Люди — неблагодарные твари. Помогаешь им, помогаешь, а в ответ никакой благодарности! Ну и леший с тобой, главное, что Колин жить будет и долго.
Тем более в остальном Шакр был вне нареканий. Он прикрыл Колина плащом, подсунул ему под голову какую?то скатку и принялся обшаривать трупы, только уже намного более тщательно, чем я. Оказалось, что я взяла не так уж и много. В одежде у них было зашито еще золото… откуда?
В итоге, раздетые догола тела (Шакр оставлял на них только ту одежду, которая была вовсе уж безвозвратно испорчена) нашли свой приют на краю поляны, а там и Том вернулся, ведя в поводу Обмылка.
— Ну что?
— Лойрио смог уйти из?под стрел, погоня за ним не бросилась — и он остановился. Сошел с дороги, привязал коня, прошел в спину к засаде.
— С–сопляк!
Сам ты… с–старик!
— Двоих положил стрелами, еще одного — ножом. Потом какое?то время дрался с двумя, достал одного ножом, но второй его, похоже, сильно ранил. А вот дальше что?то непонятное.
— Кто еще тут был?
— Неясно. Следы маленькие и босых ног. И — все.
— Откуда этот босяк пришел?
— непонятно. Словно бы сразу возник посреди поляны.
— А куда ушел?
— Так же непонятно. Еще и мы тут слегка натоптали, да и зайчиха…
— Ну, ты еще к зайке привяжись, — огрызнулся Шакр. — Спасибо скажи зверюшке, хоть и дура, но полезная. Если б она не дернулась — получил бы Колин первую стрелу.
Ладно. Дуру я тебе прощу… наверное.
— Так что не понимаю. Кто бы там ни был — меч он выдернул, лойрио перевязал — и ушел, ничего не требуя.
— Ладно. Лойрио очнется — его и расспросим. Поди пока, оттащи эту падаль куда подальше в лес. Нечего им тут вонять.
— А мы тут ночуем?
— А то ж. Сейчас костерок разведу, кашу сварим, пожрем после боя…
— Я бы, может, птицу подстрелить попробовал? Ему бы бульончика…
Умный самец. Колину надо восстановиться после ранения.
— Займись, — кивнул Шакр и принялся обустраивать стоянку. К тому времени, как пришли с дороги остальные трое, у него было уже почти все готово. Трофеи в одном месте, костерок, в котором весело плюхает каша, нарубленные ветки для лежанки, крепко привязанный Обмылок, хрупающий овсом…
Я сидела рядом с Колином и присматривалась к его состоянию.
Жить будет. Все было сделано вовремя и правильно. Юноша останется жив — и это радует. А мне бы вот ненадолго отлучиться этой ночью.
Начиналось полнолуние…
Равашар, вожак оборотней.
Полнолуние.
Время, когда сладко поет волк, когда пенится кровь в жилах и лапы несут тебя по лесу так, словно превратились в крылья.
Когда мы гоним добычу и, запрокинув голову, поем песни круглому оку луны в ночном небе.
Когда ветерок ерошит мохнатую шкуру и кровь на зубах пьянит сильнее вина.
Когда зверь вырывается на свободу — мы счастливы.
Это полнолуние, как и все остальные — мое. Я веду за собой стаю, я пою, я приказываю. Я — самый сильный волк Леса.
Не физически, нет. Мы ничем не отличались бы от диких животных, выбирай мы вожака за тупую силу. Я — самый опытный, умный, я лучше всех контролирую своего зверя, я могу помочь молодым оборотням — и поэтому я вожак стаи.
— Скоро начнется.
Калайя подошла незаметно, и я развернулся, чтобы поцеловать жену. Она у меня красавица и умница. Тоже редкое сочетание. Роскошная грива рыжеватых волос — ее волчица тоже рыжеватая, зеленые волчьи глаза, сильное крепкое тело — она и сейчас выглядит как старшая сестра своей дочери. Волчья кровь…
Если оборотень выглядит стариком — ему пора в край вечной охоты к Великому Зверю, который есть родоначальник всех зверей.
— ты споешь для меня, мой волк?
Почти ритуальная фраза. Мы всегда так говорили перед ночью полнолуния.
— Я принесу тебе добычу, моя волчица.
И все же ее глаза грустны. И я понимаю — почему.
Зоенька.
Мой не самый удачный ребенок. Когда я впервые увидел, как моя дочь превращается в зайца, я чуть не сошел с ума от злости. Подшутил Вечный Зверь, не иначе.
