– Три ночи идти, – не прекращая утираться, буднично ответила Вера. – Если нормальным ходом. А не как вы.
– А как мы?
– А вы заблудились на фиг. Это не Пышма, это давно уже другая речка.
Рэдрик затейливо выругался. Джек поддержал. Кирилл понял, что и сам как никогда близок к тому, чтобы тоже что-нибудь сказать: сегодня ночью сделал открытие, что в некоторых случаях произносить ругательства бывает приятно.
Вера отнесла ругань на свой счет.
– Я-то че? Сами в трех соснах заплутали, а я крайняя.
– И сколько нам назад идти?
– С полночи, а то и ночь… Как идти.
Рэдрик молчал, что-то прикидывая. Вера, съежившись под плащом, настороженно наблюдала.
– Жека, развяжи ее, – решил командир. – С нами пойдешь. Пока будешь дорогу показывать, будешь жить. – Возмущенно сверкнувший взгляд Олеси он проигнорировал.
– А потом?
– Потом – по жопе долотом! Ты до «потом» доживи сперва. И дайте ей обтереться чем-нибудь. А то задохнемся тут на хрен.
Глава 18. Берег реки – Железная дорога (100 км)
Берег реки – Железная дорога (100 км)
Никто из бойцов не предполагал, насколько проблемной спутницей окажется Вера.
У Дикой не было ни обуви, ни удобной одежды – Олеся с зубовным скрежетом отдала ей запасные ботинки, а Кирилл – брюки, которые в последнее время стали почему-то тесны, заимствовать другую пару пришлось из рюкзака убитого Сани.
Днем в палатке девчонка почти непрерывно чесалась, а во сне то рыдала, то стонала, то принималась смеяться. Ночью, не пройдя и трети намеченного пути, уселась на землю и заявила, что дальше идти не может – ее ломает, нужно вмазаться. В ответ Рэдрик направил на Дикую пистолет.
Вера с проклятиями повела отряд дальше. Ныть, несмотря на угрозы, не прекратила. Шла она впереди, а сразу за ней шел Кирилл, поэтому основной поток сквернословия адресовался ему. Рюкзак за спиной изрядно потяжелел – груз, который несли Люк и Сашка, распределили между оставшимися. На Веру тоже попытались навьючить рюкзак – полупустой, но Дикая непритворно зашаталась даже под таким весом. Все это хорошему настроению никак не способствовало.
Кирилл шагал и слушал, какие они все удивительные сволочи, свет таких не видел! Издеваются над больной и убогой девушкой, которой жить-то осталось всего ничего. И на фига так несутся, на кладбище торопятся, что ли? Вояки их там покрошат в мелкий винегрет – и правильно сделают! Так им всем и надо…
– А чем ты болеешь? – спросил Кирилл. Просто чтобы прервать уныло-капризный поток слов.
И чуть не налетел на Веру – та от удивления встала как вкопанная.
– Че стоим? – прикрикнул сзади Рэд. – Вперед – марш!
Вера, выругавшись, пошла дальше. Сквозь зубы описала Кириллу симптомы. Он в душе порадовался, что идет позади – от услышанного запылали уши.
– На привале подойди ко мне, антибиотик вколю. А когда на дневку встанем, раствор приготовлю. Для наружной обработки.
– Сдалась она тебе – лекарства тратить, – проворчал в спину Рэд. – Все равно скоро сдохнет, на мексе долго не сидят.
Но напрямую ничего не запретил. И во время привала Кирилл, как обещал, сделал Вере укол.
– Лучше бы вмазаться дал, – разочарованно пробормотала та.
«Вмазаться» Вере позволили, только встав на дневку. Рэд велел отмерить небольшую дозу: «ровно чтобы не откинулась».
Дикая ныла, что отмеренного недостаточно. Хотя, надо признать, настроение у нее после укола улучшилось: то и дело смеялась неизвестно чему, и голос стал вчерашним – противно-тоненьким, растягивающим слова.
Пока адапты возились с ужином, Кирилл приготовил раствор для спринцевания. Подозвал Веру.
– Когда пойдешь умываться, – краснея, проговорил он, – промоешь себе… Ну, поняла…
– …? – простодушно спросила та.
Стоящий неподалеку Джек хмыкнул. Закашлявшийся Кирилл кивнул. Вера с недоверием разглядывала склянку.
– И чтоооо? Чесаться перестааанет?
– Сразу не перестанет. Но полегче будет наверняка.
