В Сиэтле, сто лет назад – а точнее, всего полгода, – непосредственно перед подписанием контракта, Вольски имел задушевную беседу с нанимавшим его полковником ВМС. Видимо, ребята из морского ведомства, взявшие гидрографа в оборот, уже поняли, что он ответит согласием – и решили ввести его в курс дела еще до подписания документов.
– Зачем я должен туда плыть? – прямо спросил тогда Норман.
Полковник – чем-то неуловимо похожий на Сандерса – пожевал губами и ответил:
– Понаблюдать. У русских есть базы, где они держат оружие нового типа. О нет, не беспокойтесь, никаких армагеддонов они пока не устраивают – их изделия не мощней средней торпеды. Пока что. Но мы подозреваем, что у них произошел серьезный прорыв в нанорганике… по крайней мере, мы не смогли найти ни одного обломка после контакта с этим оружием, ни осколков, ни царапин. Только… органические следы. И у нас есть веские основания полагать, что секретные базы находятся в Высокой Арктике. Вам не нужно будет делать ничего предосудительного, Норман, – только понаблюдать и поделиться с нами результатами ваших наблюдений. Ну и обеспечить правильный контакт с русскими, если до него дойдет. Сможете ведь?
Тогда он был уверен, что сможет. За такие-то деньги! А теперь…
Визуальное изображение на миг потемнело и вновь вернулось к обычной яркости. Тень? Прочие экраны никаких сбоев не показывали. Эхолот ничего не видел – ну, да есть много способов его обмануть… Химические и температурные датчики тоже не отреагировали.
– Мимо робота что-то проплыло, – сообщил наконец Вольски. – Что-то темное. Но датчики ничего из ряда вон выходящего не заметили…
– Нерпа, – буркнул Оз, отложив на минуту весла и вытирая проступивший на лбу пот. Ну вот, подумал Вольски, есть-таки польза от физических упражнений!
– Но так близко…
– Если датчики ничего не видят – значит, нерпа или тюлень, – раздраженно сказал Оз. – Или вы думаете, что «селедку» идиоты делали?
Ага, все-таки верно он подумал, что робот похож на сельдь!
– А если нанорганика?..
Оз издал выразительный вздох – аж пар изо рта вылетел облаком. Сандерс переложил спичку в другой уголок рта и снисходительно добавил:
– Верь ему, Вольски. Оборудование спецы делали. И русских не бойся – тебя небось штабные запугали, когда контракт подписывали? Русские то, русские се, у русских гребаное супероружие… а я тебе скажу, не так они страшны. В Норфолке начинают на воду дуть, вместо того, чтоб дело делать…
– В чем-то, может, русские и не страшны, – ответил Вольски, напряженно глядя на монитор. Перед «селедкой» открылась узкая и глубокая расселина, полная черной тени, и робот промерил ее рельеф, прежде чем заплыть. Рельеф был весьма неровный и подозрительный – впрочем, гидрографу все за пределами катера сейчас казалось подозрительным…
– В чем-то, может, и не страшны, но в Арктике они у себя дома, – продолжил Норман через минуту, когда «селедка» наконец просчитала маршрут и двинулась внутрь расселины. Камера сейчас транслировала черноту с небольшими проблесками мутного света. – Мы не должны расслабляться.
– Дома? – расхохотался Сандерс. – Да ладно! Не заговаривайся, Вольски! Да на Аляске мы…
– Аляску, вообще-то, русские и открыли, – возразил Вольски. Не то чтоб ему так сильно нравились русские, несмотря на его собственных предков, – но оставить последнее слово за этим солдафоном, будь он хоть десять раз главный в группе, Норман не мог.
– Открыли, и что с того? – хмыкнул Сандерс, внезапно успокоившись. – А что же золота не нашли? Или силенок не хватило добывать?
«Селедка», по мнению Вольски, слишком долго торчала в этой чертовой расселине, поэтому он сунул планшет Озу:
– На, глянь, чего она там делает под камнями столько времени.
А сам повернулся к Сандерсу.
– Учите историю, Сандерс. Америку еще не открыли, а русские уже плавали здесь на своих кораблях. Торговали, охотились. Их собственные Льюис и Кларк прошли здесь четыре века назад. Четыре века, Сандерс! Они уже знают эти земли и этот климат как свою прихожую. Поэтому – да, мы должны быть крайне осмотрительны, явившись к ним домой.
Сандерс едва открыл рот, чтоб ответить, но его опередил вскрик Оза:
– Что за… Черт, да что происходит! Вольски, что ты сделал с «селедкой»?!
