— прошу вас, лойрио.
И я проследовал за девкой в домашний храм.
Зайчишка сидела у меня на руках. Сердечко зверушки стучало — и я чуть успокаивался.
М–да.
Остаться в живых будет сложно…
Лойрио Филипп, дядя Колина.
Мне безумно повезло. Или Колину? Нам обоим?
Наверное, так. Мне предстояло путешествовать десять дней до столицы, это если гнать что есть сил — и еще дней двадцать до Торвальда. То есть помочь мальчишке я никак не смогу, разве что добиться справедливости на его могилке. Не стоило недооценивать Ройла, та еще мразь. Месяц после смерти жены в его замок будут приезжать гости, приносить соболезнования и прощаться с покойной, потом церемония похорон, а потом с Колином случится беда.
Несчастный случай. Что?то вроде отравления грибами или падения с лестницы. Запросто.
По счастью, не успел я выехать в столицу, как меня догнал гонец. Его величество изволил выехать на охоту. И куда!
Как раз в сторону Торвальда! Так что коней я гнал всего четыре дня — и к закату прибыл на место.
Его величество был доволен.
Охотникам сегодня удалось загнать медведя — и все наслаждались жарким. Судя по обрывкам доносящихся до меня разговоров, схватка была горячей. Его величество как раз рассказывал, как медведь пытался до последнего достать его когтями, а надо сказать, его величество признавал только поединки один на один, гоня прочь всех помщников…
Но вроде бы цел и невредим?
Я приблизился и встал так, чтобы меня нельзя было не заметить. Что и произошло.
Королевский взгляд остановился на моем лице.
— А, Филипп… с чем пожаловал?
— Ваше величество!
И я упал королю в ноги.
Ей–ей, за себя просить не стал бы. А вот за мальчишку, который сунул голову в гадючье гнездо и для которого каждый день может оказаться последним…
Король слушал внимательно и серьезно, а я выкладывал все, что узнал.
Как Ройл женился на моей кузине, как избивал ее, как она узнала о причинах смерти мужа, хотя доказательств у нее не было, как отослала Колина, опасаясь за его жизнь, как погибла…
Король слушал.
А потом кивком подвел итоги.
— Лайри Торвальд была достойной женщиной. Я хочу съездить и проститься с ней. Гонца, предупреждающего о моем приезде, отправить сейчас, а выезжаем с утра.
Я едва не упал королю в ноги.
Отсюда, если неспешно — дней пятнадцать до Торвальда а если поспешить — то и быстрее можно. Его величество усмехнулся.
— Филипп, я ценю тебя и знаю — ты не станешь мне врать. Так что разберусь в ситуации. Позови ко мне секретаря и возвращайся сам. Расскажешь мне подробно, что вы еще про Ройла узнали.
Я поклонился и отправился на поиски.
Интересно, что знает его величество, если он принял такое решение? Доверчивостью наш король не страдает, значит, что?то у него есть на Ройла, просто прижать его не получается. Но что?
Колин.
Когда я увидел гроб, меня затрясло так, что пришлось покрепче стиснуть зубы. Горло перехватило, на глаза навернулись слезы…
Мама, мамочка, родная моя…
Дайрин опять присела, демонстрируя свои прелести.
— Моему лойрио…
— Пошла вон.
В темных глазах сверкнул гнев.
— лойрио.
— Вон. Пошла, — медленно и с расстановкой повторил я. еще тут каждая шлюха будет рот открывать.
Судя по всему, девка была сообразительной. Она подхватилась и умчалась за дверь, не забыв крепко приложить ее о косяк. И правильно. Еще минута — и я бы ее за волосы отсюда выволок.
Подошел, опустился на колени пред гробом.
— Мама, родная моя…
Тишина.
Если и есть где?то чертоги Сияющего — ответа из них не дождешься. И болит в груди, и в глаза словно бы песку насыпали, и шумит в ушах, и стискивает голову черным обручем боли.
Хочется плакать но не получается и сквозь стиснутые зубы вырываются холодные сухие рыдания или всхлипы, а слез все нет и нет…
— Мамочка, прости, что не смог тебя уберечь. Прости меня за все, родная. Четырехликим клянусь — я отомщу! Я страшно отомщу!
