Глава 8
Алтонгирел был зол. Он был зол, еще когда я несколько дней назад звала его благословить умирающего старичка из его опеки. А вчера он просто рвал и метал настолько буйно, что Эцаган вместе с Айшей закрылся на кухне и работал из дома, потому что проходить вблизи неистовствующего духовника было страшно даже ему. Сегодня, когда я шла на работу мимо их дома, видела, как Эцаган принимает коробки у курьера из посудной лавки. Видать, Алтоша и до кухни добрался…
А все потому, что Айшу никто не желает брать в ученицы. Нежелающие делятся на три категории: те, кто не верит в женщин-духовников, те, кому противны безродные, и те, кто и то и другое. Сама Айша настолько несчастна, что Эцаган приводит ее во дворец, когда хоть кто-то из нас свободен, чтобы она немного отвлеклась от своей безрадостной ситуации.
Вот и сегодня, когда мы с Киром приходим с работы, Эцаган с Айшей уже сидят в гостиной. Эцаган вообще нахально пользуется служебным положением и проникает в жилую часть дворца когда его душе угодно.
– Здрасте, Лиза! – радуется он. – Как успехи на работе?
– Ничего, путем. – Я плюхаюсь рядом на диван и укладываю ноги в кресло напротив. – Вот, дрессирую подрастающее поколение, – киваю на Кира, который устраивается в соседнем кресле. Вид у него немного сонный, но довольный, как и должно быть после насыщенного трудового дня.
– А я думал, вы на нем опыты ставите, – усмехается Эцаган. – Он вечно из Дома Целителей выходит сине-зеленый и только что с ног не валится.
– Ничего подобного! – возмущается Кир. – Меня даже не стошнило ни разу, а я уже столько всего перевидал!
– На ногах он не держится, только когда сам занимается, – оправдываюсь. – Я-то его берегу и подолгу не мучаю, если только не на выезде. А вот когда он дорывается до манекенов, может хоть сутки со скальпелем тренироваться. Весь в папу, такой же трудоголик.
Эцаган хохочет, а Кир с Айшей обмениваются странными невеселыми взглядами. Однако легкий на помине Азамат присоединяется к нам раньше, чем я успеваю поинтересоваться, что эти дети еще себе напридумывали.
Азамат, впрочем, тоже выглядит озабоченным.
– Ты сегодня рано, – замечаю я. – Старейшины решили сесть на диету и пить из тебя поменьше крови?
– Лиза, – укоризненно улыбается Азамат. – На самом деле, меня действительно отпустили пораньше, чтобы я с духовником пообщался, но… честно говоря, Старейшина Ажгдийдимидин последнее время выглядит так, как будто проклянет первого, кто с ним заговорит. Он даже на Советы не является. Не знаю уж, что и думать.
– А зачем тебе с ним общаться? – хмурюсь я. Если уж Старейшины предлагают, значит, что-то серьезное.
– Ну как. – Азамат усаживается через столик от меня и замолкает на некоторое время, листая меню на ужин. – Мне же сегодня сорок лет исполняется, надо пересматривать бормол.
– У тебя сегодня день рождения? – изумляюсь я, садясь вертикально и снимая ноги с кресла.
– Ну да, – отвлеченно подтверждает Азамат, углубляясь в изучение основных блюд. – Ты кальмаров хочешь или сурчатину?
Меня настолько врасплох застает дата, что я даже забываю ответить. Подумать только, я же до сих пор была абсолютно без понятия, когда у моего мужа день рождения! Конечно, я и собственный в этом году пропустила, он у меня в январе, то есть по муданжскому календарю выпал на начало осени, как раз когда мы с Киром шарахались и было вообще ни до чего. Но мужнин! И я ведь даже не спросила, когда он!
– Лиза, ау, ты чего? – окликает меня Азамат.
– А я даже никакого подарка не приготовила, – расстроенно сообщаю я, осознавая, что за ночь на коленке ничего не успею сварганить, а покупные тут не котируются.
– Какого еще подарка? – не понимает Азамат.
– Ну как, на день рождения…
– У вас на Земле принято в этот день подарки дарить? – первым соображает Эцаган.
Я уныло киваю.
– И гостей приглашают. А я ладно про свой-то забыла, но и про твой – даже не знала, когда он!
