- Откуда?
- Оттуда. На, подержи!
Поэт бережно, как святыню, принял штаны из моих рук.
- У нас таких не выдумывают, - завистливо произнёс он, рассматривая джинсы на вытянутых руках. - У нас в выдумницах - только эту дрянь.
Он с отвращением кивнул на свою одежду.
- А незачем такие выдумывать! - заметил я. - Если джинсов будет много, тогда все будут их носить, и никто удивляться не будет. А так они будут у тебя одного. Дарю!
От привалившего счастья поэт совсем обезумел. Он счастливыми глазами смотрел на меня и прижимал джинсы к груди.
- Если ты хочешь добиться славы, добивайся её любыми способами, - менторским тоном поучал я. - А слава - это публичность, внимание людей. Как говорят в нашем мире: без пиара нет навара. Наденешь джинсы - автоматически становишься центром внимания, и можешь спокойно читать свои стихи. Тебя выслушают из уважения к твоим фирменным штанам.
- Что я могу для тебя сделать? - засуетился поэт, с собачей преданностью глядя на меня.
О, это уже другой разговор! Приятно слышать и понимать, что зацеп состоялся. В любом мире, хоть рабовладельческом, хоть в коммунистическом, есть люди, способные за джинсы сделать всё, что угодно. Они - потенциальные жертвы зацепа.
- У меня есть много интересных вещих, - опутывал сетями поэта я всё сильнее и сильнее. - Получше этих джинсов. И они все будут твоими. К тому же я помогу тебе стать знаменитым, чтобы тебя слушали и обсуждали. Помоги мне немного тоже.
- Чем помочь? - прошептал поэт.
- Не спеши. Я скажу, когда мне будет нужна твоя помощь.
5
Ант выпухнул нас из своего дома уже в сумерках. Спокойной ночи он пожелал своеобразно:
- Уснуть, и чтоб весь мир пропал,
Уснуть, проспав судьбы запал.
Проснуться бы в тиши ночной
И вечный ощутить покой.
Своим стихотворным бредом поэт изрядно надоел за этот вечер. Я привычно вздохнул, закатив глаза, на этот раз просто от облегчения.
В гостиницу мы не пошли. По сумеречным опустевшим улицам я и стажёр добрались до окраины города и нашли укромное место на берегу небольшой речушки. Мне необходимо посоветоваться с суфлёром, подвести итоги дня. В гостинице вряд ли могла быть прослушка, но перестраховаться никогда не вредно. Стажёра я поставил караулить.
Я отключил понимальник и постучал по переговорнику.
- А? - встрепенулся на том конце "провода" Павлик.
- Спишь, что ли? - сердито спросил я. - Запамятовал, что должен двое суток проекта дежурить непрерывно?
- Глаз не сомкнул! - вяло заверил меня суфлёр, смачно зевнув.
- Что скажешь? В общем и целом?
Аналитик хмыкнул:
- Лучше бы девку зацепили, чем патластого графомана. Хотя бы эту, Элину. Или рыженькую в кафе.
- Кто бы рассуждал о девках! - рассердился я. - Донжуан-теоретик! Учил мерин жеребца кобыл клеить! По существу что скажешь?
- И так всё понятно. Коммунизм с пережитками социализма. Или социализм с зачатками коммунизма. От каждого по способности, каждому по морде.
Виталик, обладающий умением искренне смеяться над самой тупой шуткой, хохотнул и тут же смолк под моим сердитым взглядом.
- Павлик, - сказал я проникновенно, - я знаю, что ты главный остряк аналитического отдела. Но мне сейчас не до шуток. Я и так весь вечер идиотские стихи слушаю. Давай просыпайся до конца и выдавай своё мнение. Думаю, ты не всё на свете проспал.
- Мирок интересный. Эксклюза тоже неплоха, - выдал скромное мнение суфлёр, посерьёзнев.
- "Неплоха"! - Я даже подскочил от возмущения. - Шикарная эксклюза, роскошная! Хрен кто такую добывал из дилаперов!
- Эксклюза - это так, мелочёвка, - не разделил моего восторга Павлик. - Тут другое интересно: перепухание, картофелекапуста... Вывод не напрашивается?
