Хватило выплеснуть чуть побольше силы, и вот уже моя раскрытая ладонь вонзается под грудную клетку напавшего, пробивает кожу и мышцы. Засунув руку едва ли не по локоть, вырываю такое горячее, трепещущее сердце жертвы, затем начинаю втягивать в себя пытающуюся ускользнуть душу. Хм, сердце – это действительно центр средоточия жизни, в нем столько силы, что грех терять столь лакомый кусочек. Сжимаю ладонь, одновременно выпивая всю силу, что еще теплится в этом куске мяса, обращая его в пыль, и судорожно возвращаю себе более-менее живой вид. Запускаю сердце, убираю остатки почти распавшегося яда, останавливаю кровотечения. Смешно, но с момента начала схватки прошло секунд пятнадцать. Насколько ускорилось мое восприятие, куда тут выжить обычным людям, даже у магов, застигнутых врасплох, слишком мало шансов. Да кто же они в самом деле такие?
От двери послышался звонкий девичий визг, это Вивьен проходила мимо и зашла на шум драки, зашла как раз в тот момент, когда я, весь израненный, забрызганный кровью, стоял перед распростертым на полу телом, а человеческое сердце в моих руках осыпалось на пол, словно пепел. Черт, о чем я думал, устраивая такую бойню? А был ли у меня выбор? Но она же теперь будет считать меня чудовищем. Я сделал шаг по направлению к девушке, а она шагнула назад, упершись спиной в стену коридора.
– Не надо кричать, все уже позади, все хорошо, – успокаивающе сказал я, не подозревая, как такие, кажется, обычные слова, сказанные спокойным ровным голосом, звучат из уст вымазанного своей и чужой кровью, стоящего в расползающейся алой луже человека. Вив снова закричала и бросилась бежать вниз по лестнице, бежать от меня… Тем временем в мою спальню уже ввалилась пятерка бойцов охраны, впрочем, как всегда, поздно.
Дознаватель
Целитель, значит, боевой маг, уделал боевую тройку ночников и остался жив. Группа охраны мертва, а он цел и вокруг смердит некромантией, словно подняли лурга с сотней свиты. Как? Как, демоны его дери, он это сможет объяснить? Три колотые раны, улучшенный яд виверны, а он жив! Такого просто не может быть! Яд действует мгновенно, даже мастер жизни не успеет определить его и выработать противоядие, проживет дольше, бесспорно, но что выживет, это уже пятьдесят на пятьдесят. И почему некромантия?
– Ты некромант? – почти обвиняюще сказал я.
– Нет, вернее, и он тоже… – услышал я неуверенный ответ этого уникума, и, что самое главное, шар не показал ни слова лжи! Как такое возможно? Он же только что сказал, что не некромант, а потом подтвердил обратное, и все чистейшая правда!
– Ты убил вампира при помощи некромантии?
– Так вот кто это был, а я-то думал, не живые и не мертвые… Вампиры, не встречал их раньше, живучие твари. Наверное, да, я убил их с помощью некромантии. – И это правда, немного растерян, но полностью искренен.
– Так ты некромант?
– Нет. – Уже оба с интересом смотрим на шар, и снова все правда. Может, сломан?
Аннстис
Я уже битых полтора часа «разговаривал» с любимым дядюшкой Хольца, и тот просто-таки клещами выдирал у меня подробности боя. Видите ли, ему сомнительно, каким это таким образом я сумел выжить, когда трое его лучших головорезов лежат бездыханными, каким это таким макаром я умудряюсь спокойно сидеть перед его грозным ликом после трех колотых ран и яда виверны. И я битый час ему объяснял, что я лекарь, понимаете, лекарь! И могу вылечить фактически все что угодно, включая отравления ядами, а уже самого себя так и подавно, вплоть до того, что с того света смогу вытащить. Это чистая правда, понимаете, правда! А этот Фома неверующий все сверялся со своим шаром, мол, не соврал ли? А самый лютый пресс начался, когда речь зашла о некромантии. Да не некромант я! Хрен вас знает, как вы к ним относитесь, еще на костер потащите. Ну убил я вампира, будучи нежитью, ну не некромант же я после этого! Так, жертва обстоятельств, и даже если и пользовался некромантией, ни одного заклинания из нее не знаю! А что сам из подручных средств для себя умертвие мастерю, так это больше свойство души, нежели искусство. Вот и вышло, что не некромант, но некромантией владею, значит, некромант. Что ни отвечу, все правда, и как выкрутиться – не знаю. Вот теперь сижу и смотрю, как растерянный дознаватель трясет в руках ни в чем не повинный шар истины, а мне-то что делать?
