— Ты уверен? — спросил хан, входя на мостик, чтобы принять общее командование; его изборожденное шрамами лицо блестело после упражнений в тренировочных клетях.
— Полностью, — ответил Тамаз, магистр сенсориума.
На мостик уже пришли Джучи, Имань, повышенный до дарги после налета на конвой «Мемноса», и многие другие братья. Все были в доспехах и с активированным оружием.
— Курс на перехват! — скомандовал Шибан, усаживаясь на трон. — Полный ход!
Уже включенные двигатели разогнали фрегат до скорости атаки, и он рванулся прочь от остальных кораблей в локальной области пустоты. Сигнал тревоги еще передавался между звездолетами основной группы, так что «Калжан» быстро отдалился от стаи.
Джучи встал у плеча Шибана.
— Мой хан, — произнес воин.
Тахсир смотрел прямо вперед.
— Не напоминай об осторожности, брат, — сказал он. — Остальные скоро догонят нас.
Палуба задрожала от рокота турбин.
— По крайней мере первое убийство будет за нами, — добавил хан. — Хотя бы эту радость у нас еще не отняли.
Обогнав «Сья-Сья», фрегат занял позицию впереди отряда кораблей, развертывающихся для перехвата неизвестных объектов. Через несколько секунд на передних авгурах возникла первая отметка.
— Зарядить главный лэнс, — приказал Шибан. — Сколько целей появилось?
Тамаз ответил не сразу:
— Одна, мой хан.
— Храбрецы, — усмехнулся Тахсир. — Нарушили строй.
Магистр сенсориума взглянул на него:
— Нет, господин. Они вообще одни. Больше никаких сигналов. И цель вызывает нас.
По экранам сканеров побежали отчеты о заплутавшем корабле, и легионеры тут же заметили странность: это был не боевой звездолет, а внутрисистемный курьер, едва способный на варп-прыжки.
— Мне выйти на связь? — уточнил Тамаз.
Носовой лэнс «Калжана» оставался наведенным на неизвестное судно, которое продолжало сближение. Скоро его удастся различить невооруженным глазом. Шибан почти неосознанно подготовил орудие к стрельбе и представил вспышку света из дула. У курьера нет шансов — он мгновенно схлопнется от прямого попадания…
— Мой хан?
Шибан очнулся.
— Держать курс, — сказал он. — Навести макропушки на двигатели. Перебрось вызов на мой вокс.
В аудиосигнале, прошедшем через системы шлема, шипели сильные помехи. Хан все же сумел разобрать сообщение, но при первом же слове заледенел от внезапного узнавания.
— Согласно приказу Торгун-хан и еще пять сагьяр мазан из истребительной команды прибыли на сбор легиона. Ждем распоряжений.
Его голос почти не изменился. Возможно, теперь он чуть лучше говорил на хорчине, ближе к чогорийскому произношению. Наконец принял обычаи легиона и больше не твердил о «ротах». Впрочем, прежнее братство Луны расформировали, а его воинов после проверки лояльности отдали под начало других ханов. По правилам, Торгун не должен был использовать титул.
По правилам, ему следовало погибнуть. Он заслуживал смерти.
Корабли стремительно сближались, и курьер превратился в видимую белую точку на огромном расстоянии от фрегата. Позади «Калжана» готовились открыть огонь другие космолеты флота. Вероятно, на такой дистанции они еще не приняли сигнал, и один выстрел может решить все проблемы.
— Хан, твой приказ? — спросил Джучи.
Один выстрел «Калжана» или любого иного корабля, вот и все. Никого не станут винить, и потеря невелика.
— Хан?
Шибан отогнал видение и поднялся с трона.
— Передай всем кораблям за кормой требование остановиться, — произнес он, шагая к висящей на стене гуань дао. — Собери десять воинов мингана, в полном доспехе, готовых к бою.
Тахсир включил энергетическое поле клинка. Пробудившись, оно вспыхнуло так же нетерпеливо, как когда-то на белых, словно кость, равнинах Чондакса.
— Прикажи курьеру заглушить двигатели и опустить щиты, — скомандовал хан, не сводя глаз с медленно растущего пятнышка света. — Больше ничего не говори, ни на что не отвечай. Мы идем туда.