– Ничего! – рявкнул гидрограф. – Я даже ею управлять не умею!
Они с Сандерсом подобрались ближе и тоже всмотрелись в планшет. Визуальная картинка так и оставалась абсолютно темной. Эхолот сходил с ума: с бешеной скоростью на графике глубины сменялись отмелями, вокруг робота то образовывалась пустыня, то – стада неизвестных объектов. Датчики тоже сбоили.
– Она что… застряла, повредилась? – пробормотал Оз. – Но этого же не может быть, процессор должен был просчитать путь…
– Может, ее кто-то поймал? – предположил Вольски издевательским тоном. – Нерпа, допустим?
Оз вскинул на него большие карие глаза:
– Ни нерпу, ни тюленя, ни медведя поверхностный слой нанорганики не собьет с толку – они почуют, что внутри металл и пластик. Русских я тут тоже не вижу… Видимо, ошибка программы. Может, при функционировании в условиях низкой температуры…
– Так быстро? – усомнился Вольски, но тут «селедка» выдала последний истошный всплеск данных и умолкла совсем. Как Оз ни пытался наладить с ней связь, робот не отзывался.
Спустя четверть часа попыток, ругательств и взаимных обвинений Сандерс заключил:
– Гребаная техника, вечно от нее одни проблемы. А нам даже радиоразведку не дали с собой… Ладно, плывем дальше. Ну, чего расселись?
До берега доплыли в мрачном молчании.
Судя по данным со спутника, с которыми их перед отплытием познакомил Сандерс, здесь и впрямь имелась то ли небольшая база, то ли наблюдательный пункт. На снимках был виден домик, стоящий в двух десятках метров от берега, и странные сооружения на мелководье. Возле домика крутила лопастями портативная ветряная электростанция.
Если это и была искомая военная база, то уж очень хорошо упрятанная.
План Сандерса был таков: подобраться как можно ближе пешком, потом запустить беспилотник-«стрекозу» в режиме разведки и посмотреть поближе, что там такое. При встрече с русскими, как было условлено заранее, прикидываться заблудившимися учеными с «Моргенштерна» – исследовательского судна Евросоюза, служившего им прикрытием. Специально для этой легенды и было отмерено недостаточное количество горючего для катера и выдан поломанный навигационный компьютер. А «научный» планшет навигацию не тянул…
Разгрузились в том же мрачном молчании. Согласно легенде, «ученые» знали, что на Комсомольце есть какая-то станция, вроде бы метеорологическая, но точно не знали где, потому все снаряжение из катера прихватили с собой. Навьючиваясь кейсами с оборудованием, Оз только недовольно кряхтел.
– Ничего, сынок, привыкнешь, – наставительно сказал Сандерс, сунув в зубы одну из своих спичек. – Еще понравится, вот увидишь, – в следующий поход сам запросишься.
Поначалу они обращались друг к другу так, как должны были обращаться согласно легенде. Если здесь и правда военная база, то остров должен прослушиваться и просматриваться вдоль и поперек… Но прошло время, а никаких следов цивилизации Вольски не заметил. О чем и сообщил старшему:
– Да тут, похоже, и нет никого!
– По моим данным, есть, – лаконично возразил Сандерс. – Примерно в том – северо-восточном – направлении должна быть станция. Пошли, а то погода портится – как бы в бурю не попасть.
Он был прав. Небо на глазах заволакивали клочковатые серые облака, снег повалил гуще, а ветер сменил направление на юго-западное, господствующее здесь, и задул с пронзительной силой. Оз вновь закупорил пуховик на все молнии и липучки, надвинул шапочку ниже – еще чуть-чуть, и вовсе натянет ее на лицо. Вольски то и дело отворачивался от ветра – снег больно сек щеки. Сандерс, тащивший самый тяжелый рюкзак, шагал позади всех, время от времени бормоча: «Гребаная погода!»
Они двинулись вдоль берега, в некотором отдалении от него, предварительно вытащив катер на сушу. Вольски почти не вымок, хотя тащил катер, стоя по колено в ледяных волнах, – да здравствуют прогресс и водоотталкивающая пропитка! Если б он промок, наверно, и часа бы не продержался при эдакой погоде. Берег в этом месте был совершенно пустынен, на бурых камнях не росло ничего. Вольски читал о том, что Комсомолец совершенно лишен растительности – зона арктической пустыни. Впрочем, в укромных щелях он заметил несколько характерных темных пятен лишайников – все же потепление давало о себе знать, и даже этот ранее безжизненный клочок суши стал оживать. Земли как таковой под ногами не было – только камень, лед или длинные языки крупной гальки, такого же бурого цвета, как и скалы. Идти по ней было трудно – но все же лучше, чем по льду.
