Нет! Невозможно!!
Я пораженно замирая, рассматривая на ладони слабую искорку чужой души. Она лежит очень тихо, спокойно, доверчиво согревая мои пальцы своим удивительным теплом. И она поет мне… действительно… мне не показалось!.. негромко поет! На старом, почти забытом языке, каждое слово которого отзывается в моем теле сладкой истомой.
Я помню его… далекое небо! Я действительно хорошо его помню! Эти слова… благословенные звуки Изначальной речи, которые мягко напоминают о том, что еще рано сдаваться. Стыдно тосковать. И совсем не время опускать руки.
Наверное, необычная кроха еще не знает, что иногда бывают дни, когда ничего, кроме тоски не остается… хотя нет. Я вижу в ее прошлом целые годы, наполненные сущей бессмыслицей и ненужной суетой. И боль… в этой жизни тоже было много боли. Не так много, как в моей, но наши годы несоизмеримы. И несмотря на это, она все равно поет! Утешает меня… МЕНЯ! Стремится ободрить! Помочь! Встряхнуть и заставить хоть что-то сделать…
Смешная.
Я грустно улыбаюсь, молча говоря ей, что она опоздала со своими советами, а она в это время по-прежнему поет. Зовет куда-то. Настойчиво, смело. О чем-то спрашивает. Чего-то требует. А потом вдруг начинает расти — стремительно и неумолимо. В считанные мгновения, будто получив откуда-то мощный поток невидимых мне сил, становится шире, больше, ярче! Вот она уже не помещается на моей руке… вот стала еще больше, радостно осветив мрачные стены моего узилища… вот заставляет меня изумленно отшатнуться, а сама растет дальше, словно сердясь на то, что ее пытаются ограничить.
Я недоуменно за ней слежу и хочу спросить: КАК?! И ЗАЧЕМ все это, если шансов все равно не осталось?!
Но она не дает мне времени на размышления. Разросшись до невероятных размеров, она уже упирается в прутья решетки. Раздраженно мигает и, коснувшись одним из своих лучей прочной стены, упрямо вгрызается в камень. Ей больно — я вижу. Ей очень тяжело ломать мою тюрьму… но она, позабыв про боль, настойчиво рвется на свободу. Стремится. Летит. Рвется прочь, отринув сомнения и обиду. И столько нерастраченных сил в ее порыве, столько энергии, упрямства и даже ярости… что моя тюрьма содрогается до основания и негодующе скрипит, отчаянно не желая выпускать из себя это маленькое солнце.
А потом зачарованные прутья с отвратительным скрежетом выходят из пазов, и я растерянно смотрю на узкое окно, неожиданно лишившееся решетки. Неверяще слежу за тем, как победно вспыхнувшее солнце резко устремляется наверх, к недоступному для меня небу, где разгорается еще ярче и бьет по глазам своим лучами так, что мне приходится зажмуриться и поспешно отвернуться. А потом упрямо вскинуть голову и ошеломленно увидеть, как это чудо снова возвращается, по пути так же стремительно уменьшаясь в размерах. Сперва становится небольшим светящимся шаром, уверенно протискивающимся сквозь образовавшуюся дыру. Затем уменьшается еще больше, аккуратно зависнув над моей рукой. Наконец, неторопливо опускается обратно на ладонь и, согрев ее мягким теплом, от которого затрещали и внезапно разомкнулись мои оковы, удовлетворенно вздыхает. Так, словно сделала именно то, для чего предназначена.
Маленькая, совсем невесомая и кажущаяся такой беззащитной искорка чужой души, у которой, тем не менее, хватило сил, чтобы разбить мои цепи…
Растерянно смыкаю ладони, плохо понимая, что же сейчас произошло. Потом поспешно размыкаю их снова, чтобы убедиться, что не повредил эту кроху. Невольно улыбаюсь, когда она насмешливо подмигивает в ответ, и тихо-тихо, чтобы не услышал тюремщик, шепчу ей:
— Спасибо… Спасибо, кроха, что ты попыталась вернуть мне свободу…
Когда я открыла глаза, вокруг снова было темно. Ни ветерка, ни звука, ни даже легкого шевеления листвы над моей головой. Интересно, еще ночь или это УЖЕ на дворе потемнело? И если верно последнее утверждение, то не нарушила ли я договоренности с господином Иггером?
