— Родовой брак вследствие невозможности развода предполагает совместное владение имуществом, лорд оттон Грэйд, в то время как светский и церковный довольствуются назначенным для жены содержанием.
— А я и не спорю, леди, — насмешливо улыбнулись мне. — Однако и в родовом браке супруг вправе не только контролировать, но так же ограничить расходы драгоценной супруги.
Искренне попыталась сдержаться, но в итоге все же ответила:
— Как и супруга вправе контролировать расходы мужа.
Несколько секунд черные глаза его светлости молча прожигали мое лицо, словно силясь обнаружить источник неожиданной словоохотливости. Затем неопределенно кивнув, лорд оттон Грэйд вернулся к собственному письму, небрежно обронив мне:
— Было бы печальным обнаружить идеализм в собственной супруге.
— Волей Пресвятого все мы должны стремиться к идеалу, — холодно произнесла я, так же уделив внимание разворачиваемому посланию.
— У вас отныне иные боги, — ледяным тоном напомнил герцог.
— Храм — иной, — согласилась я, — а бог живет в душе, лорд оттон Грэйд, и даже родовой брак не дает вам права на мою душу.
Вероятно, прозвучало резко. За это я удостоилась еще одного внимательного взгляда, после чего лорд заметил:
— Вы напуганы моим обещанием и злы на себя, Ариэлла. Забавно наблюдать за данной стороной вашего характера. Что касается души — вы отдадите мне ее сами, вместе с мольбой забрать обещание по поводу верности. Книги для вас тяжелы?
Не ожидавшая столь резкого перехода, я неуверенно кивнула.
— Хорошо, отнесу в каюту. Доброго дня, леди оттон Грэйд.
С этими словами герцог забрал стопку книг, собственную почту и покинул меня, оставив наедине с отчетом управляющего.
Некоторое время я разглядывала сломанную восковую печать на свитке, затем осторожно развернула… О, Пресвятой, лорд оттон Грэйд не счел необходимым сообщить, что родовое поместье располагается на юге, а управляющий южанин! И, следовательно, отчет был составлен на элетском южном наречье. Языке, который был мне абсолютно незнаком!
Великолепно! Слов, добрых слов в отношении герцога у меня не осталось.
И что мне делать? Что я могу сделать в подобной ситуации?! Отравиться к супругу и признаться в собственной некомпетентности?! Представила себе насмешливый взгляд лорда оттон Грэйда и все мое существо воспротивилось подобному развитию событий. А затем на ум пришло осознание того, что герцог прекрасно осведомлен о моем незнании южных языков, ведь его светлость имел возможность ознакомиться с перечнем моих знаний, описанном в дневнике матушки Иоланты.
Изумительно!
Но в одном лорд оттон Грэйд просчитался — сдаваться никто не собирается! Во имя Пресвятого, я должна найти выход. Еще раз посмотрела на свиток — «Высочайшей милостью управляющий поместьем рода Грэйд, Торий Аннельский». Подписано используя официальный язык королевства, значит, познания в нем у управляющего есть и меня господин Аннельский поймет и ответ я могу написать на своем родном языке. Великолепно. Остается один маленький нюанс — необходимость мне понять написанное господином управляющим.
Медленно поднявшись, я окинула корабль внимательным взглядом. Леди моего положения не пристало разглядывать мужчин — я сознательно нарушила требования этикета, разглядывая офицеров, матросов, солдат. Мне требовались смуглые, голубоглазые, темноволосые, с жилистым строением тела уроженцы Древнего Элетара.
Обнаружила четверых, подходящих под описание, однако трое являлись офицерами, на что недвусмысленно указывали нашивки на рукавах и только последний был обычным солдатом и в данный момент занимался тем, что начищал до блеска традиционную для южан саблю.
Терять время было бы глупостью, сжав свиток, я направилась в каюту, осознавая необходимость сменить платье и захватить письменные принадлежности.