– Ну-ну, Лизунь, не расстраивайся, – успокаивает меня Азамат. – У нас-то такого обычая нет, вот ты и забыла. А гости у нас и так есть, можем еще кого-нибудь позвать, повара будут рады постараться. Хочешь, подруг своих пригласи.
– Да че моих-то подруг приглашать? Твой день рождения же! – пожимаю плечами. – Если ты хочешь, можем отпраздновать. Просто глупо получилось. Если б я знала, я бы приготовила что-нибудь особенное…
– Этому я всегда буду рад, совсем не обязательно приурочивать вкусный ужин к каким-то датам, – усмехается Азамат. – Давай перенесем на после Судного дня, хорошо? У тебя же там выходной?
Я киваю.
– Ну вот и отлично. Все равно пока бормол не пересмотрю, вроде и не считается.
– А что это значит, «пересмотреть бормол»? – спрашивает Кир.
Меня приятно удивляет, что я не одна тут не охвачена сакральным знанием.
– Тебе пока это не нужно делать, – с улыбкой говорит Азамат. – Вот исполнится тебе двенадцать, пойдешь на Совет тянуть бормол, которые о тебе говорят все самое важное. А потом каждый год на день рождения будешь их выбирать заново. То есть можно и старые оставить, но тебе дается шанс официально изменить свои отношения с миром. Я, правда, только один раз пересматривал бормол, в двадцать лет. Но вот теперь задумался, с прошлого года в моей жизни столько всего изменилось, надо бы с духовником посоветоваться, а он, мягко говоря, недоступен.
– Я бы предложил вам поговорить с Алтонгирелом, – протягивает Эцаган, – да только он не лучше. Вообще, когда два сильнейших духовника так себя ведут, это как-то настораживает. Не случилось бы какого катаклизма…
Айша внезапно резко мотает головой.
– Не случится, – переводит Кир.
– А ты знаешь, что происходит? – спрашиваю я у Айши.
Она кривится и делает неопределенный жест рукой.
– Частично догадывается, – снова поясняет Кир.
– Малышка, ну скажи, пожалуйста, с Алтонгирелом все будет хорошо? – взволнованно говорит Азамат.
Айша уверенно кивает, потом задумывается, грустнеет, потом принимается гримасничать и жестикулировать. Кир долго смотрит на ее пантомиму и наконец решается интерпретировать:
– В итоге да, хотя ему предстоит пережить что-то неприятное.
Айша подтверждающе кивает.
– Час от часу не легче, – вздыхает Эцаган. – Ну ладно, где там ваш ужин?
– Так мне никто не ответил, – усмехается Азамат. – Кальмары или сурчатина?
После того как ужин заказан, меня внезапно осеняет:
– Слушай, Азамат, так мне, получается, тоже надо бормол пересматривать? Или только весной?
– Тебе пока не надо, – заверяет он. – Женщинам раз в пять лет положено. Считается, что женщины степеннее и не так быстро меняют взгляды.
– М-дя, конечно, – кривлюсь я. Не то чтобы мне очень хотелось заново выдумывать, что обозначают эти смешные фигурки, хотя теперь, собрав уже приличную их коллекцию, я немного лучше понимаю, что они значат. Но и очередное напоминание о положении женщины в обществе меня тоже не радует.
– А я сегодня помогал искусственный глаз вставлять! – внезапно радостно заявляет Кир.
Азамат с Эцаганом сглатывают, но муж все-таки находит в себе силы восхититься.
– Ого! Это, наверное, очень сложно.
– Ну вообще операция сложная, конечно, – авторитетно соглашается Кир, – но я-то все как обычно делал, так что мне было легко. Но ты представляешь, искусственный глаз – это так клево! У него увеличение можно менять, как у бинокля или микроскопа, и фоткать можно прямо им, без камеры, и тут же в Сеть выкладывать! Даже новости читать и кино смотреть можно прямо в глазу!
– А, да, я про такое слышал, – улыбается Азамат, переводя тему на более застольную. – Есть такие линзы, которые вставляются в глаз и работают как компьютер. Но, как я понял, они пока довольно маломощные, потому что из человеческого тела и окружающей среды много энергии не вытянешь, а элемент питания в глазу девать некуда. Вроде был вариант с солнечными батареями, но, как я понимаю, смотреть на солнце вредно даже через такую линзу. Так что их приходится снимать и подзаряжать каждые три часа, а это не очень удобно.
