Илия посмотрела прямо на мейстера.
— Я надеялась отыскать новатора, поскольку верю, что только ему по силам провести нас через бурю. Вы знаете, о ком я говорю. Вы уже назвали его имя: Питер Ашелье. Вейл, вы должны сказать мне, если знаете, — где он сейчас?
Старик горько усмехнулся:
— Хотел бы я знать. Ну, то есть я знаю, но вам это не поможет.
Раваллион отстранилась, чтобы не зажимать его в угол.
— Питер никогда не оставался на Эревайле надолго, — сказал Вейл. — Появлялся и исчезал, как все они. Возможно, вы никогда не видели корабли дома Навигаторов? Они ничем не похожи на привычные для вас звездолеты. Они отправляются в странствие, которое должно занимать недели, и прибывают через считаные дни. И Ашелье разбирался в Смятении, как люди разбираются в цифрах на хроне.
— Смятении?
— Имматериуме. Варпе. Мне говорили, что Питер — лучший отпрыск старинного рода, и, видя, как он прозревает течения, я соглашался. Некоторые уже заявляли, что Ашелье всего через пару-тройку веков станет Патерновой. Кто знает? Разные ходили сплетни. Но он был хорош. Картомантом клянусь, он был хорош. Однако бросил все ради более великой цели.
— А именно?
— Того, чем мы занимались на Эревайле. Как бы вам объяснить? — Мейстер сложил пальцы в «пирамиду» и нахмурился. — В домах есть различные школы мышления. Разные методики взаимодействия со Смятением. Одни видят в нем зверя, скотину, которую нужно приручить или оседлать. Другие прибегают к ритуалам, словно бы танцуют с варпом. Или даже пишут картины, представляете? Но имеется и третья доктрина. Согласно ей, эфир — всего лишь зеркало мира, и его можно нанести на карту, как и реальный космос. Ее адепты верят, что можно преодолеть парадоксы и когда-нибудь создать точные атласы. С их помощью удастся предсказывать штормы, надежно водить корабли через изменчивый имматериум. — Вейл отстранение улыбнулся воспоминаниям. — Именно карты мы создавали на Ворлаксе. Стали топографами, живыми пси-эхолотами, чтецами варпа. Пытались охватить эфирный слой — весь, целиком. Это был труд на поколения.
— Вы добились успеха?
— Даже близко не подошли. Но не бросали дело, потому что Питер был так уверен, и требовал продолжать, и знал, как убедить людей, что все возможно. Но имелось и еще кое-что, другие места, куда он отправлялся. Я не посвящен во все его тайны, но каждому из нас было известно о Темном Зеркале. Правда, только название. Никогда не видел его, не имел понятия, что это такое. Туда он улетел в последний раз и не вернулся.
— От него не было вестей?
— Никаких. Мы трудились по-прежнему. Думали, Питер снова появится. Когда пришли они, я сначала решил, что атака как-то связана с ним. Трон Земли, мы вообще не были готовы! — Вейл содрогнулся. — Хотя, если бы и знали, вряд ли смогли бы что-то сделать.
— Что такое «Темное Зеркало»?
— Я не знаю.
— Думайте! — Илия почувствовала, что выходит из себя. — В имени должен быть смысл.
— Нечто, входящее в проект. Какое-то место. Вот и все. — Мейстер выглядел подавленным. — Вы же понимаете, если бы я знал больше, то начал бы разыскивать Питера. Но он был скрытным. Как и все новаторы, хранил тайны внутри секретов. Я отчаянно хотел найти его — все мы хотели.
— Должно же быть что-нибудь? Название системы, субсектора?
Вейл явно досадовал на себя. Раваллион в свое время допрашивала многих подозреваемых и умела улавливать ложь. Старик не обманывал ее.
— Питер заметал следы, — ответил Вейл, вздрагивая и кутаясь в рясу. — Я полетел бы за ним, но знал только имя, а оно не особо помогло бы мне.
— Как и нам, — мрачно сказала Илия. — Можете еще что-нибудь сообщить?
— Много всего, — расцвел мейстер. — Могу поведать вам о чудесах варпа, искусствах и науках, посвященных его изучению. Мне известно многое, чего не знают даже Окули, ведь они полагаются на свое око, а я добывал сведения из томов с наставлениями Нобилите. Я глубоко изучил их. Могу рассказать вам все.
