. Одни ошибки невозможно исправить, совершая другие, но какое дело до этой аксиомы надежде, величайшей иллюзии разума? Надежде чужда логика, она, как и сам человек, существует не благодаря, а вопреки всем законам природы. Она – мистическая загадка, магический кристалл, философский камень, по ошибке заложенный в фундамент башни-цивилизации, выстроенной людьми с помощью науки и машин. Это такой же парадокс, как и сотворивший ее разум – единственный компонент Вселенной, не имеющий ничего общего с целым, поскольку вмещает в себя другую вселенную, вымышленную: идеальную, строго соответствующую понятиям человека о наслаждении как о добре и о боли как зле. То есть ложную, сотканную из эфемерных паутинок самообмана, но притягательную, как любая сладкая ложь.
Склонностью к философствованию Питер Фоули никогда не отличался, но после короткого путешествия по Гаити, от местечка Жакмель до южных окраин Порт-о-Пренса, в голову ему пришли именно такие мысли. Картины местной жизни казались кадрами из гангстерского триллера с названием «Награда выжившим – смерть». Жить на острове можно было, только имея несокрушимую надежду на перемены в самом ближайшем будущем. И, видимо, у гаитянцев эта всепобеждающая надежда жила в генах. Иначе этот остров Большой Антильской гряды давно стал бы необитаемым. Нет, не потому, что народ вымер бы от тоски и безысходности. Просто женщины перестали бы рожать, а мужчины вырезали бы друг друга подчистую.
Впрочем, возможно, это был взгляд слишком цивилизованного гостя. Не исключено, что местные жители не задумывались над мотивацией. Просто жили, как живется, не стремясь ни к райским кущам, ни к успешному решению сверхзадач, ни даже к разгадке вечной тайны предназначения человека.
– Вряд ли кто-то из них сумеет хотя бы сформулировать такой вопрос: зачем я родился на этот свет? – с усмешкой заметил Лесаж, когда Фоули поделился своими мыслями. – Смысл жизни в ней самой, мсье Фоули. Так считают девяносто девять процентов живущих на планете людей, уверяю вас.
– Зачем, в таком случае, сознательно ее укорачивать?
– А если ее отмерено ровно столько, сколько вы уже прожили, плюс один день? Вы сами сказали – человек жаждет наслаждений и ничего более. Их поиск и получение и есть вся его жизнь. Зачем же себя ограничивать? Дурман, секс, агрессия – все это развлекает, доставляет удовольствие. По-моему, все просто. И чем больше местечко походит на преисподнюю, тем проще.
– Не бывал, но, думаю, сходство полное. – Питер оглянулся на догорающие посреди площади перед терминалом остовы машин. – Разве что оттуда нельзя улететь рейсовым самолетом.
– Это потому, что там нельзя дать взятку, а здесь можно, даже нужно. – Лесаж указал на багажный павильон. – Нам туда. Зато здесь небезопасно и для агентов Главного, даже микроскопических.
– Уверен, они здесь все-таки есть.
– Да, но не в таких количествах, как на материке. Смею предположить, что наших с вами защитных оболочек будет достаточно, чтобы продержаться как минимум несколько дней.
– Вы предполагаете, что ближайший рейс в Африку…
– О нет, мсье Фоули, рейс до Могадишо отправляется через час, вы на него вполне успеваете, – успокоил Жан. – Я просто хотел пояснить, почему выбрал именно Гаити, а не Алжир, например, или Гвиану, когда бежал от агентов Главного. Из всех бывших французских колоний эта наиболее безопасна в «системном плане», понимаете меня? А что до неспокойной криминальной обстановки… я неплохо владею оружием, к тому же у меня отличный бронежилет. Так что эта преисподняя самое подходящее место для честных людей.
Он рассмеялся. Питу шутка не показалась смешной. Слишком много в ней было горькой правды.
– Джентльмены, – их обоих взяла под руки Дана, – вы не отвлеклись?
Она выразительно скосила глаза, указывая взглядом на несколько подъезжающих к терминалу машин. Ехали авто медленно, соблюдая четкую дистанцию, и, главное, для Гаити они были слишком новыми, дорогими и целыми. И все одного цвета – черного. Пит насчитал четыре, хотя за углом здания могли остановиться и другие «катафалки».
– Интересно, – негромко произнес Лесаж. – Черный цвет в такой жаре… непрактично.
– Это СБН, – уверенно заявил Фоули. – Мы не успели.
– Все в порядке, Пит, – успокоил Лесаж. – Прямо здесь и сейчас они нападать не станут, а внутри терминала полно военных. По местным правилам, разборки можно устраивать только на свежем воздухе. В зданиях, да еще охраняемых правительственными войсками, это делать не принято. Пристрелят на месте, без суда.
– Тогда давайте поскорее войдем внутрь, – нервно прошептала Дана. – Они уже выходят из машин!
– Привет, коллеги! – Лесаж отдал приближающимся агентам СБН шутливый салют.
