А трактирщик…
В открывающиеся ворота сунулся мертвяк. Гиз бросился ему навстречу, одним ударом снес голову, вторым ударом отсек руку с плечом, третьим – обрубил ногу чуть пониже колена.
– Не трогайте его! – Гиз растолкал оторопевших вояк. – Вышвырните наружу! Вилами!..
За воротами словно рой шевелился – плотный, черный. Послушные Огерту мертвяки пытались оттеснить от ворот все прочую нежить.
Некроманты боролись за власть над мертвыми.
Полыхала крыша.
А трактирщик Окен, ласково что-то приговаривая, выводил из стойла корову.
23
Обожженные, окутанные клубами дыма, они вырвались на свежий воздух и врезались в толпу мертвяков.
Четверка воинов на бегу орудовала мечами.
Всхрапывающий жеребец раскидывал мертвецов грудью, топтал их подкованными копытами.
Словно по ухабам прыгала по телам старая телега.
А за телегой, жалобно мыча, семенила привязанная корова…
Бой длился считанные мгновения. Вырвавшиеся из окружения люди растворились в ночи.
А оставшиеся без добычи мертвяки еще долго сражались друг с другом.
Бились, пока не затих на дне скрипучей телеги Огерт-некромант…
– Ушли, – выдохнул Гиз и отложил меч. – И даже никого не потеряли.
– Я потерял дом, – с тоской сказал Окен, оглянувшись на далекое зарево пожара.
– Зато нашел сыновей, – сказала ему Нелти.
– А еще у тебя осталась корова, – добавил Гиз.
Старый трактирщик посмотрел на своих новых друзей, улыбнулся неуверенно, потом тяжело вздохнул и отчего-то заплакал.
Глава 5
Стены кладбища
1
Тревожно и сумбурно шелестели длинные жесткие листья, похожие на наконечники стрел, дрожали, серебрились бархатистой изнанкой. Куст погремника распустил по ветру тонкие ветки, увенчанные невызревшими еще семенными коробочками.
– Как и было договорено, – Гиз спрыгнул с остановившейся телеги. – До Гиморта мы добрались вместе. Дальше наши пути разойдутся…
Впереди виделся город – бревенчатая крепостная стена, три каменные башни, железная решетка ворот, крыши, трубы.
– Выполняйте поручение Короля, – Гиз повернулся к сыновьям трактирщика. – Собирайте ополченцев.
– Вы разве не заедете в город? – спросил Окен.
– Мы спешим, – сказал Гиз.
– Благодарим вас за все… – Трактирщик опустил голову. Его сыновья не шевельнулись. Они не собирались благодарить за помощь друзей некроманта. А его самого – тем более.
– Вы заберете телегу? – выдержав паузу, сердито спросил Мок, младший сын трактирщика.
– Да, – Гиз посмотрел на лежащего в повозке Огерта. Ночь прошла, и новый день заканчивался, а некромант, потерявший сознание после схватки с мертвяками, так и не очнулся. Он был холоден словно труп, осунувшееся бледное лицо его походило на маску. Огерта можно было принять за мертвого, но изредка он вздрагивал, начинал бормотать что-то неразборчивое, пугающее. И губы его сразу покрывались инеем.
С Огертом что-то происходило.
Но он был жив…
– Эта телега отца, – сказал Нат, старший сын трактирщика.
– Вы что, сами ее потащите? – Гизу давно уже надоело спорить с этой неблагодарной троицей.
– А это не твое дело, охотник, – нахмурился Фис, средний сын трактирщика. – Выпрягай жеребца.
– Перестаньте! – прикрикнул на сыновей Окен. – Они нам жизнь спасли, а вы…
– Если бы не они, может, и не надо было бы никого спасать, – пробормотал Мок, не собираясь вылезать из телеги.
Гиз взялся за меч, вытащил его из ножен. Сыновья трактирщика сразу же напряглись, похватали оружие, валяющееся в соломе под ногами. Охотник усмехнулся, срезал с пояса тяжелый кошель – один из тех, что снял с некромантов, убитых в придорожной харчевне.
– Вот деньги, – Гиз бросил кошель в телегу. – Хватит на новую карету. Да и лошадей можно будет купить.
– Какие деньги?! – возмутился было Окен, но сыновья зашипели на него, а Гиз поднял руку и возвысил голос:
– Не столько тебе даю, старик, сколько твоим сыновьям. Пусть купят лошадей, мечи хорошие и доспехи. Им в бой идти. Им с мертвяками драться, если не струсят. Им эти деньги больше всего нужны.