– Ну вот, – подхватывает Кир, полный энтузиазма. – А тут целый глаз! В него и аккумулятор помещается, и еще там есть специальная клетчатая культура, которая для него энергию из крови берет!
– Клеточная, – поправляю я.
– Да-да, – не смущается Кир. – А потом этому мужику еще пришивали новое веко, выращенное в стеклянной мисочке…
– Кир, я боюсь, что не все тут разделяют наши восторги по поводу современных врачебных практик, – говорю я, наблюдая, как Эцаган зеленеет, а Азамат лихорадочно ищет слова, чтобы похвалить сына. – Особенно перед ужином.
Кир скисает.
– А что такого, я же про глаз, а не про задницу…
– Ты вообще молодец, – обретает голос Азамат. – Я смотрю, ты по-настоящему увлекся этой работой и делаешь успехи. Мне это очень приятно видеть.
– Да клево, – смущается Кир, – только когда Лиза одна оперирует. А остальные на всеобщем между собой говорят, я ничего не понимаю! Названия инструментов только знаю, подать могу, а так… Зато я в первой помощи упражняюсь на манекенах! Уже умею фиксировать переломы и откачивать утопленников!
Эцаган заходится кашлем.
Я уже давно поняла, что редкость профессии целителя на Муданге – следствие не просто тотальной брезгливости, но и несколько средневекового представления о приличиях. В частности, говорить за столом о травмах или смерти не от естественных причин – полный нонсенс, и даже самые матерые наемники, перевидавшие на своем веку жутких смертей, меняются в лице и переводят тему. Эцаган же, столичный балованый мальчик с довольно небольшим опытом наемничества (да еще и в команде у Азамата, который в принципе всегда избегал жертв), совсем не способен переварить такую информацию. Вот Кир с Айшей, которым в детстве никто не сообщил, что утопленники – это мерзко и недостойно обсуждения, совершенно спокойно переносят любые подобные разговоры.
– Так, может, нам с тобой позаниматься всеобщим? – находится Азамат, которому очень не хочется осаживать восхищенного ребенка.
– Было бы клево, – протягивает Кир. – Только у меня времени почти нет, я ведь весь день с Лизой на работе… И ты тоже занят.
– Ну, вечерком…
– Вечерком юный князь предпочитает шастать по заброшенным домам в компании малолетних преступников, – сообщает Эцаган, решив, видимо, отплатить за незастольную тему.
– Никакие они не преступники! – возмущается Кир. – Нормальные ребята.
– Ну да, только вот приворовывают и мошенничают понемногу, – иронично ухмыляется Эцаган.
– Неправда! – вступается Кир. – Просто на детей легче всего свалить, особенно если до них родакам дела нет!
Эцаган открывает рот возразить, но Азамат останавливает его, подняв руку.
– Кир, а ты не мог бы поподробнее рассказать, что это за компания, с которой ты гуляешь, и чем они тебе так дороги?
Ребенок кривится.
– Да обычные ребята, как в приюте были. Ну то есть безродных среди них нет, но это только так считается. Я хочу сказать, например, у некоторых отцы наемничают и дома не бывают по несколько лет, а мать умерла, или сбежала к родне, или еще что… Просто те, у кого дома все в порядке, они так задаются, что и не подойдешь. Мне-то побоку, что дразнят, если надоедает, я так задвинуть могу, что два года молчать будут, а вот других напрягает. Особенно девчонок, они-то ничего сделать не могут.
– Тебя дразнят? – хмурится Азамат. – Кто?
– Да кому не лень! – усмехается Кир. – Вот помнишь, я думал, может, мне в клуб пойти? Так я пошел, ну так, из интересу. А там все такие важные, они в столице родились, с детства на серебре кушают, что такое помидор, не знают. Я-то этим помидорам сам парники строил, а потом мы их и сушили, и солили, и… Короче, не о чем мне с такими говорить.
Азамат уставляется в пол таким взглядом, что я бы не удивилась, если бы ковер задымился.
Эцаган выглядит кисло. Вполне может оказаться, что Кир невзначай и по нему проехался.
– А эти твои приятели, конечно, святые, – цедит он.
– Ну не святые, – рассудительно произносит Кир, – и я не знаю, может, раньше кто из них чего и делал. Но теперь я у них главный, и никто ни-ни. Разве что подшутить над вредным соседом, не больше.