Лорд оттон Грэйд находился в каюте и занимал место за столом. При моем появлении он сделал вид, что занят сверх той меры, коей уже был занят вчитываясь в послание монарших особ. Не желая давать ему даже повода для насмешки, я направилась было к шкафу, и тут вспомнила, что ширмы, за которой я могла бы переодеться, уже нет. Это открытие оказалось крайне неприятным. Однако же спускаться на палубу в утреннем платье недопустимо. Я в нерешительности остановилась посреди каюты.
— Вижу, вы в замешательстве, леди оттон Грэйд, — не глядя на меня, с чувством глубокого удовлетворения, произнес герцог.
Сдержав искреннее желание ответить весьма грубо, я смиренно согласилась:
— Это действительно так, лорд оттон Грэйд.
Усмешка промелькнула на губах его светлости, и, взглянув на меня, герцог совершенно иным, в чем-то интимным тоном, поинтересовался:
— И что же привело вас в замешательство, Ари?
Стараясь держаться с достоинством, как того требовал мой супруг, я ответила:
— Отсутствие ширмы.
Выражение лица его светлости несколько изменилось, и меня попросили:
— Уточните.
Вежливо улыбнувшись, я достаточно дерзко ответила:
— Мне необходим тот предмет меблировки, что вы столь опрометчиво уничтожили в порыве необоснованного гнева, лорд оттон Грэйд. И так как вина за случившееся лежит исключительно на вас, так как мужчина, повелитель и значительно превосходящий меня в возрасте здесь вы, а потому и решать данную проблему так же придется именно вам, мой дорогой супруг!
Тираду лорд оттон Грэйд выслушал с каменным выражением лица, и едва я завершила речь, с ледяным спокойствием вопросил:
— И какого решения проблемы вы от меня ждете, Ариэлла?
Легкий реверанс и вежливая просьба:
— Будьте столь любезны проявить ваше аристократическое воспитание, лорд оттон Грэйд, и позвольте леди переодеться. — Герцог выказал некоторое удивление, а потому я была вынуждена конкретизировать: — Покиньте каюту, пожалуйста. Это не займет много времени.
Я была вежлива, я обратилась с просьбой, я даже не сомневалась, что как воспитанный лорд, герцог выполнит мое пожелание, однако… я в очередной раз ошиблась, переоценив воспитанность последнего представителя династии Грэйд! Ибо лорд поднялся, повернул стул, прислонив его спинкой к стене, а затем сел, находясь в положении лицом ко мне, закинул ногу на ногу, сложил руки на груди и скомандовал:
— Приступайте.
В совершеннейшем изумлении я смотрела на его светлость. Герцог неприятно ухмыльнулся и пояснил собственное поведение:
— Уважаемая леди оттон Грэйд, как ваш супруг и повелитель, я являюсь тем единственным мужчиной, которому не возбраняется наблюдать за столь интимным процессом, как смена утреннего платья на дневной туалет. Приступайте, я жажду зрелища и как ваш супруг, и как ненасытный любовник, коим являюсь для вас с момента вашего эпического требования. Приступайте, леди.
Матушка Иоланта нередко говаривала «Требования этикета бессмысленны там, где речь идет о жизни и смерти». И вот в моей жизни наступил момент, когда я осознала всю мудрость слов матушки-настоятельницы.
Нервно улыбнулась ожидающему представления герцогу.
— Полагаю, — я бросила взгляд на зеркало, оглядев себя, — в условиях жизни военного корабля, некоторые требования высшего общества можно и опустить, не находите? — и не дожидаясь его ответа, а если быть откровенной, то не позволяя лорду вставить и слова, я продолжила: — Рада, что вы понимаете всю сложность сложившихся обстоятельств.
И направившись к столу, я взяла несколько листов бумаги, после выбрала из шкатулки три тонких пера и крохотную переносную чернильницу… в следующее мгновение случилось пугающее.
Это произошло гораздо быстрее, чем я успела даже испугаться! Герцог вдруг соскользнул со ступа и в миг оказался стоящим позади меня так близко, что я была прижата к столу, в том самом склоненном с целью взять чернильницу положении!