Нат подобрал кошель, взвесил в руке, подкинул высоко, поймал. Посмотрел искоса на Гиза, прищурился, кивнул:
– Хорошо говоришь, охотник. Складно. Только как тебе верить, если брат у тебя – некромант?
Гиз тряхнул головой, с лязгом вогнал клинок в ножны:
– А ты отказался бы от своих братьев, если б завтра узнал, что в них черный дар проснулся? Предал бы их? Убил бы сразу? Или что? Или как?..
Нат, промолчав, убрал кошель за пазуху, спрыгнул с телеги, помог слезть отцу. Фис и Мок, соскочив на землю, встали рядом с отцом и братом, поправили кольчуги, нахлобучили шлемы, затянули ремни.
– Ну, прощай, охотник… – сказал Окен, отвязав корову. – Прощай и ты, собирательница… – Он поклонился сидящей в телеге Нелти. Она, словно увидев его поклон, тоже склонила голову:
– Спасибо за еду, трактирщик. Жаль, что яичницы твоей я не попробовала.
– А чего ее пробовать? – отмахнулся Окен. – Блюдо простое.
– И в самое простое блюдо можно душу вложить, – улыбнулась Нелти.
Гиз занял место трактирщика, взялся за вожжи, сказал громко, но ни к кому конкретно не обращаясь:
– В трудное время не врагов надо искать, а друзей.
Телега тронулась.
Оставшиеся на обочине люди какое-то время смотрели ей вслед, а потом, дружно одинаково вздохнув, быстрым шагом направились к близкому городу.
2
Ночью было так холодно, что пар шел изо рта.
– Чувствуешь что-нибудь необычное, сестра? – спросил Гиз, подвигаясь вплотную к костру.
– Да, – ответила Нелти, поглаживая Усь и глядя в небо. – Мне кажется, я вижу звезды.
– На небе тучи.
– А за тучами звезды…
Рядом пасся распряженный жеребец. Ишак Огерта дремал, прислонившись к телеге, чуя привычный запах хозяина. Поблизости бродила Усь, выслеживала мышей и пичуг, порой возвращалась, входила в освещенный костром круг, поглядывала на хозяйку. Время от времени издалека доносился вой одинокого степного волка, и тогда проснувшийся ишак вздергивал голову, а жеребец, всхрапывая, рыл копытом землю. Потрескивал хворост в костре, где-то охала птица-нетопырь, шелестел листвой, ронял желуди старый дуб, под которым устроились на короткий ночлег путники.
– Чем мы можем помочь Стражу? – задумчиво проговорил Гиз.
– Тебя что-то тревожит?
– Зачем он позвал нас? Кладбище хорошо защищено. Армия Короля охраняет все подступы. Что сможем сделать мы, когда будут воевать целые армии? Что потребует от нас Страж?
– Ты всегда был любопытен, Гиз.
– Я просто стараюсь предвидеть события.
– И ты уже что-то видишь?
– Нет.
– Твой дар капризен…
В телеге завозился Огерт, забормотал невнятную скороговорку, рассмеялся мертво, словно серая сова – безжалостная ночная охотница. Затих…
– Где он сейчас? – Гиз приподнялся, одернул штаны, вытащил меч из ножен, воткнул его в землю слева от себя, снова сел перед огнем. – Что с ним происходит?
– Он рвет свою душу, – сказала Нелти. – У него страшный дар.
– Ты можешь как-то помочь ему?
– Я боюсь.
– Однажды ты пыталась помочь мне.
– Твои кошмары ничто по сравнению с его проклятьем.
– Мои кошмары… – Гиз помрачнел.
– Я тоже их вижу, – сказала Нелти. – Последнее время все чаще и чаще.
– Тебя, наверное, посещают и другие кошмары… Чужие…
– Что делать? Я – собирательница.
– Каждый должен делать свое дело. Да, сестра?
– Именно так, брат.
– Что же за дело готовит нам Страж?
– Скоро узнаем. Завтра утром, если не будет дождя, ты увидишь стены Кладбища.
3
Утром дождя не было.
Они быстро собрались: умылись росой, пожевали сладкие соцветия клевера и кислые листья щавеля, притоптали огонь, запрягли жеребца, попытались разбудить тихо постанывающего Огерта, потом перевернули его на другой бок, укрыли куском прелой мешковины.
