– Звучит бредово, – не согласился Лай. – Но тебя должны были утилизировать, как только стало понятно, что ты обладаешь сознанием и душой, чтобы не предавать огласке производство големов и возможность их разумности.
– Они пытались, – пожала плечами.
– Как ты ушла? – посмотрел на меня пристально Лай. В свете голубоватого сияния его глаза, казалось, горели потусторонним огнем.
– С трудом, – призналась, вспоминая путь от клетки до дверей выхода. До сих пор передергивало от воспоминаний о чавкающей кровавой массе под босыми ногами. Но те воспоминания по-прежнему оставались одними из самых ярких и счастливых в моей жизни. Ведь именно тогда меня одарили величайшей благодатью.
Горькая усмешка скривила мои губы. Ну да, благодатью, которая впоследствии превратилась в проклятие.
– Для чего вообще нужны големы? – встрял в наши переглядывания Змей, прервав поток нерадостных мыслей.
– Органы, – пожала плечами. – Иногда некоторые части тела несовместимы с имплантатами, тогда их сращивают здесь, а потом пересаживают носителю. А еще эксперименты. Разные. Големы ведь идентичны людям. Почти.
Я говорила, а в голове билась одна мысль. Почему я рассказываю им это? Почему открываю свои тайны?
Потому что устала и хочу спать. Потому что они мне нравятся. Потому что… А почему бы и нет, собственно? В конце концов, я привязалась к ним. И всерьез подумывала о том, чтобы остаться с ними.
Так мы и продолжали бы тратить время на разговоры, если бы не сработал сигнал тревоги. Ровная голубая подсветка стала мигающей красной. Звуков сирены здесь не было, но уверена, на верхних этажах она завывала вовсю.
– Началось, – прокомментировал происходящее Рим.
– Что началось? – не поняла я.
– Мы установили парочку бомб на верхних этажах. Паника и неразбериха позволят беспрепятственно покинуть здание, – пояснила Мэла.
– Чего стоим? – рыкнул Рим. – За товаром, живо!
– Рим! – остановила я ведущего. – Можно мне… одолжи мне Ганзо.
– Зачем? – Ксерк был предельно собран.
– Я… не могу оставить это как есть, – с трудом выдавила я, нервно мотнув головой в сторону инкубаторов. – Товар вы и без нас заберете. – Мой взгляд мог разжалобить и кхара.
Вот и Рим не стал исключением. Решительным шагом он подошел ко мне, схватил за подбородок и приподнял лицо, заставив смотреть в глаза. На белой коже отражался любимый мною красный свет фонарей. Глядя на эти блики, я невольно вспоминала, почему люблю именно красный. У меня кончики пальцев закололо от нестерпимого желания прикоснуться к его коже.
Не знаю, что хотел увидеть в моих глазах ведущий. Понятия не имею, что все-таки увидел, но спустя секунду мой подбородок был выпущен из цепкого захвата.
– Ганзо, – развернулся он к хорогу, – помоги птичке. Остальные за товаром!
Наемники дружно поспешили на выход, оставив меня посреди цеха по производству големов.
Взгляд невольно скользнул по капсуле с обнаженной беременной женщиной. К горлу подкатил комок. Жизнь мне дала одна из таких производительниц, именно поэтому в свое время я обрела сознание.
Эти женщины знали, на что шли. Рожали-то они в сознании. И маленьких големов, ничем не отличимых от обычных младенцев, отдавали добровольно. А некоторые продолжали участвовать в эксперименте, позволяя использовать свой генный материал для дальнейшего измывательства над биологическим сырьем в лице големов.
Мой создатель был новатором в своей сфере. Желал создать голема, способного воспроизвести любой живой материал любой другой расы. Но добился только того, что репродукции подлежали лишь виды гуманоидного типа. Таких во Вселенной не так уж много наберется.
Помимо репродуктивных функций над моей серией был проведен еще не один эксперимент по изменению головного мозга и развитию ментальных пси-способностей. Да, главный упор делался именно на мозг. Люди, втайне завидуя Ушедшим, не оставляют глупой мечты достичь тех же ментальных высот, что были подвластны древним. Ученый, что создал меня, выдвинул теорию, по которой человеку не достичь цели банально из-за несовершенства головного мозга. Тогда было принято решение сначала провести опытные тесты на големах, а если эксперимент удастся, можно будет и людям серое вещество подкорректировать. Всего-то и надо – провести пару мутаций.