«Как они тут зимовали?» – подумал Вольски и сам поразился этой мысли. Ведь если здесь такое лето – то какая тогда зима? И это сейчас, в период глобального потепления! А что было здесь сто лет назад, двести, триста, когда русские трапперы шли через арктические земли все дальше и дальше на восток? Какие зимы были тогда? И как эти люди выживали здесь – без раций, еды, огнестрельного оружия, электрогенераторов, пуховиков с пропиткой? Как?!
И он невольно почувствовал трепет при мысли об этом.
– Стойте, – негромко окликнул их Сандерс, и Вольски с электронщиком послушно остановились. – Дизелем пахнет – не чуете, что ли? Ветер доносит. С ветром нам повезло… А ну, давайте-ка к берегу, вон к тем скалам!
Сандерс вновь был прав – вот что значит реальный разведывательный опыт, который у него явно имелся. Бурые выветренные скалы, такие растрескавшиеся, что непонятно было, как они вообще стоят, оказались прекрасным укрытием. Между ними, в ложбинке, засыпанной той же буроватой галькой, Оз разложил свое хозяйство, не опасаясь, что его тотчас заметет. Он открыл второй кейс, в котором, точно в крошечном ангаре, на растяжках и опорах покоился миниатюрный беспилотник, внешним видом напоминавший толстую стрекозу. Разве что побольше – с ладонь размером.
– Вы хотите сказать, что эта штучка полетит при таком ветре? – усомнился Вольски.
– Полетит, куда денется, – уверенно ответил Сандерс. – Ты что-то хотел сказать еще, Вольски? Про русских, с которыми надо быть поосторожнее?
– Нет, – буркнул Норман, подавив в себе сильное желание добавить «сэр». Ну уж нет, не дождется! Хоть военные ему и платят, но жить по их правилам он не подписывался.
Оз очень осторожно отсоединил удерживавшие беспилотник растяжки и что-то набрал на планшете. Полупрозрачные крылья пришли в движение – завибрировали едва заметно, и одетое в тускло-серебряную нанорганику тельце «стрекозы» приподнялось над кейсом на пару дюймов. И зависло.
– Отлично, сынок, – кивнул Сандерс. – Ну как, готов?
– Готов, – ухмыльнулся Оз. Выражение лица у него было точь-в-точь как у мальчишки, который собрался пустить в девчоночий туалет мышь.
Он сел на рюкзак, устроил на коленях планшет и знаком показал остальным садиться ближе. Сейчас, как видно, помощь Нормана уже не требовалась, но требовалась его оценка. А «стрекоза», повернувшись на заданный курс, пошла над камнями очень низко, не более чем в трех-четырех дюймах от поверхности – и затерялась в снегопаде сразу же, как только миновала скалы.
Беспилотник двигался куда проворней подводного робота, но картинку он давал только визуальную. И пока что ничего, кроме мелькающих снежинок и внезапно возникающих по курсу камней, на мониторе нельзя было увидеть.
– А они же далеко, – внезапно с тревогой сказал Оз. – Хватило бы батареи на обратный путь…
– Если что – сходим подберем, – утешил его Сандерс.
– Угу, если не сдует в море…
Станция русских возникла на мониторе внезапно. «Стрекоза» поднялась повыше, как только ветер ослабил напор, снегопад поредел – и вдруг завесы снежинок перед ней расступились и открылся вид на окруженную крутыми скалами бухту, берег которой, напротив, был плоский, полого спускавшийся к морю. На небольшом возвышении на этом берегу стоял домик в шесть окон, возведенный из рифленых металлопластиковых панелей – белый, аккуратный, под двускатной красной крышей. Под навесом у стены стоял работающий дизель-генератор, и темный выхлоп от него уносило ветром в сторону. Окошки были маленькие, подслеповатые, на подоконниках – видно было даже издали – что-то наставлено и наложено. Около домика – кажется, у русских это называется «избушка», припомнил Вольски, – лежали аккуратным штабелем какие-то стройматериалы и прочие хозяйственные предметы, прикрытые куском занесенной снегом пленки. В некотором отдалении крутился ветряк.
