– Да, – сказал ему я. – И в самом деле. А как мы таким малым отрядом, если что, сдержим натиск? Если с полсотни рыл полезет, к примеру?
– Да пущай лезут, – отмахнулся Денни Лориен. – Вон наши маги идут. Если что – поддержат.
К нашей группе подошли три мага.
– Значит, так, – сказал явно старший из них, зовущийся Карт, – мы хилим, если надо – поддерживаем огнем. Двое прикрывают нас. Лориен, распорядись.
– Так, Хьюитт, Коннел, бережете магов, как жену от соседа. И кстати – смотрите.
Он ткнул пальцем влево от себя. Из-за холма показалась группа воинов, человек восемь – десять, стремительно бегущая к реке.
– Первые пошли. Боевой строй держать! – рявкнул Денни.
Я занял место с левого края и смотрел на приближающихся воинов. Выглядели они не ахти – порубленные кольчуги, зазубренные мечи, кто держится за бок, кто ногу приволакивает. Причем все не сильно высоких уровней.
– Вперед! – скомандовал Лориен. – Чего ждать? Этих сейчас с полпинка порубим.
Мы побежали навстречу противнику. Сталь зазвенела о сталь. Я рубанул, не глядя, какого-то бедолагу, закрывшегося от меня щитом, тот кубарем полетел по траве. Добивать не стал, тем более особой нужды в этом, похоже, и не было. Принял чей-то меч на свой клинок, оттолкнул его и провел прямую атаку в грудь, чувствуя, как под острием меча расходится кольчуга противника.
– Вот и вся наука, – хмыкнул рядом со мной воин по имени Монтэг, сделав круговое движение мечом.
У наших ног лежали коконы, минуту назад бывшие людьми.
– Не сложнее, чем отнять конфету у ребенка, – захохотал он.
– Ага, – возразил ему другой боец по имени Весельчак. – Ты хоть раз пробовал это сделать? Иди, отними конфету у моей сестрицы. А я посмотрю.
– Ну если сестрица взрослая… – осклабился Монтэг.
– Ладно, чего расслабились, – раздался голос Лориена. – Вон новые бегут.
Еще часа полтора мы время от времени исправно множили на ноль группки воинов «Всадников Хаоса», бегущих с поля боя. Я махал мечом, пытаясь понять одну вещь: что я тут делаю, это же не моя война? И все силился вспомнить, как же погиб Снэйквилль. Мне ведь про это рассказывали совсем недавно, почему же я не помню, почему?
Из двенадцати нас осталось семь, полег и один из трех магов – одна из последних групп противника состояла из довольно высокоуровневых игроков, также усиленных магами. Судя по всему, дела их клана были совсем уж плохи, если на прорыв пошли ветераны.
Шум битвы за холмом почти затих.
– Вот и все, – довольно сказал Лориен. – Надо думать, победа за нами.
– А из-за чего свара-то началась? – спросил я, уже не опасаясь, что этот вопрос может меня раскрыть. После кучи стычек я так устал, что мне стало все равно.
Лориен посмотрел на меня, покачал головой и сказал:
– Совсем ты отупел, мой бедный друг. В Фейморте их высший маг послал к нехорошей маме нашего. Вот так, слово за слово, и пошло-поехало.
– А чего они между собой не разобрались, чего такая резня-то пошла?
– Слушай, кончай бухать, а! – Лориен разозлился. – Всякий бред спрашиваешь. Ну-ка, а это что?
На вершине холма показался человек. Судя по посоху в руке и развевающейся на ветру бородище, это явно был маг.
– Ба! – сказал подошедший к нам с Лориеном Карт. – Да это никак сам Магнор вылез. Чего это он там задумал, интересно?
Магнор начал орать какое-то заклинание и активно махать посохом. Вокруг него вздулся какой-то воздушный пузырь. Вода в реке за нашей спиной пошла рябью. Ветер становился все сильнее, в лицо нам швырнуло песком.
– Старый дурак! – заревел Карт, как будто Магнор мог его услышать. – Ты что задумал? Типа сам сдохну и вас всех заберу?
– А чего он задумал? – спросил я у Карта, но тот от меня просто отмахнулся.
– Потопить он нас всех решил, – сказал скороговоркой второй маг, Эйдор, нервно потирая руки.
– Может, его пришибить? Пульни чем-нибудь эдаким, да и всех делов! – тряхнул Эйдора Весельчак.
– Да фиг! – выкрикнул Эйдор. – Вон вокруг него защита какая! Он в нее свою жизнь вкинул. Саморазрушение!