Зайка притихла рядом, смешно шевеля влажным носишкой, словно принюхиваясь. Я положил руки на холодное полированное дерево. Легко сдвинул крышку.
Запах смерти, запах тления…
Совсем чужое лицо. Смерть меняет людей, и все же — те же светлые косы, тот же высокий лоб и прямой нос…
Глаза закрыты, в углах рта — морщинки, на лбу, на щеках… как же тяжело тебе пришлось, родная… и руки… ногти обломаны, пальцы распухли.
Мама, прости меня.
Зая.
Колин выл, как волчата воют над телом матери. Я видела это, и было даже чуть неловко. Наши мальчишки никогда не плакали, а, впрочем, у них и нужды не было. У нас же есть звериная половина. А хищник горя не ведает. Обернись да побегай — все и снимет. А тут…
Я решила не мешать парнишке. Невольно принюхалась.
Какой же мерзкий запах в человеческих жилищах. А уж этот их обычай хранить трупы… зачем?
Мы все — дети леса. Нас надо зарыть в мягкую землю — и из нас вырастет новое дерево. А еще…
Мы точно знаем, что вернемся. Так или иначе — смертны только тела. А души опять придут на землю, поэтому не надо быть эгоистами. Надо уметь отпускать близких, когда их зверь становится слишком старым…
Им ведь это не в радость…
Я вспрыгнула повыше, чтобы посмотреть на мать Колина.
Нет, сходства не уловить. Тело и тело…
Принюхалась.
К телу.
К Колину.
Опять к телу…
Убивайте меня, но пахло от них по–разному, или это из?за смерти? Или что?то еще?
Мы, оборотни, живем в мире запахов. Я могу сказать о человеке многое, вплоть до того, что расскажу, куда он ходил и что делал последние три дня. А еще…
По запаху я могу сказать, кто кому родня. Близкие люди пахнут очень схоже, а тут вот… разные запахи, разные. И пахнет от женщины, пробиваясь сквозь храмовую вонь, чем?то неприятным. Слишком вонючим…
Как… как от служанок в трактире. Дешевые вонючие притирания.
Может, это всех так — после смерти?
Но почему у них разные запахи?
Ничего не понимаю…
Лайса.
Платье сделало меня просто красавицей. Я кружилась в нем на поляне, растрепав волосы. Если бы Райшен видел меня такой!
Сразу забыл бы про свою зайчиху!
Я просто восхитительна…
А может, вернуться в деревню?
Хотя… нет!
Зайка может вернуться тоже — и я опять потеряю любимого! А я не хочу! Райшен должен быть моим! Обязан! Я ведь лучше, я красивее, сильнее, я женщина — настоящая! А это соплюха даже поцеловать себя не дает, нельзя до совершеннолетия!
А ведь скоро она… да, уже скоро…
И тогда они с Райшеном смогут…
НЕТ!!!
Не отдам!
Он мой и только мой!
Свистнула под когтями тонкая ткань платья… жалость какая! Я что — начала терять контроль над зверем?
Конечно, нет. Я сильная, я умная, я справлюсь! А это — так, мелочи…
Но противные когти никак не хотели убираться на место…
Колин.
Дайрин поджидала меня у выхода из часовни.
— Мой лойрио…
— комнаты готовы?
— Да, господин… я приготовила для вас комнаты в северной башне.
— Нет.
— Мой лойрио?
— Вы приготовите для меня покои моей матери.
— Н–но… лойрио Ройл…
— Он там живет?
— Н–нет…
— тогда пошла вон и чтобы через час покои были готовы.
Я распоряжался как можно жестче, чувствуя, как клокочут в груди непролитые слезы. Таким девкам только разреши… Марго, спасибо тебе.
А еще… та девушка из леса. Рядом с ней Дайрин — вульгарная девка, какой и является, но я мог бы повестись на ее прелести, мог бы… а теперь нет.
И мамы нет…
Горло перехватывает и безумно хочется кого?нибудь уничтожить. Разорвать голыми руками и чтобы по пальцам струилась алая кровь.
Не знаю, что отражается на моем лице, но Дайрин как?то смешно всхрюкивает — и быстро скрывается с глаз долой, а я остаюсь стоять…. Больно, как же больно…
— Колин?
