...руки...
- Я волнуюсь прежде всего за тебя. Ты сильна, но это всё равно, случается всякое.
Синеватые прожилки, проглядывающие
лицемер
сквозь тонкую, как папиросная бумага, кожу, пульсируют
мерзавец
и переливаются, как будто перемещаются - сейчас
палач
в одном месте, а теперь уже в другом.
- Для нас ты всегда останешься такой же, как семь лет назад, когда мы впервые увидели тебя.
Вот и всё, что ты можешь, Брита. Изливать свою ненависть про себя - глубоко, очень глубоко, потому что малейшее неверное движение, малейший намёк на запретную тему заставляет тебя корчиться и дрожать от ужаса. Вот и всё.
- Поэтому мне больше нечего добавить. Нужно начинать. - Он поднялся на ноги. На внутренней стороне правой ладони, чуть ниже линии жизни, маленькая чёрная родинка, похожая на шляпку гвоздя.
Он шарит в карманах, достаёт серебряную коробочку, вздыхает, прячет обратно. - От имени всех, кто работал здесь все эти годы...
Вот что дала мне твоя любовь.
Он подходит всё ближе. На левом запястье...
- ...Мы любим тебя.
Тогда я закричала.
Брита рывком проснулась. Со лба в глаз стекла капелька дождевой воды. Серое небо сыпало сверху почти неощутимую морось, больше похожую на густой туман. Брита подняла голову. Она сидела, прислонившись к бетонному бортику крыши, волосы разметались вокруг по полу, лишь две секции - тонкие тёмно-рыжие пряди метров восьми длиной - ухватились за торчащие из бортика заржавленные перила. Пытаясь не шевелиться, Брита посмотрела по сторонам. Да, она здесь, всё хорошо. Левая рука протянулась и придвинула сумку ближе. Правая почти вслепую нашарила молнию.
Всё изменилось. Постепенно, но так быстро. Как будто наркотик, с каждым днём требующий всё большей и большей дозы. Только здесь счёт шёл на часы, минуты. Я вышла из участка и отправилась летать по городу. Банды, полиция, даже они - какая разница. Я летала по крышам домов - это были уже не поверхности и расстояния, я чувствовала, что значит лететь, я видела звенящие потоки воздуха вместо холодных математических расчётов. Мы заснули вместе. А потом я проснулась и вдруг поняла, что так за всё время и не заглянула внутрь. Просто, чувствовала, что внутри что-то моё, что-то родное, и ей неважно, кто я и где я... Сложно вспомнить, что было в эти дни. И сколько было дней. Я просто была счастлива. Ещё недавно я каталась с ней по полу, говорила с ней, смеялась с ней, прижималась и тотчас же отстранялась, как от электричества. Она такая прохладная и искристая. Не сейчас, нет. Сейчас я не знаю, что со мной. С ней всё в порядке, она такая же, как раньше, но... разве такая любовь, такое блаженство не должны длиться вечно, не угасая?..
Нет. Сейчас - только тяжесть и духота. Я не могу больше быть рядом, просто не в состоянии. Рука потянулась к потайному карману, где бомбой замедленного действия ждал телефон. Почему так? Даже если я не могу быть рядом, почему... так?
Я знаю, почему. Это оно, платье. Воротник платья. Я чувствую его, и как будто это он сжимает мне шею руками. Эти руки из моих кошмаров никогда меня не трогали, просто дотрагивались, твёрдо, бесстрастно, словно руки хирурга. Но от этих прикосновений... нет... нет... семь, два, девять... чёрт, код... три семь два девять, восемь ноль, два ноль, три...
Трубка задумчиво похрустела и ответила хриплым полушёпотом со странным акцентом:
- Аэ-лло?..
- Да, получили. Благодарю вас. Хорошо.
В этом "хорошо" - вся сущность Ксэ. Это и есть Ксэ. А режим "хорошо" - часы напряжённой, монотонной работы, не лихорадочной - напротив, вызывающей какое-то онемение, превращающей в не умеющий думать, но исправно делающий своё дело механизм по поиску досье, сверке биографий, вводу паролей и подборку цитат из прессы. Всем, что ещё не научился сам делать компьютер, сейчас занимается человек-компьютер - я, Константин Сергеев, 31 год.