«Потопить, потопить, – повторял я про себя. И тут в голове у меня будто открыли какую-то заслонку. – Точно! Кролина мне говорила, что этот маг использовал заклинание… Как же его… «Всемирный потоп». И всю деревню смыло в реку. Всю деревню».
Перед глазами у меня встала босоногая Марика с куклой в руках.
– Да твою же!.. – заорал я. – Я ж ее в погреб отправил!
– Кого? – перекрикивая ветер, спросил Лориен.
– Девчонку, помнишь, я с ней говорил в деревне!
– Да и черт с ней, – проорал Лориен. – Неписем больше, неписем меньше. Вот нам всем как бы конец тут не настал!
Маг на вершине холма вращал посохом, как будто мешал что-то в невидимом котле с такой нечеловеческой скоростью, что его движения невозможно было разобрать. Над ним вертелась огромная воронка, в которую время от времени затягивало пролетающих птиц, преимущественно воронов. Небо над Снэйквиллем заволокло черно-синими тучами, внутри которых вспыхивали и гасли огненные росчерки молний.
– Все. Через несколько минут тут будет ад, только водяной, а не огненный. Кто хочет жить – на тот берег, вплавь, – сказал Карт и полез в воду. Обернувшись, он уточнил: – Есть еще минут пять. От силы.
Все побежали в реку.
– Винкль, чего застыл? – закричал мне Лориен. – Живей давай!
Инстинкт самосохранения вопил: «Спасайся! Кто знает, что будет, если ты крякнешь не в своей учетке. Не останешься ли ты в игре навсегда?» Я послал его куда подальше и двинул на холм, в деревню.
Пробегая недалеко от мага, я кинул в его сторону взгляд. Сквозь защитный кокон я увидел, что в глазах у него билось яростное солнечно-золотое пламя. Вращать посохом он перестал и теперь стоял, воздев руки к небесам. Небеса были не просто черные, их заволокла тьма без проблеска света.
Первые капли упали, когда я подбежал к небольшому дому, в котором жила Марика. Я влетел в дом, понимая, что времени нет, совсем нет.
– Марика! Марика! – орал я. – Это Винкль, мы с тобой разговаривали. Надо бежать. Да где же ты?
– Мам, это тот воин, про которого я тебе рассказывала, – раздался у меня за спиной голос девочки.
Я обернулся. Она вылезала из-под крышки, под которой, видимо, был ход в погреб. В руках она по-прежнему держала свою тряпичную куклу.
– Быстро, быстро, – по возможности спокойно сказал я. – Надо убегать. Сейчас тут будет потоп.
– Потоп? – Из погреба показалась стройная женщина, видимо, мать Марики. – Какой потоп?
– Мокрый, елки! – рявкнул я. – Времени нет!
– Надо же собраться, – обвела женщина рукой комнату. – Вещи взять…
Закончить она не успела. Мощный удар воды одним движением снес и крышу, и часть стены, и ее саму.
Я успел прыгнуть, поймать Марику и прижаться к устоявшему обломку стены. Что стало с ее братом в погребе, я старался не думать.
– Мама-а-а! – закричала девочка.
Сквозь бреши в стенах я видел сильнейшие потоки, несущие в сторону реки людей (еще живых и уже мертвых), остатки домов, деревья.
– Что с мамой? – трясла меня Марика.
– Да нормально все с ней, – сказал я девочке. – Выплывет. Вон, видишь, люди плывут…
Дом потряс еще один удар воды. На этот раз я не смог удержаться, но Марику не выпустил. Сначала нас закружил водоворот, а после поток воды с огромной скоростью, все быстрее и быстрее понес нас с холма вниз, прямиком в реку. Я не отпускал руку Марики, но не мог даже посмотреть, как она там.
Падение с холма напоминало огромную водяную горку. Я надеялся, что, когда мы влетим в реку, напор воды ослабнет и мне удастся доплыть до противоположного берега и спасти девочку. Это была напрасная надежда. То ли от огромного количества воды, то ли под воздействием заклинания река перестала быть неторопливой и спокойной и превратилась в аналог горного потока. Нас закружило в водоворотах, и в результате мы оказались под водой. Я пытался не выпустить Марику и не выпустил бы, но ее ладошка сама выскользнула из моей руки. Когда я почувствовал, что больше ее не держу, то открыл глаза, до этого закрытые – я всегда под водой их закрываю, рефлекс, видимо. Я заметил отдаляющуюся и пытающуюся дотянуться до меня маленькую фигурку с куклой. Во взгляде девочки была надежда и вера в меня и в то, что жизнь не может закончиться вот так. Марика еще раз мелькнула и пропала.
