Заметив, что голос апотекария чуточку дрогнул, лорд-командующий мысленно пометил наказать его. Примарх есть примарх, но они не совершенны, их можно убить.
— Успокойся. Я совершу переход, — ответил Эйдолон, все же шагнув через железные врата в сердце телепортационной камеры. Когда он занял место в центре, какофоны отсалютовали вождю; боевые стимуляторы уже сделали их движения небрежными, а линзы шлемов мерцали, как отполированный перламутр. — Чего ты боишься, Фон Кальда? Гибели?
— Мы теряем бойцов, мой лорд, — отозвался советник. — Нам известно, что противник не сумеет использовать Врата. Не лучше ли позволить ему…
— С каждым неприятелем, убитым здесь, мы лишаем Терру одного защитника, — возразил Эйдолон, чувствуя, как в камере возрастает напряжение эфирного поля. Разряды холодных молний обвили колонны вокруг него, искажая физическое пространство. — Кроме того, ты упускаешь важный момент.
Воздух задрожал, напрягаясь перед взрывом, который вывернет реальность наизнанку и метнет живое копье из варп-материи сквозь царство ощущений. Лорд-командующий взвесил в руках громовой молот, предвкушая краткое забвение перехода — мимолетное избавление от непрерывной муки бытия.
— Какой?
Заряд телепорта достиг максимума, и вопрос Фон Кальды был едва слышен.
Эйдолон улыбнулся:
— Мы живем ради битв.
Миг спустя камеру залил свет, чувства угасли, как задутая свеча, и какофоны помчались сквозь миры и мысли в воющий круговорот битвы.
Шибан с размаху опустил гуань дао, надеясь мощным ударом выбить у врага оружие. Тот умело парировал, игнорируя искры расщепляющего поля, что осыпали его доспех. Вокруг них, вдоль окутанных тенями стен, продолжалась схватка, перешедшая в жестокий ближний бой. Под ногами воинов жалобно выли двигатели «Терце-Фалиона», набиравшие полную мощность.
Хану достался могучий противник. Мастер клинка, пусть консервативный, как и все сыны Кемоса, но фехтующий с умом. Сабля и глефа вновь столкнулись, никто не получил перевеса. Легионеры мгновенно разошлись и осторожно закружили по залу, тщательно выискивая бреши в идеальной обороне оппонента.
— Что с тобой не так? — спросил изменник, взглянув на угловатые конечности и странный доспех Шибана.
Белый Шрам промолчал, не желая отвлекаться. Он резко выбросил гуань дао вперед, черпая силы в ненависти, и попытался вонзить клинок в шею врага. Чемпион Третьего легиона отступил, уклонился от выпада и быстро шагнул обратно, занося саблю.
— Двигаешься, как машина. — Он пируэтом подскочил к хану и обрушил на него град ударов. — Я убил многих твоих сородичей, и они сражались как-то человечнее.
— Все мы изменились, — хмыкнул Шибан, начиная восхищаться упорством соперника.
Тот превосходил всех легионеров, которых прикончил хан. Предатель был знатоком любимого оружия, настоящим искусником.
— Верно, все мы.
Неприятели столкнулись вновь и приняли клинки на броню, после того как гуань дао и сабля отскочили друг от друга.
Шибан нанес прямой удар древком, но промахнулся на волосок. Тут же хану пришлось защищаться, и он едва ушел от наточенного лезвия. Белый Шрам отступил на шаг, чтобы выиграть место для маневра, лучше использовать силу, которой наделяли его аугментации.
«Я тоже сражался искусно. Я тоже был прекрасен в бою».
— В тебе нет хвори, — почти невольно произнес хан.
Хворь. Так в орду называли всевозможные мутации и самокалечения, творящиеся в предательских легионах. Очень многие воины обновили себя — из людей превратились в зверей, добровольно изуродовали и исковеркали генетически улучшенные тела.
Враг безжалостно усмехнулся:
— Как в моих братьях, хочешь сказать? Нет. Пока что — нет. Но она придет.
Шибан по-прежнему отступал, выманивая изменника за собой. Боковым зрением хан видел, что его братья тоже действуют согласно плану и отходят к капитанскому мостику.
Двигатели внизу завыли еще сильнее.
— Никогда этого не пойму, — сказал Белый Шрам.