– Кааайф! – со счастливым смехом решила Вера.
Взяла склянку и, пританцовывая, направилась к речке. Раздеваться начала прямо на ходу.
– Олесь, последи за ней, – недовольно глядя вслед, попросил Рэд. – Утопит еще лекарство, дура нахлобученная!
Джек подождал, пока Олеся отойдет на достаточное, чтобы не услышать, расстояние – обсуждать при «своих» девушках из отряда других представительниц женского пола у адаптов было не принято.
– Смотреть, конечно, не на что, – вынес он вердикт по адресу голой Веры, – но, была б не Дикая, и такая бы сошла.
Кирилл уже знал, что совокупление с Дикой для спутников равносильно поеданию падали. Ни Рэдрик, ни Джек, ни любой другой воспитанный Германом парень Веру как сексуальный объект не воспринял бы, даже если б она осталась последней женщиной на земле. Когда Кирилл спросил, почему, ему с презрением разъяснили, что бабы у Диких – за редким исключением – достояние общественное. С ними спариваются все желающие, распространяя при этом разного рода заразу. И «цивильному» человеку даже просто прикасаться к этакой пакости – западло.
– А зачем Дикие употребляют наркотики?
Такого вопроса явно никто не ждал.
– Дебилы потому что, – помолчав, предположил Рэд.
– А… что при этом чувствуешь?
Рэдрик с Джеком одновременно пожали плечами.
– Говорят, кайф. А там – хрен его знает. Мы не пробовали. Нас Герман, еще когда мелкие были, предупредил – если поймает на этом деле, из дома выгонит.
– Неужели он правда бы выгнал?
– Конечно, – удивился Рэд. – Он и выгонял.
– И… как же они дальше? Те, кого выгонял?
– Да мы почем знаем, – равнодушно закуривая, отозвался Джек. – Сдохли, наверное. Это давно было.
Кирилл промолчал. Он не знал, как реагировать. Иногда казалось, что привык к адаптам и понимает их, а потом сталкивался с такими вот речами – и замолкал растерянно.
Удивительная стойкость, самоотверженность и привязанность друг к другу непостижимым образом уживались у них со спокойной, холодной жестокостью. С полным равнодушием к тем, кого не считали «своими». И к этому он никак не мог привыкнуть.
… – Командир, а что мы с ней дальше делать будем?
С Вериной помощью отряд вернулся к нужной развилке. Эту ночь шли уже по правильному маршруту.
Дикая продолжала навязчиво ныть, но как-то без огонька. И не постоянно, а вроде бы только тогда, когда вспоминала, что нужно это делать. Наобум назначенное Кириллом лечение помогло: Вера уже почти не чесалась и во сне вела себя гораздо спокойнее. Даже простодушно заметила:
– А хорошо, да, что я тебя грохнуть не сумела?
Это странное проявление благодарности Кирилла растрогало. На дневке он спросил Рэдрика о Вере.
– На холодец пустим. Жрать охота.
– Рэд!
– Ну че – «Рэд»? Пинка заряжу, да пусть катится, хрен ли с ней еще-то делать? Саню все равно не вернешь, хоть ты тридцать раз эту дуру расстреливай.
Адапты относились к Вере неприязненно-равнодушно, как к некоему досадному злу, вроде вьющейся над головами мошки. Нужно перетерпеть, а при первой возможности – избавиться. Дикая, должно быть, интуитивно догадалась, что отношение к ней Кирилла отличается от прочих. И старалась держаться поближе к нему.
Проснувшись как-то во время смены дежурства, Кирилл обнаружил, что спящая рядом Вера подобралась совсем близко. Лежит, прижавшись спиной к его боку. Выползающий на смену Джек, заметив это, саркастически хмыкнул:
– Нашла себе защитничка! Бункерный, ты б ее лучше не трогал, от греха. Хрен знает, какая в ней еще зараза бегает.
– Я и не трогаю, – поспешно отодвигаясь, открестился Кирилл.
Вера вздохнула во сне. Почувствовала, что спину больше не согревают, и снова переместилась ближе к Кириллу. Дальше двигаться было некуда – путешественник уперся в стенку палатки.
Джек усмехнулся. Взял Веру за плечи и оттащил. Кирилл благодарно кивнул. Но, проснувшись снова – прижатый к стенке бок начало припекать – и опять увидев рядом Дикую, отодвигать ее не стал.
