«Двое мужчин, проживающих вблизи города Тангра, напали на мальчика альбиноса. Они хотели отрезать ему руку, чтобы выгодно продать какому-то человеку из города. Это у них не вышло благодаря мальчику-однокласснику, который позвал на помощь жителей деревни. Преступников задержали. Ночь они пробудут связанными, под охраной у старосты деревни, а утром их отправят в Тангра на машине, чтобы сдать в полицию».
Роберт поговорил со старостой, а затем вернулся в школу, где встретился с Айне.
— Это чудовищно, — сказала Айне. — Я слышала, что раньше появлялись кабула.
— Я не понял, кто появлялись? — спросил Роберт.
— Кабула — это охотники за альбиносами, они приходят, чтобы убить или покалечить ребенка белой кожи.
— Но зачем? Из-за проклятия? — спросил Роберт.
— Эти, не совсем. Они хотят добыть часть тела альбиноса, — сказала Айне.
— И что?
— Конечности альбиносов дорого стоят на черном рынке.
— Не понял? — медленно, почти по слогам проговорил Роберт.
— Шаманы изготовляют из них порошок.
— Но, ведь, они сами полагают, что эти дети прокляты, — сказал Роберт, а затем, словно догадка осенила его, продолжил, — они хотят навести порчу на кого-то этим порошком.
— Нет. Но, во всяком случае, мне известно, противоположное. Шаманы изготавливают этот порошок, а затем продают по триста-пятьсот долларов. Этот порошок служит от всего: от сглаза, защиты, для благополучия и богатства, для здоровья и так далее.
— Ничего не понимаю.
— Что тут понимать. Эти дети стали не только проклятием, но и жертвой колдунов и охотников за их частями тела. Самое ужасное — это то, что сами дети знают, сколько стоят их конечности на черном рынке.
Они замолчали и погрузились в тишину, затем Роберт поднял глаза и тихо произнес:
— Их конечности имеют цену, только сама их жизнь ничего не стоит. Знаете что, Айне?
— Да, Роберт, — без промедления отозвалась девушка, крайне нежным голоском. По ее щекам медленно текли слезы.
— Я говорил со старостой деревни. И решил, что поеду в город в сопровождении нескольких жителей. Мы доставим этих кабула в город Тангра и сдадим властям. Пусть их судят там. Я вызвался в число добровольцев с тем, чтобы выяснить, какой колдун за всем этим прячется. Если мы выявим заказчика, то эти преступления прекратятся.
— Поезжай, конечно, — сказала Айне, вытирая слезы ладонью. — Но, вряд ли этим остановишь преступления и убийства. Колдунов много. Все это слишком далеко и глубоко зашло.
На следующий день Роберт отправился в сопровождении, охраняя двух преступников, в город Тангра. По прибытии в город преступников сдали властям, двое сопровождающих жителей деревни вечером отправляются обратно домой, а Роберт задержался в городе. Он снял комнату, а на следующий день отправился в полицию, чтобы выяснить детали преступления.
— Я приношу вам и жителям деревни, большую благодарность за поимку этих двух преступников, — сказал, горячо пожимая руку, начальник полиции.
— Я преподаю в той школе, в которой учится мальчик, на жизнь которого было совершено покушение, — сказал Роберт.
— Вы не европеец, — произнес начальник полиции.
— Как вы догадались?
— Ваш американский акцент выдает вас.
— Верно, я прибыл из Соединенных Штатов.
— С какого города?
— Из Нью-Йорка, — ответил Роберт. — Я приехал в качестве волонтера к этим детям. А столкнулся со множеством непонятных явлений, которые здесь происходят.
— Вы правы, наша страна еще молода, она получила независимость, и многое пока еще не урегулировано. Но мы уже Республика, — с гордостью сказал начальник полиции, словно в этом была его личная заслуга.
— Скажите, как вы думаете, кто за этими преступлениями стоит? — спросил Роберт вспоминая разговор с Айне.
— Наши люди уже допросили преступников, — сказал начальник полиции.
— Интересно, у нас они молчали.
— Мы на них немного надавили. Они все выложили и даже признались, что хотели продать руку мальчика какому-то европейцу из города. По их словам, он имеет акцент испанский, но проживает здесь, в Тангра. Скорей всего, временно.
— Вы будете его задержать? — спросил Роберт.
— Арест уже проводится по указанному ими адресу.
