– Слав, ты сам-то понимаешь, что говоришь? – Лера грустно поджала губы. – Он был когда-то героем, а сейчас небось в маразм впал! Я знала одного из ветеранов – он напивался и начинал жену и дочь гонять. Кричал: «Я кровь проливал!» И с ножиком за ними гонялся. Сам дедок такой мелкий был – соплей перешибешь, а гонору – ужас. Его все в подъезде боялись. Сколько ни забирали в милицию, всегда отпускали через несколько часов, и он опять хулиганил – ветеран же, кто тронет?
– Лер, не путай ты мягкое с теплым, ветераны тоже разные бывают. И старики разные. Я знавал таких мудрых стариков, что диву давался. И встречал… в общем, давай-ка посмотрим на этого ветерана. В крайнем случае, просто дадим ему денег – типа, спонсоры, и уйдем. Если уж он совсем никакой…
Они уселись в автомобиль, назвали водителю адрес, и тот снова покатил по улице вниз, под горку, к бывшему оврагу, который когда-то засыпали и построили на нем дома.
Дом, в котором жил ветеран и герой, ничем не отличался от того, в котором проживал герой афганской войны, – для государства эти люди были равны по своей значимости. То есть одинаково не нужны. Слава грустно вспомнил фотографию в какой-то газете, где ветеран в своей квартире примерз к полу живьем. Его тогда охватили бессильный гнев и желание взять и перебить всех чиновников. Вероятно, так и начинаются революции – власть полностью забывает о своих подданных, упивается хапаньем и пожиранием нахапанного.
Впрочем, у этого ветерана была вполне ухоженная квартира – новые обои, новый линолеум, хорошая обстановка в доме. Несмотря на то что он жил один, всюду чувствовалась женская рука. Как и у предыдущего ветерана, дверь открылась сразу, без вопросов – кто там? – и сложных переговоров через щель. Старик, который их встретил, был сухим, как старый вяз. Его высохшие руки, оплетенные крупными венами, чем-то напоминали руки Славы – широкие, когда-то такие же мощные, только теперь уже изломанные болезнью и временем. Он посмотрел на пришельцев ясными серыми глазами и слегка дребезжащим голосом сказал:
– Если вы чего-то мне пришли продавать, сообщаю, что идиотов можно поискать в квартире напротив, там живет Мария Степановна, она купит у вас любую пакость. Тут идиотов нет!
– Я вижу, – усмехнулся Слава, – и это очень радует! О чем я тебе говорил, Лер? Можно мы пройдем, поговорим с вами?
– Каков предмет разговора? – усмехнулся старик. – Впрочем, проходите! Красть у меня нечего, денег нет, грабить бесполезно – если только унитаз импортный открутить, его мне недавно сын поставил. Говорю, мне и старый ничего так к заднице пришелся, а он: «Папа, отстань! Тебе нужен новый унитаз!»
– За вами супруга ухаживает? – спросила Лера, оглядывая уютное гнездышко, в котором все стояло на своих местах и не было ни следа пыли или грязи.
– Моя Дуся умерла десять лет назад… – грустно пожал плечами старик, – с тех пор я все один. Сын предлагал бабку какую-нибудь сосватать – я не хочу. Не могу забыть. И не надо мне тут чужой бабы. Ухаживает за мной одна женщина – сын нанял. Приходит, убирается, готовит. Хорошие у меня дети. И дочка славная, только она далеко сейчас, на Сахалине. Муж нефтяник, на платформах работает. Как она прилетает – сразу ко мне бежит. И посылки шлют все время! Ну ладно, может, чайку попьете со мной? Сын прислал конфеты какие-то импортные – каюсь, люблю сладкое жевануть! Ну что, соблазнил я вас на чай? Пошли, пошли! Все веселее будет! А то поболтать иногда не с кем! С Настей особо не потолкуешь – баба глуповатая, все фигню какую-то несет, то что-то в телевизоре выведает, то соседки чего расскажут! А моя Дуся такая умница была… учительницей работала всю жизнь, до пенсии. И потом тоже работала, помогала. С ней о чем угодно можно было поговорить. Золотая женщина! Царствие ей небесное…
– Семен Василич, а вы хотели бы стать молодым? – неожиданно, в лоб, спросила Лера. – Вновь стать летчиком, бить врагов?
– Хм… странный вопрос! – усмехнулся старик. – Вы чего, опрос социальный, что ли, проводите? Или все-таки молодильные яблоки продаете – по акции, со скидкой?