У Раваллион упало сердце. Если Вейл действительно не сумел отследить путь Ашелье, рейды легиона были бессмысленными. Тахсир возьмет верх в совете, и Белые Шрамы найдут освобождение от клятв в смерти, лишь ненадолго задержав наступление магистра войны.
— Продолжайте. — Она пыталась скрыть отчаяние, цепляясь за угасающую надежду. — Сообщите все, что вам известно.
Над равниной перед ними вздымались столбы темного дыма с оттенком ржавчины. Опаленную землю пересекали траншеи с маслянистой водой на дне. Черное небо озаряли только яростные белые вспышки массированных лазерных залпов.
Дальше, более чем в десяти километрах к северо-востоку, колонна бронетехники пробивалась к осажденным стенам Крёза,[21] имперского города-крепости. По пути боевые машины сносили наспех расставленные заграждения из колючей проволоки и противотанковых ежей. За механизированным авангардом следовали ряды пехотинцев в дыхательных масках, с лазганами и бронедробилками на плечах. В дымной ночи визоры бойцов казались пятнами призрачно-голубого сияния.
Вдоль затянутого облаками горизонта гремели мощные взрывы, кратко подсвечивая грозовой фронт. Калейдоскоп огней пересекали грязные реактивные струи «Громовых ястребов» и накрывали размытые тени тяжелых орбитальных транспортов, неуклюже ползущих к поверхности.
Очередной мир разрубали на куски, город за городом. Четвертый легион прибыл на еще одну из тысячи боевых операций, проводимых этим огромным воинством мастеров осады. Но точное обозначение врага не интересовало тех, кто ринулся сквозь мрак навстречу передовому отряду подобно звездам, сорвавшимся с небосвода. Они не думали о жизни и смерти, только о принесенной клятве.
Их клин возглавлял Торгун, сразу за ним мчался Саньяса. Летевшие позади, припав к седлам, держали машины над самой землей. Магнопластины гравициклов подвывали, касаясь отравленной почвы, но ничто не могло засечь такие скоростные цели на столь малой высоте, ниже уровня сенсорного покрытия.
— Ты утаил от меня правду, хан, — воксировал Саньяса и наклонился, уходя от пылающего скопления металлических балок.
— Когда это? — Командир взвел холань, магнитные мины, и переключился на прицеливание с малой дистанции.
— Когда пришло сообщение с флота.
— Брат, сейчас неподходящее время.
Поддерживая строй, Белые Шрамы устремились к колонне «Лэндрейдеров». Гравициклы оставались незамеченными, но уже были в зоне видимости врага. Все легионеры эскадрона с громкими щелчками дослали снаряды в патронники тяжелых болтеров.
— Неважно. Ты утаил истину.
— Сосредоточься, нас заметили!
Бронемашины огрызнулись трассирующими очередями, следом запрыгали вспышки отдельных выстрелов. Танки грузно разворачивались вокруг своей оси, пехотинцы, быстро рассредоточившись, залегали и наводили оружие.
Слишком поздно.
— Прикончить их! — взревел Торгун, набирая скорость.
Гравициклы поглощали расстояние до целей, прореживая вражеские отряды сосредоточенным болтерным огнем. Перед ними взметался земляной вал, в котором мелькали обрывки внутренностей солдат, растерзанных ураганом.
Проносясь над «Лэндрейдерами», всадники сбросили мины-холань. Звездообразные магнитные заряды врезались в адамантиевые корпуса и прочно зафиксировались на них. Через долю секунды Белые Шрамы уже были на другой стороне колонны и на полном ходу улетали прочь, преследуемые ответными залпами.
Мины сдетонировали. Два «Лэндрейдера» взорвались, полностью уничтоженные десятками небольших цепких устройств. Еще три содрогнулись и постепенно замерли в грязи, дымя выхлопными трубами. Остальные семь, с незначительными повреждениями, загромыхали в погоне по изрытому воронками полю, рассекая ночь лазерными лучами и рокочущими очередями болтеров.
Слишком медленно, сагьяр мазан с победными кличами набрали высоту, удаляясь от жаждущих возмездия танкистов. Они мчались над разоренной землей, резко снижаясь и закладывая виражи. Белые Шрамы преодолевали шквал лазерного огня, словно моряки — бурное море.