Дознаватель
«Может, не стоит так трясти? Сломается еще», – выдал этот наглец! Совсем народ страх теряет перед нашей службой, вот в былые времена…
– Ты знаешь, кто хочет тебя убить? – уже не знаю в какой раз спросил я. – Может, хоть предположения есть?
– Нет на оба вопроса, – вздохнув, сказал воин? маг? магистр? Да бог его разберет, говорит, что учился только на лекаря и полгода на боевого мага, сам вел изыскания в области артефакторики, показал такой амулет, что мой аналитик только руками развел, мол, дня два только на исследования. О боги, как я устал, трое парней погибли, да кто же он наконец такой!
– Ты кто такой вообще?
– Э… человек? – Опять оба смотрим на шар, цвет розоватый, значит, ответ как минимум не полный.
– Обычный живой организм, принадлежу к человеческому роду, не гном и уж точно не вампир. – Не врет, значит, действительно живой организм… А-а-а! К демонам все! По-хорошему, надо бы его в камеру, хотя бы для его же безопасности, да и мне спокойней, а то пока допросы, пока то да се, раз – и сбежал… или убрали. Надо его в пыточную на допрос выжившего ренегата рода человеческого отвести, вмиг проще разговаривать станет. Или к чистокровной приставить, но для нее только казнь, такие не колются.
– Думаю, нам стоит поприсутствовать на допросе, может, сможешь узнать чьи-то имена или еще что…
Аннстис
Ага, узнал имена один такой. Сказал бы прямо, мол, будешь ерепениться – на его месте окажешься. Как же «дядюшка» задолбал уже, мне страх как доспех забрать хочется, а он меня в подземельях мариновать вздумал, и не намекнешь ему о правах человека. Он здесь сам и права, и обязанности, хотя человек хороший вроде… но дознаватель, и этим все сказано. Вообще противно тут, запах паленой плоти, крови, немытого тела, испражнений, фу… Тут находиться – уже пытка, а они еще и каленым железом тут размахивают, отморозки!
– Защиту разума обойти не смогли, тут работал не один маг, похоже, защиту ставил целый клан. Под пыткой пока молчит, господин дознаватель. Сильный попался, за сегодня не разговорим, дня три нужно, не меньше, – когда прут остыл, сказал один из палачей.
Что же, вы притащили меня сюда, чтобы напугать мучениями моего врага? Ну нет, я буду наслаждаться его пытками и радоваться хотя бы тому факту, что остался жить в этом теле и не огреб еще больших проблем. Кто мне этот клыкастый – сват, брат? Да никто, и звать его никак, после того как он попытался меня убить, мне безразлична его судьба. От того, чтобы его добить, меня останавливает только желание получить нужные сведения о виновнике смерти близких мне людей да присутствие посторонних. Эту жертву генетики вообще можно убивать за один только факт, что он из ночной гильдии. С другой стороны, если уж идти по логической цепочке, с волками жить, значит, по-волчьи выть, а ведь здесь собрались одни звери, на чьих руках кровь не одного десятка человек. Мой профиль отлично вписывается: зверь среди зверей. Но я-то еще более опасный хищник!
– Молчит, значит… Выйдите, парни, я хочу сам расколоть этот орешек, – попросил я, но никто даже не шелохнулся. – Я сказал вон! – добавил в голос металла и злости. Это мой пленный, а на эти убогие подобия пыток мне противно даже смотреть. Жалкие дилетанты, вышли только после благосклонного начальственного кивка, подхалимы хреновы. Засунули в подземелье смотреть, как мучается какой-то наемный убийца, мой убийца, между прочим, и думаете, что это сделает из меня плаксивую барышню? Ха! Сначала научитесь причинять настоящую боль! Я уже просто закипал от злости и негодования. Достали, капитально достали!
– Ну-с, приступим-с. Значит, ты один из тех, кто замешан в этих грязных делишках, кто виновен в смерти моих друзей? Про попытку убрать меня самого пока забудем, для этого у меня припасен для тебя отдельный сюрприз… ты не пожалеешь! – недобро усмехнувшись, сказал я.