– Не опрос, – решился Слава, – не знаю, как вам и сказать… в общем, мы представляем некую секретную военную организацию. Нам нужны бывшие летчики – те, кто имеет опыт боевых действий, лучшие из лучших. Но только те, которые в настоящее время не у дел.
– И зачем они вам нужны, – заинтересовался старик, – опыт передавать, что ли? Какой я опыт передам, когда я летал, считай, на велосипеде, а они сейчас на космических кораблях?!
– Вот на космических кораблях и будете летать. Вернее, на корабле. У вас вынут мозг, поместят в этот корабль, и вы станете им управлять… Боевой машиной под названием звездный крейсер… После десяти лет службы вам дадут новое, молодое тело, поместят туда мозг, и вы начнете жить заново. Вы увидите иные планеты, иные миры, станете на время боевым звездолетом, а потом поселитесь уже человеком там, где захотите!
– Смеетесь над стариком? – недоверчиво посмотрел ветеран. – Думаете, я как ребенок доверчивый? Я к вам с душой, как к людям, а вы глумитесь? Уходите, ребята. Все. Разговор окончен. Эти журналистские штучки, розыгрыши я не люблю. Нашли, над кем смеяться! – Старик встал и оперся о косяк двери. – Быстро уходите, пока я вас чем-нибудь не огрел!
– Боевой старик! – усмехнулась Лера и достала из кармана небольшой матовый серый прямоугольник – гравитонный коммуникатор для связи с «Соргамом». Она взяла его на всякий случай, если им со Славой придется ходить по одному, или же они окажутся в месте, где мощности говорилки в ухе Славы будет недостаточно. Лера легко коснулась панели, воздух засветился, развернулся большой, метр на метр, экран.
Девушка негромко сказала:
– Наташ, покажи ему наш корабль!
Экран сделался темным, потом на нем высветился сияющий под лучами солнца «портсигар» на фоне сверкающих звезд.
– Звездолет «Соргам», наш боевой звездный крейсер. Слава его капитан. Сейчас звездолетом управляет мозг Наташи, но она скоро получит новое тело, поэтому вакансия освобождается.
– Жду не дождусь! – На экране появилась Наташа в элегантном наряде времен ренессанса, вся в рюшечках, лентах и с глубочайшим декольте.
– Кхе-кхе! Ты чего напялила такое, – глаза Славы полезли на лоб, – с какой радости ты эту ерунду на себя натянула?
– А что, не нравится? Ну могу переодеться! – Мгновение, и она уже стояла в сарафанчике из полупрозрачной ткани, практически не скрывающем тело. Кроме сарафанчика, на девушке ничего не было…
– М-да! Интересные у вас подчиненные, – неопределенно протянул старик, – значит, не врете? Значит… не врете. А девчонка хорошая, да… знавал я одну такую…
– В четырнадцатом году, да, дедуль? – ехидно улыбнулась Натаха. – Я спецом для него древний наряд натянула! Может, ему будет легче воспринять вашу информацию, если, так сказать, окажется в привычном окружении!
– Ох, язва, ох, зараза, – усмехнулся старик, – так бы и выпорол ее!
– Ну выпори, выпори меня, дедуленька! – Натаха повернулась задом и, наклонившись, медленно подняла подол.
– Ой! – пискнула Лера. – Вы не смотрите, что она такая зараза, так-то она хорошая! Натах, ты чего творишь?!
– Да ничего, ничего, давно передо мной подол не задирали! Любо-дорого посмотреть! – рассмеялся старик. – Вот получу новое тело, мы с тобой, красавица, еще потолкуем, кто древнее!
– Ребята, а дедон мне нравится, – усмехнулась Наташа, – наш человек! Боевой! Теперь я знаю, почему наши победили – разве с такими дедами можно было проиграть? Дед, давай соглашайся, полетаем с тобой, побьем фашистов! На Земле их прижали, так эти твари в космосе угнездились!
– Ну как я могу отказаться бить фашистов, – усмехнулся старик, – тем более с такой боевой девкой! Что же, убедили. И простите за недоверие – сейчас столько аферистов развелось! И все пенсионеров пытаются обмануть. Слава богу, я еще разум не потерял, отбиваюсь как могу. Недавно двух цыганок шваброй так отходил – с лестницы летели, думал, шею сломают! Не сломали, заразы, а жаль! Только вот что с сыном и дочерью делать – как им сообщить, куда я делся?
– Честно – не знаю, – признался Слава, – вы исчезнете на десять лет. И появитесь другим человеком. Они вас и не узнают. Считайте, что для них вы умерли.