Они не ожидали, что я приду в сознание. Смутно помню их лица, когда заговорила в первый раз. И отчетливо помню лицо женщины, которая считалась моим инкубатором. Мне показали документы с ее изображением. Он показал.
Поняв, что мысли забрели совсем не в ту туманность, тряхнула головой.
– Ганзо, – обернулась к хорогу, – у тебя еще осталась взрывчатка?
– Ты хочешь здесь все взорвать? – Его темные глаза обратились ко мне. – Беременных женщин тоже?
В голосе слышалось явное недоверие. Словно он не верил, что я способна на подобное.
– Думаешь, я жестока? – горько усмехнулась. – Может быть. Но то, что ты называешь беременными женщинами, на самом деле не женщины и даже уже не люди. Они производительницы сырья. Ты же не огорчишься, уничтожив шахту по добыче топлива для движка на черной материи? И они понимают это в полной мере. Поверь.
Но хорог в силу своего воспитания упорно сопротивлялся. Тогда я решила рассказать ему о своих первых воспоминаниях. Они были смутными, обрывочными, но они были.
– Знаешь, – я вновь посмотрела на инкубаторы, – когда я пришла в себя, у меня было семилетнее тело. По человеческим меркам, конечно. Плохо помню, но, кажется, они не очень обрадовались. По крайней мере, именно так все выглядело на записях устройств слежения. Собрали совещание… как я потом узнала, на повестке дня стоял вопрос, делать ли вивисекцию на предмет аномалии или утилизировать сразу. Утилизация победила большинством голосов. Не хотелось им подставлять свои шеи под праведный гнев вышестоящих. Так вот. Меня изъяли из капсулы. Просто слили гель, подняли стекло и потащили на смерть. Идти не могла, руки-ноги не слушались. Я как младенец была, который еще не научился управлять собственным телом. Благодаря экспериментам над мозгом мое сознание находилось на уровне семилетнего ребенка, и что самое главное, по какой-то причине я могла говорить. Забавно было. Глаза почти не видят, конечности болтаются по полу, мозг еще не начал нормально функционировать, так что эмоциональный фон в полном хаосе, а меня за волосы тащат на утилизацию. Самое интересное, что я даже не боялась. Не знала, как бояться. Но уже тогда каким-то образом понимала, что в конце коридора моя смерть. К чему это я? Ах да. Как выяснилось позже, там была женщина, моя производительница. Она все это видела. И знаешь, что она сделала? Да ничего.
Я говорила и говорила, впервые за долгие стандарты рассказывала о прошлом. Впервые открывала полную правду. Говорила зло, отрывисто, пока не почувствовала, как хрипнет голос. А Ганзо слушал. Молча. Лишь желваки гуляли на скулах. И в один прекрасный момент он не выдержал и достал питательный батончик, который сунул мне в рот.
Чуть поднапрягшись, я включила эмпатию. Хорог был в ярости. Он многое видел, сам никогда не был белым и пушистым. У него руки по локоть в крови. Наемники все же не сестры милосердной звезды. Но он никогда не измывался над своими жертвами, предпочитал убивать быстро. А еще он был хорогом, которому менталитет не позволял измываться над детьми и женщинами.
– Не поможешь? – прожевав, разочарованно протянула я. – Ну, тогда дай взрывчатку, я сама управлюсь.
– Помогу, – принял он решение.
Больше Ганзо не воспринимал содержимое капсул как людей. Я буквально кожей почувствовала изменения в его эмоциональном фоне.
И действительно помог. Установили взрывчатку по периметру таким образом, чтобы взрывная волна шла к центру. Благо, модель позволяла. СИ-4 та еще штука, гелеобразное вещество, возгорающееся от любого нагревательного элемента. На нее даже таймеры специальные продаются. Размером не больше ногтя большого пальца руки. Удобная штукенция.
Закончив с подготовкой, мы с Ганзо молча покинули цех по производству големов.