Противник фыркнул под личиной шлема. Он стремительно вертел саблей, и казалось, что его тело в доспехе окутывает серебристая мгла. Клинки столкнулись вновь, раздался трехкратный лязг.
— Чего ты не понимаешь, дикарь? Что мы стремимся к чему-то большему? Вам предложили дар, но вы были слишком глупы, чтобы осознать это. Ты сражаешься за проигранное дело, мир для тебя полон ограничений. — Глефа и сабля вертелись вокруг друг друга, ускользали, метались, били. — Для нас же… Для нас ограничения просто исчезли.
Хан добрался до основания лестницы. Оставшиеся у него мышцы стонали от напряжения. Пот стекал за внутренний край горжета. Враг был проворнее, сильнее, ловчее Шибана и орудовал саблей, словно она ничего не весила.
«Раньше я бы оказался проворнее. Я бы оказался сильнее».
Уцелевшие Белые Шрамы продолжили отступать вверх по лестнице, ступенька за ступенькой. Дети Императора преследовали их, сражаясь так же идеально, как их повелитель. Случайные удары выбивали из балюстрад обломки камня. Рокот двигателей накатывал из недр корабля приливной волной.
— Так почему ты не ухватился за этот шанс? — спросил неприятель с будто бы искренним любопытством. — Наверняка ты не любишь Терру, в отличие от трутней Дорна. У тебя была свобода выбора.
Шибану уже не хватало воздуха. Глефа оттягивала руки, словно свинцовая балка. Он начал пропускать удары, пока едва заметные, оставлявшие лишь царапины на краях доспеха.
— Я принес клятву.
Новый смешок:
— Ваши клятвы! Вы приносите их с каждым вздохом.
Врата на мостик — широкая арка, украшенная грифоном «Мемноса» — манили хана. За ними лежал переход к обзорной площадке, ячейки с трупами сервиторов, тело капитана под ее собственным троном. Шибан увидел, как Джучи неистово бьется у его плеча, как когда-то в ущельях Чондакса. Там противники тоже одолевали их.
— Ты не клянешься, — хрипло выдохнул хан, с трудом отбивая хлесткие выпады сабли. Он смутно осознавал, что потолок вздымается над ним, переходя в кристалфлексовый звездный купол. Раздался приглушенный крик боли — еще один брат Шибана пал от рук врага, еще одна душа отлетела. — Не так, как мы.
Изменник раздраженно зашипел, все сильнее тесня Белого Шрама. Он чуял близкий финал. Клинки вновь сомкнулись, свирепо жужжа энергетическими полями.
— Да, да, вы утонченнее нас, — язвительно отозвался предатель. — Мы поступили так, как поступили, потому что мы слабы и тщеславны, и только в вас, обреченных защитниках гнилого Трона, живет добродетель!
Противники непрерывно обменивались выпадами на мосту к обзорной площадке, с них сыпались чешуйки сколотого керамита.
— Твои слова, — проворчал хан, стараясь, чтобы ему не перерезали горло.
— Твоя гордыня! — выплюнул враг, усиливая натиск. Ледяная ярость придала ему новых сил. — Мой господин отныне равен богам. Тебе лгали, и ты знаешь это, но все равно кичишься невежеством.
Чарнобальская сабля проскрежетала по древку глефы, соскользнув с крестовины. Шибан оступился и чуть не упал. Меч тут же со свистом метнулся к нему, и хан вынужден был парировать удар наискосок по шее.
— Тогда почему не берешь дары нового бога? — вновь отступая, злобно проговорил Белый Шрам. — Чего боишься?
Резко опустив клинок, изменник прижал гуань дао к броне Шибана. Личины их шлемов оказались на расстоянии ладони, подсвеченные всполохами расщепляющих полей.
— Я вцеплюсь в них обеими руками, когда придет час, — с беспощадной честностью ответил чемпион Детей Императора. — А до тех пор молчи о том, чего не знаешь.
— Мы знаем, что такое перемены, — возразил хан.
— Ты узнаешь, что такое смерть.
— Согласен. Но не сегодня.
В этот момент визг двигателей достиг высшей точки, и стены мостика затряслись. Шибан обеими руками оттолкнул противника на один большой шаг. Мгновенно среагировав, вражеский легионер нацелил острие сабли в сердце потерявшего равновесие хана.