– Это плохо… – загрустил старик, – и внучата опять же… впрочем, мне осталось-то, может, год-два от силы. Хуже было бы, если бы я лежал и гадил под себя, умирал на их глазах. А они ходили бы ко мне и с отвращением целовали в щеку. Лучше вот так – ушел и все!
– Вы сможете звонить им, если захотите, мы будем часто бывать на Земле! Пока висите над планетой – раз – и набрали номер, поговорили! Только надо придумать версию, откуда вы звоните. Не с того же света!
– Придумаю чего-нибудь! – обрадовался старик. – Что с собой взять? Одежду, еду? Что нужно?
– Ничего. Совсем ничего. У вас все будет, – кивнул Слава, – если готовы, идем прямо сейчас!
– Сейчас?! Вот прямо сию минуту?! Погодите, я хоть с сыном, с внуками поговорю напоследок!
– Подождите еще, Семен Васильевич. Должны предупредить, что работа опасная. И вы можете не дожить до своего тела. Вы не просто будете летать в космосе – вы будете воевать! Мы не зря вам сказали про фашистов – там такие же фашисты, с какими вы воевали на Земле, рабовладельцы, негодяи, которые не гнушаются никакими средствами, чтобы достичь своих грязных целей! Вы можете погибнуть. Подтверждаете свое согласие? Если нет – мы просто уходим, и все.
– А у вас авторучка со вспышкой есть? Мне сын кино показывал: там – пшик! – и я ничего не помню! Нет? Тогда я с вами! Иначе не смогу забыть чудес, о которых вы мне тут нарассказывали… и вот эту красавицу! – Старик подмигнул экранной Наташе и встал на ноги.
– Все-таки старые люди лучше умели обращаться с красивыми женщинами, не то что нынешние! – Она осуждающе посмотрела с экрана на Славу и показала ему язык. – Все, дедон, до встречи! Полетаем!
Экран потемнел, и Лера, свернув изображение, положила коммуникатор в карман.
– Звоните детям, мы подождем. – Слава расстегнул куртку и приготовился ждать.
– А тут кто живет? – с интересом спросил старик, поглядывая на дом, который походил на его дом как две капли воды.
– Тоже ветеран. Может, с нами сходите? Все веселее, чем в машине сидеть.
– Да пошли! – Старик решительно взялся за ручку и открыл машину. Потом, кряхтя, спустил ноги на землю и, задыхаясь, сказал:
– Вот гадство какое – внутри у меня так и сидит пацан! Взял бы и побежал! А ноги не идут… Чуть двинусь, и задыхаюсь! Щас, ребята, щас!
– Помочь? – Лера решительно взяла его под руку.
– Ты-то? Тебе самой помогать-то надо! Где мои двадцать лет! Отбил бы я у тебя, парень, такую красотку! Впрочем, вряд ли – с такими-то, как у тебя, плечами да ручищами!.. Хотя… и я немаленький был! Меня даже в летную школу брать не хотели – говорили: «Ты в кабину истребителя не поместишься!» Поместился. Ничего так поместился.
– Пошли, пошли! – Лера решительно подтолкнула фронтовика вперед, сжала руку с такой силой, что старик вздрогнул.
– Ничего себе у тебя силища! – растерянно вскрикнул ветеран. – Этак ты руку просто раздавишь!
– Извините, не рассчитала! – улыбнулась Лера и почти занесла деда на второй этаж. – А Слава сильнее меня раз в десять!
Они постучали в дверь, та сразу открылась, как будто их поджидали прямо возле нее, а может, и ожидали – за дверями стояла Валентина Григорьевна. Она возбужденно прошептала:
– Уговорите его! Он меня не хочет бросать! Говорит: «Черт с ними, ногами и руками, – я тебя не брошу!» А как я могу смотреть на то, что он медленно угасает в этой халупе?! Он потом сам винить меня будет за то, что не дала ему шанса!
– Пошли! Я с ним поговорю! – Старик решительно шагнул в квартиру, Слава и Лера пошли за ним. Инвалид так и сидел на диване, привалившись к спинке. Увидев Славу с Лерой, грустно сказал:
– Простите, ребята, я Валю не могу оставить. Она пропадет без меня! Пенсия у нее маленькая, вдруг что со мной случится? Нет уж. Буду доживать как есть, безруким-безногим!