– Скажи, Гиз, тебе хотелось когда-нибудь вернуться домой? – Нелти забралась в телегу, ощупала солому руками, отыскивая местечко поровней и помягче.
– Нет… – отозвался охотник, внимательно осматривая копыта жеребца. – Но я всегда знал, что вернусь сюда.
– А я часто здесь бываю… – задумчиво сказала Нелти. – Ничего не вижу, зато все чувствую. Помню в этих местах каждый дорожный поворот, все тропки, рощицы, ручьи…
– Была в нашей деревне? – сухо спросил Гиз.
– Нет… – Нелти покачала головой. – Так и не решилась, хотя много раз проходила рядом…
– Живы ли родители?
– Не знаю… Может, Страж скажет…
Телега тронулась. Огерт шел рядом с передним правым колесом, обоими руками держа длинные вожжи, направляя жеребца к дороге.
– Ты простил их, брат? – негромко спросила Нелти.
– Я ни в чем их не виню, – равнодушно ответил Гиз. – И никогда не винил.
– Может, пора нам вернуться?
– А мы возвращаемся. К нашему общему отцу.
– Ты же понимаешь, о чем я…
Нахмурившийся Гиз ничего не ответил.
Вскоре телега выкатилась на дорогу, и охотник хлестнул вожжами лошадиную спину, крикнул:
– Ннно! – и запрыгнул в повозку.
Жеребец мотнул хвостом, словно слепня отгонял, фыркнул недовольно, сердито, но пошел заметно быстрее. И коротконогий ишак, привязанный к телеге, тоже был вынужден ускориться.
Они долго поднимались в гору. Жеребец вспотел, от шкуры его шел пар. Натужно скрипели оглобли, скрежетали колеса, постукивали оси. Восток еще чуть розовел, было свежо, ночной туман не успел растаять, клочья его висели на придорожных кусты, словно птичий пух.
На вершине холма Гиз натянул вожжи и во весь рост поднялся в телеге.
– Вижу стены, – громко сказал он. Помолчал и объявил в полголоса: – Мы возвращаемся…
4
Много всяких небылиц ходило в народе о том, кто и когда обнес Кладбище крепостной стеной.
Правду не знал никто.
Разве, может, сам Страж. Но еще ни с кем не делился он этим знанием. Только, посмеиваясь, пересказывал порой и без того всем известные легенды. Иногда добавлял что-то от себя, переиначивал что-нибудь. Может и правду где-то говорил, да разве отыщешь крупинку истины в ворохе лжи?..
Величественные каменные стены несчетное количество лет защищали покой Кладбища. Местами они были так высоки, что гребень их терялся в тучах. Кое-где они были настолько широки, что тридцать всадников могли двигаться поверху шеренгой. Потайные ходы пронизывали крепость словно червоточины. Прочные казематы могли укрыть от любой опасности многие тысячи воинов.
На восточной стороне древней крепости, там, где находились главные ворота, словно ласточкино гнездо, словно березовый гриб чага прилепился к высокой стене бесформенный нарост Королевского Замка. Он был уродлив, но те люди, что удостоились приглашения Короля, рассказывали, что внутри этот замок огромен и полон роскоши.
Возможно, они врали.
Во всяком случае, их рассказы очень сильно отличались.
Лишь Короля все они описывали одинаково. Он был высок; немолод, но крепок и силен. У него были седая борода и густые белые брови, прямой нос и холодные серые глаза, широкие скулы и высокий открытый лоб.
Лишь в исключительных случаях покидал Король свой замок.
Но никогда, ни при каких обстоятельствах не оставляла древнюю крепость королевская армия.
5
До самого полудня, не жалея, гнал жеребца Гиз.
А когда солнце поднялось высоко, нагрелся воздух, и слетелись со всей округи жадные до крови слепни, когда блеснул впереди крутой изгиб мелеющей речки, и высокие вязы закрыли часть неба, Гиз спрыгнул с телеги, остановил взмыленного жеребца, осмотрелся и весело крикнул:
– Время обедать!
– Чем же ты собрался нас кормить? – тотчас отозвалась Нелти, почувствовав перемену в настроении охотника.
– Неужели не помнишь это место?
– И что это за место? – Нелти приподнялась, прислушалась, принюхалась. – Пахнет водой и тиной. И вязы вокруг… Это Лебяжий брод?
