- Ссыканул? - довольно заулыбался великан, и Жмот позавидовал его великолепным белоснежным зубам. - Шутю я ребята, шутю. Знакомиться давайте. Я Дрищ.
26. Оазис, 20 июня, 2112 года, лаборатория генетического клонирования
Зам по науке вошёл в лабораторию и обомлел. Вокруг стереопринтера гуляли Наташи. Их было штук двадцать и, как он понял, все они ждали, когда очередная дойдёт до кондиции. Установка гудела, трещала и сыпала искрами.
- Э... - сказал зам по науке.
- Привет, - хором сказали Наташи. - А я тут приборчик ваш на проектную мощность вывела. Несложно совсем оказалось. Силу тока увеличить и с частотами мозги включить.
- Мммм... - ответил зам по науке. - А где дедушка твой? То есть ваш?
- Сбежал, - махнули рукой Наташи. - Меня с собой хотел забрать, в последний момент вырвалась, когда уже двигатели запустил. Во, платье поджарила!
Наташи разом продемонстрировали опалённый подол платья. Платьев.
- Вот молодец. Молодцы. А кто из вас...
- Оригинал? - подсказали Наташи. - В отключке валяется. С неё же копию делаем.
- Может, хватит? - робко спросил зам по науке. - Копий. То есть вас.
- Да, пожалуй, что и хватит, - согласились Наташи.
Сразу несколько потянулись к рубильнику отключения питания, но одна оказалась шустрее. Опустила рычаг, подняла крышку приёмника. Лаборанты называли его «гробик».
Самая шустрая Наташа растолкала ту, что лежала в «гробике».
- Эй, ты как - живая? - спросила она.
- Вполне, - весело ответила Наташа, вылезая из приёмника.
Остальные Наташи захлопали ей в ладоши.
«Синхронность у них уже нарушена, каждый образец мгновенно начинает приобретать индивидуальность, - подумал зам по науке. - Ах, какой эксперимент! Это же надо наблюдать, а мне придётся искать этого кретина».
Он вышел из лаборатории, плотно прикрыв за собой дверь.
27. Поле, 20 июня, 2112 года
Обосравшийся Президент уже не рисковал высовываться, а, только свернувшись калачиком за корпусом спасательной ракетки, горестно выл от ужаса. Ночь он провёл в размышлениях о роли личности в истории, пожирая аварийный сухпай и транслируя в эфир бесконечный SOS. Президент впервые был в Поле, и ему было очень страшно. Но когда утром из тумана к ракете выперла толпа мутантов, он совсем потерял контроль. Он метался, заламывал руки, а после рефлекторной дефекации, уткнулся мордой в сухую глину и ждал, когда его начнут рвать когтями, зубами, щупальцами, когда его начнут заживо кушать полевые уроды.
А Манечка пребывала в прострации. Она не знала, что дальше делать. Навязанное извне желание идти к Оазису боролось со стремлением помочь этому странному дяденьке, который так перепугался её совершенно безобидных спутников. Ей было очень жалко Президента. А мутанты, окружив ракету широким кольцом, ждали команды. Им было всё равно - жрать Президента или продолжить торжественное шествие к Оазису. Но ментальный контроль постепенно ослабевал, и они уже начали проявлять беспокойство.
И Финка, всю ночь пробиравшаяся на выручку к Президенту, меньше всего рассчитывала увидеть Манечку в окружении толпы встревоженных мутантов.
- Маня! Манечка! - закричала Финка и бросилась бежать навстречу, раскинув руки для объятия.
И как в стену воткнулась в дикий вопль:
- Уйди! Уйди, тварь!!
Казалось, это не Манечка орёт, а само Поле тормозит Финку акустическим ударом. Мутанты двинулись вперёд. Финка упала на колени, зажала уши ладонями, зажмурилась от накатившего безумия. А потом, через секунду, как на учениях - перехватила калаш, сделала перекат, короткий рывок вперёд, залечь. И в этом коротком броске Финка увидела, что плотная стена наступавших мутантов отхлынула ровно на такое же расстояние, на какое переместилась она сама. Финка встала и сделала шаг вперёд. Звери посыпались как кегли, как шахматные фигурки, как карточный домик. Они визжали и драпали, давили в панике друг друга, кусались и царапались, стараясь быстрее проложить себе путь к бегству. А Манечка упала в грязную лужу, как будто её сильно ударили в грудь. Она с ненавистью смотрела на Финку, барахтаясь в сальной ряске и жидкой глине.
