Президент взял Наташу за руку, открыл дверку шкафа, и они быстро пошли по узкой крутой лестнице на крышу купола.
- Я к маме с папой хочу, - сказала Наташа.
- Не говори глупостей.
Он ещё крепче сжал её ручонку и уже почти волок за собой. Наташа упиралась и хныкала.
Продолжение
23. Поле, 19 июня, 2112 года
Жмот оказался как всегда прав и действительно по дороге обратно к Станции подобрал немало барахла, валявшегося причудливой траекторией. Дробовик, два калаша, рюкзак, солнцезащитные очки, рулон туалетной бумаги, щипчики для ногтей и аптечку. И рацию, пропади она пропадом.
«Убытки, сплошные убытки!» - горестно размышлял Жмот, взбираясь на холм, с которого должна была просматриваться Станция. То, что он увидел, долгие годы являлось ему в ночных кошмарах.
Жмот смотрел как анархисты, построившись в каре, дружно замаршировали в сторону пылающего «вулканчика». Аномалия, почуяв близкую добычу, вспыхнула, загудела, заурчала своим плазменным нутром и стала резво выбрасывать тонкие нити расплавленного кремнезёма.
«Их человек пятьсот, - прикинул Жмот. - Сгорят на хрен».
Но анархисты уверенно, синхронно входили в зону действия «вулканчика», а выплеснутая магма обволакивала их огненным покрывалом, не причиняя заметного вреда. Люди вели себя как в бане. Они растирались, отряхивались, довольно фыркали, приседали, погружаясь по грудь в лаву, которая во всю уже шуровала из раскочегаренной аномалии. Даже на вершине холма Жмот чувствовал сильный жар, кусты у подножия скукожились и запахли тлеющей листвой, поднявшийся дымок заслонял видимость, но Жмот разглядел, вернее, сначала услышал, как один из анархистов истошно завопил:
- Нет, не хочу, не правильно! - и рванулся из окружающего пламени, но тут же замер, почернел и осыпался пеплом, словно его и не было.
На него не обратили внимания, все продолжали процедуру, напоминавшую таинственный ритуал, выходили из пламени радостные, обновлённые.
Жмоту стало невыносимо страшно, и он побежал прочь, путаясь ногами в жухлой траве, поминутно оглядываясь. Ему казалось, что его сейчас нагонят и заставят самого лезть в раскалённый «вулканчик» и он тоже станет весело отфыркиваться и довольно гоготать, вдыхая языки пламени. Он бежал и бежал, пока не выдохся, а когда выдохся, то увидел, что неподалёку торчит высокий гриб с решетчатой шляпкой и на длинной тонкой чёрной ножке.
Аномалия «телефончик». Вещь полезная, но дорогая. Жмот отдышался, порылся в карманах, с трудом отыскал полуистлевшую десятирублёвую купюру. На пару минут должно, пожалуй, хватить. Он прикопал бумажку у основания гриба и постучал тихонько по шляпке. Сразу послышались треск и шипение.
- Хитоми, - позвал Жмот, склонившись над полевым средством связи. - Ты меня слышишь?
- Жмот, Жмотик, ты где? - сразу же послышался мелодичный голосок Хитоми.
- В Поле, милая, в Поле, - сказал Жмот и расплылся в идиотской улыбке.
Он представил себе, как Хитоми у себя на кухне энергично помешивает рис в парящем котле или разделывает дикого восьмирога, а её иссиня-чёрные волосы собраны в тугой пучок, но одна непослушная прядь всё время выбивается, падает на глаза и Хитоми сдувает её, смешно оттопырив губы. Родители невесты держали небольшую закусочную, и Жмот всегда видел Хитоми занятую готовкой. Или посуду мыла. Или пол. Жмоту стало хорошо и спокойно, пламенное купание анархистов сразу отошло на второй план.
- Ты «телефончик» надыбал? Блин, ну дорого же! Жмот, ты мот.
Хитоми полагала, что умеет сочинять стихи и Жмот, даже под угрозой расстрела не признался бы, что рифмовать роллы и соевый соус у неё получается гораздо лучше.
- Ерунда, - сказал Жмот. - Скоро разбогатеем. Как ты там?
- Ужас, - спокойно сказала Хитоми. - Бродишь в своём Поле и ничего не знаешь. А у нас война самая настоящая. Полосатики взбунтовалась. Их на опыты к доцентам таскать начали, они и взбунтовались. Я бы тоже взбунтовалась.