Охотники почти никак не отреагировали, даже не ускорили шаг, только один из «коллег» заложил руки сзади за пояс и произвел какие-то манипуляции. Судить можно было лишь по движению плеч, но, похоже, он дослал патрон в ствол пистолета. Факт был угрожающим, но больше всего озадачивала и беспокоила неторопливость агентов. Они будто бы точно знали, что смывшейся у них из-под носа в «аэропорту имени Дювалье» троице больше некуда бежать. Фоули постарался прикрыть собой Дану и выразительно взглянул на Лесажа. Тот пропустил американцев вперед, но, как только они оказались внутри терминала, Жан снова их обогнал и подал предупреждающий знак. Пит осмотрелся. В зале вылета было полно народа, почти половину улетающих составляли военные, но среди пестрой толпы отчетливо выделялись несколько человек в штатском. Один из них стоял у того самого перехода в багажный павильон, куда стремились попасть беглецы. Стоял он там в компании четверых местных вояк, причем офицеров, и довольно мирно с ними беседовал, не забывая поглядывать в сторону двери, через которую и вошла в терминал троица. Завидев гостей, штатский ухмыльнулся и махнул рукой, как бы приглашая их подойти и присоединиться к беседе. Судя по реакции Лесажа, этот вариант развития событий не соответствовал плану.
– Аркетт, – негромко проронил Жан. – Не думал, что все настолько серьезно. Что вы везете, мистер Фоули? Атомную бомбу?
– Вроде того, – шепнул Фоули. – Аркетт – большая шишка в СБН?
– Бывший начальник охраны Бойда, – пояснил Лесаж. – Теперь его же заместитель. Цепкая псина. Вы готовы к бою?
– Я не вооружен.
– В таком случае, действуем по плану «Б».
– Что это значит?
– Я прикрываю, вы прорываетесь, а мадемуазель исчезает в толпе.
– Я не брошу Пита! – заявила Дана.
– Это не обсуждается. – Голос вальяжного и галантного француза внезапно стал холодным, как жидкий азот. Это настолько не вязалось с его прежним имиджем, что Дана придержала следующую реплику. Всего за секунду Жан изменился до неузнаваемости. Из расслабленного и стильно небрежного парижанина он превратился в сосредоточенного легионера.
– Толпа гаитян не лучшее прикрытие для белой леди, – возразил Фоули.
– Хорошо, я о ней позабочусь, – процедил сквозь зубы Лесаж, бегло оценивая обстановку. – Но вы пойдете один, так у вас будут хоть какие-то шансы. Человек в униформе «КЛМ» будет ждать вас у внутренних ворот павильона. Отдадите ему вот это.
Жан тайком вложил Питу в ладонь маленькую коробочку.
– Что это?
– Ваш билет. В углеродном эквиваленте. И не мешкайте, Питер. Как только я поздороваюсь с Аркеттом, бегите к воротам. Стрелять они не станут… да и если станут, не беда. Отделаетесь парой синяков.
– А если там, в павильоне, тоже люди Аркетта?
– Бейте первым. Неужели в АНБ не учат драться?
– У нас другая специфика.
– Но в молодости-то вы кое-чему научились, не так ли? – Лесаж подмигнул. – В конце концов, растолкаете их, как в метро, этого хватит. За внутренними воротами вы будете в относительной безопасности. И помните о времени, посадка на ваш рейс заканчивается через пять минут. Это значит, что через десять минут отъедет трап. Постарайтесь успеть.
– Постараюсь. – Фоули чуть встряхнул коробочку. Там что-то стукнуло, будто бы перекатилось несколько горошин. Для себя Пит решил, что это какие-то нелегальные чипы или инфокристаллы. Он сунул «билет» в карман и кивнул. – Идем?
– Да, вперед. – Лесаж приклеил к лицу кислую улыбку и с видом кающегося грешника побрел навстречу Аркетту.
– Так мило с вашей стороны, комиссар, привести к нам беглых преступников, – с издевкой произнес Аркетт. – За это вы, пожалуй, заслуживаете награды. Вернуть вас на прежнюю должность я не в силах, но могу отменить приказ о вашем аресте. С условием, что вы останетесь на Гаити.
До ухмыляющегося замначальника СБН и сопровождающих его «тонтон-макутов» оставалось три шага. Фоули окинул взглядом «делегацию встречающих» и понял, что план Лесажа безнадежен. Прорваться через эту стенку нереально. Гаитянские военные были как на подбор, под семь футов ростом и двести пятьдесят фунтов весом. Плюс Аркетт, мужчина не менее угрожающих пропорций. Словно почувствовав колебания друга, Дана сильно сжала его руку. «Все получится!»
– Заманчивое предложение. – Лесаж усмехнулся. – Здравствуйте, Аркетт.
Фоули так и не решил, стоит ли рисковать жизнью и здоровьем (в первую очередь – Даны), устраивая потасовку с этими громилами, поэтому на условный сигнал не отреагировал. Вместо него отреагировала Дана. Она сильно толкнула Питера в спину, а сама бросилась влево к зоне таможенного контроля. Такого поступка от внешне серьезной и спокойной леди не ожидал ни Фоули, ни кто-либо из «встречающих». Даже Лесаж на секунду растерялся. Затем все вокруг пришло в хаотическое движение. Аркетт схватил Питера за плечо, а двое из его подручных бросились за Даной. Жан, как и обещал, начал отвлекающий маневр, который заключался в потасовке и стрельбе поверх голов. На звуки выстрелов отреагировали пассажиры. Толпа заметалась по терминалу, отчаянно вопя и круша все, что попадалось на пути. Фоули успел заметить, что хитрый Лесаж запрыгнул на регистрационную стойку и, пробежав по ней почти через ползала, спрыгнул на пол в одном шаге от Даны. Питу даже показалось, что он увидел, как Жан хватает Дану за локоть. Это было хорошо. Плохо было другое: самого Пита за плечо крепко держал Аркетт, а путь к багажному павильону преграждал один из гаитянских офицеров. Всех остальных оттеснила паникующая толпа. Фоули попытался вырваться, но Аркетт держал бульдожьей хваткой.