Торгун смотрел на приближающиеся корабли. От одного их вида у легионера участился пульс. Чисто-белые носы звездолетов никогда не пробуждали в нем гордость, теперь же при взгляде на них возникало мерзкое, тяжелое чувство стыда.
Даже после того как Торгун признался, что Белые Шрамы собираются вновь ради одной решающей битвы и для защиты орду требуются все клинки, решение ответить на призыв далось смертникам непросто. Саньяса выступил «за», его поддержали Оцзат, Ахм, Герг и Инчиг. «Против», кроме командира, был только Холянь. Они двое резко отвергали возвращение, и голос хана обычно имел наибольший вес — но только не среди тех, кому приказали умереть в битве, кого забросили далеко от легиона с его иерархией и кодексами чести.
Возникли сомнения в подлинности приказа. Возможно, утверждал Холянь, это хитроумная уловка врага, желающего выманить их на свет. Погибнуть в открытом бою почетно, но слепо идти на убой не имеет смысла.
Про себя Торгун сразу отмел эту идею. Коды были в порядке, печати и скрепляющие подписи точно соответствовали шаблонам. Но терранин промолчал, остановленный простыми человеческими чувствами, смертными эмоциями, которым несколько лет назад не нашлось бы места в его душе — гордостью, недовольством, жгучим стыдом из-за ошибки при выборе дороги.
Так или иначе, сейчас Торгун стоял на ржавеющем мостике украденного корабля и наблюдал, как приближается армада преданных им братьев.
Он положил латную перчатку на рукоять отключенного меча в ножнах. С одинокого фрегата, что опережал товарищей, потребовали опустить щиты и открыть двери стыковочного отсека.
— Исполнять, — тихо велел Торгун. — Исполнять все, что они прикажут.
Хан повернулся к Саньясе и остальным:
— Вот мы и прибыли. Встретим их вместе.
Саньяса не терял уверенности. Перспектива еще раз сразиться в рядах чогорийцев придала ему сил, наполнила и так жизнерадостного воина новой энергией.
Сагьяр мазан спустились в главный стыковочный отсек — заставленное помещение, где едва хватало места для уцелевших гравициклов и грех десантных судов. Шестеро бойцов встали по центру посадочной площадки, оставаясь в броне, но без шлемов и оружия. Они долго ждали, пока челнок с фрегата преодолеет бездну между кораблями.
Наконец транспорт прибыл и опустился перед ними на подушку грязного дыма из закопченных сопел тормозных двигателей. Он выглядел почти таким же потрепанным, как оснащение самих смертников.
С шипением раздвинулись двери десантного отсека, рампа глухо ударилась об адамантиевую палубу. Появились одиннадцать воинов Пятого легиона — десять в стандартных доспехах цвета слоновой кости, все с глефами или силовыми мечами в руках. Последний, их хан, был облачен в броню невиданной модели, серую с металлическим отливом. На его принадлежность к Орде указывали только наплечники, где еще сиял разряд молнии, красно-золотистой в белом поле.
Абордажная партия подошла ближе, Торгун и остальные поклонились. Все молчали, пока вперед не вышел хан в стальном доспехе.
— Назовите себя! — скомандовал воин. Его голос, проходя через фильтры вокс-усилителя, превращался в почти нечеловеческий рык.
— Торгун-хан, прежде из братства Луны, — ответил терранин. — Пятеро бойцов из разных братств, ставшие сагьяр мазан. Мы ответили на зов.
Смертники уже передавали эти сведения, но незнакомец, кажется, хотел услышать их вновь. Хан в странной броне на какое-то время умолк. В тишине раздавалось ворчание энергетических полей на оружии его воинов, посадочную площадку озаряли неоново-синие всполохи.
Затем командир легионеров подошел ближе. Торгун слышал, как тот хрипло дышит через поврежденную вокс-решетку.
— Совпадений не бывает, — прошипел хан. — Все это лишь еще одна дурная шутка. С тобой ничего не происходит случайно.
Торгун медленно осознавал, в чем дело. Терранин понял, что без необычного доспеха его хозяин не мог бы сражаться. Значит, когда-то он получил ужасные раны.
— Брат мой… — начал Торгун.
