— Ты бы погиб в неизвестности.
— Так было бы лучше.
Но Торгун уже думал иначе. Стыд, испытанный при встрече с Шибаном, не угас, из него разгорался гнев. Изуродованный чогориец, конечно, был прав — они столкнулись не по совпадению. Ханы словно преследовали друг друга со времен Чондакса, их пути пересекались вновь и вновь. Ими управляла судьба, а не случай.
— Сражения еще будут, — сказал терранин. — Я беседовал с теми, кто прибыл раньше нас. Они говорят, врагов намного больше и легион в окружении.
Торгун покатал во рту брусок «мяса».
— Скоро все мы будем драться, так или иначе.
— Не думаю, что он в курсе. — Саньяса пощипывал собственный сухпаек.
— Кто?
— Каган. Не верю, что все это с его разрешения. Даже с теми, кто принес смертную клятву, он обращался достойно. Не может быть, чтобы Хан вернул нас для унижений.
— Может, да, может, нет, — сухо улыбнулся Торгун. — Думаешь, ему есть дело до каждого боевого отряда в орду?
— Он бы такого не допустил.
— Ты как будто уверен.
— Я точно уверен! — Саньяса грохнул кулаком по столу. Наклонившись к терранину, он понизил голос: — Можно прямо обратиться к Кагану. Если сейчас ему советует Тахсир, искупления нам не будет, но если он увидит нас…
Торгун рассмеялся и тряхнул головой:
— Брат, ты не заметил, что мы идем на войну, всем легионом? У Хана не окажется для нас времени, даже если мы проберемся к нему.
— Но это возможно, — осторожно произнес Саньяса. — Мне так говорили.
Да, действительно. Во время бунта в легионе «Калжан» при помощи экипажа «Бури мечей» подошел к ней вплотную и высадил бойцов. Торгун вспомнил град приказов, что сыпался до этого — в основном командовал Хасик, который подвел к флагману «Звездное копье» и разжег противостояние, которое опять же не могло начаться случайно.
— То было раньше, — заметил терранин.
— Можно повторить. Или Тахсир лучше тебя во всем?
Укол попал в цель. На миг Торгун замер, но затем потянулся за новым бруском.
— Так меня не переубедишь, брат.
Виновато улыбаясь, Саньяса покачал головой.
— Остальные согласны со мной, — сказал он. — Каган никогда бы такого не допустил.
— Проверить это тебе не удастся.
Легионер тоже потянулся за сухпайком.
— Пожалуй, — произнес он, отрывая полоску от бруска синтемяса.
Мортарион ждал долго. Систему прочесали от края до края, но найти удалось только обломки нескольких старых кораблей, взорванных Пятым легионом перед уходом в эфир. Суда авгурной разведки отправили еще дальше и отозвали только с предельной дистанции, достижимой на субварповых двигателях.
Они ничего не отыскали. Хан исчез.
Это не стало неожиданностью, не вызвало сожалений. Провидение не подавало Мортариону знаков о встрече с братом, молчало и его эзотерическое Таро. Пока барбарусцу было достаточно того факта, что добыча находилась у Эрелиона, возможно, за несколько часов до его прибытия. Последующее вторжение Эйдолона лишь убедило примарха в том, что исход погони за Ханом предрешен.
Поэтому он ждал, сначала в личных покоях, где сверялся с колдовскими картами и обращался к томам заклинаний. Далее Мортарион изучил тактические данные, выгруженные с мостика, и отметил для себя каждую мелочь. Затем примарх вернулся к записям показаний пленного легионера, Алгу, и проверил, нет ли там намеков на что-нибудь, помимо Эрелиона. Он не ожидал серьезного прорыва, но изучал текст упорядоченно, размеренно и досконально, как поступал в каждом деле.
Когда Эйдолон наконец сообщил, что отправляется на «Стойкость», все приготовления уже завершились. Повелитель Смерти пронаблюдал, как сверкающая «Грозовая птица» Третьего легиона совершает краткий перелет между флагманами в сопровождении звена штурмовых кораблей. Ее путь отслеживали канониры «Гордого сердца».
«Как мы недоверчивы, даже сейчас, — подумал примарх. — Возможно, это вечный дар нам от Хоруса».