- Ну, вот я тебя и нашёл, - сказал зам по науке.
Он давно уже стоял позади Финки, любовался на разбегающееся зверьё. У него с собой был боевой аннигилятор и мутантов он не боялся. Финка же была в полной растерянности, она не понимала, что происходит. Ей было жалко Манечку, которая так неловко плюхнулась в лужу, она же совсем недавно после ранения, ей же, наверное, больно! Но Финка не спешила на помощь Манечке, ничего хорошего из этого не вышло бы, это было ясно. И зам по науке подтвердил:
- Не пытайтесь приблизиться к девочке, сделаете только хуже. Своим только присутствием вы способны размазать силовые контуры Поля, дестабилизировать аномальное поле Поля, простите за тавтологию. Впрочем, если вы хотите её убить, то вперёд.
- Я? Но почему?
- Не знаю. Способности были видимо от рождения, но резко усилились совсем недавно, иначе я бы давно нашёл столь мощный источник сопротивления.
- Почему усилились? - пролепетала Финка.
- Не знаю, - повторил зам по науке и пожал плечами. - А вы случайно на Поляну не заходили?
- Заходила, - убито согласилась Финка.
- Я должен был сразу догадаться по вашей красе неописуемой. Да, Поляна место странное, загадочное. Ну, будем исследовать, будем исследовать. Но пока имеем факт - ваши способности к эмпатическому силовому противодействию резко возросли.
- Я что - мутант? - с ужасом спросила Финка.
- Ни в коем случае, - ответил зам по науке. - Вы сударыня, если можно так выразиться, антимутант. Вы идеальный антагонист Полю, а может быть и всей Большой Лаже. Пойдёмте. Ваше место в Оазисе, вы одна сможете обеспечить безопасность. Накопим силы и так вдарим по всему этому безобразию! Человечество воспрянет, Большая Лажа станет дурным сном, а Поле лужайкой для гольфа. Вы умеете играть в гольф? Я вас научу, идёмте.
Он манил её в бронетранспортёр, на котором недавно приехал, а Финка с тоской смотрела в сторону Кирзачей. Она как будто даже почуяла запах пчёл на утренней дойке, услышала квохтанье рыб на насесте. Финка глубоко вздохнула и спросила зама по науке:
- Гольф, говоришь? Антимутант, говоришь?
Она решительно шагнула к Манечке. Девочка пискнула, как от боли. Зам по науке вскрикнул, предостерегающе, но Финка протянула руки к Манечке и шаг за шагом медленно шла вперёд.
«Не может быть, - думала Финка. - Не может быть, что я причиню тебе вред. Потому что я люблю тебя и если я не могу тебе помочь, то не нужны мне никакие суперспособности, но этого не может быть, чтобы я не помогла тебе, потому что тебе плохо, я же чувствую, как тебе плохо и как тебе нужна помощь, ты только позволь мне помочь тебе».
Она шла к Манечке и не замечала, но зам по науке хорошо видел, как воздух между ними становится тугим, вибрирует, гудит, меняет структуру. Волосы у Финки встали дыбом, вся она излучала тёплое желтоватое сияние, а Манечка будто бы покрылась рябью, как картинка в плохом мониторе. Пространство выгнулось как в широкоугольном объективе, горизонт плясал, всё тряслось и дрожало. Финка встала на колени, прижала голову Манечки к груди и гладила её, гладила, а Манечка сказала:
- Финка, какая ты красивая.
- Ты тоже, - сказала Финка, и это было правдой.
Третий глаз у девочки затянулся, лицо разгладилось, ушла вечная бледность, ножки стали стройные, расправились плечи. Финка щедро делилась своей красотой и сама становилась ещё прекрасней.
- Не гладь ты меня по голове, у меня прошлый раз все волосы выпали, - сказала Манечка.
- Так вот почему ты в платке ходить стала, - рассмеялась Финка. - Ничего, теперь не выпадут. Теперь у тебя всегда будут шелковистые густые волосы.
- И много детей.
- Конечно, - согласилась Финка.
- Это мне Джоковит сказал. Он знает.
- Кто?
- Джон, Который Видит В Темноте. Он в этой Темноте много чего видит.
- Ну и хорошо. Пойдём домой.
- Да.
И, обнявшись за плечи, они пошли в Кирзачи.
- Блядь, - сказал зам по науке. - Что-то многовато мне чудес на один день. А хочется банального синхрофазотрона.
