— Э-э-м… Миленько. И так разумно. Вот только…
— Выглядит вполне нормально, правда ведь? — Лукас сиял. — Но это специальное издание. Первые четыреста страниц и последние четыреста — из произведения Толстого, а двести страниц посредине — из моего собственного, и предназначены они для тебя. Я напечатал их тем же шрифтом. Отличная маскировка, правда? Ты найдёшь там все сведения, которые мне удалось собрать для тебя за тридцать семь лет. Хотя я до сих пор так и не выяснил, что же послужит поводом для побега Люси и Пола, — он забрал у меня книгу и перелистал несколько страниц.
— У нас есть доказательства того, что граф с самого дня основания ложи утаивал от хранителей важные материалы — пророчества, из которых следует, что философский камень вовсе не такой, каким пытается представить его граф.
— А какой же?
— Нам тоже пока не удалось до конца в этом разобраться. Но сейчас мы работаем над тем, чтобы заполучить эти пророчества, — дедушка почесал затылок. — Слушай, я много думал, и мне стало ясно, что в 2011 году меня уже не будет в живых. Скорее всего, я умру перед тем, как ты станешь достаточно взрослой, и я не успею посвятить тебя во все тайны сам.
Я не знала, что сказать, и лишь утвердительно кивнула.
Лицо дедушки озарилось замечательной, только ему характерной, дедушкиной улыбкой, от которой по щекам во все стороны расходились морщины.
— Это вовсе не плохо, Гвен. Могу тебя уверить — даже если бы мне пришлось умереть сегодня, я бы не грустил, моя жизнь была просто прекрасной, — морщины от улыбки на дедушкином лице стали ещё глубже. — Мне жаль лишь, что я не могу помочь тебе в твоём времени, — я снова кивнула, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать.
— Ах, ладно тебе, маленький мой воронёнок. Тебе ли не знать, насколько крепко смерть связана с жизнью, — Лукас погладил меня по руке. — Может, я окажусь достаточно сознательным и останусь в этом доме после смерти, став привидением. Тебе бы не помешала моя поддержка.
— Да, было бы здорово, — прошептала я. И, вместе с тем, просто ужасно. Все эти призраки, с которыми мне довелось познакомиться, вовсе не хотели быть в своём нынешнем месте обитания. И привидением тоже никто из них быть не желал. Многие вообще не верили, что они мертвы. Нет, на самом деле, хорошо, что дедушка не попадёт в их компанию.
— Когда тебе нужно возвращаться? — спросил он.
Я поглядела на часы. О боже, время пробежало так быстро, как же так получилось!
— Через девять минут. Я должна буду элапсировать из спальни тёти Гленды, потому что в моём времени я закрыла эту комнату изнутри.
— Давай попробуем забросить тебя в спальню всего за несколько секунд до элапсации, — сказал Лукас. — Ты исчезнешь ещё до того, как она успеет что-либо понять…
В этот момент в дверь постучали.
— Лукас, ты здесь?
— Прячься! — прошептал Лукас, но я успела среагировать ещё раньше. После головокружительного прыжка я приземлилась под письменным столом, как раз вовремя, потому что дверь тут же отворилась, и в библиотеку вошла леди Ариста. Мне были видны только ноги и кайма ночной рубашки, но не узнать её голос было невозможно.
— Чем это ты занимаешься здесь внизу посреди ночи? А это что, бутерброды с тунцом? Ты же прекрасно знаешь, какие рекомендации дал тебе доктор Уайт, — вздохнув, она опустилась на нагретое мною кресло. Сейчас она была видна мне почти до плеч. Осанка леди Аристы была идеальной как и всегда. Интересно, если она обернётся, увидит она меня или нет?
Она прищёлкнула языком.
— Ко мне только что пришёл Чарльз. Он утверждает, что Гленда грозилась побить его.
— О да, — сказал Лукас. Его голос звучал, как ни странно, очень спокойно. — Бедолага. Что же ты сделала?
— Налила ему стакан виски, — ответила моя бабушка и захихикала.
Я замерла от удивления. Моя бабушка умеет хихикать? Такого мне раньше слышать не приходилось. Даже когда она смеялась, это уже было довольно редким событием, а вот чтобы хихикать… при мне с ней этого не случалось. Хихиканье — это ведь очень особенный вид смеха. У леди Аристы оно звучало как опера Вагнера, которую решили сыграть на блок-флейте.