- Постой, Хитоми! Что ты говоришь? Какая ещё война?
- Я же тебе рассказываю. Самая настоящая. Шлюзовые повылазили. Кругом стреляют, взрывают, жгут. Само собой грабят. Революция. Два революционера прямо на улице, прямо у нас под дверями решили девушку изнасиловать. Ну, папа вышел, одному нунчаками переебал, убежали они в другое место революцию делать.
- Хитоми, милая, но тебе-то ничего не угрожает, ты в порядке? - встревожился Жмот. - Если надо я мгновенно вернусь в Оазис!
- Да в порядке я, в порядке. Бои теперь на верхних этажах идут, у нас уже почти все пожары потушили. Ты наоборот, пока в Поле отсидись, скоро говорят, всех полярников мобилизуют.
- Куда мобилизуют? - охренел Жмот. - Кто мобилизует?
- В армию. Нового типа. Слегачёв Иван Парамонович, лидер повстанцев.
- А воевать с кем?
- Этот придумает, не сомневайся.
- Ну и дела, - сказал Жмот. - Как мои там, не знаешь?
- Конечно, знаю, - обиделась Хитоми. - Я им баоцзы принесла, они меня борщом накормили. Всё хорошо у них.
- Ты у меня самая большая умница! - восхитился Жмот.
- Разумеется, - не стала спорить Хитоми и, понизив голос, добавила: - Говорят, Президент сбежал.
- Куда? - опять затупил Жмот.
- Да откуда ж я знаю? - сердито сказала Хитоми и Жмот представил, как она возмущённо закатывает глаза.
Связь прервалась.
24. Поле, 19 июня, 2112 года
Сначала Манечка потихоньку увела за собой ёжиков. Когда они начали вылупляться из родника, она поняла, что не надо им в больше в лес ходить. Нечего им там делать. А надо их непременно отвести в Оазис. В зоопарк. Пусть там живут. Откуда взялась эта мысль в трёхглазой Манечкиной голове, она бы и сама не смогла ответить, но, поманив ёжиков за собой, направилась в сторону купола. Шла и не оглядывалась - была уверена, что ёжики, глупо тыкаясь слепыми мордочками, послушно следуют за ней. Все восемь.
Манечка шла вдоль Большого Разлома, а со стороны леса её нагоняла большая мышиная стая. Мышиный вожак бросил охоту на уже выбившегося из сил кузнечика и повёл сородичей вслед за этой странной девочкой. В его слабом умишке вдруг возникла уверенность, что он обязан охранять Манечку и её смешных ёжиков на пути в Оазис. Скоро к процессии добавились несколько крупных зайцев. Они ловко шли на задних лапах, взрыкивая грозно, когда им казалось, что кто-то пытается уклониться от маршрута. А в толпе мутантов уже гарцевали кошкоконики, скакали воробьиные ящеры, скользили слоноудавы. Отдельной группой топали медузные панцири. При дыхании они активно выделяли метан и могли отравить кого угодно только своим присутствием. Гигантские восьмироги, снежные пасти, зубоклювы - все были здесь. Все самые отвратительные и опасные порождения Поля шли вслед за Манечкой к Оазису.
А в Кирзачах пастухи кое-как сдержали стадо. Даже безобидные дойные пчёлы рвались в поход. И Морозиха убедила Сергушина собрать к вечеру хоростан и просить Поле о возвращении Манечки.
25. Поле, 19 июня, 2112 года
Один автомат Жмот оставил себе, второй отдал Финке. Дробовик - Тане, рюкзак - Паше, его это мешок оказался. Хавчика там немного совсем оставалось, но до Изгорвола хватит. Хуже дело было с боеприпасами, всего по два запасных магазина.
- Всё ребята, - устало сказал Жмот доцентам. - Передохнуть нам надо. Восстановиться. Тут и шагать-то до Изгорвола осталось всего ничего, но не рискну я. Завернём на Поляну, там заночуем, а утречком уже до Изгорвола.
- Какую ещё поляну? - недовольно спросил Паша.
Вот как ему объяснить? Поляна. Поляна это было очень опасно. Не каждый полярник рисковал ходить узкой тропкой между нагромождениями опаснейших аномалий, отгородивших Поляну от нашествия страждущих. Но! Там были: лужица с молодильной водичкой, кусты вечного хлеба, яблоневая роща и баня. Настоящая баня, а не воняющий хлоркой душ с тёпленькой водичкой, как в Оазисе. А вот родника с ледяным пивом и денежного дерева там не было. Брехня это.