Повернув голову, с удивлением обнаружила себя лежащей в каком-то подобие гамака, сплетенных ветвями старого дерева. Причем довольно далеко от земли. Метра три навскидку, не меньше. Лежу себе, покачиваясь в свое удовольствие. Хорошо, тепло, удобно…
Хм. Вот только зачем было так высоко меня поднимать? Хищников тут, небось, нету.
Попробовав пошевелиться и показав свое стремление спуститься, я без всякого труда оказалась на твердой почве. Настороженно себя оглядела, расправила слегка помявшийся подол, но, убедившись, что все (в том числе, и самочувствие) в полном порядке, растерянно огляделась.
Странно… ну и сон у меня был! Настолько реалистичный, что, пожалуй, претендует на полноценное видение. Правда, последний раз нечто подобное со мной случилось на Равнине, когда я Дангора пришибла, а тут… гм. Действительно странно.
Прислушавшись к себе, я вдруг удивленно замерла и, ощутив присутствие постороннего, быстро обернулась. А когда увидела, как со стоящего неподалеку плетеного кресла неторопливо поднимается живой и невредимый Повелитель, свела брови к переносице.
— Что вы здесь делаете, сударь?
Мужчина сделал короткий шаг по направлению ко мне, но, заметив, как недвусмысленно шевельнулись низко опустившиеся и окружавшие меня со всех сторон ветки, благоразумно остановился.
— Прошу прощения, — тихо сказал он, внимательно изучая мое озадаченное лицо. — Я не хотел вас напугать.
Придя в себя, я хмыкнула.
— С некоторых пор напугать меня довольно сложно. Но увидеть вас здесь я действительно не ожидала. Как вы себя чувствует, сударь?
— Благодарю, неплохо.
Я так же внимательно оглядела Владыку и скептически поджала губы: на мой взгляд, он выглядел отвратительно. Худой, как скелет, все еще бледный, словно умертвие. Явно ослабленный и откровенно вымотанный недавними событиями. Глаза запавшие, губы блеклые, на лбу появились глубокие морщины, а взгляд настолько тяжелый и тусклый, что поневоле закрадывается мысль — а тот ли это человек, который всего неделю назад пытался меня сломить?
— Мне кажется, вы слишком рано встали, — наконец, заключила я. — Для вашего здоровья это очень неполезно.
— Возможно. Но я должен был вас найти, чтобы задать несколько ОЧЕНЬ важных вопросов.
Заметив прикушенную губу мужчины и только сейчас осознав, каких трудов ему стоило просто сюда прийти, я поспешила подойти ближе.
— Хорошо, сударь. Я готова с вами поговорить.
— Благодарю вас, — вымученно улыбнулся он, но сел только тогда, когда я сообразила, что слишком долго туплю, и торопливо опустилась на сидение.
Блин. Ну вот зачем он тут благородного рыцаря изображает, а? Издалека же видно, что его сейчас любой комар сшибет с ног и, не запыхавшись, полетит себе безнаказанно дальше? На меня, если он не понял, впечатление производить уже не надо — я его давно составила и без этих расшаркиваний. А вот рисковать собой после столь тяжелого недуга с его стороны глупо. И непрофессионально, к тому же. Неужели он этого не понимает?!
— Вы беспокоитесь за меня, — неожиданно заметил Владыка, позволив себе еще одну слабую улыбку. — И это на удивление приятно.
Я поспешила прикусить язык даже в мыслях, но потом все же не выдержала и проворчала:
— Вы совсем себя не бережете. У вас проблемы с даром еще не закончились. Одно малейшее напряжение, и тут можно будет играть в снежки. Сразу после ваших торжественных похорон, конечно.
— Я не настолько слаб, — упрямо возразил Повелитель, отводя глаза.
Я только выразительно промолчала, и он с досадой отвернулся совсем.
— Хорошо, — сдалась я. Этого типа переупрямить — себе дороже. Наверное, проще действительно поговорить и отправить его поскорее прочь, чтобы не терзал и без того уязвленное самолюбие. Гордец. — О чем вы хотели меня спросить?
— Зачем вы мне помогли?
— Что? — сперва не поняла я.
Повелитель поднял взгляд и очень внимательно на меня посмотрел.
— Я спросил: зачем вы мне помогли, леди? По какой причине?