Суматоха первых двух суток после происшествия постепенно утихала. Полицейское управление N67 возвращалось в привычное агрегатное состояние, состоящее из мелких правонарушений, бумажной работы и кофе в бумажных стаканчиках. Почти все - кто-то дома, с таблетками вазиума, кто-то за барной стойкой, а кто-то просто будучи от природы невозмутимым парнем - более или менее смирились с фактом того, что случилось, каким бы диким всё это ни казалось. Информация о событии каким-то чудом не попала в прессу, и нападение осталось внутренней полицейской темой разговоров в курилке. Даже двух жертв - Карла Пайна, сержанта, дежурившего в тот день на входе, и случайно проходившего по коридору младшего детектива Кристиана Урбана - уже почти не вспоминали. Близкие сослуживцы Пайна пришли к майору Кемпински и спросили разрешения повесить портрет сержанта в холле, майор по каким-то своим причинам ответил "нет", и на этом всё закончилось. Все всё видели - существо с волосами, или чем-то, похожим на волосы, с корнем вырывающее этими отростками рамки металлоискателей, хватающее тяжёлые сейфы, летающее по коридорам... все всё видели, никто не задавал вопросов. Что это - страх, безразличие, озабоченность собственными проблемами?.. Странно.
- Спасибо. Да, третий раздел "CHF-08 - О сотрудничестве в сфере..." Да, да. Код синий. Спасибо.
В комнате без окон стать механизмом ещё проще - некому и нечему напомнить, чем ты отличаешься от экрана перед глазами или стула, на котором сидишь. Ксэ сидела спиной в трёх шагах, спереди и немного справа; голова на длинной шее слегка покачивалась, как будто Ксэ хотела кивнуть собеседнику на том конце линии, но забыла, как это делается.
- Хорошо. Благодарю.
Ксэ спрятала коммуникатор в карман и, почувствовал взгляд Сергеева, обернулась.
- Какие у вас результаты, сержант? Есть новая информация о нападавшей?
Голос Ксэ - бесцветный, не низкий и не высокий, как будто специально сделанный так, чтобы не обращать внимания ни на тембр, ни на громкость, ни на эмоциональный подтекст. Только информация.
- О ней - пока нет. Не значится ни в базе паспортов, ни в отчётах визовой службы. Ничего определённо похожего на неё, по крайней мере. По прочим подозреваемым есть сведения: женщина - ...
- Спасибо, внесите всё это в отчёт и откройте сетевой порт 3, там база, которая может нам пригодиться. Сейчас меня интересует женщина, напавшая на участок. И "хрустальная". Что насчёт неё?
На самом деле, это скорее уж сама Ксэ - хрустальная. Но журналисты окрестили так девушку с площади - за осколки стекла вокруг. Пока участок восстанавливался после нападения, пресса смаковала историю про "неудавшийся теракт не называющей себя экстремистской группировки".
- В анализе проб с поверхности крыши ничего - ни взрывчатых, ни горючих веществ. Ничего. Что касается нашей с вами находки...
- Да. Про неё подробнее.
Место Лито пустовало. Вчера вечером Ксэ посмотрела на неё, помолчала секунд пять и собственным решением отправила в отгул на два дня. Надо было раньше - Лито переживает, она по-другому не может. Кажется, ей одной здесь не всё равно - коллективный организм участка пришёл в себя, залечил раны, и как будто ничего и не было. Жутковато, если вдуматься. Хотя кто в наше время думает.
Я так ждала тебя, и вот, наконец, день настал.
400 граммов плавленого сыра.
Полстакана вина - столовое, итальянское, в красивой, стройной бутылке.
3 стебля сельдерея - не слишком толстые и без листьев.
2 картофелины.
Пучок свежего укропа.
Ломтик сливочного масла.
Луковица с полупрозрачной фиолетовой кожуркой.
Ещё какой-то часик - и ты будешь моим. Как я скучала, сливочный крем-суп с сельдереем.