Он принял Эйдолона в пыльной Палате Архивов, укрытой в недрах носовой части флагмана. На черных стенах мрачного помещения, под обгорелыми штандартами, были вырезаны длинные списки павших, украшенные глифами Барбаруса. В нишах слабо светились лампы, переливаясь бледной зеленью болотных огоньков. На пористой каменной кладке виднелись широкие пятна темной плесени.
Первый лорд-командующий вошел туда в одиночестве. Двое бойцов Савана, что сопровождали его, встали по обеим сторонам высоких обсидиановых дверей Палаты.
Мортарион какое-то время изучал своего визави. Он знал Эйдолона, много раз видел его раньше. В прошлом легионер был стройным и элегантным, носил позолоченный доспех мастерской работы, но не страдал безвкусицей. Былую осанку лорд-командующий отчасти сохранил, но лишился многого другого. Глотка воина уродливо раздулась под новой броней, которая изгибалась и вспучивалась, словно жидкая. Тяжелый плащ пронизывали золотые и серебряные нити, сплетавшиеся в невероятно сложные узоры, что наподобие призм отражали и преломляли свет ламп.
Подойдя к примарху, Эйдолон неуклюже поклонился. Боль сквозила во всех его движениях, прерывистых и неловких, и когда-то идеальная кожа морщилась от спазмов.
— Знаешь, лорд-командующий, на секунду я решил, что вы будете атаковать нас, — сухо проскрипел Мортарион сквозь дыхательную маску. — Вы поздно заметили эмблемы.
Эйдолон пожал плечами:
— Мои бойцы увлеклись. На Калии мы пустили Шрамам кровь, слышали об этом? Мы побили их армию и собираемся повторить еще раз.
— С ними мог явиться мой брат.
— Да, мог, — презрительно фыркнул легионер.
Примарх позволил себе краткий миг веселого удивления. Если это существо действительно думает, что способно одолеть Боевого Ястреба, возможно, мыслительные способности Детей Императора и в самом деле необратимо пострадали.
— Лорд-командующий, пройди со мной, — пригласил Мортарион, жестом указывая вперед.
Воины двинулись в глубь помещения. Из теней под потолком на них взирали барельефы — резные изваяния из темного гранита с пустыми лицами. Две пары сабатонов стучали по полу, глухие отголоски шагов разносились меж пустых, унылых скамеек.
— Я давно уже не беседовал с твоим господином, — заметил примарх.
— Как и я.
— И если бы ты знал, где он и в чем состоит его цель, то не сказал бы мне.
— Нет, думаю, не сказал бы. — Эйдолона почти не интересовала кладбищенская обстановка. — Какое-то время мне казалось, что он выжидает, пока схлынет ярость Повелителя Железа. Но сейчас — кто знает? Фулгрим предпочитает не раскрывать своих намерений, но мы верим, что военные интересы для него превыше всего.
— Но в итоге он прибудет на Терру.
— Предполагаю, так или иначе там окажемся мы все.
— Но не Хан. — Мортарион остановился перед крупнейшей статуей — бесформенной многоглавой тварью, что вздымалась во тьме, словно великан-людоед из прошлого Барбаруса. — Когда начнется осада, его не должно быть на стенах Дворца.
— Об этом не волнуйтесь, — небрежно произнес лорд-командующий. — Все главные маршруты и трассы перекрыты или под надзором. Силы магистра войны блокируют внешние линии обороны Дорна. Мы здесь, по сути, вытесняем Хана дальше в пустоту, где уже застряли Жиллиман и два проклятых Ангела.
— Этого недостаточно. Я должен добыть его голову, прежде чем вернуться к Луперкалю.
— Добыть для Хоруса или для себя? — лукаво взглянул на него Эйдолон.
— Тут наши цели сходятся. — Примарх зашагал дальше. Сквозь стены зала просачивались многочисленные шумы боевого корабля — гудения, ворчания, лязги. — Но я потерял след Хана. Разве что ты сумеешь вновь отыскать его?
— Вы нашли бы способ, если бы воспользовались полученными дарами.
— Такую цену я платить не готов.
— Но позволите нам заплатить ее, — сказал лорд-командующий, — чтобы вы обрели желаемое.
— Для вас подобные вещи все равно что конфетки для детишек. Вы принимаете их с радостью.
