– Как же все болит, – шепчет она потрескавшимися губами, с трудом сдерживая рыданья. – Таблетки больше не помогают… Я выпила уже четыре. И дышать тяжело.
Заходится в кашле, изо рта вылетают несколько капель крови. Кажется, дела совсем плохи.
– Дэшэн осмотрел тебя? – спрашиваю я.
– Нет, я его выгнала, – отвечает Айлин. – Мне было стыдно.
– Он доктор. А ты не в том состоянии, чтобы показывать характер, – не скрываю своего недовольства ситуацией я.
– Прости, что не смогла угодить тебе, – голос Айлин становится слабее. Кладу ей руку на лоб. Он пылает.
– Тебе нужна помощь.
– Я не хочу, чтобы узнали… Будут вопросы, – продолжает противиться Айлин.
– У тебя внутреннее кровотечение, – говорю я, и в глазах моей подопечной появляется страх. – Ты можешь умереть от него, если вовремя не начать лечение.
– Кровотечение? – переспрашивает она, пытаясь осмыслить услышанное.
– Да. Такое часто бывает, когда вампир занимается сексом со смертной девушкой. Перестает себя контролировать, поддается страсти, забыв о том, что его сила во много раз превосходит ту, что его подруга может выдержать, – с грустью говорю я, вспоминая печальный опыт. – Чудо, что ты вообще осталась жива.
– Что же делать? – испуганно спрашивает она.
– Вариант первый – я вызываю тебе скорую помощь и тебя отвозят в больницу.
– Ни за что! – категорично возражает Айлин. – У меня аллергия на больницы…
– Вариант второй – я даю тебе свою кровь, и через час тебе становится значительно лучше. Это не значит, что потом тебе не надо идти к врачу, но поврежденные ткани из-за травмы срастутся быстрее, кровотечение остановится. Ты выживешь.
– Нет, мне это тоже не подходит, – сдавленно говорит она.
– Предпочитаешь, чтобы я вызвал скорую помощь? – у меня нет желания спорить.
– Ни в коем случае!
– Ну тогда мне нечем тебе помочь, – поднимаясь, ставлю ее перед фактом я. – Советую написать завещание как можно скорее. Спокойной ночи.
– Твоя кровь, – облизывая губы, робко спрашивает Айлин, – что она со мной сделает? Я стану вампиром?
– Только если решишь умереть в ближайшие двадцать четыре часа.
– И много надо выпить? – она все еще сомневается.
– Ну… – смотрю на ее хрупкое телосложение. – Глотков пять, не больше.
Вряд ли я сам смогу дать ей много крови. Ночной ветер яростно треплет занавеску, которая неистово бьется о подоконник, напоминая мне, запутавшуюся в силках птицу. Айлин в раздумье рассматривает обои. Мне хочется наорать на нее за ее нерешительность, но я сдерживаюсь. В конце концов, то, что с ней случилось, полностью лежит на моей совести.
– Хорошо, – наконец решается она. – Я выпью.
– Аллилуйя, деточка! – само слетает с губ. Айлин тихо фыркает. Выпускаю клыки и прокусываю себе запястье. Девушка крепко зажмуривается. Подношу руку к ее губам, и она приоткрывает один глаз. Осторожно берет мое запястье двумя пальцами, припадет губами к ране. Ее горячие губы обжигают мне кожу, и теперь вздрагиваю я.
– Тебе больно? – интересуется она, оторвавшись от меня. С нездоровым цветом лица, перепачканная в моей крови, с глазищами на пол-лица, она выглядит как настоящее дитя ночи.
– Нет. Пей, а то рана затянется, – она тут же следует совету. Делает несколько глотков, отпускает меня, вытирает рукой рот. Надо было дать ей выпить из вены еще там, на складе и не заставлять так долго страдать. О чем я только думал? Видел же, как ей было плохо. Мало ли что она не хотела.
– Знаешь, Америго ведь тот самый призрак, что приходил ко мне ночью и которым я имела неосторожность очароваться, - с горечью говорит она и закрывает лицо руками. – Мне так стыдно за это!
– Все мы время от времени ошибаемся.
– Мне теперь страшно спать… Вдруг он придет снова? – в словах Айлин скользит ужас. Ее теплые пальцы вцепляются мне в запястье. – Побудь со мной, пожалуйста. Я боюсь оставаться одна!
– Не придет, – заверяю ее я. – В эту ночь точно. Спи спокойно.