Ближайшие к окнам ряды освещает солнышко, а не мёртвый электрический свет. Ручка тележки совсем не чувствуется в руках, кажется, отпустишь - и улетит.
Лито скользила по полупустому дневному супермаркету. Где-то здесь должен быть овощной отдел - и зачем было его так запрятывать. Вдалеке касса чирик-чирик-чирикала, пробивала товары. Крупы, детское питание, йогурты, где же он. Ноги болят после туфель, ох, как болят ноги. Где же. Хлеб, шоколад... ах, шоколад... ну нет, не сейчас. Нужно вернуться к хлебу, забыла про гренки, потом обратно к ряду с йогуртами, и...
У дышащего морозом стеллажа "Полуфабрикаты" старушка в буром пальто вертела в поисках срока годности коробку с абстрактным голубым по белому узором. Внезапно она повернулась - что-то странное скользнуло за угол. Старушка положила коробку обратно, медленным шаркающим шагом дошла до угла и повернула голову. Прямо на полу, прислонившись к полке с кукурузными хлопьями, сидела девушка в джинсовом костюме. В застывших глазах медленно проявились и потекли по щекам две крупные слезы.
Старушка так и стояла, не двигаясь и ничего не говоря, будто впав в ступор от увиденного. Заметив её, девушка вяло подняла левую руку.
- В-всё в порядке. Не надо ничего... всё в порядке.
И правда же. Всё очень хорошо. Всё так, как я всегда хотела, кое-что даже не так трудно, как казалось. И у меня выходной. И до прекрасного супа с гренками - всего ничего. Что же я тогда тут делаю...
Лито распрямила ноги, вытянула их во всю длину, почти перегородив проход. Пошевелила пальцами ног - носки красных кед податливо согнулись-разогнулись. Ступни уже почти не болят - мышцы быстро восстанавливаются, стоит лишь надеть что-нибудь нормальное. Остались мозоли на пятках, и ещё сбоку... В кедах это чувствуется - у них и так тонкая подошва, а я ещё всю стёрла. Давно уже пора...
А. Аа. Подошва. Ааа.
Лито резко привстала. Старушка вздрогнула и отшатнулась, как от огня. Коммуникатор был в нагрудном кармане.
- Алло, сержант? Да, это я... знаю, у меня выходной, просто, просто... да послушайте меня!!..
- Я слушаю.
- Мне кажется, я знаю, кто та девушка на площади. Всё сходится. Ну, то есть, всё-всё... Ведь мы можем пробить адрес в базе по IP-адресу?
- Официально - нет. Но способы есть, ты знаешь. Так в чём дело?
- Подошва.
Ксэ молча стояла рядом и смотрела. Сергеев немного помялся и включил громкую связь.
- Какая подошва... А-а. Что с ней?
- Нет, нет, на самом деле, главное - блог.
- Блог?
- Вот именно! Самый обычный блог. Всего несколько дней - и такой скачок популярности. Мне и в голову не приходило.
Невада и Блайт шли в кромешной темноте, непокорной даже светящемуся небу мегаполиса. Только изредка блики света от коммуникатора Невады вырывали из тьмы отдельный куст, или стену, или маленький овраг. Одна из последних промзон, оставшихся в черте города - никому не пригодившаяся полоска земли между двумя автомагистралями, огороженными звуковыми щитами. Страна заселённых всякой нечистью трущоб и невозможной для большого города темноты. Самое место, когда нельзя домой. А туда нельзя. Ну и ладно.
- Я обычно просматриваю новые популярные сайты, ищу работу - ну, "ленту" смотрю, ты понимаешь?
- Угу, - неопределённо промычал Блайт.
- Ну вот. А этот блог будто взорвался. Казалось бы, какие-то записульки паркурщицы, побегала сюда, запрыгнула туда, посидела здесь, полежала там... Но народ вдруг потянулся. Никогда не угадаешь... да дело и не в этом тоже.
- М.
Из окна выгоревшей двухэтажной пристройки непонятного назначения донеслись звон стекла и хриплая ругань. Блайт сам достал свой ком и светил им под ноги, чтобы не сломать шею; Невада бесстрашно шла не глядя, правой рукой колдуя над ярким экраном.