А теперь за дело. Пожалуй, не буду скатываться до местных умельцев углей, ножей и щипцов, их методы давно устарели, а маги… да что они могут? Копаться в мозгах не дадут поставленные блоки, и все скатится к банальным прижиганиям, растворению плоти, сжатию сердечной мышцы… Мелко, мы пойдем дальше и будем куда изобретательнее, я завяжу тебе глаза, и ты сам придумаешь себе пытку! Для пробы вскрою срединный нерв и буду посылать импульсы, имитирующие боль, для начала слабые, почти незаметные, вроде зудящей после комариного укуса кожи. Магу-лекарю, знающему все тонкости работы нервной системы, это не трудно, вот, уже дернулся, значит, работает. Резкий скачок, и ему уже кажется, что всю руку пронзают раскаленные иглы, то вонзаясь, то исчезая, слышится первый стон боли, обнадеживающий для меня знак. А давай доведем до предела этот твой нервный узел, заглянем на порог возможностей всей нервной системы.
– Чувствуешь, как медленно растворяется твоя кожа, как на оголенную плоть сыплется соль, кричишь? Но еще рано, я слышал, у местных алхимиков есть отличный мгновенно вспыхивающий порошок, может, попробуем? – Скачком увеличиваю воздействие, крики сменяются сипом и всхлипами, аура начала постепенно тускнеть, сигнализируя о скором беспамятстве. – Кажется, пора сделать маленький перерыв, не беспокойся, мы скоро продолжим…
– Остановись, пощади… я скажу все, только остановись… – еле прохрипел этот подонок.
– И кто же тебе сказал такую глупость, что мне интересно слушать твои гнусные речи? Для моего слуха куда приятнее твои крики и стоны. Рассказывать ты будешь другим, и пока им будет интересно слушать, я подожду в сторонке, дам минуты без боли. Очень надеюсь, ты начнешь врать и изворачиваться, умалчивать самые интересные сведения – тогда у нас будет повод продолжить наши развлечения. О, похоже, ты уже отдохнул и успел заскучать без моего внимания, ничего, у меня есть чем тебя взбодрить.
Я попробую сыграть на тебе музыку боли, симфонию из хрипов и всхлипов, подойду к кульминации, к пику восприятия ощущений, к порогу безумия. Посылаю разные по силе воздействия на различные узлы, будто наигрываю на невидимом инструменте одному мне известную мелодию. Регулирую натяжение струн, нажатие на клавиши, подбирая наилучшее по тону звучание. Наблюдаю за яркими всполохами в ауре, за возникающими в ней то тут, то там дырами, за тем, как напрягаются в конвульсиях мышцы, рвутся сухожилия, начинают выворачиваться суставы, сломанные от мышечных спазмов, трещат кости, пробивая кожу. Еще минута – и на кресле уже будет привязано пускающее слюни тело.
Довольно! Хватит, что же я, в конце концов, творю?! В растерянности от собственной жестокости кидаю на несчастного частичный паралич с малым исцелением и практически полностью отключаю нервную систему, теперь он не чувствует почти ничего. Боже мой, в кого я превращаюсь? В жаждущего мести монстра? Или алчущее очередную душу чудовище? Смотрю на этот кусок мяса, который был десять минут назад мужчиной, и словно сорвали с глаз пелену: теперь я вижу, что не прохожу испытания кровью… Пора остановиться, дать себе отдых, лучше остаться зверем, чем стать кровавым маньяком, им, по крайней мере, ведомо сострадание.
– Теперь он ваш, – говорю я дознавателю и караулящим за дверью стражам. – Ручаюсь, он не посмеет лгать или молчать, он помнит мое обещание. – Выхожу из пыточной мимо застывших от увиденного бывалых палачей, теперь и для них я стал безжалостной тварью. Ничего… пускай… уж на их мнение мне точно плевать.
– Что ты покажешь мне дальше? Гниющих заживо в этом богами забытом подземелье? Сошедших с ума от боли и безнадежности несчастных? – Я улыбнулся немного побледневшему дознавателю. – Муки плоти уже давно меня не пугают, боюсь, твои старания прошли впустую. – Сам удивляюсь, как же безжизненно и отстраненно звучит мой голос, эмоции просто сгорели от того, что я сам же и натворил, надо просто забыть, он заслужил… Однако вампиры собирались убить меня быстро, а я же…
– Я отведу тебя на казнь высшей, – охрипшим от пересохшего горла голосом сказал дознаватель, – больше мне нечего показать.