А Президент, забившись под днище спасательной ракеты, всё приговаривал:
- Боже ты мой, боже-боже-боже, божечкатымойбоже, божемойбожемойбожемой...
28. Поле, 20 июня, 2112 года
Выпитая поутру молодильная водичка облегчила муки похмелья, но башка у Жмота всё равно трещала, и мутило изрядно. Жмот даже и не помнил, чтобы он когда-нибудь так напивался. Паша вон даже блеванул пару раз, а Таня, несмотря на всё свою красоту, была лицом зелёная и шла неровно. А вот Саша держался молодцом, он и срубился вчера последним.
Дрищ оказался хозяином радушным, весёлым, а главное запасливым. В схроне у него были заныканы трёхлитровые банки с чистейшим яблочным самогоном на молодильной воде. Много банок. Ну и аппарат, само собой, которым Дрищ не уставал похваляться. И вообще хозяйство отшельника внушало уважение. Схрон, выкопанный посреди зарослей хлебного кустарника был надёжно скрыт от посторонних глаз и в нём имелись: электрическое освещение, маленький, но работающий телевизор, панцирная кровать, газовая плита, обширный склад инвентаря и гордость хозяина - невероятно роскошный туалет, отделанный природным камнем.
- Ватерклозет, - с нежностью в голосе произнёс Дрищ. - С Оазиса унитаз пёр, чуть не надорвался, я тогда ещё хилый был.
- Откуда вода-то? - удивился Жмот.
- Когда схрон копал, на ручей подземный наткнулся, оборудовал, - пояснил Дрищ. - И плитка тоже от подземного газа пашет.
- А электричество?
- С Изгорвола ребятишки протянули. За самогон. У них с этим туго.
А потом они пили. Отказать хозяину было невозможно. Паша после третьей попытался уклониться, но Дрищ сурово сдвинул брови и произнёс:
- Пей, падло, пока не удавили!
И все выпили. Даже Таня хлестала наравне с мужиками и не жаловалась. Да и грех было жаловаться - смажка у Дрища пилась легко, оставляя мягкое яблочное послевкусие. Копчёная зайчатина таяла во рту. Жареные коровьи крылышки Таня назвала «exquise». А салат из морской капусты (двухсотграммовая баночка двадцать пять рублей) с креветками напомнил Жмоту о Хитоми.
- Морская капуста? - поразился Паша. - В Оазисе больших денег стоит.
- Знаю, - небрежно ответил Дрищ. - Штормом на берег частенько выносит.
- И креветок?
- И креветок. И кальмаров. И устрицы. Но их я не люблю.
Жмот, которому порядочно уже ударило в голову, решил не выяснять какие такие могут быть штормы в луже с молодильной водичкой, но спросил:
- Не одиноко тебе тут?
- Ох и одиноко! - сразу загрустил Дрищ, сыпавший до этого анекдотами, от которых Таня краснела и даже Жмот смущённо покряхтывал. - Иногда заходят полярники, я их носком пугаю, потом бухаем. Без женского общества особенно тоскливо. У тебя подруги нету там незамужней?
Дрищ смотрел на Таню замасленевшими глазами.
- Так здесь же была подруга, - игриво сказала Таня. - Зачем отпустил?
- Видная девка, - согласился Дрищ.
Он отпустил Финку сразу, как только она ему сказала: «Мне надо уходить». Очень серьёзно сказала и глянула на него своими серыми глазищами. И показалось Дрищу, что в душу Финка ему заглянула. Он и отпустил. Но тем настойчивей стал зазывать оставшихся к себе в схрон.
- А давно на Поляне обитаешь? - снова тогда спросил Жмот.
- Два года, - признался Дрищ, разливая из банки в самые настоящие хрустальные стаканчики.
Жмот прикинул. Получалось, что когда он приходил на Поляну прошлый раз, Дрищ уже обитал тут. Не так прост самогонщик, однако.
- Ну, а чего в Оазис не вернёшься? Женщину бы себе нашёл.
- Не могу я уйти, - горестно вздохнул Дрищ, и по бороде его скатилась скупая слеза. - Туберкулёз у меня. Слыхали про такое?
Доценты дружно покивали, слыхали мол, сочувствуем. Все были пьяны уже в говнище. А Дрищ всё объяснял:
- Пока водичку пью, хорошо себя чувствую. Только вот расту всё время потихоньку. А как на охоту даже на пару дней уйду - снова недомогаю. Ну и молодею здесь, конечно. Мне ведь семьдесят четыре, между прочим.