Теперь понятно, что с этим центром не так. Подпольная ферма. Не то чтобы у людей было достаточно подобных ферм. В конце концов, данная деятельность незаконна. Плюс к тому она еще и достаточно дорогая. Очень дорогая. И не каждая организация сможет содержать такую ферму. В основном приток денег обеспечивают преступные синдикаты и военные. Причем от военных приход больше.
Честно говоря, я не стремилась очистить Вселенную от подобных учреждений. Зачем? Лишняя трата времени. Когда-то давно, еще в прошлой жизни, когда маленькой девочкой шла сквозь кровавый дождь, я не понимала, почему он так беснуется. Но потом прониклась всей глубиной ненависти. Я просто не могла пройти мимо. Подобные фермы не имеют права на существование, хотя бы потому, что там работают глупые люди. Единственного «умного» человека – моего создателя – он разорвал собственными руками на моих глазах. И раз уж судьба привела меня сюда, почему бы себя не порадовать?
Времени оставалось не так уж и много. Мы поспешили к выходу.
Кстати, я ошиблась, считая, что цеха необитаемы. Стоило активизироваться сигналу тревоги, как откуда-то появились люди и слаженным строем направились к той самой грузовой платформе. Из-за чего наше передвижение замедлилось.
Мелькнула мысль взорвать в придачу и платформу, но тут же пропала. Во-первых, это попахивало геноцидом в исполнении одной маленькой меня. Во-вторых, лень. В-третьих, я не убийца. И в-четвертых… того заряда, что я установила, хватит на весь центр. Подобное не имеет право на жизнь. Ни несчастные големы, ни женщины, согласившиеся производить големов высшего порядка. Да, да, именно рожденные из утробы големы считались наиболее качественным сырьем, податливым к генетическим мутациям.
В общем, стояла я в укрытии и молча наблюдала за бегством людишек. И ведь ни один из них не подумал пойти в производственный цех и попытаться спасти хоть что-нибудь. Или кого-нибудь. Все правильно, в цехе людей не осталось. Лишь инкубаторы и гомункулы, а гомункулы не люди.
Наши с Ганзо коммуникаторы уже зашлись сигналами вызова, когда последний человек покинул уровень.
– Птичка! – услышала раздраженный голос Рима. – Мне казалось, ты собиралась отлучиться ненадолго. Какого кхара ты в последнее время взяла моду опаздывать?
Вовремя Рим начальника включил. Я даже пожалела мельком, что когда-то давно просто отдала его такхшерцам и не проконтролировала процесс. Выбрался ведь. Даже накачанный под завязку неслабой дрянью – выбрался.
Поймав себя на подобной мысли, задумалась, с чего вдруг такая кровожадность. Обычно я более сдержанно реагирую на неподобающий тон. Подумав немного, решила, что это все из-за недосыпа. Ужасно хотелось спать… и есть, а поскольку я не получала желаемого, настроение неумолимо портилось. Да, похоже, я постепенно возвращалась к старой капризной себе.
Мне аж поплохело от этой мысли.
– Птичка! – в который уже раз прорычал Рим, пытаясь меня дозваться.
– Мы почти на месте встречи, – не стала я оправдываться. – Цель захвачена?
– Вижу вас, – вместо нормального ответа процедил ведущий.
Мы с Ганзо в это время уже подходили к той развилке, где расходились пути в цеха и к месту обитания Марии. Прищурившись, смогла увидеть команду.
Рим с Лаем впереди, за ними Змей с девчонкой на плече, Мэла и Шин замыкали шествие.
– Что с ней? – спросила, как только они приблизились.
– В отключке, – ответил дохис. – И да… это… я ее, – взглянув в мои глаза, выдал он. – Она не хотела идти с нами.
Конечно, она не хотела! С другой стороны, не мне беспокоиться о человеческой девчонке. Достаточно опечаленного взгляда Шин-Рена. Вины, плескавшейся в его грустных глазах, на всю команду хватит.
– Как будем выбираться? – задала насущный вопрос, терзавший меня последние пять стандартных минут.
– На лифте, – кивнул куда-то в сторону Рим.
– Так вроде… – начала я, припомнив, что грузоподъемная платформа сейчас активно эксплуатируется людьми.
– На обычном, – перебила меня Мэла. – Наверху сейчас полная неразбериха, так что поднимемся спокойно.
В этот момент где-то над нами громыхнул взрыв, и нас чувствительно тряхнуло.