Поколения моих предков, поколения предков Калайи — все волки. Иногда бывали и лисицы, и медведи, но так — все волки. Все сильные, без проблем, которые часто возникают у других. Слабому зверю сложно обернуться, он плохо контролирует себя поначалу, он забывает, что делал в звериной шкуре, он может перекинуться непроизвольно и потерять контроль над собой — такое бывает. Не в нашей семье, нет.
Первыми чувствами были гнев, ярость, обида, разочарование. Я не кривлю душой перед собой — мне понадобился не один год, чтобы очиститься от этой мути. И все же… она хорошая дочь.
Умная, добрая, ласковая.
К тому же — она себя полностью контролировала в любой шкурке, человеческой ли, заячьей ли. Всегда все помнила, могла перекидываться сколь угодно надолго и по своему желанию, никогда не теряла контроля над собой…
Это важно.
А шкурка заячья…
Ну так что же?
Мы многое утратили из наследия предков, но они никогда не откажутся от потомков. Среди нас нет никого, кто имел хотя бы две формы, а среди них — были. И полиморфы в том числе. Они принимали любой облик по своему желанию и сколь угодно долго держали его на себе.
Но это было давно, так давно…
Калайя ткнулась мне в плечо.
— Рев, ты найдешь ее, правда?
— Обещаю. Найду и верну. А ты разберись с мальчишкой и его рыжей девкой.
Я не мстил, о нет. Тут все было сложнее — и печальнее.
Наши обычаи гласят, что от своей пары гулять нельзя. Когда Вечный Зверь соединяет — он связывает души. Изменивший не сможет обернуться и навек останется ходить на двух ногах. Это страшно.
Сейчас этого так жестко не придерживаются. Оборотни иногда нарушают старый закон. И еще один — тоже.
Он гласит, что оборотню до совершеннолетия ни с кем нельзя разделять ложе. Вообще.
Увы, наша молодежь этого не придерживается. Слишком горячая кровь, слишком сильны инстинкты, часто молодняк теряет девственность во время первого весеннего гона. Потом даже и не помнят, что и с кем. Бывает…
За это не осуждают, но Райшен встречался с моей дочерью.
Ухаживал, дарил цветы, плел венки, говорил о соединении судеб. Он приручил ее душу — и кинул об землю. Так — нельзя.
Либо не давай надежду, либо исполняй сказанное тобой. И Лайса тоже это знала. И гуляла с парнем, который хотел связать жизнь с другой, Собственно, Зоя и Рай до сих пор не были парой только потому, что Зоя поступала, как все женщины в семье Калайи. До семнадцати лет она ни с кем не должна была спариваться. Потом — свобода, но до того — никаких гулянок. Мне, кстати, пришлось ждать Калайю до ее семнадцати, и ее деду пришлось ждать ее бабку, и младшую дочь мы так же гоняем… это правильно. Да и ребята знают, что оторву все торчащее и стоящее. И это будет вовсе не хвост.
Если предки так сказали — может, и не зря?
— Р–разберусь, — рыкнула Калайя, выпуская и втягивая когти. — Р–разорву.
— Калайя…
Жена опустила глаза.
— Я все понимаю. Но моя девочка там, одна… Да, для семьи позор, что она — заяц, слабый зверь, добыча для любого, но она моя дочь!
— и моя тоже. Я найду ее, обещаю. Не зверствуй, как?никак мальчишка выгнал Лайсу…
— Чтобы не быть изгнанным самому, нет?
Я фыркнул, вспоминая это представление. Лайса решила заявиться к любовнику домой, но куда там. Райшен объявил, что они виноваты и поэтому встречаться больше не будут. Вернется к нему Зоя, не вернется — неважно, но Лайсу он больше видеть не должен, в наказание. И выставил рыжуху за дверь. А Шварра, его мать, еще и парой гнилых картофелин в нахалку кинула. Ну и попала, конечно.
Воплей и шума было на все селение, все смотреть сбежались…
— Даже если и так — не убивай его. Не надо. Он просто глупый щенок.
— а мой щенок где?то там… Рев, там люди! Они опасные злые твари! Они могут обидеть мое дитя! Они охотятся на оборотней! Найди ее, прошу тебя!!!
Жена прижалась ко мне. Ничего, вот закончится полнолуние и мы с Марси сходим по следам дочки. Мы обязательно ее найдем. Я точно знаю…
Лайса, лес…
Я сидела в хижине совершенно одна. Пойти к остальным девушкам?