– Какая-то легкость в теле появляется… – с удивлением говорит Айлин и приподнимает руку над головой. – Плечо почти не болит! И живот отпустило.
– Тебе надо поспать, – теряя силы, с трудом говорю я.
– Я усну только, если ты будешь рядом, – сонным голосом говорит она. Смотрит на меня умоляюще, даже забываю о том, что ранен, и сам сижу на последнем издыхании. Ее пальцы тянутся к моей руке, ныряют под ладонь и замирают. Чувствую, как пульсирует ее кровь. Она закрывает глаза, дыхание становится тише, ровнее. Мышцы лица расслабляются, оно становится умиротворенным. Ловлю себя на том, что любуюсь ей. Убираю прядь русых волос, упавших ей на щеку. Поднимаюсь, тихо, старясь не шуметь, выхожу из комнаты, закрываю за собой дверь и отправляюсь к Дине.
Глава 15
Я стою напротив дома, где живет семья Ковалевских. Сабина уже убежала в школу вместе с сестрой, ее мать ведет в садик трех румяных малышей. Женщина выглядит измотанной и издёрганной. Одета она плохо, на ней старенькое пальто, изрядно выношенное. Стоптанные сапоги на ногах. Голову покрывает вылинявший платок, который когда-то был красным.
Пересекаю дорогу и быстро взбегаю по лестнице на второй этаж. Раны меня больше не беспокоят, и я чувствую себя прекрасно. Стучусь в квартиру. До меня доносится грохот и отборный мат. Дверь распахивается.
– Ну что, опять ключи забыла, чухонка? – резко спрашивает мой обидчик.
– Так ко мне еще никто не обращался! – бью его в челюсть. От удара он отлетает к стене и медленно сползает на пол, в ужасе пялясь на меня. Вхожу внутрь и оглядываюсь по сторонам. Здесь царит настоящий бардак. Вещи разбросаны, в углу стоит два тюка с пожелтевшими газетами. Тут же в кучу сложены сковородки, покрытые грязью и жиром. Рядом красуются детские ботиночки. Паркет истерся, местами выбит. Меня охватывают ненависть и отвращение. К этому месту, к существу, что лежит передо мной, которое сложно назвать человеком, к квартире, где я оказался.
– Ты же… Ты же труп… – испуганно бормочет он, барахтаясь на полу. Подхожу к нему, поднимаю его, прижимая к стене.
– Именно. И пришел по твою душу, подонок, – зловеще говорю я, хотя мужик и так напуган – дальше некуда.
– Мне нечего тебе предложить! – истерично орет он, брызгая слюной.
– Что у тебя украла Ада Грановская? – с силой встряхивая его, спрашиваю.
– Я тебе скажу, а ты к легавым побежишь, – не хочет отвечать мой собеседник, за что получает пару хороших ударов под ребра.
– А у меня плохое настроение и дыра в печени. Поверь, я опасней легавых. Могу тебе и шею сломать, если не ответишь, – я искреннее зол и мне не нужно притворяться свирепым.
– Хорошо, хорошо, – трясется он и начинает потеть. – Только между нами, ладно?
– Бог не выдаст, свинья не съест, так что расслабься и давай мне правду. Мое терпение не бесконечно.
– Эта сука украла мой пистолет, – выдыхает мужик. – Не знаю, как она нашла его, кто ей сказал про тайник, но оружие исчезло. А он с историей… ну сам понимаешь.
– Когда это случилось? – зачем Аде мог понадобиться пистолет?
– С неделю назад где-то. А потом убили Елену… И я забеспокоился. Ведь если что, оружие где-то всплывет, а на нем мои пальчики, очень хорошо известные в картотеках! – взволнованно тараторит он. Что ж, вполне понятное беспокойство. – Но я эту бабу пальцем не трогал, детьми клянусь.
– А кто мог это сделать? – я не спешу ослаблять хватку, но теряю азарт.
– Черт его знает… Ее все любили. Слова о ней никто худого не сказал. Но кто ж знает, какие мысли люди носят в сердцах? Может, кто обиду на нее таил…
– Да ты поэт, – усмехаюсь я, разжимая пальцы. – Как тебя зовут?
– Матвей.
– Так вот, Матвей, с сегодняшнего дня ты завязываешь с криминалом, находишь нормальную работу и обеспечиваешь семью. Вкалываешь день и ночь, чтобы твоя жена и малышня ни в чем не нуждались. Ведешь себя, как образцовый гражданин и порядочный семьянин. Узнаю, что шалишь, вернусь и убью. Ты меня понял?