– Дурак ты! – неожиданно резко сказал старик. – Только о себе думаешь? Только о себе любимом?! А ты не задумывался, каково ей дерьмо из-под тебя выносить? Таскать на себе по квартире? Возить в больницу? Ей памятник при жизни надо ставить, а ты залез ей на шею и ножки свесил? Хм… ну… не свесил, но сидишь на шее! Тебе дают возможность освободить жену! Стать полноценным, нужным людям! А ты что? Перед этим поганым ящиком до конца жизни обрубком валяться? Не будь идиотом! Как тебя звать? Петр? Петр, я тоже такой, как и ты! И ухожу с ними. И это последний шанс для тебя стать человеком, а не обтесанным бревном, поверь мне, ветерану!
– Валь, и правда… чего я тебя держу, – растерянно улыбнулся инвалид, – ни жизни у тебя, ни радости… Как с молодости начала за мной ходить, так и теперь ходишь. Хоть бы мужика завела, а то ведь от меня-то толку никакого… ни детишек, ни постели… сука я! Всю жизнь тебе сломал!
– Не говори так, Петя! Я всю жизнь тебя любила и буду любить! – Женщина решительно шагнула вперед. – И не надо мне никого, кроме тебя! Лишь бы ты был счастлив! Лети с ними! Это, может, твой шанс! Я проживу, не беспокойся!
– Проживет! – Слава шагнул вперед и достал из карманов три пачки пятитысячных купюр, подумал и еще добавил пачку долларов. – Считайте, это его зарплата. Положите на счет – будете жить с одних процентов, и вам хватит за глаза! Вряд ли у вас великие запросы.
– Ну если так – полетели! Когда? Сейчас? Я готов! – Инвалид с горящими глазами подался вперед.
Слава на руках вынес Петра из квартиры и спустился по лестнице так, будто в руках у него был не взрослый инвалид, а маленький ребенок. Погрузившись в такси, они указали водителю место, на которое их требовалось отвезти.
По зимнему времени рано темнело, и когда они подъехали к окраине города, было совсем темно. Горели огни ближайшего частного дома, светились огни заправки, а дальше простиралась ночная тьма, разрезаемая иногда светом проходящих машин. Но и машин было довольно мало – вечер воскресенья, все сидят, ноги парят, телик смотрят, кому охота по холоду мотаться? Завывал ветер, по ногам било снежной пургой.
Водитель подозрительно посмотрел на пассажиров, выволакивающих инвалида посреди чистого поля, на старика, с кряхтением и щелканьем суставов вылезшего из машины, и осторожно спросил:
– Вы уверены, что вам нужно именно сюда? Вот тут, в чистом поле, останетесь?
– Тут, тут, – улыбнулся Слава и бросил водителю на сиденье три пятитысячные купюры. Водила собрал их, с сомнением посмотрел на свет и неуверенно поблагодарил. Пассажиры показались ему в высшей степени подозрительными.
Отъехав подальше, таксист загасил все огни и тихо, задним ходом сдал поближе к тому месту, где их высадил. Присмотревшись к полумраку, увидел, как в поле удаляются три фигуры – одна из них что-то тащила, вероятно, инвалида. Люди остановились, некоторое время ничего не происходило. Затем внезапно перед ними на снегу оказался темный параллелепипед, раскрылся, как десантный корабль, который водила видел, когда служил на флоте. Люди вошли в корабль, и тут же изображение параллелепипеда исчезло, будто его никогда и не было.
Водитель посидел, ошеломленный зрелищем, достал из кармана купюры, пошуршал ими, еще раз проверил на свет – вроде нормальные. Положил назад и, поразмыслив, решил, что никому не скажет об этом случае. Засмеют. Скажут, допился до зеленых человечков. В худшем же случае будут обходить за версту, как идиота какого-нибудь и шизика. И вообще, пора было домой. Сегодня снял хорошую кассу!
Таксист повернул ключ, машина тихо заурчала и мягко двинулась в город по заснеженной мостовой.
– Я до последнего не верил! – ошеломленно сказал инвалид, уже пристегнутый к креслу. – Дед, а ты знал, что будет? Как ты-то поверил?
– Давайте так теперь, – вмешался Вячеслав. – Я – Слава. Она – Лера. Я командир корабля, командир подразделения. Она мой заместитель и моя жена. Вы увидите еще членов экипажа, часть из них – люди. Часть – вообще не похожа на людей. Как только прилетим, Лера введет вас в курс дела, обучит новому языку, покажет, как и что. Теперь вы не дед, не инвалид, а Семен и Петр. Теперь у вас нет возраста, нет званий, нет регалий и гонора. Вы – новобранцы. И вас будут учить заново. Лера все объяснит. Никаких проявлений неприязни к тем, кто отличается от нас по цвету кожи, одевается странно, выглядит как-то необычно или вообще имеет непонятные способности – иначе вылетите сразу, верну на то место, где вы и были.