— А… что, не надо было? — вконец озадачилась я. Но потом поняла, что ему действительно важно услышать ответ, и пожала плечами. — Я посчитала, что ваша смерть — явление преждевременное и совершенно не вписывается в мои планы. К тому же, вы с вами заключили договор о взаимопомощи, и мне показалось, что данная ситуация как раз под него подпадает. Я удовлетворила ваше любопытство, сударь?
Повелитель непонятно отчего напрягся.
— И это — единственная причина?
Я вздохнула.
— Господи… иногда у меня складывается впечатление, что когда мужчину хорошенько стукнут по голове, то он, когда очнется, на какое-то время теряет способность трезво мыслить. Мне нужно повторить свои слова?
— Нет, — так же тихо сказал он. — Но я бы хотел услышать ВСЕ причины, побудившие вас так собой рисковать.
— Кто вам сказал, что я рисковала? — тут же нахмурилась я.
— Я умею читать следы аур, леди, — натянуто улыбнулся Владыка. — И могу распознать, в каком состоянии ко мне приходили и уходили люди, которые, к тому же, имели неосторожность пользоваться своими силами в присутствии моих наблюдательных и сторожевых заклятий.
Я поморщилась. Вот как знала я, что без сюрпризов мне прожить не удастся. И прямо чуяла, что здешняя магическая наука мало в чем не отстала от достижений многоуважаемого господина да Миро. Что ж, мои подозрения полностью оправдались. Хотя, конечно, это не повод впадать в уныние или обвинять в чем-то сидящего напротив мага.
Он ведь должен был убедить в том, что чужаки неопасны? Должен. Я бы на его месте поступила бы точно так же, поэтому претензий у меня нет. Кроме одной: какого фига он тут решил играть в королевского дознавателя?!
— Я прошу вас ответить, — неожиданно попросил Повелитель, устало сгорбившись за столом. — Не требую… просто прошу. Для меня это действительно важно.
Я снова вздохнула.
— Раз вы задаете мне этот вопрос, значит, почти ничего не знаете об Иштах, сударь.
— Это не ответ, — так же тяжело вздохнул он.
— Хорошо, извольте. Я помогла вам потому, что просто не умею иначе. Жизнь и смерть, как вы знаете, две стороны одной медали. Они всегда рядом. Всегда идут рука об руку. И это — совершенно нормально… Тьма противостоит Свету, Тень — Иштам… так уж на Во-Алларе заведено. Но именно поэтому любая смерть для Ишты — это маленький проигрыш. Любая потеря — крохотная уступка Тени. Когда кто-то умирает, любой Ишта хорошо это чувствует и в момент отделения души должен или остановить этот процесс, или же максимально от него отстраниться. И то, и другое, как вы, возможно, знаете, одинаково неприятно, хотя первый вариант для нас предпочтительнее…
— Почему? — нахмурился Повелитель.
— Потому что те, кто нам подчиняется, от нас же и зависят. И в жизни, и, что бывает нередко, после смерти. Проблема одна — Ишта ВСЕГДА чувствует чужую боль. Но еще лучше он чувствует появление своей соперницы — Тени. Понимаете? Или об этом ваш отец вам тоже не рассказывал?
Владыка растерянно замер.
— Чужая смерть причиняет вам боль?!
— Не всегда, — спокойно ответила я. — Но ощущения от того, что где-то рядом умирает живое существо, достаточно неприятны, чтобы я не стремилась переживать их вновь.
— Так вы поэтому…?
— И поэтому тоже.
Мужчина поджал губы и снова отвернулся.
— Но здесь ведь не ваша земля. От моей смерти вы могли бы… отстраниться.
— Возможно, — не стала отрицать я. — Но это всерьез отяготило бы мою совесть. К тому же, с вашей смертью погиб бы и весь этот мир, а этого допустить я никак не могла.
— Но вы могли не тратить СТОЛЬКО сил на мое исцеление. И могли не рисковать собой, вступая в противоборство с призванной мной Тенью.
Я тряхнула головой и с подозрением на него посмотрела.
— Сударь, что вы хотите от меня услышать?
Повелитель нервно дернул щекой.
— Правду.
— А разве я где-то вам солгала?
— Я хочу услышать ВСЮ правду, — сжал зубы он, и я возвела глаза к темноту небу.