Я смотрел на измотанную пытками женщину в грязных, пропитанных потом и кровью лохмотьях, возможно, когда-то приятной наружности, а теперь всю покрытую безобразными рубцами на лице, руках. И это высший вампир? Одна из самых опасных разумных немертвых тварей этого мира? Теперь примотанное серебряными цепями к прочному металлическому креслу тело, теперь уже тело, вызывало скорее жалость, чем страх. Ведь зверям присуще сострадание? Стая всегда выкормит волчонка погибшей на охоте волчицы, сострадание или инстинкт сохранить численность? Мать пытается выходить болеющего малыша, слоны кормят потерявшего хобот товарища, обезьяны вычищают паразитов друг у друга – помощь своим, тоже немаловажно. Еще немного, и я стану считать, что звери куда лучше людей, по крайней мере, они не устраивают странные многоходовые интриги, не убивают исключительно ради удовольствия, их мотивы и действия мне полностью понятны. Опасно – убегай, голоден – найди добычу, напали – защищайся, все кристально ясно. А от кого защищаться мне? На кого нападать? Но если задуматься, в общем-то люди тоже звери, только куда сложнее понять их мысли и желания и совсем трудно предугадать средства их достижения. Логика и мораль здесь пасуют.
Мое самокопание оборвал полный боли женский стон, палач начал закачивать ей в вену особое, жидкое серебро. В тот момент вампирша открылась мне во всей своей жуткой красоте, во всей своей хищной грации. Ее лицо немного вытянулось, глаза налились кровью и стали чуть светиться, а раскрытый в ужасном крике рот обзавелся острейшими клыками. Она рвалась, извивалась в безудержной попытке вырваться, выжить или хотя бы прекратить страдания. На какой-то миг ей даже удалось разорвать серебряную цепь на левой руке, но чем это могло помочь? Сразу трое помощников бросились приматывать руку обратно, она же, не прекращая кричать от боли, пыталась оттолкнуть их, освободить вторую руку, да куда там ослабленному зверю бороться с тремя дюжими парнями. Даже палач не прервал свое черное дело и с улыбкой смотрел на мучения вампира.
Черт, неужели нельзя прикончить ее быстро? Что это, показательная казнь или растянувшаяся пытка? Эти, раз глотнувшие чужих мучений и крови люди уже не видят перед собой живое существо, женщину, в конце концов. Что она для них? Очередной кусок плоти, эдакий редкий экземпляр, на котором хочется испытать что-то новенькое? Мясники, еще больше порочащие и без того противную профессию палача. Они даже не мстят, они просто наслаждаются, причем не важно, кто сидит в этом кресле. Знайте, умелый палач должен быть бесстрастен, а не упиваться каждым криком, каждым новым способом причинить боль и уж тем более должен чувствовать границу между допросом и бесполезными истязаниями, казнью и нестерпимыми муками. Палач – это профессия, в которой важен результат, а именно полученная информация, и уже потом быстрая смерть. По крайней мере, так могу оправдаться я…
Просто не в силах продолжать наблюдать за несчастной, подхожу и беру ее руку в свою, и во время очередного приступа боли от гуляющего в крови серебра, этого медленного и мучительного для вампира яда, она сжимает мою ладонь, слышится хруст ломаемых костей… Ничего, львиная доля силы жизни, чтобы подстегнуть восстановление, пусть и во вред остальному организму, и кости сами восстанавливаются, уже способные выдержать такое давление.
– Тебе уже все равно не уйти, не бойся, я помогу, заберу твою боль, – шепчу я, но она вряд ли услышит мой голос.
Дальше уже на меня накатывали эти нестерпимые волны боли. Но какая разница мне, тому, кто может полностью отрешиться от тела? О том, что я испытываю, мне говорило только стремительно растущее сердцебиение да выступивший на лбу пот. Двести ударов в минуту, двести пятьдесят, двести восемьдесят, триста. Сердце уже как никогда близко к разрыву, уже приходится тратить силы на устранение кровоизлияний, выступает кровавый пот, еще несколько секунд и… И она умерла. Ее душа сама, без моего на то вмешательства, перетекла в мою руку, но отнюдь не спешила растворяться, а угнездилась маленькой, незаметной, кроваво-красной искоркой на моей сути. Уничтожить? Поглотить? А зачем мне эта капля в мое бездонное море? Освободить? Тоже не лучший вариант, пожалуй, надо просто уйти и подумать, пусть это будет мой маленький эксперимент, моя маленькая тайна. Вдохнуть и выдохнуть, успокоиться, успокоить сошедшее с ума сердце, вдох-выдох…