- Последние записи никто особенно не заметил. Вернее, заметили - так же, как и все остальные, кучей "Мне нравится" и полуграмотным восторгом. И всё такое. Но они другие, не такие, как раньше... пойдём туда.
Двое прошли дальше, к недостроенной многоэтажной автостоянке, спустились по пандусу на нулевой этаж.
- Она изменилась. Как будто мигом повзрослела лет на пять-семь. - Возбуждённый голос Невады гулко отдавался среди бетонных колонн; бело-голубой свет экрана танцевал на закопчённом потолке. Блайт первый ступил на лестницу наверх.
- Это кто - она?
- Ну, э, автор, - неожиданно смутилась Невада; пальцы ещё быстрее заплясали по стеклу дисплея. - Так или иначе, я теперь знаю, кто она, и где оказалась, и что оказалось вместе с ней.
- Э... кто, откуда?
- Ты что, не слушаешь? Говорю, блог. В нём всё расписано. Интересно только, что она сделала со своей напарницей, и зачем было так с ней разделываться. Странная история.
- Эй! Кто "она"? Какая напарница??
Невада дошла до третьего этажа и остановилась у высокой стальной двери, закрывающей путь в шахту навечно остановившегося прямо здесь грузового лифта.
- Она. Девочка с сумкой. У. У... у-у-у!
Невада отперла дверь, вбежала внутрь и бросилась на кровать. В огромном лифте почти ничего не было - простая койка в углу да табуретка посередине с засохшими остатками пиццы на картонной тарелке.
Блайт хмуро вошёл следом. Он привык всегда немного недопонимать Неваду, но сейчас что-то ему говорило, что это уже слишком.
- И что с того?
- А то. У этой девочки наш реактор. Тот, из-за которого весь сыр-бор. Наверное, это и была та... в участке... не знаю. Не так уж это и важно. Главное... - Невада сладко потянулась, подняв вверх сцепленные в замок руки. - ...главное - наш товар у неё.
- И...
- ...и мы продадим его тому, кто больше заплатит. Когда достанем, разумеется. Достанем, не встречаясь с этой страшной девицей, разумеется. Я знаю, рискованно, опасно, со всех сторон, разумеется. Но, блин...
Что-то явно с Неви не так.
- Чё с тобой. - Блайт подошёл ближе к кровати. Невада посмотрела на него сверху вниз глазами мультяшного кролика.
- А что со мной?
- Ты какая-то... обкуренная.
- Да ладно тебе. - Невада подёргала Блайта за полу плаща и тут же почему-то приняла серьёзный вид. - Это важно. Впервые выпадает что-то настолько крупное. Потому что... я видела, как держал сумку тот мужик, ну, который был с нами. И примерно представляю, сколько он собирался за неё заплатить волосатому. - Свободной рукой Невада зачертила в воздухе нули. - Для шпаны, с которой мы обычно работаем, совершенно неприличная сумма. Опасно, очень опасно. Но тебе ведь не привыкать, братан-флэри?
Блайт ухмыльнулся, но тут же помрачнел.
- Хрена с два я теперь флэри.
- Конечно. Ты лучше этих обколотых идиотов. - Невада потянула край плаща на себя. - По крайней мере, точно красивее. Иди сюда.
- ...Хрена с два?..
Я знаю этот голос.
- Нет. Отойди.
Тишина.
- Ну и ладно! И убирайся! И не надо!! И...
Крик. Слегка хриплый, надрывный, и в то же время властный, несгибаемый. Так может только она. Мама.
Скрип половиц. Папа появляется в комнате, открывает шкаф, берёт оттуда что-то и выходит. Я вижу его краем глаза. Я лежу на спине на старом скрипучем диване. При малейшем движении он начинает так стонать, что я почти задерживаю дыхание, чтобы не издавать ни звука. Мне не хочется быть здесь.
- И это забирай. Вот.
Шуршание и стук теперь доносятся с первого этажа, из другой части дома. Когда мама волнуется, она везде ходит за тобой, преследует, не отстаёт ни на шаг.
- А бритву? Бритву-то не забудь.
- Да отстанешь ты от меня наконец...
- Тише. Он услышит.