— Боже… а о простой взаимопомощи вы не слышали? Неужели так трудно поверить, что вам могли помочь просто потому, что вы в этом нуждались? Не как Владыка… не как великий маг… а просто как человеку?!
Повелитель снова напрягся.
— А если я не человек?
— И что с того? — усмехнулась я, вызвав на его лице целую гамму чувств. — Поверьте, я не делаю различий между разумными существами. По крайней мере, до тех пор, пока они не вынуждают меня считать их своими врагами.
— А если разумное существо не просто не человек, а, скажем… демон?
Под дико напряженным взглядом мужчины я чуть сузила глаза и, мысленно присвистнув, ровно ответила:
— Вы не похожи на демона.
В темноте недобро сверкнули два загоревшихся алыми искрами зрачка.
— Вы в этом уверены?
Я спокойно кивнула.
— Для демона вы слишком хорошо контролируете свои эмоции. А вот для полукровки… пожалуй, это — более логичная версия. По крайней мере, она могла бы объяснить преобладание Дабараэ в вашем даре и тот факт, что именно эта его часть осталась вами почти незадействованной в недавнем происшествии с Куполом. И то, что только по этой причине вы так неэкономно израсходовали весь запас сил Эйнараэ.
Владыка откинулся на спинку кресла и надолго замер, изучая меня пристальным хищным взглядом отчетливо заалевших глаз. А я в этом время спешно припоминала все странности, которые успела заметить, и укладывая их в совершенно иную картину, нежели мне виделась вначале.
Подумать только… полукровка, мечтающий стать полноценным Иштой! Это действительно многое объясняло! И поведение, так сильно иногда смахивающее на безапелляционную наглость истинных шейри; и особенности дара, где столь явно доминировал Дабараэ; и даже тот факт, что Знак столь упорно избегать его внимания, несмотря на все, что сделал Владыка для его сохранения… нет, это просто поразительно! Но самое интересное заключается в том, что я даже не почувствовала в нем примеси крови демонов! И еще удивлялась, почему он так легко заходит на первый слой Тени, хотя обычному магу Разума это не под силу! Любопытно, почему Дем не указал мне на это несоответствие. Или же он сам тогда внимания не обратил?
— Вообще-то крови демона во мне гораздо меньше, — вдруг решил прояснить ситуацию Повелитель.
Я выжидательно на него уставилась.
— Полукровкой был один из моих предков… достаточно давно, чтобы об этом успели забыть смертные. Сын самого первого Хозяина Элойдэ-шаэрэ, который впоследствии занял его место.
— Сын? — насторожилась я. — То есть, он родился после того, как эта часть Во-Аллара отделилась?
— Верно.
— А… мать?
Владыка криво усмехнулся.
— Именно она стала той, кто когда-то поддержал моего предка в его стремлении отделиться. Думаю, теперь вы понимаете, почему.
Я ненадолго прикрыла глаза.
Та-ак… если я правильно помню рассказы Лина, то у демонов считается дурным тоном заводить отношения с человеком. Даже если демон был призванным… ну, в нашем случае — демоница… а человек — весьма привлекательным для этих созданий Тени. Кхм. Пока мне трудно представить, как именно далекий предок Повелителя соблазнил демоницу, потому что на полноценные отношения они не способны, а инстинкт продолжения рода у них задавлен по причине того, что без вмешательства Айда они неспособны на деторождение. Так что любовь с первого взгляда сразу отпадает. Разве что это был какой-то эксперимент? Ладно, пока примем эту версию за рабочую. Тем более, что когда-то в седой древности подобные прецеденты все-таки были.
Итак, что же получается? Есть некий маг и некая демоница, в силу неких причин вступившие в запретную связь. Он — Игрок, она — беременна и прекрасно знает, что ее отпрыску грозит смерть при первой встрече с полноценным демоном.
Допустим, у нее в какой-то момент взыграли материнские чувства и появилось острое желание сохранить плод. У него, в свою очередь, есть такое же страстное желание поскорее закончить начатую Игру и свалить куда-нибудь подальше от объявивших свои ставки Богов. Лучший вариант для обоих — какой-нибудь посторонний мир, где их никто не достанет. Но за неимением оного годится и кусок старого, надежно защищенный от любого вмешательства извне.