Каково было удивление Роберта и полисменов, когда необычного подозреваемого доставили в наручниках в участок.
— Он не пытался убежать? — спросил Роберт, когда к нему вышел начальник полиции после допроса.
— А он и не мог бы бежать.
— Почему вы так уверенны в этом? — поинтересовался Роберт.
— Вы все поймете, когда увидите.
— Вы могли бы меня допустить к нему? Я бы хотел в его глаза заглянуть.
— Он нас особо не интересует, здесь все ясно, поэтому можно, но не долго. Суды у нас проходят быстро.
— Что же он сказал? — спросил Роберт.
— Он во всем сознался. Но у него и выбора не было, ведь, у нас на него две бумаги от подельников. Они делали его заказ. Он испанец, зовут его Висенте Кортес.
— Но зачем ему эти убийства?
— Он яростно ненавидит альбиносов, они ему чем-то насолили, — ответил начальник полиции. — Сумасшедший, псих. Все время говорит об их проклятии и каком-то зле.
— И, что же ему инкриминируют?
— Скорее всего, он будет сидеть пожизненно, — заключил начальник полиции.
В ожидании дозволения на встречу с заключенным, Роберт уныло прохаживался по вестибюлю полицейского участка. Его внимание привлек голос ведущего новостей. Небольшой телевизор работал в вестибюле охранника. Роберт подошел ближе. По телевизору передавали новости:
— А, теперь новости из соседней страны Мозамбик. Ученые из ЮАР изучают неожиданную гибель сотни граждан из Мозамбика. В их телах был обнаружен вирус нового гриппа НС17. После заражения этим вирусом человек умирает в течении трех дней. Противовирус пока не найден. Предполагается, что вирус НС17 возник в результате, того что люди питались сырым мясом. Исследования, носящие локальный характер, продолжаются. Президент Мозамбика признателен ученым из ЮАР за помощь.
Спустя три часа Роберту устроили встречу с заключенным, которого уже осудили на двадцать четыре года в местной тюрьме. Завтра его должны будут доставить в здание тюрьмы.
Войдя в небольшую комнату, слабоосвещенную (одна небольшая лампочка только светила над железным столом), за которым сидел Висенте Кортес, Роберт внимательно посмотрел на испанца. Перед ним сидел инвалид с одной ногой. Его взгляд удрученно был направлен в пол, а голова поникла.
Роберт сел за стол напротив испанца.
— Меня зовут Роберт Моринс, я преподаю в школе, в которой учатся альбиносы, — представился Роберт.
При этих словах испанец поднял голову и сосредоточенно поглядел на Роберта.
— Они — зло и проклятие! — неожиданно закричал осужденный.
— С чего вы это так уверены? — спросил твердым голосом Роберт.
— А, разве вы сами не заметили за ними чего-то необычного? — спросил Висенте.
— Ну, не знаю, — протяжно ответил Роберт. У него в голове мигом промелькнули воспоминания различных происшествий, к которым могли быть причастны альбиносы. Он вспомнил загрызшего гепардом трёх летнего мальчика, возле трупа которого обнаружили семилетнюю девочку Мигиро. Он вспомнил и слова шаманов, и погибшего случайно сторожа школы Чилуса.
— Они зло, поверьте мне. — более спокойным тоном произнес испанец.
— Как вы докажете это? — спросил Роберт.
— Вся моя жизнь из-за них превратилась в ад. Это я по их вине стал изгоем общества. Это началось в государстве Мали, — начал свой рассказ Висенте Кортес. — Это было более года назад. Военный переворот во главе с министром обороны. Причиной послужило — плохое подавление восстания туарегов.
— Кто это туареги?
— Это народность, они проживают по всей Африке и не имеют своей территории. Тогда туареги захватили власть и провозгласили государство Азавад. Исламисты, будучи поначалу этих событий в тени, напали на туарегов. В результате по всей стране прошла кровавая волна казней, убийств. Люди погибали сотнями и тысячами. Многим отрезали конечности пангами. Эти короткие мечи всегда висят у них на поясе. ООН в лице Франции вмешалось, правительственные войска начали воевать с туарегами, которые до этих событий воевали в Ливии в числе сторонников Муаммара Каддафи. После боев в Ливии туареги вернулись в Мали и решили создать независимое государство на севере страны. В Ливии они проиграли и потому были недовольно этим. Они отыгрывались на гражданах Мали. После крупных военных действий силами французов туарегов разогнали, и они бежали в соседние страны, откуда грозились вновь напасть, и объединить свои силы в других государствах, где они также проживают. В результате, в 2011 году была сформирована группировка: «Движение за освобождение Азавада». А причиной этого всего был плохой урожай, повлекший за собой нищету и экономический кризис.