Сердце замерло в испуге. И в то же время я ощущала, как стремительно и мощно бьется сердце лорда оттон Грейд, прижавшегося ко мне излишне сильно.
— Моя воинственная леди, — пальцы герцога соскользнули по моей руке, сжали ладонь, вынуждая упустить чернильницу обратно в шкатулку с писчими принадлежностями, а сам его светлость, склонившись сильнее, зашептал близ моего виска, — как леди оттон Грэйд вы, несомненно, правы и скромность ваша понятна… Однако вынужден напомнить, — он расположил мои ладони на столе, вынуждая опираться, и скользя пальцами по моим дрожащим от напряжения и ужаса рукам, продолжил, — что помимо роли супруги, вы, Ариэлла, взяли на себя обязанности любовницы.
Мое сердце забилось с неистовой силой, и голос дрожал от возмущения, когда я была вынуждена напомнить:
— Не брала, лорд оттон Грэйд, и если память вам не изменяет, вы должны вспомнить, что сами вознамерились…
— Любовница, Ари, — насмешливо оборвал меня его светлость. — А скромность к достоинствам любовниц не относится, моя дорогая. Более того — портит то очарование, что придает отношениям свободная и распущенная любовь.
Ладони герцога соскользнули по плечам вниз, и медленно, весьма медленно заскользили по груди, не избегая никаких изгибов, вниз, по ребрам, словно следуя корсету, которого на мне в силу покроя платья не было, пальцы сошлись на талии…
Я лишилась способности дышать, от ужаса даже пошевелиться.
— Знаете, Ариэлла, — прошептал лорд оттон Грэйд, скользя губами по волосам и накрывая поцелуем обнаженную шею, — с леди, я остановился бы на этом моменте…Ас любовницей, могу позволить себе куда больше…
— Пожалуйста, не надо, — испуганный шепот сорвался с помертвевших губ.
Тихий смех и ладони герцога, покинув мою талию, двинулись ниже… Я находилась на грани обморока! В памяти всплыли события прошлой ночи — бесстыдство лорда оттон Грэйд и моя совершеннейшая беспомощность, жгучий стыд и непонимание происходящего, а после чувства, те чувства, что… Мое сознание отчаянно отыскивало пути спасения, перебирая мысли, слова, вопросы, все что угодно! И в воспоминаниях всплыло плавание на «Бросающем вызов», припомнила я и ту странную тревогу, охватившую Ирека при упоминании призрака, его нервозность…
— Лорд оттон Грэйд, — воскликнула я, ощущая, как ладони черного мага скользят ниже от талии, — не могли бы вы просветить меня, относительно призрака?!
Противоправные действия его светлости прекратились. Затем лорд оттон Грэйд, отодвинулся, но о спасении я грезила напрасно — обхватив за талию, герцог развернул к себе лицом, а затем, усадив на стол, неожиданно резко раздвинул мне ноги, и встал столь непозволительным образом, что прилив возмущения смыл напрочь страх, вызванный его резкими действиями.
— Да что вы себе позволяете! — воскликнула я.
Неприятная усмешка была мне единственным ответом. Далее все вопросы задавал лорд оттон Грэйд:
— Что вам известно, Ариэлла?
Вероятно, я напрасно задала этот вопрос.
— Вы тщетно надеетесь уйти от ответа, — продолжил герцог, придвигаясь ближе.
Сильные пальцы скользнули по щеке, левая ладонь проследовала вниз по спине, и неожиданным движением притиснула к лорду оттон Грэйд, вынудив меня вскрикнуть и от возмущения и от испуга одновременно.
— Что вы… делаете? — я тщетно попыталась вырваться.
— А вас что-то смущает, дорогая? — насмешливо поинтересовался его светлость.
С ужасом смотрю в черные, искрящиеся зеленоватыми всполохами глаза лорда оттон Грэйда и вижу в них отражение собственного испуганного лица, широко распахнутых глаз, заметную бледность — лица..