Я задумался с точки зрения суфлёра бессовестно долго, и он через три секунды сам ответил:
- Вывод сам собой напрашивается - в Миогене нет чётких границ. Это нечёткий мир. Мир, в котором противоположности сглажены, между ними нет выраженной разницы. У нас каждая вещь - это отдельная сущность, а у них - полудрова-полудым и морквосвёкла.
- А перепухание тут причём?
- Я думаю, что тут тоже своего рода нечёткость. У нас каждое твёрдое тело занимает определённое место в пространстве. А у них, видать, оно размазано по всему пространству. То есть ваш поэт не целиком в соседней комнате дрыхнет, а в основном, на девяносто девять и девять десятых процента. А одна тысячная его часть размазана по всей тамошней Вселенной.
- Ты точно проснулся? - поддел я Пашу, слегка обалдев от его гипотезы. В принципе у него все гипотезы сумасбродные.
- Идиот! - прокричал суфлёр так, что я прикрыл рукой переговорник. Верный признак, что ему мысль кажется логичной и правильной; он всегда злится, когда его не понимают. - Включи мозг, недоучка! Поэтому и называется перепухание, что человек плавно перетекает из одной точки пространства в другую! В одном месте он сдувается, а в другом вспухает! Просто меняет концентрацию себя в данной точке. Что не ясно?!
Мы с Виталиком промолчали, переваривая Пашины умозаключения.
- И между самими вещами, кстати, нет чёткой разницы, - слегка успокоился Павлик. - У нас есть морковь, и есть свёкла, и между ними нет ничего общего.
- Корнеплоды, - брякнул я.
- Что?! - опешил суфлёр.
- Я говорю, у них есть общее: морковь и свёкла - корнеплоды.
- Вот идиот!- задохнулся от возмущения суфлёр-философ. - Что с тобой сегодня? Ты что-то соображать плохо стал. Я же тебе о другом толкую, а не о классификации! Я говорю, что у нас между любыми вещами есть чёткая разница, граница. А в Миогене можно из любых двух вещей получить нечто среднее. На четверть свёклу, на три четверти морковку.
"Что среднить будем?", - всплыли в мозгу странные слова поварихи.
- И фазовые переходы тут, скорее всего, плавные. Водалёд. Значит, вода в лёд переходит не скачком, как у нас, а плавно густеет. Заметил, кстати, что город здешний похож на село? И это тоже гладкость, сглаженность - в Миогене нет разницы между городом и деревней.
- А конфигурация? - неожиданно возник из темноты уставший караулить Виталик.
Я удивлённо вылупился на него, и он, смутившись, пробормотал:
- Ну... Конфигурится тут всё... Само...
- А смысловик? - добавил я, обращаясь к Павлику. - Бабочник, обратник? Какая тут нечёткость?
Но суфлёра не так просто завести в тупик:
- Я думаю, Миоген не только нечёткий, но и саморегулирующийся. Вся рояльность, которая тут зашкаливает - это результат саморегуляции. Следствие само настраивает причины, целое - части... У нас следствие зависит от причины, а тут ещё и причина от следствия. Обратная связь.
И тут меня осенило:
- Нечёткий, саморегулирующийся мир с обратной связью, говоришь? - усмехнулся я. - А ты, Паша, не перепил пива случайно? Где ты видишь нечёткость?
Я повертелся вокруг себя, водя камерой.
- Где расплывающиеся перетекающие друг в друга предметы? Вот река. Она что, наполовину река, а наполовину каша манная? Почему мы со стажёром не перетекли никуда? Саморегуляция... У меня что, внутренние органы отсаморегулировались?
Даже здесь, в другом мире я почувствовал, что Павлик озадачен. Несомненно, мозги у него закипели, потому что я попал в десятку.
- Я понял! - вдруг выкрикнул суфлёр из переговорника. - Всё так просто, что даже неинтересно. Онтологический мир!
- Чего сказал? - За ходом мысли Павлика сложно уследить, особенно когда он увлечён.
- Миоген - онтологический мир. Наш земной мир - технологический. Бывают другие миры, например, магические. А этот - онтологический.
- Онтология - это раздел философии, изучающий наиболее общие вопросы бытия, - вставил Виталик, топтавшийся тут же рядом.