Отмытое Верино лицо с приоткрытым ртом во сне казалось привлекательным. Светлые – не белые, как у адаптов, а пшенично-желтые – длинные волосы выбились из спальника и щекотали Кириллу ухо. Про свои волосы Вера знала научное слово «атавизм», неизвестно кем и когда при ней произнесенное, и искренне гордилась тем, как высоко ценятся подобные на рынке живого товара.
Она и в самом деле ищет около меня защиты, – понял вдруг Кирилл. Внезапно осознал, что в бою с Верой легко бы справился – в отличие от тренированных с младенчества Олеси или Лары. Изнурительные упражнения не прошли даром. Он, все еще немощный по сравнению со спутниками, стал уже гораздо сильнее таких, как Вера.
Кирилл отвел в сторону длинные пряди. Повернулся на бок, чтобы девушке было удобнее прислониться. Пожалел, что рядом не Лара. И заснул.
Через три ночи отряд вышел к долгожданной железке.
– Вояки – там, – останавливаясь, махнула рукой Вера. – Теперь не заблудитесь. Шагайте да шагайте вдоль рельсов, если так уж жить надоело.
– А сама куда?
– Стая есть, – неохотно призналась Вера. Мотнула головой в неопределенном направлении. – Там. Кабана... К ним поползу. Может, и не сдаст меня Сивому, они между собой не больно ладят. Слушай, Сталкер. – Она осторожно тронула Рэда за рукав. – А может, ты мне жратвы отсыплешь маленько? Ну хоть сегодняшнюю порцию! Мне ж много не надо. А я б ее на три ночи растянула. Там, дальше, деревня есть, где с потопа никто не живет. И я б еще покайфовала, перед тем как к Кабану проситься.
– А почему ты не хочешь в стаю? – удивился Кирилл. И тут же, краснея, понял, какую глупость сказал.
В стае Вера немедленно вернется к привычной роли общественной подстилки. Не пройдет и нескольких часов, как ее снова заразят – не хочется думать, каким образом. И чудесная, отмытая, такая прекрасная жизнь – без чесотки и «вонючих козлов» – закончится, едва успев начаться.
– Ботинки классные. – Вера, сев на землю, с сожалением разулась. Встряхнула джинсы и футболку с Микки Маусом – даже выстиранные, тряпки ее выглядели жалко. – И штаны удобные – не жмет, не тянет. – Стащила с себя одолженные Кириллом брюки. – Так че, Сталкер? Дашь жратвы?
Командир обвел бойцов глазами, будто спрашивая разрешения. Возражений не услышал и скинул со спины рюкзак.
Кирилл наблюдал, как он бережно высыпает на древесный лист сухари. Откладывает куски сахара. Как, прицелившись ножом, отпиливает вяленое мясо. А Вера жадно наблюдает, и в глазах у нее светится надежда.
– Может, я даже и дольше протяну...
Кирилл не выдержал.
– Вера, пойдем с нами. – Это кто-то другой произнес за него. – Не надо тебе в стаю. Должны ведь где-то поселки быть, в которых нормальные люди живут! Не Дикие… Там и останешься.
Вера замерла с джинсами в руках.
Рэдрик, отложив нож, холодно взглянул на Кирилла. Поднялся на ноги. С ледяным спокойствием осведомился:
– И давно ты у нас командовать начал?
Кириллу показалось, что видит, как Рэд наливается злостью. Те, кто хорошо его знал, от такого тона спешили побыстрее «притвориться дохлыми».
– Прости.
Кирилл сумел выдержать яростный взгляд. Внутренне приготовился к оплеухе, к потоку ругани – к чему угодно. Сам не ожидал от себя таких слов. Но, произнеся их, понял, что теперь стало легче. Что бы ни случилось, решение он принял. Решил защищать Веру. И должен защищать до конца.
– Прости, командир. Но мне кажется, что так правильно.
– Кажется, значит. – Рэд обвел глазами Олесю и Джека. – Еще кому-нибудь кажется?
Джек, сунувший в рот сигарету и шаривший по карманам в поисках спичек, так и застыл – с сигаретой в зубах и руками в карманах. Присевшая рядом с Верой Олеся – она скинула рюкзак, собираясь убрать ботинки, – наблюдала за происходящим молча, исподлобья. Как отнеслись бойцы к его поступку, Кирилл пока не понимал.
Первым очнулся Джек. Вытащил спички и закурил.
– Да ладно, че ты, – бросил Рэду он. – Не видишь – скучно бункерному, по ушам ездить некому! Охота ему – пускай тащит.