– Да, – он согласно кивает. По его физиономии растекается багровый синячина.
– Забудь о визите Ады и о том, что она у тебя украла. Этого не было. Тебе это приснилось, а пистолет ты потерял две недели назад в лесу. Ну, бывай.
С небывалым облегчением оказываюсь на улице, жадно втягиваю носом свежий воздух. Мне не терпится связаться с Вианором и узнать последние новости. Представляю себе, в каком он бешенстве сейчас. Захожу в магазин бытовой техники и выбираю для себя самый простой мобильник. Оформляю номер и, положив приличное количество денег на счет, чтобы не оказаться снова без связи, выхожу на улицу. Быстро набираю номер Вудворда. Проходит пара секунд, и слышу его агрессивное:
– Я вас слушаю.
– Привет, это Зотикус, – как можно миролюбивее начинаю я.
– Твою мать! – орет Ви. – Ты не выходил на связь сутки! Я тебя уже похоронил, засранец!
– Полагаю, что-то произошло.
– Нет, я тебе от любви большой названивал! – продолжает возмущаться Ви. – На Бариту совершено покушение. Кто-то пробрался к ней в дом, всадил ей в шею препарат, от которого она потеряла сознание. Когда пришла в себя, рядом валялась картонка, на которой была изображена цифра пять. Сегодня утром она впала в беспамятство. Никто не знает, что делать. Ты нужен мне здесь, в Лондоне. Немедленно возвращайся.
– Ей нужно удалить гематому, которая образовалась от укола, - говорю я. – И чем скорее, тем лучше.
– Откуда ты знаешь про гематому? – вскидывается Вианор.
– Получил такой же «подарочек» от Америго в нашу последнюю встречу, – нехотя рассказываю я. – Это лекарство от бессмертия.
– И ты молчал?! – Вианор орет так, что у меня закладывает ухо. Поспешно отнимаю трубку в сторону, но его вопли все равно прекрасно слышно. – Ты понимаешь, что это дело безопасности нашего вида?! Я же могу тебя под трибунал отдать, как врага особых существ!
– Ви, я сам поначалу ничего не понял. Как я могу говорить о том, чего не знаю? – спокойно возражаю я. – Более или менее все стало понятно вчера. Но мне было некогда с тобой связаться.
– Как это действует? – голос Ви звучит жёстко, истеричные ноты пропадают.
– Блокирует регенерацию тканей. Кровь густеет. Через две недели или около того наступает смерть.
– Черт побери… Ты опасен для других вампиров?
– Арсен от меня не заразился. Но может быть, прошло мало времени, я не знаю.
– Только этого нам сейчас не хватало.
– Это дело рук отверженных. Пять – это их число. Кто-то из них убил Маркуса. И, видимо, первое, что они хотят сделать, это лишить кланы их глав, – кто бы мог подумать, что я буду покрывать Америго? Почему я скрываю правду от Вианора? Это может нехило аукнуться в будущем.
– Что ж, это было вполне ожидаемо. Но мы, как всегда, оказались не готовы, - вздыхает Ви. – Знаешь, где сейчас твой брат?
– Нет, – чуть помедлив, отвечаю я. – А ты не в курсе, где он скрывается?
– Небось по лондонским подвалам кочует, – Ви явно разочарован моим ответом. – По крайней мере, у меня нет данных о том, что он покидал страну.
Вот даже как. Получается, возможности Америго намного обширней, чем представлялось мне поначалу.
– Нужно усилить охрану.
– Уже всех поставил на уши, – устало откликается Вианор. – Мы готовы отразить любую атаку.
– Мне нужен телефон Тео, – говорю я.
– Зачем? – искреннее удивляется Ви. – Или ввиду ближайшей кончины в тебе взыграли родственные чувства?
– Вроде того, – уклончиво отвечаю я. – Как-никак он мой создатель.
– Ты от него отрекся, – напоминает Ви. – Вряд ли он захочет с тобой говорить. Но мне не жалко, записывай, раз уж надо.
– Так запомню, – отвечаю я. Вианор диктует мне номер.
– Якуб вышел с вами на связь? Он уже у вас? – спрашивает Вианор. К своему стыду, со всеми вчерашними событиями я напрочь забыл о нем. Арсен не простит мне такой оплошности.
– Нет, тишина, – отвечаю я.