— Это я понял, но вы тут причем? — спросил Роберт.
— Мои родители проживали некоторое время по делам отца в Мали. Туареги убили их. Они разрезали их на части и разбросали их конечности по квартире, превратив комнаты, в кровавые отпечатки. Я никогда этого не забуду. Я тоже мог погибнуть тоже. Туареги отступали и потому спешили. Я потерял лишь ногу и… — Висенте неожиданно замолк.
— Вы что-то хотели добавить? — спросил Роберт.
Взгляд испанца как-то странно на протяжении всего разговора был направлен вперед, словно он с презрением не хотел смотреть на собеседника. Его синие, слегка покрывшиеся пеленой глаза, отсвечивали желтоватые лучи лампы.
— Я покинул страну вместе с остальными беженцами. Так я оказался в Танзании, в той самой дерене, где проживали двенадцать альбиносов. Все они были детьми. Я подружился с ними. А спустя некоторое время вновь поехал в Европу, когда кровавые события в Мали закончились.
— Вы знали детей? Но тогда почему же вы их… Ах, да, вы полагаете, что они приносят зло, — сказал Роберт с сарказмом.
— Да, именно так. Мой рассказ будет неполным, если я не поведаю вам о своей спортивной карьере.
— Вы спортсмен? — удивился Роберт.
— Да, я мастер спорта по пулевой стрельбе. В 2012 году я отправился на летние Олимпийские игры.
— Как это, вы же…
— Да, я инвалид, но, ведь, это не всегда было. До 2012 года я участвовал в Олимпийских играх, но после тех кровавых событий я все же нашел в себе силы, и решился вновь участвовать, но уже в Параолимпийских играх. Я дошел до линии стрельбы и стал напротив мишени. Опершись одной рукой о костыль, я поднял правую, и прицелился. Первый выстрел пришелся в десятку. Последующие пять выстрелов также пришлись в центр круга. Я набрал шестьдесят очков и вышел, таким образом, вперед, оставив позади своих соперников. Моя фамилия появилась на табло, я лидировал. Вы не представляете, как мое израненное сердце тогда ликовало. Это была победа над самим собой. Я стремился не столько к золоту, сколько выиграть эти игры. Во имя моих трагически погибших родителей. Ведь, они никогда не пропускали мои соревнования, болея за меня с самого детства. Впервые за многие годы я был один. Их не было за моей спиной, и они не могли кричать восторженно за мою победу с трибун. Когда я прицелился в седьмой раз, то прозвучал гонг, и меня остановили. Я возмущался, и моим огорчениям и недоумениям не было границ. Судья при участниках попросил меня последовать за ним. Так я оказался в небольшой комнате, вот как эта. Наверное, после этого случая я начал бояться замкнутого пространства. Передо мной сидело несколько судей и один врач, я узнал его сразу. Он был в столице Танзании, городе Дар-эс-Салам, где я находился на обследовании в глазной больнице.
— У Вас были проблемы со зрением? — спросил Роберт.
— Теперь вы понимаете.
— Да, я как-то сразу не обратил внимания на ваши глаза. — Роберт наклонился и внимательно рассмотрел синее помутнение глаз Висенте. — Это у вас осталось от того ужасного случая в Мали?
— Да, эти звери, били меня. Они хотели выбить мой мозг, пробить голову. Но им не повезло. Я потерял тогда ногу и оба глаза. Я ослеп. В кабинете, где сидели судьи, ко мне подошел этот доктор из Дар-эс-Салама. Он внимательно еще раз оглядел мои глаза. После этого он дал жесткое и несправедливое для меня решение. Я слеп и потому я не могу участвовать в этом виде спорта. Слепые не стреляют и не участвуют в пулевой стрельбе. Для меня это был смертельный приговор, куда более суровый, чем сейчас. Лучше бы я тогда умер там в Мали, чем тогда в этом маленьком кабинете, окруженный судьями, приговорившими меня к смерти. Я потерял жизнь, я не видел смысла продолжать существование. Последний луч надежды угас. Слова врача звучали, как смертельный и безвозвратный суровый приговор: глаукома обоих глаз.