Кирилл с облегчением выдохнул.
– Ширяться чтоб прекратила, – по-прежнему глядя исподлобья, подала голос Олеся. – Тошнит от ее писка. А еще раз нюхачкой назовешь – в лоб получишь! Поняла? – Это было сказано Вере.
И Кирилл выдохнул повторно.
– Я совсем уже мало ширяюсь! – тронув для убедительности Рэда за брючину, похвасталась Дикая. – Я…
– Цыц, – бросил командир. – Тебе слова не давали.
Вера поспешно смолкла. Только смотрела на Рэда снизу вверх, с такой мольбой в глазах, какой Кирилл три ночи назад и предположить не мог. Вот что значит почувствовать себя не «общественным достоянием», а человеком.
– Ладно, хрен с тобой, – решил Рэд. – Только имей в виду – заноешь еще хоть раз или про дозу вякнешь – врежу так, что вперед собственного визга к Сивому прилетишь! Поняла?
Вера вместо ответа обняла командирскую ногу. И заплакала.
– К людям… – сквозь всхлипы расслышал Кирилл. – В поселок… У людей… буду жить…
– Ты сдурела, что ли?! – Обалдевший Рэд попытался оторвать от себя тонкие руки. – Отпусти, слышь!
Вера мелко кивала, но выпускать командира явно не собиралась. Кажется, и не слышала, что он говорит.
– У людей… – повторяла она. – Как нормальная…
– Пацаны, да отцепите ее! – взмолился Рэд. – Бункерного лапай, дурища! Слышь?! Это его заморочки… Гуманист хренов.
Наказанием за «выступление» Рэдрик назначил Кириллу мытье котелков до самого Новосиба.
Вера с готовностью вызвалась помогать. Она удивительно преобразилась. Не ныла, ни с кем не ругалась и даже дозу не просила: Кирилл сам, заметив, что Дикая начинает дрожать и покрываться испариной, отмерял и вводил ей наркотик.
– Ты скажи Сталкеру… Там, дальше, стая должна быть, – смущенно попросила на привале Вера. – Я только сейчас вспомнила.
– Где?
– Не знаю. Знаю, что большая стая. Там город был, до того, как все случилось. Сивый пытался через них прорваться, хотел у вояк патронов выменять – не пустили. Это их территория.
– А сама почему не скажешь?
Вдоль рельсов они шли четвертую ночь. Никаких следов «вояк» пока не встретили, а о Диких вовсе не подозревали.
Вера сжалась.
– Боюсь. Вдруг подумает, что нарочно не предупредила. Прогонит еще…
– Прогоню, – грозно пообещал Рэд. Возник, как водится, неведомо откуда – как будто из-под земли вырос. – Полетишь с попутным ветром, и бункерный не поможет! Еще какие новости? Больше ничего не «вспомнила»?
Вера угрюмо промолчала.
Чтобы не напороться на «большую стаю», решили, не доходя до города, углубиться в лес. Отряд вела настороженная Олеся.
«Дикие», – время от времени останавливаясь, говорила она. И бойцы забирали сильнее к югу. На обход неведомой стаи потратили целую ночь. Добрались до реки – широкой, с заболоченными берегами.
Плавать Вера не умела. Ее, вместе с вещами, Джек повез на лодке. Рэд, Кирилл и Олеся разделись и поплыли.
Было очень страшно. И вода здесь оказалась не в пример холоднее той, в которой Кирилл учился плавать. ПНВ пришлось снять, чтобы не испортить, а ночь выдалась безлунной. Он мог ориентироваться только на всплески – адапты страховали спутника с двух сторон.
Чтобы не думать об отсутствии дна под ногами и не запаниковать, Кирилл, как учила Олеся, сосредоточился на движениях. «И – раз», – командовал он себе. «И – два!» Ох, да сколько же еще плыть… И – раз! И – два!
На берег выбрался совсем обессиленным – не столько от плавания, сколько от страха. Оставшиеся километры брел, уповая лишь на то, что путь не может продолжаться бесконечно. В какой-то момент, почувствовав странное облегчение, понял, что с него снимают рюкзак. Это был Рэд.
Кирилл не протестовал. Мимоходом подумал, что командир в очередной раз успел вовремя. Еще сотня шагов – и вместе с рюкзаком адаптам пришлось бы тащить его самого. А освобожденный от груза, сумел добраться до сухого места на своих ногах.