Нет, не могу. Засмеют.
Зойка, добыча проклятая, все это из?за тебя!
Из?за тебя Райшен выкинул меня за дверь своего дома, из?за тебя его мать кинула в меня гнилой картофелиной. Из?за тебя надо мной смеются все парни, и я вынуждена прятаться.
Гнусная крольчиха!!!
Зойку я терпеть не могла с детства! За то, что она дочь вожака, за внешность, за… за Райшена..
Они с этой соплюшкой дружили, он за нее заступался, а я…. Я умирала без него. Райшен нужен был мне весь, от кончиков когтей до кончиков волос. Он мой! И никому я его не отдам! Тем более этой бледной немочи!
Просто он сам пока не понял, что он — мой! А потом, когда у нас начало что?то получаться…
Какой лесной дух принес эту крольчиху к его дому!?
Да и принес — невелика беда! Посмотрела бы — и порвала все отношений с Раем. А она вместо этого сбежать удумала!
Стерва, гадина, дрянь белесая!!!
Можно подумать, я не знаю, что Райшен ее хочет! Еще как хочет, из?за ее непохожести на всех! Просто эта дурочка блюдет себя до свадьбы, до семнадцати лет, когда личина оборотня полностью устанавливается даже у самых слабых. Сильные, как я, могут и не хранить целомудрие, но это не случай белобрысой твари!.
А теперь на меня все смотрят, как на врага! И Райшен ходит, как в воду опущенный…
О нет, меня не выгонят из деревни, но жить всеобщим посмешищем? Это не для меня.
Я заслуживаю большего! И все это обязательно поймут.
Что же делать, что делать…
Определенно, Зойку вернут домой. Ее папаша и мамаша собираются отправиться за этой… ушастой гадиной! И еще несколько старых оборотней с ними. Но… после полнолуния!
Я прислонилась лбом к стене хижины.
После полнолуния.
А я ведь сильная лиса. Я могу пережить его и одна. Спокойно могу.
А еще я могу…
Все мои проблемы из?за этой дряни. И если она вернется — она отнимет у меня Райшена. Уже навсегда. А этого я не вынесу.
Но если этой тупой крольчихи не станет — проблемы тоже не будет.
Лисы охотятся на зайцев, так ведь?
Далеко эта дурочка уйти не могла, я знаю. Я легко догоню ее. А там…
Райшена я ей не отдам!
Любой ценой.
Зоя.
Полнолуние…
Колин спал, ровно дыша. Если бы зайцы могли говорить — я бы подсказала Шакру, что сидеть рядом с парнем занятие бесполезное. Сам очнется примерно через сутки. Жив–трава средство сильное, оно лечит все, но и тянет силы из организма. А лучше всего это происходит во сне. Во сне летают дети, во сне лечатся раны, во сне…
Я скользнула в темноту.
Во сне я была громадной черной волчицей. Хищной и стремительной, мощной и опасной. В реальности же…
Я срываюсь в стремительный бег по лесу. Быстрый, легкий, беззвучный.
Трава чуть приминается под ногами, запахи дурманят голову, но даже сейчас я осторожна. Я — заяц, а в лесу хватает опасностей для меня. Уши чутко ловят песнь полнолуния. Я прижимаюсь к земле, когда раздается уханье совы, пережидаю — и опять срываюсь в бег–полет.
А потом я замираю под раскидистым дубом и смотрю на луну. Главная минута ночи для меня.
Луна отражается в моих зрачках, лунный свет обтекает тело — и я тянусь к ней.
И поднимаюсь на ноги — уже человеком.
Да, я заяц, но вот это — мое. И я кружусь по лужайке обнаженная, как в день своего рождения. Я купаюсь в лунном свете и растворяюсь в нем. Катаюсь по траве и сладко мурлычу. И четко ловлю момент, когда лунное безумие покидает меня.
Мне хорошо, хорошо, хорошоооооо….
Скоро надо будет возвращаться. Скоро, скоро…
Боги, как же мне хорошо в эту ночь. Я спокойна и довольна собой. Почему так? Дома, в родной деревне мне так еще не было…
Я сладко потягиваюсь под лунным лучом, протягиваю к нему ладошку и наслаждаюсь видом светлого пятнышка на белой коже.