— На твоем месте я никогда бы не вернулся. Получив приказ, не стал бы его исполнять. Я вспомнил бы Просперо, достал свой клинок и бросился на него. Но даже в этом для меня не нашлось бы ни чести, ни спасения, ни избавления.
Лицо терранина вспыхнуло, руки в латных перчатках вздрогнули. Он невольно прикинул, как быстро успеет выхватить меч. Торгун чувствовал, что другие бойцы его охотничьей партии, потеряв былую уверенность, делают такие же расчеты.
— Приказ, — терранин изо всех сил пытался скрыть гнев, — был отдан Каганом.
Стальная маска почти вплотную придвинулась к его лицу. Торгун услышал тихое жужжание сервоприводов, ощутил запах смазочных масел, увидел царапины на металле — тысячи отметин долгой войны.
— Разворачивайся, — сказал хан. — Убирайся со своим кораблем. Вернись в забвение, что уготовано тебе.
Это услышали все. Боковым зрением Торгун заметил, что Саньяса едва сдерживает ярость. Атмосфера в ангаре накалилась, как перед грозой.
— Приказ, — спокойно и твердо повторил терранин, — был отдан Каганом.
Он еще говорил, когда на него обрушился первый удар. Крепко сжатый кулак врезался в неприкрытое лицо Торгуна, заставив его пошатнуться и отступить. Смертник почувствовал вкус крови во рту. Хук в висок бросил его на колени. Терранин почти упал, но стальная рука схватила его за горло, подняла и впечатала в ближайшую стену. Он повис, едва касаясь ногами земли и судорожно пытаясь вздохнуть.
— Мы слишком долго пробыли слишком слабыми, — в голосе из-за маски бурлила глубокая ледяная ненависть, — потеряли слишком многих. Если бы все остались стойкими, нас ждала бы победа, а не медленное угасание.
Торгун обхватил предплечье хана двумя руками, пытаясь разжать кулак. Мир поплыл у него перед глазами. Терранин хотел ответить, но не мог выдавить ни слова.
— Ты понимаешь, что натворил? — За гневом скрывалась боль, за болью — непонимание. — Хоть сейчас ты видишь это? Ты слепец или просто дурак?
Вокруг зашипело, включаясь, энергетическое оружие, и Торгун все же потянулся к рукояти силового меча. Он терял сознание, должен был нанести удар. Его ладонь сомкнулась, большой палец скользнул к шпеньку активации.
Миг спустя терранин с грохотом рухнул на палубу, распластался по ней с пульсирующей болью в висках. Поднявшись на колени, он сжал зубы и приготовился атаковать.
Но хан отступил, выключил свой клинок и уже отстегивал крепления шлема. Его свита тем временем сдерживала Саньясу и остальных, не давая им вмешаться.
Зрение Торгуна вновь обрело четкость, он по-прежнему крепко сжимал рукоять меча. Хан снял стальной шлем, и в этот момент терранин мог бы ударить снизу вверх.
Он увидел лицо Шибан-хана — по крайней мере часть его лица. Другую половину заменили синтекожа и металлические пластины. В одной глазнице находился железный имплантат, над краем горжета вздымался лес поршней и невральных связок. На остатках щеки сохранился талскарский шрам, изгибающийся меж стальных чешуй внахлест.
В последний раз Торгун смотрел Шибану в глаза на «Буре мечей», годы назад. С тех пор все поменялось: аугментации лишили черты хана симметричности, некогда открытое, приятное лицо застыло в вечном оскале.
Шибан неуклюже нагнулся под лязг брони, что отзывалась его движениям.
— Думал, я убью тебя? — холодно спросил хан. — У меня тоже есть приказы.
Торгун наконец выпустил силовой меч.
— И ты никогда их не оспаривал.
— Никогда.
Терранин смачно сплюнул кровь на палубу.
— Не думай, брат, что я буду о чем-то просить. Я пришел не по своему желанию, а потому что меня призвали.
— Мне безразличны твои желания, — отозвался Шибан. Его голос изменился сильнее всего — стал более жестким, и не только из-за имплантатов в горле. — Ни я, ни другие воины легиона не вправе сразить тебя. Но и прежнего почета ты не увидишь; в любом случае я позабочусь об этом. Всех вас назначат на самые позорные задания. Там, где стянется аркан и в бой вступит легион, не увидят ваших клинков. Если мы победим, то без вашей помощи — вы останетесь в тылу, в резерве вместе со смертными и неразумными.