Голос знакомый. Я поворачиваюсь — и натыкаюсь взглядом на ядовито–зеленое платье — и такие же ядовитые и зеленые глаза.
— Лайри Элерия…
— Ишь ты, помнишь меня, значит?
— Вас, лайри, забыть невозможно, — меня чуть отпускает.
Элерия Фарле, лайри бог весть в каком поколении, стерва и гадина, старая болотница, которую тихо ненавидит половина соседей, а вторая так же тихо обожает.
Отец принадлежал ко второй половине, мама к первой. Элерия ей не понравилась из?за грудости и бесцеремонности, а Элерия не терпела мать за глупость и мягкотелость.
Я же…
Я Элерию любил, как и отец, понимая, что под иголками прячется весьма умная женщина, которой нелегко пришлось в жизни. Муж — пьяница и гуляка, один из сыновей балбес, правда, остальные шестеро детей радуют, но она выдержала все и сейчас наслаждается семейным уютом, а мамы уже нет…
Горло опять перехватывает и перед моими глазами возникает фляжка.
— Один глоток, не больше.
Я послушно прикладываюсь к горлышку.
Ох, Р–раш!
В горло словно жидкого огня плеснули. Такой мерзости я никогда не пил. Огненная дрянь попадает не в то горло, я принимаюсь дико, до слез, кашлять — и вдруг обнаруживаю, что слезы текут сами по себе, те, которые я так и не смог пролить в храме. а потом Элерия цепко хватает меня за руку и ведет обратно в храм, только в на этот раз к гробу не подводит.
Мы садимся в углу — и я сползаю на пол и утыкаюсь ей в колени, а старуха гладит меня по волосам и приговаривает что?то утешительное.
На скамью рядом с ней вспрыгивает моя зайка, и Элерия одной рукой гладит ее, а второй — меня и приговаривает что?то ласковое. Проходит не меньше десяти минут, прежде чем у меня получается успокоиться. Зеленые глаза смотрят насмешливо.
— что, полегче?
— д–ад…
— Теперь еще нос вытри. Вот так, умница…
— Вы со мной, прямо как с маленьким…
— А ты и не старше моих внуков, — Элерия насмешливо–спокойна.
— а чем вы меня напоили?
— Спиртом, настоянным на хрене, плюс там еще мед и красный перец. Отличная вещь, мертвого на ноги поднимет.
— Если умру — напоите?
Я уже даже могу шутить. Или пытаюсь…
Элерия шуток не принимает, зеленые глаза вмиг становятся серьезными.
— Ройл на это сильно надеется, каждый день молится о твоей смерти. Осознаешь?
— знаю. Но и не приехать не мог.
— Это правильно. Знаешь, мать твоя, хоть и не стоило б так — была тряпка тряпкой.
— не надо так…
— А как? Ты учти, не сможешь этого принять — и дальше разбираться не получится. Она у тебя без опоры жить не могла, вот только столб ей гнилой попался. Ройл — мразь последняя…
— она это поняла, но поздно было.
— Да уж. Ларка дурой не была, но и уберечься у нее не получилось.
— Это я виноват…
И получаю сильный подзатыльник.
— Балбес! Ларка ко мне приезжала, где?то за полгода до смерти. Думаешь, почему я здесь?
А действительно, почему?
— Мне бы дня три побыть, да уехать, а я тут уже шестой день, Ройлу жилы мотаю. А все потому, что пообещала…
— Что?
Элерия прищурилась — и пред Колином словно наяву плывет картина.
Две женщины, одна пожилая, но не утратившая боевого задора, в обожаемом ей зеленом. Вторая — родная и любимая, все бы отдал, чтобы она жива была. Бледная, худая, едва не шатающаяся от ветра, с синяками на запястье, которые ловко прячет под одеждой, но обмануть все равно не получается.
— Лайри Элерия, я прошу меня простить…
— Считай, выпросила. Еще что?
— вы моего мужа любили, я знаю…
— Гарт мне как сын был.
— и он вас тоже любил. И Колина… Лайри Элерия, ради его памяти!
Женщина сползает на пол, пытается поцеловать руку, украшенную изумрудами. Элерия кое?как возвращает ее на место.
— прекрати сопли распускать. Говори по делу.
