Мне сразу же стало ещё хуже. Во-первых, из-за полосатого красно-белого кринолина в сочетании со школьной блузкой (во всём этом я была похожа на несуразный шлагбаум), а во-вторых, из-за того, что губошлёп, не теряя ни секунды, тут же стал на меня жаловаться.
— …Не знает, где лево, где право… грузная и неповоротливая… туго соображает… невозможно осуществить… тупица… рождённый ползать летать не может… она не сможет… сразу же вызовет подозрения… ну посмотрите сами!
Последние несколько минут мистер Джордж и Гидеон только этим и занимались. Я чувствовала, что начинаю злиться. Ну всё, с меня довольно! Я резко расстегнула юбку и скинула её вместе с проволочным каркасом, который губошлёп обернул вокруг моих бёдер. При этом я шипела:
— Не понимаю, почему это я должна в восемнадцатом веке разговаривать о политике, я ведь и сегодня этого не делаю. Ни малейшего понятия ни о чём таком не имею! Ну и что с того?! Если какой-то маркиз спросит меня про всякую заумь, я просто отвечу, что ни бум-бум в политике, и дело с концом! А если кто-то обязательно захочет потанцевать со мной менуэт — что абсолютно исключено, потому что я там в восемнадцатом веке никогошеньки не знаю, — я очень вежливо скажу что-то вроде «нет, спасибо, я вывихнула ногу», и дело с концом. Думаю, без проблем получится, и зубы при этом показывать не придётся.
— Видите, о чём я? — спросил губошлёп и снова скрестил руки на груди. Наверное, это у него привычка такая. — Никакой усидчивости, зато жутчайшее невежество и бездарность во всех областях. А при упоминании о лорде Сэндвиче вдруг смеётся, как малое дитя.
О да, лорд Сэндвич. Страшно подумать, что парня действительно так зовут.
— Мне кажется, она обязательно… — начал мистер Джордж, но губошлеп его перебил.
— В отличие от Шарлотты у этой особы нет ни малейшего эсплиеглери![15]
Ах! Не знаю, что это за штука, но если она есть у Шарлотты, то мне такого и даром не надо.
Шарлотта выключила музыку и села к роялю, заговорщицки улыбаясь Гидеону.
Он улыбался в ответ.
Меня он удостоил всего одним взглядом, и взгляд этот был не самым радушным. Наверное, ему было противно находиться в одном помещении с такой предательницей, как я. К тому же, он сам, очевидно, казался себе такой непревзойдённой величиной в этих дурацких потёртых джинсах и чёрной футболке. Я почему-то разозлилась ещё больше, почти заскрежетала зубами от ярости.
Мистер Джордж озабоченно переводил взгляд с меня на губошлёпа, а потом снова на меня. Затем он нахмурил лоб и сказал:
— У вас всё получится, Джордано. К тому же, у вас такая осведомлённая помощница — Шарлотта. И время пока что терпит, пара дней у нас ещё есть.
— Да хоть бы и недели! Времени всё равно не хватит, чтобы подготовить её к большому балу, — сказал губошлёп. — Суаре — ещё куда ни шло, в узком кругу и при большом везении, но бал, где, возможно, будут присутствовать герцог и герцогиня — нет, это полностью исключено. Осмелюсь предположить, что граф изволит шутить.
Взгляд мистера Джорджа стал холодным и беспристрастным.
— Вовсе нет, — сказал он. — Это никак не входит в вашу компетенцию: подвергать сомнениям решения графа. Гвендолин постарается, и у неё всё получится, правда, Гвендолин?
Я ничего не ответила. Слишком уж пострадала за последние два часа моя самооценка. Если от меня требуется только вести себя тихо и не причинять неудобств — думаю, с этим я справлюсь. Буду стоять себе смирно в уголке и изредка помахивать веером. Или не помахивать, а то ведь кто знает, что это может означать. Просто буду стоять и улыбаться, не показывая при этом зубы. Тогда мне никто не помешает, никто не спросит меня ни про какого маркиза фон Стаффорда, или — ужас-ужас — не пригласит на танец.
Шарлотта начала тихонько постукивать пальцами по клавишам рояля.
Она наиграла очень милую маленькую песенку в стиле той музыки, под которую мы прежде танцевали. Гидеон подошёл к роялю, Шарлотта подняла на него взгляд и сказала что-то, чего я не расслышала, потому что губошлёп как раз в эту секунду очень громко вздохнул.