- Там увидите, - сказал Жмот. - Обещаю, довольны останетесь. Вот она особенно.
Жмот кивнул на Таню, и дело было сделано - заинтригованная женщина, как известно, способна даже не задавать лишних вопросов и неслышно топать за проводником в ожидании обещанного.
На Поляну Жмот уже два раза ходил, тропу хорошо помнил, но всё равно соблюдал все меры безопасности, пробираясь между гибельными секторами. С группой он шёл здесь впервые и поэтому психовал слегка, оглядывался, сёк чтобы упаси Поле никто в сторону не шагнул. Но тут на чеку была Финка, она шла сзади и контролировала доцентов. Да и сами они вели себя вполне прилично.
Однако же устали все и, когда выйдя к невзрачному крошечному озерцу Жмот скомандовал: «Привал!», попадали кто где стоял. Показывая Тане на воду Жмот сказал:
- Умойся.
- Я что, грязная? - расстроилась Таня.
Она подошла к озеру и, присев на корточки, начала усердно умываться, а Жмот, выждав пару минут, резко окликнул:
- Таня!
Таня испуганно повернулась, и все невольно охнули. Она и так была очень недурна, но теперь лицо светилось каким-то неземным очарованием. При этом сходство с прежней Таней никуда не делось, она вовсе не изменилась до неузнаваемости, просто в образе проступила невероятная внутренняя красота. Волшебная.
- Что? - спросила Таня удивлённо.
Паша подал ей зеркальце. Было у него в рюкзаке, ага. Таня завизжала, потом захохотала и даже несколько раз подпрыгнула. Жмот тоже хохотнул и спросил у Финки:
- А ты сего же?
- А мне не надо, - презрительно ответила Финка.
А Таня закричала:
- Это же навсегда?! Навсегда?
- Неа, - ответил Жмот, внимательно наблюдая за Таней. - Через пару дней пройдёт, но всё равно выглядеть будешь моложе. Это молодильная вода. В Оазисе за неё бешеные деньги обещают, но донести ещё никому не удавалось - очень быстро портиться. И тогда обратный эффект получается.
Таня очень обиделась на такую несправедливость, а Финка сказала:
- Тогда другое дело. Это типа «клоунки» значит. Можно поприкалываться тогда.
Жмот очень удивился такой странной на его взгляд логике, а Финка что-то шёпотом сказала Тане и та засмеялась. Девки начали с визгом плескаться, а Жмот с тревогой оглядывал Поляну. Ну, то есть, поляну на Поляне. Везде были приметы чьего-то длительного пребывания. У бани поленница дров, окурки, кострище, а вон и бутылка пустая в траве валяется. Правильно, полная бы не валялась.
- Пить её можно? - спросил Саша. - Воду эту. Молодильную.
- Можно, - ответил Жмот. - Только немного. Язву на раз лечит.
- А если много? - спросил Паша.
- Видишь ли, много её пить пока никто не пробовал. Рискнёшь? А мы посмотрим.
Паша не стал пробовать, а вот в пробирки водички набрал. Жмот плюнул и пошёл топить баню.
После бани лежали на травке, хрустели яблоками, заедали сдобные булочки с ванильной глазурью. Обычно Жмот не переносил даже запах ванили, но булки с хлебного кустарника всегда ел с удовольствием.
- Хорошо, - сказал Паша, ковыряя в зубах.
- В Поле всегда хорошо, - сказал Жмот. - Опасно, но хорошо. Инфекции здесь практически отсутствуют, и вы это знаете. Видимо, в Поле окружающая среда агрессивна даже для микроорганизмов. Дичи навалом. Воздух свежий. А главное никто не трахает мозг программой возрождения человечества.
- Если в Поле так хорошо, почему полярники сюда не бегут на постоянное жительство? - спросил Паша.
- Ну, ты сказал! В Поле? С бабами, с детишками, под стволы спецназа? Анархистам под раздачу?
Чтобы сменить опасную для разговоров тему Саша сказал:
- Странно. Это же яблоки должны быть молодильные. А вода живой или мёртвой.
- Фэнтези начитался, - сказал Жмот. - Яблоки самые обычные. Сладкие.
- У меня червивое, - сказал Паша.
- Нелепый ты человек, - усмехнулся Жмот.
Паша кажется обиделся, но Жмоту было начхать. Он потянулся к футляру самоспасателя, который таскал теперь сам вместо котелка и вытащил рацию.