— А потом он заплакал! — пренебрежительно сказала моя бабушка. Теперь я снова узнала привычные интонации леди Аристы. — После чего стакан виски пришлось выпить мне.
— Вот это поступок, малышка моя! — я чувствовала, что дедушка улыбается, и мне вдруг стало тепло на душе. Они казались такими счастливыми вместе (по крайней мере, если брать вид от пяток до шеи). Только сейчас я вдруг осознала, насколько мало я, в общем-то, знала об их браке.
— Скорей бы дом Гленды и Чарльза был готов, — сказала леди Ариста. — Сдаётся мне, нашим детям не слишком везёт в поиске второй половины, как думаешь? У Гарри — Джейн, полнейшая зануда, у Гленды — Чарльз, слабак и тряпка, а у Грейс — Николас, гол, как сокол.
— Но она с ним счастлива, и это главное.
Леди Ариста встала.
— Да, к Николасу у меня меньше всего претензий. Намного хуже было бы, если б Грейс осталась с этим заносчивым отпрыском де Виллеров.
Я видела, как её всю трясло.
— Как же они невероятно высокомерны, эти де Виллеры. Надеюсь, Люси тоже одумается.
— Пол, по-моему, немного из другого теста, — дедушка улыбнулся. — Он милый парнишка.
— Мне так не кажется. Яблоко от яблони недалеко падает. Ты идёшь?
— Я хотел ещё немного почитать…
Да, и ещё немножко поболтать с внучкой из будущего, если всё сложится хорошо. Времени у меня, кстати, осталось совсем в обрез. Из-под стола я не видела часов, но зато слышала их тиканье. Стоп, кажется, я снова чувствую, что меня тошнит.
— «Анна Каренина»? Такая трагическая книга, не правда ли, любовь моя? — я видела, как изящные руки моей бабушки потянулись к книге и раскрыли её где-то посередине.
Кажется, в этот момент Лукас затаил дыхание, так же, как и я.
— Я говорю не то, что думаю, а то, что чувствую. Хотя, наверное, мне тоже надо бы перечитать это произведение ещё разок. Но надену при этом очки.
— Сначала его дочитаю я, — твёрдо сказал Лукас.
— Только не сегодня ночью, — она снова положила книгу на стол и наклонилась к дедушке. Не уверена, но мне показалось, что они обнимаются.
— Я поднимусь через несколько минут, мой зайчик, — сказал Лукас, но лучше бы он этого не делал (эй, это ещё что за «зайчик»? Он же разговаривает с леди Аристой). При этом я так сильно вздрогнула, что стукнулась головой об стол.
— Что это? — строго спросила моя бабушка.
— Ты о чём? — я видела, как рука Лукаса убрала со стола «Анну Каренину».
— Об этом звуке!
— Я ничего не слышал, — сказал Лукас, увы, помешать ей обернуться он не мог. Я не видела бабушкиного лица, но почувствовала, как её глаза недоверчиво сверкнули.
Что же теперь будет?
Лукас откашлялся, и книга в его руке двинулась в мою сторону. Она заскользила над паркетом и замерла в полуметре от письменного стола.
Когда леди Ариста сделала шаг в мою сторону, я почувствовала, что душа моя уходит в пятки.
— Да это же… — при этом бормотала она про себя.
— Сейчас или никогда, — сказал Лукас, и я решила, что его слова адресованы мне. Отчаянно рванув руку вверх, я схватила книгу и прижала её к груди. Бабушка выдавила из себя короткий изумлённый крик. Но прежде, чем она успела наклониться и увидеть под столом меня, её вязаные тапочки расплылись, и я снова очутилась в 2011 году. Тут уж я выползла из-под письменного стола, благодаря бога, за то, что этот массивный предмет не сдвинулся с 1993 года ни на сантиметр. Бедная леди Ариста — после того, как она увидела, что у стола вырастают руки и пожирают книги, ей, наверное, скорейшим образом понадобиться ещё стаканчик виски.
А вот мне не нужно было ничего, кроме собственной кровати. На третьем этаже путь мне преградила Шарлотта, но я ни капельки не испугалась. Казалось, моё сердце решило, что за сегодняшний день ему довелось пережить уже достаточно волнений.
— Слышала, ты тяжело больна и должна соблюдать постельный режим.
Она включила фонарик и ослепила меня яркой светодиодной лампой. Я тут же вспомнила о том, что фонарик Ника остался где-то в 1993 году. Скорее всего, в шкафу у тёти Гленды.