– Он самый! – весело подтвердил Гиз. – Помнишь, как мы ловили здесь карасей?
– Я-то их только ела, – засмеялась Нелти. – Но хорошо помню, как вы с Гротчем-старшим запутались в бредне.
– А Огерт тогда поймал лягушку, зажарил и пытался накормить ею тебя, убеждая, что это редкая квакающая рыба.
– Я с самого начала знала, что это лягушка.
– А я думал, что ты вот-вот ее съешь.
– Я подыгрывала ему.
– Эй, Огерт! – завопил Гиз, отцепляя меч, расстегивая ремни. – Очнись! Неужели даже это место не приведет тебя в чувство?..
Огерт лежал лицом вверх. Глаза его были открыты – в них отражалось небо.
– Он должен набраться сил, – Нелти осторожно коснулась лица старшего брата. – Пусть отдыхает.
– Как скажешь, собирательница… – Гиз, прыгая на одной ноге, снимал штаны. – А может запах жареной рыбы его разбудит?
– Чем ты ее собрался ловить?
– Как чем? Старый мальчишечий способ! Неужели не помнишь?
– Штанами?
– Точно!
Гиз уже бежал к речке, на ходу завязывая штанины узлом.
– Осторожнее там! – крикнула Нелти, почувствовав легкое беспокойство.
– Все нормально, сестра! – обернулся Гиз. – Не волнуйся, я рядом!.. – Он вошел в воду, стараясь не шуметь; остановился, присел на корточки, прищурился, высматривая рыбу. Заметил стайку мальков, гуляющую на песчаной отмели, – за ними гоняться бесполезно, да и проку от них никакого – разве кошке на угощение. Чуть в стороне заприметил небольшого щуренка, замершего возле подтопленной коряги – этого штанами не возьмешь, тут острога нужна или настоящая рыбацкая снасть.
Гиз зашел поглубже, медленно побрел вдоль русла, выискивая подходящее для рыбной ловли место. Когда-то он знал здесь каждую ямку, каждый подводный камень, но с тех пор прошло много времени, и река сильно изменилась.
На глинистой отмели, заросшей густыми, похожими на зеленые волосы водорослями, Гиз остановился. Вот в таких зарослях когда-то они и промышляли рыбу. Бреднями, корзинами, штанами. А порой одними руками.
Гиз опустил в воду свои широкие штаны, повел их к крутому берегу, словно сачком черпая водоросли вместе со всей живностью, что пряталась там. Остановился у самого берега, под нависающими ветвями ракиты. Запустил руку в утробу своей примитивной снасти, стал выгребать комья грязи и водорослей.
– Есть!.. – Маленькая – в половину ладони – рыбешка была вымазана илом. Гиз ополоснул ее, зажав в кулаке, полюбовался и отпустил.
«Не жадничай! – бывало, наставлял мальчишек Гротч-старший – знатный рыбак и ягодник. – Не бери то, что первым в руки пришло. А то удача от тебя отвернется».
Буквально через мгновение Гиз в очередной раз убедился в верности этого совета. В водорослях медью блеснула чешуя, и пальцы скользнули по рыбьей слизи.
– Линь, – сразу определил Огерт, и порадовался тому, что не забыл еще уроки Гротча.
Рыбешка была небольшая, но толстая и жирная. Гиз выбросил ее на берег, намереваясь подобрать позже. Выгреб из штанин оставшуюся тину, отступил, отошел чуть в сторону и снова потащил свои штаны через водоросли…
Он так увлекся, что не заметил, как довольно далеко ушел от места, где стояла телега. Он забыл обо всем. Беспечный, словно ребенок, он радовался каждой рыбешке, что оказывалась в его руках. А когда ему удавалось поймать рыбу покрупней, эмоции переполняли его, и он был готов кричать во весь голос, звонко, восторженно, – как кричал когда-то, давным-давно…
«Смотрите! Смотрите какой карась! Здоровущий! Уже третий!..»
– Гиз!..
Им было весело, они перекликались и ревностно следили друг за другом, соревнуясь, у кого улов окажется больше…
– Гиз!..
А потом они возвращались в деревню, выкладывали из корзины общую добычу и чуть ли не до драки спорили, где чья рыбина…
– Гиз!..
Что-то случилось…
Гиз резко выпрямился, только сейчас осознав, что его звали уже трижды.