– А ты у них главный? – отвлекается от мрачных мыслей Азамат.
– Ну да, – как само собой разумеющееся, подтверждает Кир. – Я же их главаря скинул, так что теперь я.
– И куда этот главарь делся? – уточняет Эцаган. – Готовит месть?
– Пытался, – усмехается Кир. – Нашел каких-то лбов, думал мне темную устроить. Только он им не сказал, кто я такой. Я как представился, они бы-ыстро деру дали. А главарь этот бывший сейчас снова с нами, приполз, хвост поджав, и попросился обратно, одному-то не здорово.
– И ты его пустил? – интересуется Азамат.
– Пустил, а что с ним делать? – вздыхает Кир. – Он противный, конечно, все время скандалит и ноет, но хоть немного драться умеет, остальные-то так себе…
– А зачем вам драться? – спрашиваю я.
– Ну как зачем, – разводит руками Кир. – Мы ж не одни в городе! Вон эти, из клуба, думают, что они тут хозяева, типа это они пещеры на реке нашли, и больше никто не имеет права туда ходить. Или высоченный ничейный дом, который на горе стоит и с которого весь город видно, – это типа их место! Ну а потом начинают дразниться, девчонок наших щиплют, мелюзгу мутузят. Вот и приходится напомнить, кто в стае с хвостом!
– Да у вас там прямо войны, – говорю я. – Или мафиозные разборки.
Азамат некоторое время сидит в глубокой задумчивости.
Нам приносят ужин, и разговор временно затихает.
Наконец Азамат вытирает руки, откидывается на спинку кресла и оценивающе оглядывает Кира.
– Слушай, сынок, а твоих друзей устраивает, что ты над ними главный?
– Конефно! – отвечает Кир с набитым ртом. – Я фшегжа главный!
– Прожуй и поясни, пожалуйста, – усмехается Азамат.
Кир спешно проглатывает.
– Я говорю, я всегда главный. В приюте многие слушались меня лучше, чем Гхана. Он меня за это просто ненавидел, потому что иногда, пока я не скажу, его приказ никто не выполнял, а я не велел, пока он мне чего-нибудь не даст, мяса там, или денег, или еще чего. Ну, я и с остальными делился в таком раскладе.
– А я думал, тебя в приюте не любили… – удивляется Азамат.
– Мало ли что! – фыркает Кир. – Любишь не любишь, а кто кроме Кира тетерева из рогатки убить может? Хочешь мяса – будешь слушаться. Это сейчас они там расслабились, подзабыли, как себя вести.
– Да ты, я смотрю, умеешь себя подать среди сверстников, – замечает Азамат.
– Слушай, а что вы, собственно, делаете во всех этих пещерах и на крышах? – спрашиваю я.
– Разное. – Кир пожимает плечами. – Болтаем, играем.
Азамат ностальгически улыбается.
– Я себе представляю, да. А с башни, которая на горе, небось следите, кто по любовникам шастает?
Кир вытаращивает глаза размером с пиалы для супа.
– Ты откуда знаешь?!
Азамат хохочет.
– Так я тоже мальчишкой на эту башню лазал! Я, правда, постарше был и уже в школу ходил, но за соседями следить все равно было весело. А один раз случайно увидел, как отец… а, ладно, не важно.
– Один я как будто не в столице рос! – встревает Эцаган. – Я даже не знаю, про какую башню вы говорите…
Азамат с Киром наперебой принимаются объяснять, где находится сие архитектурное сооружение. Эцаган долго хмурится, потом наконец понимает.
– А, так это где месяц назад трех воров пристрелили?
– Ну да! – охотно поддакивает Кир.
Азамат бледнеет, да и я, скорее всего, выгляжу не лучше.
– И ты знал?! – спрашивает Азамат у сына.
– Да-а. – Кир хмурится. – А чего?
– Слушай, но это же опасное место! А если бы вы там были в тот момент?
– Ты же сам говоришь, что туда лазал в детстве, – отпирается Кир. – Мы всегда разведку посылаем вперед, прежде чем из леса выйти. Если бы там были какие-нибудь взрослые, мы бы не пошли…
– Ты еще скажи, что никогда не ходишь в разведку сам, – скептически замечает Азамат.