Уютно…
Даже маме я не говорила, что провожу часть полнолуния в человеческом обличье и чувствовала себя так же хорошо, как и в истинной шкурке. Все наши ведь не могут обернуться, пока не зайдет луна.
Ладно.
Меньше чем через два месяца мне исполнится семнадцать — и тогда все должно измениться. Я ведь делала все, как надо, я хранила целомудрие и храню его до совершеннолетия, я…
Райшен…
Неужели тебе именно этого не хватало?
А если бы я была не такой, если бы я и ты… ты бы не позарился на эту рыжую гадину?
По щекам катятся слезинки.
Нет!
Довольно вспоминать! Я не хочу и не буду!
Райшен больше не мой — и пусть идет в болото!
Я решительно вытираю слезинки и опускаюсь на колени. Сосредоточиться. Успокоиться.
Сила втекает в меня, заполняя глаза прозрачными искрами своего сияния, а разум — лунным светом. Тревоги и тоска растворяются в них, и я больше не волнуюсь. Ни о чем.
Мне хорошо…
Белая шерстка разбегается волной по коже, волосы исчезают, ушки выстреливают вверх… обратно на поляну?
К Колину?
Что ж, у меня есть еще несколько минут бега, почти полета…
Полнолуние — это счастье оборотня.
Равашар, вожак оборотней.
Я закидываю голову к луне и посылаю ей свой зов. Стая отвечает мне песней с полян.
Я веду свой народ через Лес — и горе тому, кто попадется на пути.
Бег оборотней сродни стихии, сродни очищению и обновлению.
В эту ночь мы — и есть Лес. Мы всесильны, непобедимы, неуязвимы…
Во всяком случае, именно так кажется молодняку. А потому мне надо быть особенно осторожным и следить за всеми. Лечи их, дурачков, потом…
Сейчас мне некогда. Вот пройдет полнолуние — и мне надо отправляться за моей дочкой. Поганка, нашла время…
Райшена мой сын уже отлупил, я еще дочь выпорю, когда найду! Тоже мне — нашла решение, из дома сбегать!
Пороть! Определенно!
Я взвыл еще раз, и еще один. Волки подхватили песню.
Подумаю обо всем, когда луна уйдет за горизонт.
А пока — мир ждет волчью песню, и мы подарим ее…
Тарс Крашри, некогда капитан стражи Торвальд–холла.
Когда я пришел в себя, было темно. Я постарался припомнить, что случилось, пока не шевелясь и не открывая глаза. Судя по ощущениям — я был связан и давно. Рук–ног просто не чувствовалось. Я определенно среди врагов…
Сильный пинок в бок подтвердил мои предположения.
— Очнулся, сука такая…
Я открыл глаза — и встретился взглядом с Шакром. Старик смотрел нехорошо и пристально. Меня даже слегка замутило… неужели — все? На душе заскреблись кошки, размером с лошадь.
А ведь начиналось так хорошо…
— Ну что, сам расскажешь, почто на лойрио напал? — Шакр достал откуда?то небольшой ножик и подбрасывал его вверх. Лезвие ложилось в его ладонь, как влитое. Я передернулся, но…
— Лой…
Горло пересохло так, что я ничего не мог сказать. Шакр кивнул одному из своих людей и к моим губам поднесли горлышко фляги, дав сделать несколько глотков кисловатого эля.
— Колин, лойрио Торвальд–холла.
— Этот?!
Этот щенок…
Хозяин Торвальд–холла, ага!
Сопляк ушастый! Что он может, что знает, что умеет? Вот Эдвин Ройл — другое дело. Я ему служу уже больше десяти лет — и не жалел об этом. Умный мужик, серьезный, крови не боится, своего добивается…
Вот именно.
Почему бы не попробовать убедить этих людей перейти к лойрио на службу? Им это всяко будет выгоднее, чем хвост щенку носить?
— Он самый, — Шакр улыбался, но от его улыбки по коже бежали крупные мурашки.
— Лойрио Торвальд–холла — Эдвин Ройл.
— Женитьба на матери Колина не делает его владельцем Торвальда, — Шакр покачал головой.
— И что? Если бы не этот щенок — он бы им стал! Мужики, ну зачем вам эта плесень? Вы же воины! Если мы сейчас его придавим, а потом приедем к лойрио Ройлу — замок будет его, а мы…
Я говорил — и понимал, что никого не убедил. Вообще. Слишком ехидные были улыбочки, слишком злые глаза, слишком…
— Ты нам предательство предлагаешь?