Но удара не последовало. Кристалфлексовый купол над ними рассыпался, мерцающие осколки разлетелись по всему капитанскому мостику. Пузырь воздуха рванулся в пустоту, унося с собой кружащиеся тела членов экипажа.
Готовые к этому Белые Шрамы позволили вихрю подхватить их. Дети Императора инстинктивно включили магнитные замки на сабатонах и остались внутри, прикованные к дрожащей палубе. Взрывная разгерметизация быстро разделила две враждебные силы.
Над обоими отрядами, выше неровных краев разбитого купола, зависла «Грозовая птица» Пятого легиона. Она продолжала обстреливать разрушенный мостик из спаренных болтеров.
Извернувшись, Шибан протянул руку к открытому пассажирскому отсеку и уцепился за край люка. Он подтянулся и залез внутрь, как и Джучи с еще двумя братьями — больше никто не уцелел. Глянув вниз, хан сначала увидел только мешанину окровавленных трупов, которые сталкивались с обломками, подхваченными воздушным потоком на командных уровнях мостика.
Потом Шибан заметил мечника — тот смотрел прямо на него, упираясь в командный трон.
— Белый Шрам! — гаркнул чемпион по открытому каналу, перекрывая рев бури. В его тоне ясно слышалось отвращение. — Я ведь слышал легенды о вашей храбрости!
Хан промолчал и заполз дальше в глубь отсека. «Грозовая птица» отлетела от разваливающегося мостика и направилась в гущу пустотного сражения.
— Сколько конвойных судов захвачено? — спросил он пилота, устало закрепив глефу в настенной стойке.
— Теперь все они в руках врага, — прозвучал бесстрастный ответ.
Шибан кивнул. Напротив, прислонившись к дальней стене, сидел Джучи и тяжело дышал через поврежденную вокс-решетку.
— Передай всем отрядам: отступать на фрегаты. Мы уходим в пустоту.
Хан подумал, не стоит ли в последний раз взглянуть на воина, который одолел его с такой легкостью. Возможно, ему хотелось отсалютовать врагу или сказать нечто вызывающее.
«Не сейчас. Я уже сыт по горло».
— Значит, все! — прорычал Шибан и нажал на рычаг, поднимая рампу. — Запускай движки, уноси нас отсюда.
Пертурабо необратимо разрушил неприступную оборону Замкового Камня, но впоследствии Дети Императора возвели свои, вполне надежные укрепления. Теперь связанные между собой пушки, размещенные по окружности стыковочных уровней, простреливали ближний космос пересекающимися лазерными лучами. Их поддерживали противокорабельные торпеды, что оставляли за собой светящиеся следы.
Звездолеты Пятого легиона ныряли и петляли сквозь шквал снарядов. Сначала последовательными волнами атаковали перехватчики, которые закладывали виражи и кренились, заходя для обстрела орудийных площадок. Пилоты безумно близко прижимались к бронированным стенам цитадели и, проносясь вплотную к округлым адамантиевым пластинам, выпускали ракеты из роторных установок. Вскоре внешняя оболочка станции запылала, в вакуум рванулись трескучие языки пламени из горящих складов с боеприпасами и перебитых топливопроводов.
За истребителями, ослабившими оборону врага, последовали тяжелые десантные корабли с пехотинцами на борту. «Громовые ястребы», «Грозовые птицы» и «Огненные хищники» прорывались через неприятельские заслоны, паля из болтеров, и врубали посадочные двигатели. Многие были разбиты на куски залпами со стационарных позиций, но десятки достигли цели, пробившись в тень великанских доков.
Проникнув внутрь, «Огненные хищники» ответили из собственных орудий ближнего боя. Вражеские укрепления мгновенно исчезли в дрожащих волнах неоново-белого пламени. «Громовые ястребы» промчались сквозь вихри обломков, спустились вдоль колоссальных стыковочных платформ и высадили отделения прорыва. «Грозовые птицы», которые превосходили их в броневой защите и боевой нагрузке, продвинулись еще дальше, выдерживая по пути к целям сосредоточенный огонь неприятеля. В глубине плацдармов транспорты изрыгнули штурмовую бронетехнику, боевые машины пехоты и самоходные орудия.