Быстро оторвавшись от погони, они безоглядно помчались к десантному судну. Теперь неприятель знал о легионерах, и его ударные силы на планете уже стягивались к их позиции. У смертников было примерно семь минут на то, чтобы выскользнуть из клещей и уйти в пустоту.
— Так что там говорилось? — спросил Саньяса, безжалостно подгоняя гравицикл.
— Я же сказал тебе, — раздраженно воксировал Торгун.
— Орда не станет атаковать Лансиду. Не станет атаковать Гетмору. К сожалению, ты лжешь мне, дарга.
Бывший хан оглянулся на воина, казавшегося на такой скорости размытым пятном.
— Повтори это, когда в руке у меня будет клинок.
— Нас отозвали к флоту.
Клин мчался дальше, уходя по дуге от обреченного Крёза. Их отчаянная гонка терялась среди миллиона других сражений, охвативших планету.
— И что, если так? — отозвался Торгун. — Какая разница? Искупить вину смертью — все, что нам осталось.
— Выбор сделали за нас.
— Мы сами выбирали судьбу.
— Она может измениться. Мы все еще живы.
— Если ты не заткнешься, это тоже может измениться.
Впереди снижалось десантное судно, укрытое за плотными облаками сажи и легкого пепла. Корабль опускался в режиме безмолвия, о его появлении сообщили только носовые авгуры. Снизив скорость до минимума, гравициклы со скрежетом проскользнули по опущенной рампе в ангар. Как только последний смертник оказался внутри, атмосферные двигатели транспорта снова вышли на полную мощность. Герметичные двери отсека медленно сдвинулись.
Ударив ногой по педали, Торгун заглушил мотор, вылез из седла и зашагал к Саньясе, занятому тем же. Схватив воина за кирасу, командир прижал его к стене ангара.
— Еще раз так заговоришь со мной, и тебе конец!
Саньяса не сопротивлялся, даже опустил руки. Вокруг легионеров осторожно собрались остальные сагьяр мазан.
— Я последую за тобой даже в ледяные загробные чертоги, мой хан, — спокойно произнес смертник, обращаясь к Торгуну по старому званию. — Не нужно скрывать от нас правду.
Спустя несколько мгновений командир отпустил его. Сняв шлем, Торгун отвернулся и провел латной перчаткой по коротко стриженным волосам.
— Иди ты к черту! — выдохнул дарга. — И они тоже пошли к черту!
— Наверное, Орда в беде, если там вспомнили о нас. — Саньяса тоже скрутил шлем.
— Конечно в беде! — огрызнулся Торгун. — И что это меняет? Мы теперь сами по себе, как они и хотели. Каждому из нас вынесен приговор.
Раздался глухой треск разрывов, транспортник содрогнулся. Десантное судно набирало скорость, попав под обстрел.
Примагнитив шлем к бедру, Саньяса вытер лицо.
— Что сказано в приказе?
Все уцелевшие смертники, столпившиеся вокруг, смотрели на Торгуна. Никто не тянулся за клинком, но взгляды их были неумолимыми. После четырех с лишним лет изгнания воины хотели знать правду.
Командир неожиданно вспомнил, как в последний раз видел «Звездное копье» — с борта челнока, в котором его доставили на флагман для допроса. Вспомнил, какой испытывал стыд. Как технодесантники соскребли разряд молнии с его наплечника. Какие выражения были на лицах судей — чогорийских, чужих лицах.
Саньяса не двигался. Никто не шевелился. Корпус больше не вздрагивал — транспортник успешно вышел из-под зенитного огня и направлялся обратно к R-54.
Значит, они выживут, чтобы вновь пойти в бой. Чтобы нанести врагу еще один удар.
— Что сказано в приказе? — повторил Саньяса.
Торгун взглянул на его по-прежнему гордое лицо. Даже после изгнания легионер воплощал собой образец воина-степняка. Он до сих нор хранил веру.
Бывший хан никогда не верил по-настоящему, даже в самом начале. Вот в чем крылась разница между ними, из которой родилась слабость.
Уступая, он глубоко вдохнул. Впереди ждала только боль.