Павлик, периодами терпеливый, не обозвал его тупицей и идиотом. Это значило, что у него в голове сложилась определённа картинка.
- Мы, земляне, строим свою цивилизацию на базе техники. Она определяет развитие общества. Техника - практическое применение естественных наук. А тут онтроника - аналог техники, только для философских наук. Так сказать, инженерная онтология. Философия тут - прикладная наука.
Онтологический мир - это, конечно, интересно. На Земле я бы охотно поболтал бы с Павликом, подискутировал на эту тему. Но сейчас меня больше интересовало другое - совет, с чего начинать дилапинг этого онтологического мира, являющимся до кучи и коммунистическим.
Мы вернулись в гостиницу уже в полной темноте. Хоть этот мир и был онтологическим, но до уличного освещения они явно не додумались: весь город погружён во мрак. Только где-то вдалеке мерцали зеленоватым полусферические купола, один из которых - выставочный центр. Другие, наверное, тоже какие-нибудь научные центры. Особенно заметен самый дальний огромный купол, по размеру превосходящий все остальные. По-моему, он запросто покрыл бы ведь этот городишко. Я решил, что в этом куполе должен находиться завод по производству онтроники, и улыбнулся своим мыслям.
В номере стажёр хотел завалиться спать, но я решил перед сном его немного помучить теорией дилапинга. Тем более, что Павлик, выдумав термин "онтологический мир" так и не дал толкового совета, как его дилапировать.
- Ну, юноша, в Миогене мы выжили и вроде как адаптировались, анализ мира проведён. Суфлёр подвёл все факты под заумную теорию. По-моему, пора переходить к стадии собственно дилапинга.
Виталик приложил палец к губам и посмотрел по сторонам.
- Не бойся, - успокоил я его. - Понимальники отключены, Павлика я тоже заглушил. Так что говори смело.
Стажёр понял, что ему не отвертеться от экзамена и уныло покивал. Я плотоядно улыбнулся:
- Ну, мил человек, поведай нам, какой вид дилапинга мы применим к Миогену?
У стажёра в теории явные пробелы. Троечником, наверное, был в университете наш уважаемый Виталик. Он закатил глаза, надулся и с трудом выдавил:
- Дилапинг - это комплекс мероприятий, цель которых преобразовать любую цивилизацию в общество потребления. Потому как общество потребления - высшая точка развития человечества...
- Ты мне не рассказывай с самого начала инструкцию, - оборвал я его. - Я знаю, что такое дилапинг. Повторяю вопрос: какую разновидность дилапинга применим к Миогену?
- Мы в данном случае применим прогрессорский дилапинг, - брякнул новичок.
Я вздохнул:
- Думай, прежде чем болтать! Прогрессорский дилапинг, - отчеканил я слова межмирторговской инструкции, - применяется для миров, не достигших уровня потребительского общества. Как то первобытнообщинные, рабовладельческие, феодальные, ранне-капиталистические и им подобные миры.
- Нормализующий? - продолжал гадать стажёр.
- Попал! - с издёвкой хмыкнул я. - Тем более что других видов не бывает. А почему именно нормализующий?
- Потому что он используется в мирах, свернувших в сторону от стадии общества потребления. Социалистические, коммунистические, коммуноподобные...
- Ладно, не перечисляй, - остановил я Виталика. - Расскажи-ка лучше, какую методику ты применил бы к Миогену.
Новичок покряхтел и выдал:
- "Болевые точки"?
- Господи, чему тебя учили пять лет?! Принцип "болевых точек" - это общая методика для любого дилапинга, хоть прогрессорского, хоть нормализующего. Мы ищем болевые точки в обществе, нажимаем на них, общественные устои разваливаются... В этом сама суть работы дилапера - найти болевые точки и надавить на них. Для коммуноидных обществ этот принцип называется "ослиным". Слышал?
- Нет...
- В древности творил один детский писатель. Он в одной сказке описал коммунистическое общество, Солнечный город назывался, что ли. Там жители были умненькие и праведные, как здесь. Так вот, три осла, превращённые в людей, за короткое время совратили всё тамошнее общество своими идиотскими выходками. И у них, самое интересное, нашлась масса последователей.