Неплохо они тут устроились…
– Ближе, – велел Сандерс тихо. Похоже, волновались сейчас все – Оз сидел неподвижно, сжав губы в одну бледную линию, Вольски, напротив, все время ерзал. Сандерс подался вперед, точно учуявший добычу пес, и неистово грыз очередную спичку.
«Стрекоза» скользнула вдоль скал ниже, ближе к домику. Снег шел все реже, и сквозь быстро бегущие облака даже стало проглядывать солнце – низкое, словно здесь стоял вечный вечер. Шквал, налетевший внезапно, так же внезапно утих.
– Хорошо, так видно лучше, – пробормотал морпех.
– Плохо, мы слишком заметны, – возразил Оз, говоря о себе и «стрекозе» почему-то в общем.
Робот двигался зигзагами, укрываясь за камнями, прижимаясь к поверхности галечника. Вольски заметил, что здесь, в бухте, укрытой от ледяного дыхания океана, есть даже растительность – полярные маки, уже созревшие, с дрожащими под ветром крошечными сухими головками. Наконец Оз заставил «стрекозу» сесть на один из валунов метрах в тридцати от станции.
– Ближе не подобраться, – сказал он, стаскивая капюшон. К удивлению Вольски, электронщик взмок, словно все это время махал веслами.
– Слишком далеко, – возразил Сандерс. – Можно еще немного, вон к тем камням…
– Слишком открытое место, – парировал Оз. – Мы уже потеряли одного робота – хотите и другого угрохать? И поставить нашу экспедицию под удар? Вся легенда полетит к черту, если русские обнаружат «стрекозу»!
Сандерс секунду молчал, а потом разразился тирадой про гребаных русских, гребаный Север и гребаный Норфолк, который взял моду осторожничать. Вольски подумал, что слово «гребаный» ему придется долго потом выпалывать из собственных мозгов. Если, конечно, повезет остаться в живых. Мирная избушка русских ему почему-то заранее не нравилась.
Ну не может нормальный человек жить в этой ледяной пустыне! Даже если вахта – все равно не может! И уж точно не может ощущать тут себя, как дома…
– Ладно, – Сандерс наконец сдался. – Сынок, сделай картинку покрупнее, посмотрим, что мы тут имеем. Одно жилое здание, не рассчитанное на большое количество людей.
– Там их двое, скорей всего, – подал голос Вольски. – Или трое. Достаточно автономно живут.
Морпех кивнул:
– Еще одно здание – видимо, хозяйственного назначения…
– У русских такое называется «сарай», – подсказал Норман.
– Затем – береговые сооружения. – Сандерс ткнул в угол монитора. – Что это за бассейны? Для чего они? А это что – сети? А это, видимо, причал, но катера я не вижу.
– Мог уплыть куда-нибудь. – Вольски пожал плечами. Что-то это все ему напоминало, но что? Он никак не мог ухватить мысль.
Оз поколдовал над планшетом, и изображение увеличилось еще – правда, кое-где пошло пикселами. Стало видно, что естественная галечная коса, ограничивающая бухту с противоположной стороны, продолжена невысоким волноломом, сложенным, по-видимому, из здешних валунов. Волнолом огораживал не только бухту, но и несколько неровно очерченных бассейнов – Вольски насчитал их шесть. В одном из них плавал красный буек. Справа от бассейнов оставался открытый проход в море, и на берегу был устроен слип на два маломерных судна – уложенные ровно сланцевые плиты, спускающиеся в волны, на них – слегка заржавленные от воды направляющие, над которыми нависала гусиная шея электрической лебедки. На одной из тележек, между стоек с красными флажками, стоял катер – поменьше, чем тот, на котором сюда приплыла группа. Возле слипа грудой были свалены грубые сети в пластиковых красно-синих поплавках.
– Я понял, что это такое, – медленно сказал гидрограф. Он наконец сумел поймать блуждающую мысль за хвост, но облегчения это не принесло.
Сандерс и Оз одновременно обернулись к нему.
– Это рыбоферма, – сумрачно сказал Вольски. – Гребаная арктическая рыбоферма – и больше ничего.
Сандерс несколько мгновений пялился в монитор, а потом откомментировал так, что слово «гребаный» во всей фразе оказалось самым приличным.
Оз помолчал, подождал, пока Сандерс успокоится, а потом произнес:
– И все равно что-то здесь нечисто. С рыбофермы должны постоянно сбывать продукцию – я знаю, вырос среди озер в Мичигане… Но я не помню, чтобы вы упоминали о транспортной активности русских здесь. Напротив, они закрыли единственную перевалочную базу на Комсомольце. Ну, откуда все летали на полюс.