— Я не совсем знаю эту болезнь.
— Глаукома — это синее помутнение глаз, выраженное периодичным повышением внутриглазного давления, что приводит, в моем случае, к атрофии и гибели глазного нерва.
— Но как же вы попали в цель? — удивился Роберт.
— Врач ошибся, я видел, — сказал Висенте, немного сконфузившись, — но доказать я ничего не мог, все документы говорили не в мою пользу. Тогда судьи тоже, как и вы, приводили доводы в мою пользу, ссылаясь на мой успех в первых попытках. Но, затем, когда врач доказал мою болезнь на снимках, в лаборатории Олимпийского комитета проделывают такие анализы, и предсоревновательные эксперименты, то и они согласились и стали сомневаться в моей победе. Появилась версия о втором стрелке, который якобы притаился где-то в толпе. Тогда вытащили пули из мишени, но и это их не успокоило. И так, я лишился золотой медали, а вместе с ней — и надежды вновь стать спортсменом.
— Но, причем тут альбиносы и ваша неприязнь к ним?
— Они зло! — яростно заорал Висенте, его руки начали немного дрожать, словно он находился в конвульсии. — Это они отобрали мою мечту!
— Но почему?! — настаивал Роберт, повысив голос.
— Я ничего не буду говорить, иначе зло вселиться и в вашу душу. И завладеет ею навсегда, искалечив ее и отобрав все, во что вы верили и надеялись получить в этой жизни, — он поник головой так же, как и в начале разговора, лишь добавив странную фразу, которую проговорил со злостью, сквозь зубы вполголоса. — Льюис все знает, он следит за их душами.
После этих загадочных слов он больше никак на Роберта не реагировал. Роберт отправился назад в деревню в полном унынии, смятении и глубоком раздумье. По прибытии (спустя несколько дней) в деревню, вечером он сразу же направился в церковь к Льюису младшему за ответами, которые буквально съедали его мозг.
— Я надеюсь, — сказал Льюис младший, — эти мерзавцы наказаны по заслугам сполна? Бог, ведь, все видит и вершит своё правосудие.
— Да, они арестованы и даже осуждены, — сказал Роберт. — Эти дети, хоть их обвиняют люди в том, что они являются носителями зла, но, ведь, они всего лишь дети. Они тоже нуждаются в счастье. Скажите, как вы считаете, существует ли простое, людское, самое обыкновенное чувство счастья?
— Возможно, — начал Льюис младший, — но скрыто оно и находится не в заоблачных далях, за горизонтом мечты, а внутри в потаенных уголках нашей души, надежно спрятанное от темных сил, не просветной тиной, покрывшей и окутавшей нашу душу пороками. Эти пороки, словно темная невидимая нам сторона луны, покрывает вторую темную половину нашего сердца. Знаете, как этих детей альбиносов называют местные жители?
— Как же?
— «Живые призраки». Они редко доживают до тридцати лет, говорят, что шаманы делают порошок из их частей тела, а затем продают за тысячу долларов на подпольных рынках, — сказал священник, — например, рыбаки вплетают их волосы в сети, чтобы был хороший улов. Эти несчастные верят, что в их сети поймается огромная рыба, внутри которой будет много золотых монет.
— И много вы альбиносов знаете? — спросил Роберт.
— Я как-то читал газету, так вот там написали статистические данные. По стране десятки тысяч альбиносов. Я, конечно, осуждаю этих преступников и охотников за альбиносами, что становится модно, но я еще раз говорю, что жизнь полна страданий и мучений, а смерть — это спасение грешных душ.
— Эти газеты вы выписываете или ваш отец? — неожиданно спросил Роберт, подойдя к столику, на котором лежала газета недельной давности.
Льюиса этот вопрос немного насторожил. Он протяжно издал долгий звук, словно вспоминал что-то.
— Ну, не помню точно. Я не заказывал эту газету. Да, наверное, это мой отец.
— Но, ведь, он не выходит, как же тогда…
— Вы, правы. Я запамятовал, это я для него заказал, он попросил меня об этом, — оправдывался Льюис младший.
— Я к вам вот по какому вопросу пришел. Вам что-нибудь говорит фамилия Висенте Кортес.
Пастор задумался.
— Он жил, здесь, в деревне одно время, — добавил Роберт.
— Имя итальянское.
— Нет, испанское. Он спортсмен в прошлом.