— Мы попытались научить её основным фигурам менуэта, но это не возымело действия. Боюсь, придётся прибегнуть к более изощрённым способам обучения.
В это время я невольно восхитилась Шарлоттой: ей удавалось одновременно разговаривать, смотреть в глаза Гидеона, демонстрировать свои милые ямочки на щеках и при этом продолжать играть.
А губошлёп всё негодовал:
— …Может, если бы я чертил схемы и наносил шаги на пол мелом, это бы немного помогло. Но для этого нам нужно…
— Вы сможете продолжить урок уже завтра, — прервал его мистер Джордж. — А сейчас Гвендолин пора на элапсацию. Гвендолин, ты идёшь?
Я облегчённо вздохнула и схватила свои вещи: пальто и рюкзак. Свобода! Немного страшновато, но я уже начинала входить во вкус. Если всё пойдёт по плану, и меня отправят в какой-нибудь день после моей встречи с дедушкой, тогда я смогу отыскать в нашем тайнике пароль и ключ.
— Позволь мне, — сказал мистер Джордж. Он взял из моих рук рюкзак и ободряюще улыбнулся. — Ещё четыре часа, а потом ты поедешь домой. Сегодня ты выглядишь гораздо бодрее, чем вчера. Мы выберем для тебя годик поспокойнее, как тебе, например, 1953-й? Гидеон говорит, что в алхим… в подвале вполне уютно. Кажется, там даже диванчик имеется.
— 1953-й? Отлично! — сказала я, стараясь не очень показывать свою радость. Через пять лет после встречи с Лукасом! Возможно, он успел кое-что устроить за это время.
— Ах да, Шарлотта, миссис Дженкинс вызвала тебе такси. Сегодня ты свободна.
Шарлотта перестала играть.
— Да, мистер Джордж, — учтиво сказала она, а затем мило наклонила головку и улыбнулась Гидеону. — Ты тоже сегодня свободен?
Что это ещё за вопросики? Они что, в кино вместе собрались? Я напряжённо ждала ответа.
Но Гидеон отрицательно покачал головой.
— Нет, я должен сопровождать Гвендолин.
Мы с Шарлоттой, кажется, были одинаково разочарованы.
— Не должен, — сказал мистер Джордж. — На сегодня ты проэлапсировал более чем достаточно.
— И ты выглядишь уставшим, — сказала Шарлотта. — Что не удивительно. Мне кажется, тебе стоит хорошенько выспаться.
Редко я могла согласиться с Шарлоттой, но сейчас мы с ней были полностью солидарны. Если Гидеон пойдёт со мной, то мне не удастся вытащить из тайника ключ и разыскать дедушку.
— Без меня Гвендолин потратит эти четыре часа впустую, — сказал Гидеон. — Если же я буду рядом, то смогу её за это время чему-нибудь научить, — он немного улыбнулся и продолжил: — Например, различать право и лево. Думаю, с менуэтом она справится.
Что-о-о? О нет, только не танцевать!
— Напрасный труд, — сказал губошлёп.
— Мне надо делать уроки, — неприветливо сказала я. — К тому же, на завтра мне задали сочинение о Шекспире.
— И в этом с удовольствием помогу, — сказал Гидеон и посмотрел на меня. Что означал этот взгляд, я не поняла. Может, кому-то он мог показаться вполне невинным, но только не мне.
Шарлотта всё ещё улыбалась, но милые ямочки успели сойти с её щёк.
Мистер Джордж пожал плечами.
— Как знаешь. Может, ты и прав. Тогда Гвендолин не будет так одиноко и страшно в этом подвале.
— А я иногда вовсе не против того, чтобы побыть в одиночестве, — растерянно сказала я. — Особенно если целый день проведёшь среди людей.
Таких противных людей.
— Вот как? — язвительно спросила Шарлотта. — Хотя побыть в одиночестве тебе, наверное, не удаётся никогда, ведь с тобой постоянно какие-нибудь невидимые друзья, правда?
— Ага, — ответила я. — Гидеон будет только мешать.
Лучше катитесь в своё кино. Или рассуждайте о книжках. Мне всё равно.
Так я думала. Но желала ли я этого на самом деле? С одной стороны, мне ничего так не хотелось, как поскорее снова увидеться с дедушкой и расспросить его о зелёном всаднике. Но с другой стороны, откуда-то вновь всплыли воспоминания обо всех этих «О-о-о и М-м-м и Ещё-ё-ё».
Вот чёрт! Так, нужно собраться с силами и подумать обо всём, что мне так не нравилось в характере Гидеона.