– Будем наблюдать дальше, – устало говорит Ви. – Больше не смей пропадать. Иначе не поздоровится. Я не шучу такими вещами. Тем более, сейчас.
Вианор отключается. Бросаю взгляд на часы. Пора идти домой и вместе со всеми отправляться на похороны Елены.
Проводить в последний путь ведьму из рода Савро приходит добрая половина города. В толпе собравшихся то и дело слышится, как эта прекрасная женщина спасла чьего-то родственника, друга или знакомого. Многие плачут. Внимательно наблюдаю за пришедшими. Ведь кто-то из них может быть ее убийцей. Во время нашей встречи она сказала, что была сильно удивлена тем, кто убил ее. А это значит, она хорошо знала этого человека и, скорее всего, была близка с ним. Перевожу взгляд на Айлин, что стоит рядом со мной. Она ни жива, ни мертва. Лицо бледное, осунувшееся. Губы дрожат. К ней подходят, выражают соболезнования, через силу говорит слова благодарности. Просят держаться, и она едва заметно кивает. Утром она таки согласилась разрешить осмотреть себя Дэшэну и тот нашёл ее состояние здоровья вполне удовлетворительным.
– Бабушка посвятила жизнь всем этим людям, – с горечью говорит Айлин, когда мы на минуту остаемся одни. – Бежала к ним по первому их зову, нянчилась с больными и прокаженными, как со своими детьми. Но когда дело доходило до меня, у нее никогда не было времени. Мы жили, словно соседи. Она всегда держала дистанцию. Мне даже казалось, что она меня ненавидит. Ни одного доброго слова – сплошные упреки и недовольства. Я была у нее единственной внучкой, но никогда не чувствовала ее любви.
– Айлин, сейчас не время для обид, – мягко говорю я, беря ее за руку. – Со временем ты сама поймешь, как много твоя бабушка сделала для тебя.
-– Это даже не обида, скорее боль и одиночество, – освобождая пальцы из моей ладони, объясняет свои чувства Айлин. – Я ребенок, чьи родители трагически погибли в автомобильной катастрофе. Мне тогда была всего неделя. У меня никого, кроме нее, не было. Но я не ощущала себя нужной. Понимаешь? Мне хотелось помогать, участвовать в ее жизни, но все мои попытки грубо пресекались.
Вспоминаю, как она пыталась защитить меня от Америго, и мне становится ее жаль.
– Почему ты не попробуешь реализовать свою потребность нести пользу в волонтерстве? – спрашиваю я, хотя уже догадываюсь об ответе.
– Потому что даже больные дети, к которым никто и никогда не приходит, не хотели со мной играть, – с болью отвечает Айлин. – Я пробовала. Искала для себя смысл жизни, знаешь.
– Поэтому резала вены? – беру ее за запястье, разворачиваю к себе, рассматривая кривые шрамы.
– Отчасти. По всем параметрам, я не должна была выжить, но каким-то образом меня спасли, – голос Айлин звучит глухо. – Моя бабушка часто говорила, что такие, как я, не должны жить.
– И это ведь была не единственная попытка? – спрашиваю я, заранее зная ответ.
– Нет. Одна из трех, – честно отвечает Айлин. – И я не хочу, чтобы ты меня жалел.
К нам подбегает запыхавшаяся Ада. Пальто нараспашку, темный берет слегка съехал набок, на щеках яркий румянец. Девушка выглядит юной и трогательной, не могу отвести от нее глаз. Она подходит к Айлин, обнимает ее, целует в щеку.
– Прости, я опоздала, директриса завалила рабочими вопросами. Как ты, милая? – участливо спрашивает Ада свою ученицу.
– Жду, когда все это закончится и можно будет попрощаться с бабушкой по-настоящему, – отвечает Айлин.
– А где Сабина? – оглядываясь по сторонам, спрашивает Ада. – Почему в такой момент она не с тобой?
– У нее какие-то неприятности дома. Она уже настрочила мне сто штук сообщений, так что можно сказать, Саб все равно рядом, -– с легкой грустью говорит Айлин. Ада понимающе кивает, подходит ко мне и берет под руку.
– Как ты себя чувствуешь? – понизив голос, спрашивает она.
– Все нормально.
– Точно? – сомневается Ада. – Я всю ночь провела, как на иголках, а потом из дома выходила, маскировалась, как последний шпион… очень переживала за тебя. Еле дождалась утра, чтобы позвонить Айлин и узнать, как ты.