Торгун смотрел на него, стиснув челюсти. Хотя в долгом изгнании он также получал раны, его лицо осталось целым, доспех работал по-прежнему. Он больше походил на легионера Белых Шрамов, чем Шибан.
— Если сделаешь так, значит, мы зря явились сюда, — сказал терранин.
— Вы будете служить, но не искупите вину. Искупления нет. Вас отправили умирать, но вы даже с этим не справились.
Хан снова выпрямился, оставив Торгуна стоять на одном колене. Развернувшись на пятках, Шибан зашагал к ждущему его челноку.
— Что, и все?! — закричал ему вслед терранин. — Ты просто хотел устроить тут представление?
Тахсир не остановился, его легионеры двинулись следом.
— Раньше ты посмеялся бы над этим! — не унимался Торгун. — Ты посмеялся бы над самой мыслью о подобном!
Чогориец продолжал идти. Двигатели челнока запустились вновь, площадку окутали густые клубы дыма.
— Ты мне не судья, Шибан-хан, хоть и осуждал меня с первой нашей встречи! Не ты пишешь законы легиона!
Тахсир на ходу надел шлем, прикрыв сморщенные рубцы на шее.
— Что с тобой сделали? — заорал Торгун, поднимаясь на ноги.
Только тогда хан остановился, словно хотел обернуться. Секунду он молчал.
— То же самое, что сделали со всеми нами, — тихо произнес Шибан, так и не оглянувшись.
Он двинулся дальше и вошел в десантный отсек. Рампа поднялась за ним, ускорители с грохотом ожили, и корабль взмыл над площадкой. Четко развернувшись, он ринулся в направлении выхода, к герметичным дверям.
Атаку на систему Эрелион возглавляло «Гордое сердце», вплотную за ним следовал остальной флот. Корабли поддерживали плотный строй, чтобы не блокировать соседям сектора обстрела носовых лэнсов. Рассредоточились только эскортные звездолеты на самых краях группировки, которые вели дальнее сканирование пустоты.
На них мгновенно обрушился шквал сигналов, которые перекрывались и смешивались между собой. Экипажи калибровали лучи авгуров, пытаясь разделить сотни целей.
Наблюдая за всем этим, Эйдолон ощутил дрожь, вызванную боевыми стимуляторами, начавшими действовать на его истерзанное тело. Лорд-командующий захромал туда-сюда по тронному возвышению, взбудораженный, словно гончая на сворке.
— Не молчать! — прорычал он. — Докладывать обо всем!
Магистр дозора не могла повернуться к нему от консоли, так как уже три месяца была подключена напрямую. В ее глазницы уходили кабели, по которым информация из сенсорных модулей флагмана поступала в одурманенный наркотиками мозг.
— Множество крупных боевых кораблей, — неестественно ровным тоном сообщила женщина. — Они движутся, господин, отходят курсом один-девяносто-тридцать. Мы перекрываем им вектор подхода к точке Мандевилля.
Эйдолон ухмыльнулся, изучая поток данных из всех секторов построения. Его тактическая группа набирала скорость, открывала бойницы, выдвигала макропушки, максимально заряжала лэнсы, окружала себя пустотными щитами.
Должно быть, Коненос, что возглавлял правый фланг, сейчас занимался теми же расчетами. Раваш Карио со свитой, вероятно, мчался впереди, отчаянно желая первым столкнуться с врагом. Какофоны из когорт, недавно оборонявших Калий, вводили себе последние дозы стимуляторов. Тактические десантники целыми ротами заканчивали облачаться в доспехи — затягивали улучшенные тела в броню, шептали восторженные молитвы.
— Дать визуальный ряд! — потребовал лорд-командующий, не обращая внимания на пену в уголках рта. — Покажите мне их.
Поначалу изображение было зернистым и дрожало, обзорные системы едва справлялись с передачей на предельную дистанцию. Тем не менее кровь Эйдолона тут же вскипела от наслаждения — он увидел светлые корабли, движущиеся, но далеко еще не готовые к варп-прыжку. Они перемещались по высокой орбите над газовым гигантом без всякого строя, словно только что прибыли сюда.