Но он не оставил мне на это времени. Когда я повернула голову, Гидеон уже распахнул дверь, пропуская меня и мистера Джорджа.
— Идём же, Гвендолин! Вперёд! В 1953-й год!
Я была уверена на все сто, что своим гневным взглядом Шарлотта с удовольствием просверлила бы в моей спине пару дырок, если бы только могла.
Перед тем, как направиться в алхимическую лабораторию, мистер Джордж завязал мне глаза и даже не извинился. Глубоко вздохнув, он взял меня за руку и повёл вперёд. Гидеону достался рюкзак.
— Знаю, мистер Джордано — человек не из лёгких, — сказал мистер Джордж, когда мы спустились по винтовой лестнице, — но тебе придётся всё-таки постараться и делать так, как он говорит.
Я громко засопела.
— Пусть тогда и он постарается!
Мастер японских духовных практик, дизайнер украшений, знаменитый хореограф, кутюрье… что он вообще забыл в ложе? Мне казалось, все хранители — это знаменитые учёные и политики.
— Мистер Джордано немного отличается от остальных, это правда, он у нас что-то вроде белой вороны, — осторожно заметил мистер Джордж. — Но у него светлая голова. Несмотря на его экзотические… э-х-м… занятия, которые, кстати, помогли ему заработать огромное состояние, он также широко известен как историк и…
— … и когда пять лет назад он опубликовал собственное исследование, основанное на ранее неизвестных источниках, о тайном обществе, о его связи с масонами и легендарным графом Сен-Жерменом, хранители решили срочно познакомиться с ним поближе, — голос Гидеона долетел откуда-то издалека. Он гулким эхом отражался от каменных стен.
Мистер Джордж смущённо кашлянул.
— Да, и поэтому тоже. Осторожно, ступенька.
— Понимаю, — сказала я. — Джордано сделали членом Ложи, чтобы он не сболтнул лишнего. А что это за неизвестные источники?
— Каждый член общества привносит свой вклад, чтобы укрепить Ложу, — сказал мистер Джордж, оставив мой вопрос без внимания.
— Не сомневаюсь, — сказала я. — Какой ещё мужчина станет носить на каждом ногте по стразе?
Я услышала, как мистер Джордж фыркнул, будто вдруг чем-то поперхнулся.
Некоторое время мы шли молча.
Гидеона не было даже слышно, я решила, что он ушёл уже далеко вперёд (из-за моей повязки мы ползли жутко медленно).
Наконец, я собралась с духом и спросила:
— А зачем мне нужно обязательно присутствовать на этом званом ужине и на балу, а, мистер Джордж?
— О, тебе никто не сказал? Гидеон вчера был у графа, чтобы доложить ему о ваших последних… приключениях. Он вернулся с письмом, в котором граф изъявил огромное желание видеть вас с Гидеоном на званом ужине у леди Бромптон. Вы также будете сопровождать его на балу, который состоится через несколько дней. Кроме того, вам предстоит нанести ещё один визит в Темпл. Цель всего предприятия заключается в том, чтобы граф смог узнать тебя поближе.
Я подумала о своей первой встрече с графом и содрогнулась:
— Понимаю, он хочет узнать меня получше. Но зачем ему понадобилось выставлять меня перед незнакомыми людьми? Это что-то вроде испытания?
— Это ещё раз доказывает тот факт, что держать тебя в стороне от наших дел попросту неразумно. Честно говоря, меня это письмо очень обрадовало. Оно показало, что граф доверяет тебе гораздо больше, чем себе воображают некоторые господа хранители. Они решили, что ты в этой игре не более чем простой статист.
— И предательница, — сказала я, подумав о докторе Уайте.
— Или предательница, — поправил мистер Джордж. — Наши мнения разошлись. А вот мы и на месте. Можешь снять повязку.
Гидеон уже ждал нас. Я попыталась последний раз избавиться от него, заявив, что мне надо учить наизусть сонет Шекспира, а учу я обычно вслух. Но Гидеон только пожал плечами и добавил, что у него с собой iPod, что он включит музыку и станет слушать её, а не меня.
Мистер Джордж вытащил из сейфа хронограф и дал нам последнее напутствие:
— Главное — ничего там не оставляйте! Ни малейшего клочка бумаги, слышишь, Гвендолин? Сделаешь уроки и соберёшь все принадлежности обратно в рюкзак. А его, конечно же, крепко возьмёшь в руки, когда придёт время возвращаться. Понятно?