— Точно. Подозреваю, что это ты меня заразила, — сказала я. — Эта болезнь не даёт мне уснуть. Так что я тут взяла себе кое-что почитать. А ты чем занимаешься? Разминаешь мускулатуру?
— А почему бы и нет? — Шарлотта сделала шаг ко мне и осветила фонариком книгу.
— «Анна Каренина»? А не слишком ли это для тебя сложный текст?
— Да? Думаешь? Ну что ж, можем поменяться, я тебе «Анну Каренину», а ты мне «В тени холма вампиров».
Секунды три Шарлотта озадаченно молчала.
Затем она снова ослепила меня светом своего фонарика.
— Покажи, что там у тебя в сундуке, и, может быть, я тебе помогу, Гвенни. Помогу избежать самого ужасного.
Вот оно как, оказывается, Шарлотта умеет говорить совсем по-другому, так мягко и нежно, будто она была действительно обеспокоена моей судьбой. Я протиснулась мимо неё (изо всех сил напрягая мышцы брюшного пресса!) и поспешила дальше.
— Забудь об этом, Шарлотта! И держись от моей комнаты подальше, ясно?
— Если я тебя правильно поняла, то ты гораздо глупее, чем я думала, — её голос снова стал прежним. Мне казалось, она схватит меня за руку, постарается удержать, и — как минимум — зарядит мне пару ударов в пах, но Шарлотта лишь проводила меня угрюмым взглядом и светом своего фонарика.
Глава седьмая
Время невозможно остановить, но ради любви оно иногда замирает.
Перл С. БакКогда в десять часов утра в дверь моей комнаты снова постучали, я с трудом вынырнула из глубокого сна, хотя за это утро меня будили уже дважды.
Первый раз я проснулась в семь — мама заходила убедиться, что я действительно чувствую себя получше («Температуры больше нет, ты у меня крепкий орешек. Завтра сможешь снова пойти в школу!»).
Во второй раз меня разбудила Лесли. Она оказалась около моей постели через сорок пять минут после мамы. Лесли решила заехать ко мне перед школой, хотя ей это было совсем не по пути. Просто среди ночи я послала ей сообщение о всех своих бедах. Лесли, как ни странно, даже умудрилась извлечь из него хоть какую-то информацию.
Мне казалось, что в таком состоянии, как вчера ночью — я была сама не своя от страха, мои пальцы дрожали так, что были еле способны нажимать на кнопки, — ничего вразумительного сказать я ей просто не могла. Единственный путь в мою закрытую комнату пролегал по карнизу, с него можно было забраться прямо в моё окно. Только вот карниз этот находился на высоте четырнадцати метров над землёй. У Химериуса возник план: залезть в комнату Ника и оттуда, по этому самому злополучному карнизу, прижавшись животом к фасаду дома, проползти в мою комнату. Сам Химериус даже хвостиком не пошевелил, чтобы мне помочь, он лишь возбуждённо покрикивал: «Вниз, вниз не смотри, я кому говорю!», «Ну и высота, черт меня подери!»
У нас с Лесли было лишь несколько минут, ей ведь надо было спешить в школу, а я снова провалилась в глубокий сон.
Но через некоторое время за моей дверью послышались громкие голоса, и в проёме показалась светло-рыжая макушка.
— Доброе утро, — сухо поздоровался мистер Марли.
Дремавший у моих ног Химериус подскочил от испуга.
— А эта пожарная каланча что тут забыла?
Я с головой залезла под одеяло.
— Что-то срочное? Вы чего врываетесь как на пожар? — осведомилась я у мистера Марли, не придумав ничего более остроумного. Мама сказала, что на элапсацию меня заберут лишь после обеда. Так что пусть подождут, не прямо же из постели меня поднимать, постыдились бы!
— Что вы себе позволяете, молодой человек! — кричал голос за его спиной. Это была бабушка Мэдди. Она оттолкнула мистера Марли в сторону и протиснулась мимо него в мою комнату.
— Вы явно не получили должного воспитания! Где ваши манеры, как можно так врываться в спальню юной леди? Да ещё и притаскивать с собой кого ни попадя!
— Да, я, кстати, тоже пока не успел напудрить носик, — поддакнул Химериус и облизнул переднюю лапу.
— Я… я, — пробормотал мистер Марли, снова покраснев как помидор.
— Это действительно недопустимо!