- Понял! - обрадовался Виталик. - Коммуноидов можно совратить всякой пошлятиной!
- Умница! Чем, по-твоему, будем совращать? Голыми бегать по улицам?
- Не, ну это... - засмущался стажёр, усиленно соображая, чем можно совратить здешних фотогеничных атлетов.
- Я тебя отправлю стриптиз показывать, - пригрозил я новичку, - если ничего не придумаешь.
- Стриптиз ты сам придумал! - огрызнулся Виталик, осмелев. - Зачем обязательно голыми? Есть тысяча других способов. Хотя бы метод "бус и зеркал". Или метод "огненной воды"...
- "Бусы и зеркала" хороши при прогрессорском дилапинге. И "огненная вода" тоже. Мы, конечно, тоже устроим "товарную наживку" - Ант ведь на джинсы клюнул. Но она годится лишь для быдла.
- А разве в коммунистическом обществе есть быдло? - удивился стажёр.
- Быдло есть при любом строе. Оно бывает рабочее и творческое. Последнее считает себя небыдлом. Так вот, товарную наживку можно устроить рабочему быдлу. А вот с творческими людьми мы поступим по-другому. Мы их соблазним двумя вещами, а потом ещё кое-чем закрепим успех.
Я выдержал паузу, ожидая, что Виталик сам догадается, что это за вещи, но он промолчал.
- Интеллигенция жаждет двух вещей: свободы и правды, - объяснил я, не дождавшись ответа. - "Интеллигентская паранойя" - это когда творческому человеку кажется, что ему не дают свободы творчества и что власти скрывают правду. На это и будем давить.
Я не стал перегружать новичка информацией. Он, скорее всего, не знал о "парадоксе дерьма в среде интеллигенции". Суть в том, что интеллигенция, если её не контролирует общество, начинает писать дерьмо, рисовать дерьмо и изобретать дерьмо. Словом, самовыражаться. Мы нажмём на чувства свободы, интеллигенция вытребует себе этой самой свободы и начнёт выдавать дерьмо в промышленных масштабах. А нам это и нужно: одурев от колоссальной массы "шедевров", общество перестанет понимать разницу между настоящим искусством и дерьмом, начнётся разброд и шатание. С быдлом ещё проще, у неприхотливых нетворческих людей нужно разбудить животные инстинкты разной низкопробной пошлятиной.
- А если не получится? - задал резонный вопрос Виталик. Но я в теории собаку съел, меня не так просто поставить в тупик.
- Всё уже давно придумано и опробовано, стажёр. Слышал про единый принцип недовольства? В любом обществе всегда есть процент недовольных: хоть в коммунистическом, хоть в первобытнообщинном.
- Чем же коммуноиды недовольны? - удивился стажёр. - Всё бесплатно, жизнь спокойная...
- Это и утомляет больше всего. Называется синдром усталости от спокойной жизни. Людям хочется борьбы, потрясений, побед, подвигов, приключений. Вряд ли коммунистическое общество может порадовать бурной интересной жизнью своих граждан. А почему? Потому что, согласно диалектике, в бесклассовом обществе отсутствует борьба противоположных классов, а, следовательно, отсутствует развитие.
Вздрагивая на словах "диалектика" и "противоположности", Виталик внимательно слушал меня.
Меня прорвало на монолог из-за паршивого настроения. Дело в том, что при всём своём богатом опыте дилапинга, я ни разу не дилапировал коммуноидые миры: ни коммунистические, ни социалистические. У дилаперов по поводу коммуноидных обществ мнения расходились. Одни говорили, что коммуноидов дилапировать необычайно трудно: отсутствует жажда наживы - самое естественное человеческое чувство. Другие говорили, что, наоборот, коммуноиды очень легко клюют на всякие "бусы и зеркала": лейблы, товарные знаки и надписи на английском.
Мне лично гораздо больше нравятся рабовладельческие общества. Если там не глупить при зацепах, удачно адаптироваться, то можно дилапировать с большим комфортом. По ассортименту развлечений и грязных удовольствий нет миров, равных рабовладельческим. Если бы я не решил купить себе домик на берегу моря, то переселился бы в такой мир и до конца дней тратил бы свои накопления на разные непотребства. Эх, мечты, мечты!