– Я же сказал – три единицы! – рыкнул вдруг ведущий, глядя на Лая.
– Я медик, а не подрывник, – огрызнулся в ответ наемник.
Я так понимаю, кое-кто переборщил со взрывчаткой, что явно выходило за рамки плана. Кстати, о плане, я до сих пор не знала деталей. С другой стороны… оно мне надо? Я не координатор, а исполнитель.
– Если на наши головы рухнет этот долбаный центр, будет до звезды, кто ты там, – отрезал Рим.
Упс. Это хорошо, что он не в курсе, какое количество взрывчатки я установила. А припомнив, какое время я поставила на таймере, и вовсе решила поспешить.
– Отлично, – деловито устремилась влево.
– Нам вообще-то направо, – остановила меня Мэла.
– Ну, так чего стоим? – возмутилась я, стремясь поскорее покинуть мрачный уровень.
Народ промолчал, но окинул меня подозрительными взглядами.
До лифта добежали без происшествий. Поднимались, кстати, вообще во фривольном расслабленном состоянии. Единственной загвоздкой для нас стала грузоподъемность лифта. Стоило нам всем в него войти, как раздался мерзкий писк, и механический голос сообщил о перегрузке. Поскольку я стояла ближе всех к консоли управления, я ее и взломала, после чего писк сменился приятной незамысловатой мелодией, и мы поехали.
Да-да, так и ехали. Под музыку и звуки скрипящего от натуги металла. Прижатые друг к другу и к стенам лифта, словно некачественно упакованные детали для дроидов. С ребенком на плече у дохиса и постоянно мешающимся хвостом ксерка.
Как тут не расслабиться?
Так продолжалось, пока снизу не раздался еще один мощный взрыв. Нас основательно тряхнуло, из-за чего меня чуть не раздавили.
– Хво-о-ост, – прохрипел ксерк.
– Волосы! – заорал оборотень.
– Оу, – выдала я, отпуская гриву Лая, в которую успела вцепиться, предотвращая падение. И слезая с хвоста ведущего, на который запрыгнула в момент потери равновесия.
– Тебе помочь? – посмотрел на меня Змей, поправляя болтающуюся на плече Марию.
– Птичка, какого кхара сейчас только что было? – прервал механика Рим, намекая на силу взрыва.
Только я открыла рот для подробного доклада, как распахнулись двери лифта.
А я и не заметила, когда мы прибыть успели. Перед нашими взорами предстала милая сердцу картина паники и разрушения. Туда-сюда сновали люди в серых комбинезонах, стараясь потушить локальные пожары, дым от которых достиг нашего обоняния. И… совсем не милые лица вооруженных солдат, выстроившихся полукругом у входа в лифт.
– Сдавайтесь, – обнаружил себя капитан Дарден за спинами человеческих мужчин.
Нас ждали.
На миг повисла звенящая тишина, которую разрывал лишь звук сирены. Да-да, и такое здесь было. Пока мы поднимались на лифте, ее совершенно не было слышно, но стоило дверям распахнуться, как звуки паники тут же затопили окружающее пространство.
И в этот самый краткий миг я чуть ослабила контроль, дав волю эмпатии. Пусть хоть раз для дела послужит. Знаю, в собственной нестабильности виновата сама. Об опасности техники сна я была прекрасно осведомлена, но спокойный сон манил все сильнее, заглушая страх перед возможными последствиями.
И мига мне хватило, чтобы принять решение. Люди были настроены серьезно, капитан не на шутку волновался о состоянии девочки. Шин молчаливо не одобрял происходящего. В то время как Змей вовсю веселился и злорадствовал. Оказывается, он ненавидел людей почти так же, как я. Расист, что ли?
Ганзо чего-то ждал, он вообще был на удивление спокоен. Мэла и Лай нервничали. Рим был раздосадован и напряжен. И в тот миг, когда он подал знак Змею, чтобы тот выступил чуть вперед, выставив девочку на всеобщее обозрение, я нажала на один из символов консоли управления, отправляющих лифт вниз. Под мерный писк двери закрылись, отрезав нас от солдат и их оружия. Лица людей надо было видеть, когда до них дошло, что именно происходит. Этакая смесь ступора и неверия. Впрочем, лица команды ничем от людских не отличались.