— Бабушка Мэдди, держись-ка отсюда подальше! — следом за ними вынырнула Шарлотта, она была в джинсах и ядовито-зелёном свитере, который оттенял её огненные волосы.
— Мистеру Марли и мистеру Брейеру просто нужно кое-что взять, — мистером Брейером, очевидно, был молодой человек в чёрном пиджаке, который как раз выступил вперёд.
Четвёртый. Мне уже начинало казаться, что я нахожусь не дома, а в оживлённой лондонской подземке, например, на станции «Виктория», и не когда-нибудь, а в час-пик. Но вот комната моя была несколько не приспособлена для того, чтобы вместить столько людей.
Шарлотта протиснулась вперёд, расталкивая локтями всех, кто попадался ей на пути.
— Где сундук? — спросила она.
— Стукач пришёл, шухер! — прокаркал Химериус.
— Какой ещё сундук? — я до сих пор не сдвинулась с места и не сбросила одеяла. Мне не хотелось вставать при всех этих людях, на мне до сих пор была грязная пижама, которая явно не пришлась бы по вкусу мистеру Марли. Хватит с него вида моей нечесаной головы.
— Всё ты прекрасно знаешь! — Шарлотта наклонилась ко мне. — Ну что, где он?
Локоны бабушки Мэдди вздёрнулись от возмущения:
— Руки прочь от сундука! — приказала она неожиданно властным тоном.
Но с повелительными интонациями леди Аристы тягаться ей было рано.
— Мадлен, я же тебя предупреждала — оставайся внизу, — тут в комнату зашла моя бабушка, высоко задрав подбородок, прямая, словно церковная свечка. — Это тебя не касается.
Тем временем Шарлотта умудрилась протиснуться в этой толпе к платяному шкафу, она распахнула дверцу и крикнула:
— Вот он!
— Очень даже касается. Потому что это мой сундук, — снова крикнула бабушка Мэдди, голос её дрожал от отчаяния. — Я просто одолжила его Гвендолин на время.
— Чушь, — сказала леди Ариста. — Сундук принадлежал Лукасу. Уже несколько лет меня мучает вопрос — куда же он запропастился.
Её холодные голубые глаза вперились прямо в меня.
— Юная леди, если Шарлотта права, не хотелось бы мне оказаться сейчас на вашем месте.
Я натянула одеяло ещё чуточку выше и уже подумывала, как бы спрятаться под ним целиком.
— Он заперт, — отрапортовала Шарлотта, наклонившись к сундуку.
Леди Ариста протянула ко мне руку:
— Гвендолин, ключ.
— У меня его нет, — мой голос звучал глухо. — Я вообще не понимаю, что…
— Что ты там бормочешь, — перебила меня леди Ариста. Поскольку Лесли снова повесила ключ мне на шею, ничего не оставалось, как только замереть.
Шарлотта принялась обыскивать ящички моего стола, но тут бабушка Мэдди хлопнула её по пальцам.
— Постыдилась бы!
Мистер Марли откашлялся.
— Спасибо за вашу инициативу, леди Монтроуз, но в Темпле мы располагаем всеми инструментами и методами, чтобы открыть этот сундук без помощи ключа.
— Инструментами и методами, — передразнил его таинственный тон Химериус. — Так это сказал, будто его лом и стамеска — это прям магия небесная. Ну и возомнил же он о себе!
— Хорошо, тогда просто возьмите этот сундук с собой, — сказала леди Ариста. Она обернулась к двери.
— Мистер Бернхард, — позвала она, — проводите гостей вниз.
— Я-то думал, у этих хранителей достаточно всякого антиквариата, — сказал Химериус. — А вот ведь как, зависть заела.
— Я решительно протестую, — кричала бабушка Мэдди, пока мистер Марли и второй мужчина, не проронив ни слова, тащили сундук к выходу. — Это… это вторжение в частные владения. Когда Грейс узнает, что кто-то вот так ворвался в её дом, она страшно разозлится.
— Пока что это мой дом, — холодно сказала леди Ариста. Она уже направилась к выходу. — И здесь действуют мои правила. Гвендолин, очевидно, не осознаёт своего долга и является недостойным представителем рода Монтроузов. Возможно, это объясняется её юным возрастом и скудным опытом, но ты-то, Мадлен, должна знать, над чем твой брат работал всю свою жизнь! От тебя я ожидала большего понимания семейных ценностей. Я глубоко разочарована. Вами обеими.