Я кивнула, забрала у Гидеона рюкзак и крепко прижала его к себе. Затем я протянула мистеру Джорджу свой мизинец — указательный палец уже распух от постоянных уколов.
— А если вдруг в подвал кто-нибудь войдёт, когда мы будем там? — спросила я.
— Не войдёт, — заверил меня Гидеон, — там сейчас далеко за полночь.
— Ну и что? Кому-нибудь ведь может взбрести в голову именно в это время назначить там встречу. В качестве инспирации.
— Конспирации, — сказал Гидеон.
— Что-что?
— Не волнуйся, — сказал мистер Джордж и просунул мой палец в открытую дверцу хронографа.
Я прикусила губу, когда почувствовала знакомое головокружение, живот закрутило, а иголка глубоко вонзилась в подушечку пальца. Комната осветилась рубиново-красным светом, а затем я очутилась в полнейшей темноте.
— Эй, есть тут кто? — тихо спросила я, но мне никто не ответил. Через секунду возле меня очутился Гидеон и сразу же включил фонарик.
— Видишь, не так уж тут и неуютно, — сказал он, щёлкнув выключателем.
С потолка свисала всё та же лампочка, но в остальном за время моего отсутствия это помещение изменилось в лучшую сторону. Я сразу же уставилась на стену, в которой Лукас хотел устроить наш тайник. Возле этой стены всё также красовалась груда стульев, но теперь она выглядела гораздо аккуратнее.
В комнате стало намного чище и просторнее.
Кроме стульев здесь успели поставить стол и маленький диванчик, накрытый потёртым зелёным бархатом.
— Да, здесь действительно стало гораздо уютнее. В прошлый раз я всё боялась, что откуда-нибудь вылезет крыса и бросится на меня.
Гидеон опустил вниз дверную ручку и легонько надавил. Дверь не поддалась — мы были заперты.
— Они оставили дверь открытой только однажды, — улыбнувшись, сказал Гидеон. — Это был удивительно прекрасный вечер. Отсюда до самого Дворца Правосудия ведёт тайный ход. Он идёт глубоко под землей, там начинаются настоящие катакомбы с костями и черепами… и совсем близко отсюда находится винный погребок — как раз сейчас, в 1953-м.
— Вот если бы у нас был ключ… — и снова мой взгляд невольно остановился на противоположной стене. Где-то там, за одним кирпичом, лежал этот самый ключ. Я вздохнула. Какая ужасная несправедливость, что я не могу сейчас им воспользоваться. Но, честно говоря, знать что-то, о чём Гидеон и не догадывается, было так приятно.
— А ты пил вино?
— Ты о чём? — Гидеон взял стул и поставил его возле стола. — Вот, это тебе. И удачи с Шекспиром!
— А, спасибо, — я села, вытащила из рюкзака всё необходимое и притворилась, что полностью поглощена чтением. Гидеон тем временем улёгся на диванчик и достал из кармана брюк свой iPod. Из наушников раздалась музыка. Через пару минут я отважилась глянуть на своего попутчика поверх книги и увидела, что глаза Гидеона закрыты.
Он что, уснул? Вообще-то, ничего удивительного в этом нет, если учесть, что сегодня ночью он снова выполнял какое-то задание в прошлом.
На мгновение я потеряла над собой контроль, и мой взгляд скользнул по тонким чертам его лица, прямому носу, бледной коже, мягким губам и пушистым загнутым ресницам.
Во сне Гидеон выглядел гораздо младше, и мне вмиг удалось совершенно чётко представить себе его маленьким. Он наверняка был очень милым карапузом. Его грудь мерно поднималась и опускалась, мне вдруг показалось, что, может, стоит рискнуть… нет, это было слишком опасно.
Мне больше нельзя даже смотреть на эту стену, если я хочу сохранить нашу тайну.
Ничего другого не оставалось, как только углубиться в домашнее задание. Не могла же я четыре часа подряд наблюдать за тем, как Гидеон спит, хотя, не скрою, мне бы очень хотелось поступить именно так. Но вместо этого я засела за полезные ископаемые Кавказских гор, а затем перешла к неправильным глаголам французского языка. К концу оставалось только написать сочинение про жизнь и творчество Шекспира, и я вместила его в одно-единственное предложение: Последние пять лет своей жизни Шекспир провёл в Стратфорде-на-Эйвоне, именно там в 1616 году он и скончался. Ну, готово. Осталось только выучить наизусть сонет. Я особо не выбирала (они всё равно одинаковой длины), а открыла книгу и приступила к первому попавшемуся.