— Лайри Элерия, мой муж… я боюсь, что он меня убьет.
— Раньше бояться надо было.
— Да… я чудом вырвалась. Он в отъезде, у него какие?то дела с островитянами…
— И?
— у меня к вам просьба.
— Ну?
— помогите Колину. Прошу вас…
— Интересно, чем?
— Сейчас мальчик у моего кузена, у Филиппа. Но рано или поздно он вернется. Я прошу вас, если меня не станет, расскажите ему обо всем, что здесь происходило. Вы же все видите, шила в мешке не спрячешь…
— Расскажу.
Видела, конечно. Сложно такое утаить от соседей. Только вот и вырвать девчонку из лап мерзавца возможности не было.
Как?
Жену у мужа не отберешь. А что бьет… так это со всеми случается. На себе испытала. С таким к королю в ноги не бросишься, просто не поймет.
— а еще скажите… он уехал, я принялась следить за Ройлом. Все, что я на него нашла, еще найду — все будет в моей шкатулке из белого дерева, в северной башне. Колин знает где.
— Ларка, может, тебе уехать? Денег я тебе дам.
Женщина криво усмехается.
— Лайри Элерия, куда? И… он ведь до Колина доберется. А сын — это моя жизнь. Пока я здесь — Ройл его не тронет. Знаете, сын прозвал его Рылом…
— Знаю. Дура ты…
— Знаю.
Две женщины смотрят друг на друга. Момент абсолютной ясности между ними как вспышка. Элерия поможет.
— Вот такой разговор был. А как Ларка умерла, я подождала с пятнадцать дней — и сюда. При мне тебя впрямую убивать не должны, если только ядом, или несчастный случай подстроить.
— не боитесь?
— Меня Ройл тронуть не должен. Знает, что мои дети, случись что, кишки ему на елке развесят.
— И все же…
— Ты лучше скажи, на что надеялся, когда приехал? Ты ведь ще несовершеннолетний, пока даже не наследник…
Отчего?то я доверял этой женщине.
— Мы с дядей готовились. Если все хорошо, он сейчас должен ехать к королю с прошением о присвоении мне титула, а потом ко мне.
— Это долго?
— Не знаю. Месяц…
— Ага… Значит так. Я тут, еще Карменсы и Авальс с супругой. Оба семейства мне должны, так что до конца месяца мы тут точно побудем. А потом приглашу тебя к себе погостить.
— Лайри Элерия…
— Главное, сам клювом не щелкай, а то никто тебя не спасет…
Я улыбаюсь.
— Обещаю.
— Твоя зверушка? Умная…
— Очень.
— так береги ее, а то Ройл суп прикажет сварить. Из зайца.
— тогда я его точно убью.
Элерия чуть улыбается.
— ты здесь побудь еще минут десять, а потом приходи. И Дайрин, шлюхе этой, не слишком?то доверяй…
— Она с Рылом спит?
— Да. Вы, мужчины, как до сисек доходит, ум теряете, так что смотри за собой, она ж явно на тебя нацелится сейчас…
— Лайри Элерия, если б эти сиськи половина Торадора не видела… а я брезгливый.
— Ишь ты…
Старуха поднимается и уходит, а я остаюсь сидеть на скамейке и гладить зайца. Так?то вот…
Равашар, вожак оборотней
Мы сидели за столом в дико грязной человеческой норе и жадно глотали человеческую пищу.
В жизни не зашли бы сюда, в эту помойку, воняющую всем, чем только можно, но нам надо было узнать о Зае.
Ужасно грязная девица плюхнула перед нами на стол две миски с похлебкой. Воняло это месиво так,, что мне почудилось — здесь варят тухлятину. А может, так оно и было.
Девица хотела уйти, но в пальцах Марси блеснула монетка.
— Возьми за труды, красавица…
'Крысавица' расцвела щербатой улыбкой и присела в полупоклоне.
— спасибо, лойрио.
— Да разве ж я лойрио? Я простой дрессировщик, — рассмеялся Марси. — Зверушек ловлю да обучаю, потом благородным господам продаю…
— а каких? — заинтересовалась девица.
— за всяких. Волков, зайцев…
— Зайцев?
— Да, недавно вот случилось…
— У сатро заяц убежал?