Даже с бородой Дрищ выглядел максимум лет на тридцать и в голове у Жмота мгновенно созрел план по эскортированию на Поляну пожилых, но богатых старичков с целью длительного проживания для омоложения. И старушек. Но успел ли он поделиться планом с Дрищём, он уже не помнил, вырубился. Видимо всё же успел, потому что оживающая память упорно подсовывала картинку - Дрищ держит его одной рукой за грудки, другой крутит у него под носом здоровенную дулю и вопрошает: «Санаторию тебе тут?!».
- Изгорвол! - воскликнул Саша, и Жмот отвлёкся от воспоминаний.
Да, перед ними лежал легендарный Изгорвол.
Три десятка пятиэтажек раскинулись вдалеке, в разноцветной полевой дымке, а проход к ним преграждала жиденькая оградка из колючей проволоки на высоких опорах с блестящими набалдашниками наверху. «Несерьёзная какая-то изгородь. Тоже мне, высоковольтная» - успел подумать Жмот, а Паша уже бежал вперёд и радостно кричал:
- Эй! Эгэгэй! Это мы, мы здесь, мы дошли!
Тогда с блестящих шаров на опорах в Пашу слетелись яркие молнии, а грохнуло так, что заложило уши. Сильно запахло озоном. Таня присела на корточки, Жмот выматерился, Паша красиво взмахнул руками и упал. Саша побежал к Паше. «Нехило его ёбнуло», - подумал Жмот и громко сказал:
- Стой, дурак, и тебя накроет.
Но Сашу не накрыло, он схватил Пашу за шиворот, поволок, но воротник камуфляжа оторвался. Тогда Саша, встав на колено, взвалил приятеля на плечи и на полусогнутых дал стрекача. Жмот кинулся навстречу, вдвоём они уложили Пашу на траву. Камуфляж распахнулся и они увидели, что грудь у Паши покрыта странным ветвистым рисунком похожим на багровую татуировку. «Как у Юрковского», - подумал Жмот и сказал:
- Это от удара электрическим током.
- Не уверен, что атмосферный искровой разряд правомерно называть «током», - глубокомысленно сказал Саша, делая Паше искусственное дыхание. А Таня брызгала на него водой из фляги, подаренной Дрищём.
Паша довольно быстро пришёл в себя, оттолкнул Сашу и вполне внятно спросил:
- Как дальше пойдём?
Он сверлил Жмота взглядом и полярнику пришлось отвечать:
- Значит так. Нам нужен металлический шест. Стальной. Железный, короче. Каркас из диэлектрика и цепь для заземления. Понимаете? Ну, элементарный громоотвод.
Доценты молча смотрели на него. Нет, не читали они «Таинственный остров».
- Каркас можно из веток сделать, - продолжал объяснять Жмот. - Но вот цепь нам, где взять? Или хотя бы проволоку.
- Его вот стукнуло током, - сказал Саша, указывая на Пашу. - Понятно, что соображалка с трудом работает. А ты после вчерашнего не очухался?
Жмот не понимал.
- Ты уже можешь идти? - спросил Саша у Паши. Тот кивнул. - Тогда пошли.
Паша поднялся, а Саша придерживая его за плечи, объяснил Жмоту:
- Это же конденсаторы. Их просто надо разрядить. А пока будут накапливаться - проскочить.
Они приблизились к изгороди и, немного не доходя до места, где свалился Паша, остановились.
- Дай-ка, - сказал Саша и показал на жестяной футляр от самоспасателя, который висел на плече у Жмота.
Но Жмот уже всё понял, он сам схватил футляр и швырнул его между двумя ближайшими опорами. Снова полыхнуло, грохнуло, и Саша скомандовал:
- Вперёд!
Они очень быстро перескочили через символическую, низко натянутую «колючку» и понеслись к Изгорволу. Но к ним уже шли навстречу. Двое. По виду типичные доценты. Но это были доценты в синих халатах, а не в белых, как в Оазисе.
- Мы ждали вас ещё вчера утром, - сказал один из них, когда они сблизились.
- Непредвиденные обстоятельства, - сказал Паша. - Пчёл гоняли.
- Что? Каких это пчёл? - удивились встречающие.
- Собственно, это совершенно не важно, - сказал Саша. - Нам нужно расплатиться с проводником, но наши денежные знаки пришли в негодность. Вы можете помочь? Разумеется взаймы.