Усмехнувшись, Эйдолон кивнул:
— Как хорошо вы нас знаете… По крайней мере большинство из нас. Дайте мне время, и все будет сделано. — Он перестал улыбаться. — Но вам не удастся вечно отвергать богов, мой господин. Я знаю по докладам, что произошло на Молехе. Вы можете возводить стены, отдавать приказы, но не загоните обратно то, что было освобождено.
— Так всегда рассуждали у вас в легионе.
— Не только у нас. Боги явятся забрать свое, рано или поздно.
Мортарион продолжал идти. Он слишком долго внимал угрозам, нашептанным в ночи, чтобы обеспокоиться из-за предупреждения обезображенного легионера.
— Пусть приходят. Я не боюсь ни их, ни того, кто создал меня.
Воины дошли до конца Палаты, где возвышался гранитный алтарь, увенчанный подвесными светильниками. На нем покоился огромный череп, вырезанный из слоновой кости, с зияющими пустотой глазницами. Раньше над ним висела имперская аквила, но теперь ее толстые пыльные обломки валялись рядом.
— Мы оба не в восторге от нашего союза, — сказал примарх, глядя на лежащих вместе идолов. — Но я не тиран. Твоя верность не принадлежит мне, и я не стану требовать подчинения. Когда погоня закончится, я воздам тебе все почести. Потребую лишь одного — предоставь мне нанести смертельный удар. В остальном поступай как тебе угодно.
Эйдолон какое-то время смотрел на него с неясным выражением лица. Возможно, даже с чем-то вроде восхищения, хотя в такое сложно было поверить. В любом случае уже вскоре первый лорд-командующий вновь поклонился, так же дергано, как и прежде. На его пересеченное швами лицо вернулась привычная маска вежливого удивления.
— Отрубленные черепа меня не интересуют, господин, — вполне искренне произнес Эйдолон. — Болезненные воспоминания, знаете ли. Поэтому, поверьте мне, что бы ни случилось, право последнего удара и голова Хана будут принадлежать вам.
Глава шестнадцатая
Странствие к разлому Катулла вышло недолгим. Флот успешно выполнил три варп-перехода, несмотря на мощные встречные потоки, которые вселенная теперь посылала против Шрамов. Они потеряли два корабля, в том числе заслуженный эсминец с тремя дюжинами легионеров на борту, многие навигаторы пострадали или погибли от физического или ментального истощения. Но звездолеты ковыляли вперед, восполняли потери в экипажах друг друга и расходовали последние ресурсы, чтобы пробиться дальше по непростому пути.
В конце третьего прыжка авангардная группа вышла в реальный космос и устремилась к точке, координаты которой Арвида отыскал во время прозревания разума. Как только раздвинулись варп-ставни над иллюминаторами, каждая живая душа во флоте мгновенно испытала смутную тревогу. Вместо черной пустоты, усеянной звездами, их окружала мутная дрожащая синева, что расползалась подобно струйкам чернил в воде. Пострадали еще многие навигаторы, даже из команд на крупных боевых кораблях. Одни хватались за варп-глаза, пуская пену, другие безжизненно оседали в ваннах с питательным веществом, истекая кровью из ушей.
«Буря мечей» быстро заняла позицию на вершине клина. Флагман помчался прямо вперед, рассекая бурлящую материю. Несмотря на огромный тоннаж и могучие плазменные двигатели, он все равно кренился и рыскал, словно от сейсмических толчков.
Каган, сидя на троне командного мостика, наблюдал за полетом через огромные иллюминаторы переднего обзора. Возле него стояли Есугэй, Джубал, Шибан и Вейл, а также магистр навигаторов «Бури мечей», престарелая Авелина Хёлвос. Чуть дальше расположились Илия и Арвида, на краю возвышения заняли посты другие вожди легиона — ханы, грозовые пророки, флотские стратеги.
Хёлвос тяжело опиралась на стальной посох с рунической резьбой, сжимая его длинными смуглыми пальцами. Прерывистое дыхание женщины доносилось из-под пышно расшитого капюшона.
— Пустота замарана, господин, — прошептала она, поправляя налобную повязку.
Вейл как будто испытывал одновременно и восхищение, и омерзение. Хотя он и не обладал тонким варп-чутьем Авелины, но явно понимал в общих чертах, что лежит впереди.