Глава одиннадцатая
Первые пустотные отклики возникли на хронометке -52:13 от ожидаемого времени входа в эмпиреи. Магистру дозора эскортного фрегата «Мелак-Карта» потребовалось тринадцать секунд, чтобы определить по авгуру контуры цели и подать сигнал тревоги. Еще до того как хрон пересек отметку -48:00. на мостике появился легионер Алгу-хан, командир значительно ослабленного братства Копья-со-Знаменем, и отдал приказ бежать.
Все плазменные двигатели заработали в форсированном режиме, разгоняя корабль до пределов допустимого и дальше. Алгу скомандовал уходить под плоскость системы, чтобы разогнаться вдоль края гравитационного поля Рево, газового гиганта с железным ядром, и раньше вернуться в эфир.
Неприятель быстро сокращал отрыв. На «Неумолимом», крейсере Гвардии Смерти, стояли гораздо более мощные субварповые ускорители, и они уже набрали полные обороты. Из всех шести грохочущих сопел тянулись грязно-красные полосы вторичного свечения.
— Залп кормовыми, — распорядился Алгу, который спокойно наблюдал за атакой и знал, что они мало чем могут задержать врага.
Торпеды унеслись к цели, расходясь в пустоте веером ярко-белых точек. В ответ «Неумолимый» разразился шквалом снарядов и противоторпед из носовых установок ПКО, и большая часть мишеней исчезла в дрожащей волне детонаций. Взрывы остальных боеголовок, выпущенных «Мелак-Каргой», поглотили лобовые пустотные щиты преследователя.
Алгу наблюдал за действиями противника и пытался определить его намерения, основываясь на более чем вековом опыте пустотных боев.
— Загерметизировать доспехи, — воксировал он легионерам, размещенным на палубах фрегата. — Приготовиться к абордажу.
Вероятно, этот приказ был излишним. Большинство подобных дуэлей между космолетами завершалось абордажной операцией, так что воины хана уже ждали вторжения. Более крупный неприятель мог уничтожить «Мелак-Карту», догнав ее, но за годы войны флотилии обеих сторон понесли ужасающие потери, а производство новых кораблей на планетах-кузницах сократилось почти до нуля. Как следствие, командиры обычно старались захватывать вражеские космолеты целыми.
Это делало исход не столь очевидным Под началом Алгу находились восемьдесят два боевых брата и несколько сотен неулучшенных солдат вспомогательных частей. Также фрегат обладал внушительным арсеналом орудий малой дальности, способных разрушить немало абордажных судов.
Но им все же следовало убегать. Скорее всего, «Неумолимый» располагал вдвое большим гарнизоном воинов Четырнадцатого, и мало кто мог сравниться с ними в ближнем бою. Возможно, космодесантники других легионов обладали лучшей тактической выучкой, но Гвардейцев Смерти очень нелегко было убить, что сказывалось при схватках в узких коридорах, почти исключающих обходы с флангов.
— Входим в зону действия гравитационного колодца Рево, — доложил Идда, магистр дозора.
Все члены экипажа на мостике напряженно работали, пытаясь освободить лишние мощности для главных двигателей, рассчитать вектор пертурбационного маневра,[22] сбалансировать потребление энергии между сотней требовательных систем.
— Можешь обогнать их? — спросил хан, рассеянно изучая датчик заряда на своем цепном мече.
Идда на несколько секунд приник к скоплению наклонных авгурных экранов.
— Возможно, — ответил он с сухой улыбкой на обветренном лице. — Если вы готовы рискнуть главным реактором.
В другой ситуации Алгу не стал бы убегать от битвы. В прошлом он уже побеждал превосходящих по силе врагов. Можно было применить один из бесчисленных трюков, которым хан научился после Чондакса, когда сражения в славных традициях воинской науки легионов сменились беспорядочными схватками жестокой гражданской войны. Например, воспользоваться для разворота колоссальной громадиной Рево, искажающей пространство.
Но не сегодня. В запоминающих устройствах брони Алгу хранились приказы Кагана с точными координатами сбора и сроками прибытия. Не стоит жертвовать кампанией ради одного боя.
— Выполняй, — скомандовал он и движениями зрачка стер из накопителей доспеха все важнейшие сведения о задании. — Очистить когитаторы на мостике от входящих данных за последнюю стандартную неделю, на остальной информации обновить шифрование. Потом разогнать реакторы до упора. Вытаскивай нас отсюда.