Я вынырнул. Перед моими глазами развернулась ужасная в своей величественности картина – потоки воды, летящие вниз и несущие людей, маг, застывший на вершине холма, черное небо и несущееся на меня дерево. Удар и темнота.
– Ы-ы-ых! – Я понял, что сижу в пыли на дороге. Вокруг была тишина и ночь. Впрочем, восток помаленьку начал светлеть, предвещая утро. Я ощупал себя. Кажется, цел. Вызвал интерфейс – вроде я. Посидел еще немного и начал осознавать, что я только что пережил. И тут меня накрыло.
– Вы чего, совсем обалдели! – заорал я, вскочив и грозя кулаком небесам. – Вы думаете вообще, чего творите? Так человека неврастеником можно сделать!
Ставень на соседнем доме скрипнул, и в этом скрипе явно послышался злобный смех. Внезапно поднявшийся ветер кинул мне в лицо песок, после просвистел по соседнему дому и оттуда вместе с мусором швырнул мне что-то под ноги. Я нагнулся посмотреть, что это такое, и увидел, что это тряпичная кукла с пуговицами вместо глаз.
Вы замечали, что дети очень искренни в своих эмоциях? Если горе – то безграничное, если радость – то безмерная, если смех – то безудержный. Ну а если страх – то бескрайний. Я с самого детства не испытывал такого бескрайнего страха, как той ночью в Снэйквилле. Я понимаю, что, скорее всего, это было заложено программой, но тем не менее.
Как же я бежал! Я буквально слетел с холма, переплыл реку (скорее всего, если бы не страх, я бы к ней вообще не приблизился), отмахал по полям мили три и наконец рухнул под какое-то одинокое дерево. И только после этого еще раз взглянул туда, в сторону проклятой деревни.
Она выглядела абсолютно безобидно, даже романтично – дома, залитые лунным светом.
– Будь я проклят, – прошептал я, – если еще хоть раз к ней приближусь.
Я понял, почему побывавшие здесь уходили из игры – виртуальность была более чем реальной. Слишком уж близка была смерть, причем не их собственная.
А еще я понял, почему никто никогда не рассказывал о том, что видел. Рассказать об этом – значит, пережить все еще раз. Но вновь испытать то чувство, когда ладонь Марики выскользнула из моей руки, я не согласен ни за какие коврижки.
Небо светлело, близился рассвет. Рассвет после самой жуткой ночи в моей жизни.
Глава 10,
не слишком-то и длинная, в которой герой сначала попадает в Монтриг, а после принимает решение в нем немного задержаться
Идти дальше у меня не было ни физических, ни моральных сил. Я подумал, что хоть и не есаул молоденький, а дерево, рядом с которым я рухнул, вроде как не ольха, но и черт с ним, сойдет и так. И вышел из игры. Дополз до дивана и повалился на него. И пусть весь мир подождет.
Разбудил меня телефонный звонок. Видимо, это становится хорошей традицией, но только что-то меня не греет, если честно, каждое утро просыпаться от телефонных трелей. По-моему, это уже перебор.
– Алло, – вымученно выдавил я из себя, гадая, кому же так неймется в воскресенье поесть мой мозг. А, ну конечно, кто же еще.
– Никифоров, ты что, спишь? В двенадцать часов дня? – раздраженно прозвучало в трубке.
– Да, Эля, я сплю. В двенадцать часов дня. Представь себе.
– Все, вставай, собирайся, мы едем на шашлык к Вартанянам.
И тут меня в очередной, второй за сегодня (если игровой срыв считается) раз прорвало.
– Почему?
– Что почему?
– Почему я должен ехать на шашлык к Вартанянам? Я не хочу ехать на шашлык к Вартанянам. Я вообще не знаю, кто такие Вартаняны. Ты их знаешь – ты и езжай к ним. Но без меня. Скатертью дорога.
– Не поняла?
– Чего ты не поняла? Что я никуда ехать не хочу? Или то, почему я ехать не хочу? Я вот тоже не понимаю, почему я всегда еду туда, куда надо ехать тебе, хожу туда, куда интересно ходить тебе. Ты бы хоть раз, для приличия, спросила у меня – а куда, собственно, хочу пойти я?
– Неадекватный ты сегодня, – задумчиво сказала Эля. – Потом поговорим. Серьезно поговорим.