Выгруженная артиллерия начала обстрел, наращивая интенсивность. Под его прикрытием мобильные отделения Белых Шрамов устремились вперед из точек высадки сквозь грохочущие шквалы вражеских снарядов. Они пробили первые кольцевые переборки, зачистили стрелковые ячейки и развили наступление, позволив другим отрядам выдвинуться на передовую для участия в штурме. Из распахнутых пастей транспортов спускались все новые тяжелые орудия, и вскоре захватчики ответили на залпы из глубины пустотного порта беспощадным огневым валом. Все их удары были мощными, быстрыми, скоординированными, какими всегда славился Пятый легион. Годы упорной гражданской войны, впрочем, умерили безудержный пыл чогорийцев.
Они стремительно захватили четвертый и пятый доки — самые дальние от центра железные щупальца, вытянутые в пустоту, — заняли посадочные зоны и создали там опорные пункты. В третьем доке вскоре вспыхнула жестокая битва: окопавшиеся Дети Императора остановили продвижение лоялистов, дав им свирепый отпор. Сражение быстро перекинулось на ремонтные верфи, предназначенные для космических левиафанов. Дульные вспышки и всполохи разрывов озарили гигантские гравикраны и выгрузочные станции, огромные переходные мосты и грейферные ковши, но ненадолго. Облака дыма, ползущие в локальной атмосфере доков, затянули все вокруг.
Когда изменники перебросили дополнительные силы в пятый док, угрожая правому флангу наступления Белых Шрамов, к штурму, как и планировалось, присоединился второй эшелон верных легионеров. На врагов ринулись дикие наездники Чогориса, отделения на гравициклах и спидерах, которых при первом ударе держали в резерве. Летающие машины с визгом проносились над горящими причалами, мимо идущей в атаку пехоты и дальше, в темную пасть цитадели.
Тяжелые транспорты, преодолев ореол противокорабельного огня, доставили подкрепления на растущие плацдармы. «Лэндрейдеры», тяжко рухнув из грузовых клетей в трюмах «Громовых ястребов», катились по палубам доков и рассекали неприятельские ряды лучами лазпушек. Боевые танки «Сикариец»[11] с рокотом набирали полный ход и, опасно раскачиваясь, крушили дымящиеся руины стационарных укреплений. Новые отряды штурмовых спидеров, сброшенных с десантных судов, немедленно устремлялись в атаку, петляли и закладывали виражи под вражеским обстрелом.
Довольно скоро линия фронта достигла Внутренних доковых ворот, шести увенчанных аквилами порталов под готическими арками, в каждый из которых мог пройти пустотный корабль эскортного типа. Находились они глубоко в недрах Замкового Камня. Сейчас врата пылали, их уносящиеся ввысь столпы трескались, а внешние противовзрывные створки озарялись красными вспышками непрерывных минометных залпов. Как только Пятый легион приблизился к цели, на лоялисгов обрушились все наземные подразделения, собранные для защиты ворот. Там были тактические отделения Детей Императора при поддержке батальонов смертных солдат из предавших полков Армии, а также поспешно развернутые танковые взводы и бронированные шагоходы. Опустошители в шлемах с ляписной отделкой заняли господствующие позиции по обеим сторонам порталов и быстро превратили их в огневые мешки, заваленные остовами подбитой техники. Закаленные в боях пехотинцы Третьего легиона пробились навстречу передовым братствам Чогориса, и в тени колоссальных ворот закипела рукопашная схватка. Под свист и грохот артобстрела испытанные клинки и болтеры собирали жуткий урожай в кровавой симметрии взаимоуничтожения.
Здесь воины Кагана показали себя лучше всего. Пробиваясь к аванзалам[12] самого Замкового Камня, они захватывали по пути орудийные позиции и обращали пушки против отступающих изменников. Фаланги «Лэндрейдеров», с рыком катившиеся через поле битвы, давили тела убитых и расстреливали тех, кто бежал из круговорота резни. За ними всё новые пехотные отряды проникали через бреши в обороне врага и сжигали из огнеметов то, что пощадили залпы лазерных пушек. Штурмовые отделения взмывали над тлеющими палубами на струях жаркого пламени из прыжковых ранцев. Обрушиваясь на заваленные трупами платформы, они разили неприятелей цепными мечами и выстрелами из болт-пистолетов.