- Держи, - сказал он Паше. - Начальство твоё уже поди без доклада истосковалось.
Паша жадно схватил рацию и отбежал в рощу.
- Секреты у него? - сардонически спросил Жмот.
- От тебя, - серьёзно ответил Саша. - И скажи ему за это спасибо. Лучше знать поменьше, но жить подольше.
Из бани, замотавшись в полотенца, вышли Финка и Таня. Обеих Жмот разглядел с большим удовольствием. Кажется, они всё-таки успели подружиться. Во всяком случае, щебетали между собой они вполне миролюбиво. Всё же великое дело баня.
С рацией наперевес прибежал Паша. Судя по всему, переговоры с неведомым начальником прошли для него весьма напряжённо. Его прям потряхивало, а ведь минуту назад человек наслаждался покоем и благолепием.
- В Оазисе политический переворот, - торжественно объявил Паша. - Бунт.
- Может путч? - подсказал Жмот невинным тоном.
- Да, путч.
- Какой ещё переворот? - изумилась Таня.
- Кто пришёл к власти? - быстро спросил Саша.
- Подождите, - сказал Паша. - Это всё пока не важно. Президент с риском для жизни эвакуировался. Он сейчас один, в Поле, в окрестностях Кирзачей. Известное нам лицо просит изменить маршрут и препроводить Президента в безопасное место.
При словах «известное нам лицо» Паша покосился на Жмота и тот вежливо улыбнулся. Конспирация, мать их за ногу.
- Подождите, я ничего не понимаю, - сказала Таня. - Куда препроводить? В Изгорвол?
- Не думаю, что Изгорвол даст ему политическое убежище, - веско сказал Саша.
- А куда? - Таня в недоумении пожала плечами.
- В Кирзачи, куда же ещё, - раздражённо ответил Паша.
- Погодите-ка, - встрял Жмот. - Это что же? Мы в двух шагах от цели должны повернуть обратно, чтобы спасти этого засранца?
- При этом не известно, примут ли его фермеры, - поддержал Саша.
- Примут, - сказала Финка. - Если я приведу, примут.
- Ты предлагаешь... - начал Жмот, но Финка его перебила:
- Я предлагаю разделиться. Вы идёте в свой Изгорвол, а я за Президентом. Но с условием, что получаю амнистию, вид на жительство в Кирзачах и без проблем увольняюсь в запас.
- Да это не проблема, - сказал Паша. - Он тебя ещё полным кавалером «За служение и верность» сделает.
- Не надо мне кавалеров, - сказала Финка. - Пусть просто скажет Председателю Сергушину, что я буду жить в Кирзачах. Фермеры власть уважают, они Президента, даже бывшего, послушают.
Такой вариант всех устраивал и Жмот сказал:
- Знаете что? А пошли прямо сейчас. Нет, ну чего тянуть? Отдохнули нормально, до Изгорвола рукой подать, а ей вон по-срочняку теперь Президента спасать надо. А то его ночью кузнечик съест.
И они пошли. А им навстречу между аномалиями степенно шёл человек. Очень большой человек. Огромный. Метра два с половиной ростом и вширь тоже. Соответственно. Хрен его знает, мутант, наверное. «Такого из калаша, пожалуй, и не завалить» - печально подумал Жмот.
- Значит это вы, - сказал большой человек, приблизившись.
- Что мы?
- Носок шерстяной скомуниздили.
- Чего?!
- А ты не чегокай, - возмутился большой человек. Кстати теперь Жмот разглядел, что не такой уж он и большой. Ну, два двадцать максимум. Это рефракция воздуха в аномальной зоне визуально добавляла ему роста. Там была просто чудовищная рефракция. - Главно дело прихожу - нету носка. Главно дело - состирнул, на шнурочек повесил. Хорошо помню, потому как ещё в тот раз ногти на ногах обкусывал. Ну. Ну, портянки намотал, сходил в Поле. Вернулся - нету носка. Вот на кой вам один-то носок понадобился?! Эт самое. Насмехаться вздумали?
- Послушайте, милейший, - встрял Паша. - Мы носка вашего не брали. Не нужен нам ваш носок.
- Ну, - незнакомец кивнул и с бороды у него посыпались крошки махорки. - После телепортика и не нужен? Я же вижу, что после телепортика вы, эка вон обветшали.
- Скажите, - устало проговорил тогда Жмот. - А может, мы как-то можем компенсировать потерю столь важного предмета обихода? Я ведь понимаю - носок вещь нужная.