И повесила трубку. Слава богу. Все хорошо в меру, особенно экспрессивные и эгоцентричные женщины. Будем считать, что триста лет подошли к концу.
Почувствовав себя Дмитрием Донским, я отправился завтракать. Или уже обедать?
Когда я доедал макароны, заправленные сыром и ветчиной, такие вредные, но такие вкусные, снова зазвонил телефон. Глянув на экран, я увидел, что это звонит Вилли.
– Здорово, бродяга, – с набитым ртом поприветствовал я его.
– Здорово, – ответил мне Вилли. – Жрешь, что ли?
– Ага, макарошки.
– С котлетой?
– Не, с ветчиной. Кабы котлета была, я б и макарошки варить не стал.
– Ну не скажи. Лучше котлетосов с макарошками только котлетосы с пюрешкой и соленым огурчиком. Или маринованным, знаешь, с эдаким корнишончиком.
Мы еще минуты три поговорили на гастрономические темы, потом Толстый Вилли кашлянул и сказал мне:
– Тут ко мне один чел в игре подходил, сказал, чтобы я про тебя ни слова никому не говорил, и за это мзду выкатил неслабую.
– Данж? Много с него взяли?
– Много, – ответил мне Вилли. – Больше, чем со стандартного.
– Ну и хорошо, – сказал ему я. – Выгода же.
– Да выгода – это понятно, – согласился Вилли. – Я тебе другое хочу сказать: ты поосторожнее давай. Это был человек администрации, а у них там не просто серьезные люди, а очень серьезные люди. Не найди себе на голову приключений.
– Я постараюсь, – искренне пообещал ему я. – А там как пойдет. Ты, главное, забудь о том, кто я по профессии.
– Уже забыл, – ответил Вилли. – Тебе денег подогнать?
– Каких? – не понял я.
– За данж. В каком-то смысле ты нас на него навел.
Деньги – это хорошо. Вот только кто знает, как он их по клановой кассе проводить будет. Да и мелко это…
– Нет, старик, не надо. За пиар ты мне заплатил, а все остальное – твое и только твое.
– Ну бывай тогда. Если чего надо будет, звони или письмо по внутриигровой почте пиши. – И Вилли повесил трубку.
Сытый и довольный, уже маленько отошедший от ночных треволнений и дневного блицкрига, я сел на диван и стал задумчиво смотреть на капсулу, решая для себя вопрос – идти снова навстречу приключениям или все-таки сделать тайм-аут. Поколебавшись немного, я все-таки подумал, что надо добраться до Монтрига, а там и видно будет.
Это была не ольха, а березка. Такая нормальная, среднестатистическая, вполне российская березка. Единственная, кстати, на всю округу, судя по всему. Насколько хватало глаз, передо мной расстилалась степь, лишь где-то совсем у горизонта вроде бы был лес – похоже, на дальних подступах к плато Фоим, про которое говорил мне Ромуил сто лет назад, еще во Фладридже. Нужная мне дорога находилась значительно правее, и шагать мне по ней было где-то часов пять, не меньше. Я встал, еще раз оглянулся. Снэйквилль в дневном свете, да еще и с такого расстояния, смотрелся совсем безобидно – руины и руины. Меня слегка передернуло, я сплюнул, еще раз дал себе зарок обходить его десятой дорогой и двинулся в восточном направлении.
Надо отметить, что идти по равнине было легко и приятно, не то что давеча по лесу. Солнышко светило нежарко, над головой раздавались трели каких-то птиц, возможно, жаворонков. Я не сильно разбираюсь в пернатых и их песнопениях. Часа через два, правда, пришлось искупаться – дорогу пересекала еще одна река, я так понимаю, что она, как и вчерашняя – у Снэйквилля, – это приток Крисны.
Как и вчера, меня не беспокоили враждебно настроенные мобы, что было довольно странно – на таких просторах и без врагов? Хотя поиск приключений на свое мягкое место, по крайней мере, до посещения надгробия, не входил в мои планы. Но чтобы я – и без приключений? Не бывает.
Как я прозевал эту парочку, я и сам не понял. Расслабился, видимо. Леса тут нет, и любая двуногая прямоходящая особь видна издалека. Даже в лежачем виде. Но факт есть факт – прозевал.
– Опа, опа, опа. А ну пассажир, стоять! Чё есть чё? – услышал я чей-то говорок и, обернувшись, увидел шагах в десяти от себя двух встающих с зеленой травки агров.