— Лхам-пульсации, — пробормотал он, пристально вглядываясь в иллюминатор. — Широкий разброс излучения. Идет из варп-разлома. — Мейстер посмотрел на примарха. — Будьте осторожны, мой господин.
Хан оставался невозмутимым.
— Вперед на крейсерской скорости! — приказал он. — Кораблям держать строй! Пустотные щиты на полный охват!
Прорываясь дальше, «Буря мечей» разрубала громадным носом сгущающиеся облака. В клубах синевы мелькали и плясали всполохи света, похожие на язычки горящего газа в хрустальных сосудах. Вскоре иллюминаторы загрязнились, их покрыли какие-то чернильные жилки и тонкая пленка голубых разводов.
— Сбросить авгурные зонды, — скомандовал Каган.
Пара вращающихся стальных шаров, вылетев из носа флагмана, исчезла во мгле. По пикт-потокам начали поступать первые данные — топографические обзоры, ширина свободных каналов, эхолокации плотной массы далеко впереди.
Неожиданно задрожала палуба. На кристаллических экранах одна за другой вспыхнули тревожные руны. Глубокий рокот плазменных двигателей стал громче, как будто они боролись с сильным встречным ветром.
— Средний ход!
Снижение скорости временно помогло, но, когда «Буря мечей» продвинулась дальше, тряска вернулась. В облаках по курсу сверкали электрические разряды, скачущие через беспокойную пустоту.
— Они опасны для нас, — предупредила Хёлвос, вздрагивая с каждым внезапным покачиванием палубы.
Есугэй шагнул к поручню вокруг возвышения, не сводя золотистых глаз с фантастического представления снаружи.
— Что мы здесь видим? — заинтересованно спросил он.
К тому моменту Вейл разволновался не меньше навигатора.
— Нечто пробило impedimentum realitas.[29] Нечто колоссальное, впереди нас. Нужно действовать с осторожностью, господин. На ваших кораблях не активированы поля Геллера.
— Четверть хода, — велел Хан, и продвижение флагмана вновь замедлилось.
Множество свирепых ярко-белых вспышек рассекало вакуум. Они были странно многообразными, эти всполохи. На доли секунды казалось, что в них возникают лица, или тянущиеся руки, или иные части смертных тел, но все картины исчезали, не оформившись до конца.
— По данным с зондов, впереди твердое вещество, азимут пять-шесть-один, — доложил Табан, магистр сенсориума. — Изменить курс?
Джагатай кивнул:
— Изменить, затем сохранять. Приказ всем кораблям следовать за нами.
Илия взглянула на Арвиду. Из вокс-решетки доносилось его дыхание, такое же тяжелое, как у Хёлвос.
— С вами все хорошо, господин? — спросила Раваллион.
Ревюэль не ответил, лишь крепко вцепился в железный поручень. Вверху закачались парящие люмены.
— Там находится центр аномалии. — Вейл обращался сразу к навигатору, Есугэю и примарху, не зная, кому лучше адресовать комментарий. — Ее источник. Вашим космолетам нельзя туда.
Хан, кажется, почти не услышал этого. Теперь он словно бы с узнаванием взирал на кипящие облака впереди.
— Мы не повернем.
Вибрации продолжали нарастать. С нижних уровней несся приглушенный ритмичный грохот, двигатели начинали сбоить. На флотских регистраторах появились отчеты о повреждениях с легких кораблей. Впереди усиливалось резко мерцающее сине-голубое сияние. В неприятном свете, что лился во все иллюминаторы, очертания предметов на мостике словно бы дрожали.
— Мой господин, — Хёлвос уже хрипела и прижимала руку к правому виску, — советую вам послушать экумена Вейла. Варп-двигатели…
— Заглушены, — произнес Каган, тихо и твердо, как всегда. — Продолжаем.
Грохот стал еще громче. Через потолочную балку из чистого адамантия медленно, но уверенно поползла тончайшая трещинка.
Навигатор как будто вновь хотела возразить Хану, но смолчала. Шум двигателей сменился придушенным воем, палубное покрытие гремело, как жестяной барабан. Затем раздался низкий усиливающийся рокот — как бы невероятно это ни было, доносился он словно бы снаружи. Вскоре звук перерос в глухие повторяющиеся удары. Казалось, кто-то молотит железным кулаком в медную дверь.