Я настолько ужасен? — вдруг холодно и зло вопросил лорд оттон Грэйд.
Мне почему-то не захотелось говорить правду. Возможно, это чувство было сродни трусости, но вероятно пугали последствия открытого противостояния, а потому я, стараясь говорить ровно и спокойно, напомнила:
— Ваши ничем не оправданные притязания отвлекают меня от обязанностей вашей супруги и леди, лорд оттон Грэйд, а вас от обязанностей сановника королевства.
И что-то во взгляде герцога изменилось, после чего с иронией лорд оттон Грэйд поинтересовался:
— Намекаете, что не планировали отвлекать меня от обязанностей адмирала Южной армады?
Мне был понятен вопрос — герцог полагал, что я явлюсь сообщить о собственном поражении и невозможности справиться с поставленной задачей.
— Именно так, лорд, — уверенно ответила я.
Его светлость сделал шаг назад, протянул мне руку и помог спуститься со стола, но затем, обхватив одной рукой талию, а второй взяв в плен подбородок, холодно произнес:
— Вы будете переодеваться здесь, Ариэлла. И в моем присутствии. Понимаю, что вам это, возможно, неприятно и вы не испытываете восторга при мысли об обнажении в моем присутствии, но я испытываю удовольствие видеть вас без одежды, а в нашем браке, дорогая леди оттон Грэйд, имеют значения исключительно мои желания.
И ухмыльнулся мне в лицо. Жестоко, самодовольно, с вызовом.
Видит Пресвятой, я не желала этого говорить, но почему-то слова вырвались сами:
— Это родовой брак, лорд оттон Грэйд, — выпалила я, — и насколько мне известно, общие права позволяют мне требовать от вас…
Мне закрыли рот. Ладонью. И не позволили даже вырваться. А переждав мой приступ гнева, герцог, с тяжелым, раздраженной усталым вздохом, спокойно произнес:
— Ари, моя юная наивная и далекая от жизни монастырская воспитанница, я искренне не советую вам впредь предпринимать какие либо попытки намекнуть мне на мнимое равноправие.
Улыбка герцога в этот момент казалась мне олицетворением вселенской несправедливости, и хотелось, безумно хотелось ответить, но лорд оттон Грэйд не убирал ладонь. Держа осторожно, но крепко, и удерживая до тех пор, пока дыхание мое не выровнялось, а из глаз не исчезло воинственное выражение. После отпустил, не глядя на собственную супругу, вернул стул на прежнее место, сел за стол и углубился в чтение королевского послания.
— И да, — прозвучал его насмешливый голос, — ваш ответ, я, возможно, выслушаю, если вы справитесь с обязанностями, леди оттон Грэйд. До тех пор, потрудитесь держать свое мнение при себе, меня они ни в коей мере не интересует.
Запрокинув голову, долго смотрела в потолок, изучая природный рисунок выбеленного дерева. Ощущение происходящей несправедливости жгло каленым железом, если я правильно понимаю суть данного выражения. И лишь справившись с нахлынувшими эмоциями, холодно произнесла:
— Вы ужасающе несправедливы, лорд оттон Грэйд.
— Справедливость — фантом, моя драгоценная леди оттон Грэйд, — насмешливо ответили мне.
— Моя фраза не являлась поводом для начала богословских рассуждений, — достаточно резко заметила я.
— Вот как? — однако мне не уделили и взгляда. — Чем же являлось ваше замечание?
— Констатацией факта, — сохраняя достоинство, оповестила я.
И направилась выбирать дневное платье.
Шкаф противно скрипел, когда я его открывала. Вытащить сумку мне стоило немалых трудов — полагаю для герцога было проще простого втиснуть чемодан в неподходящий для него по размерам ящик, а так же есть предположение, что в данный момент моих напрасных усилий, его светлость злорадствует. Что, как ни удивительно, не помешало лорду оттон Грэйд подняться, отодвинуть запыхавшуюся меня, самолично и совершенно без напряжения вытащить чемодан, и расположить его на полу. После чего беззвучно вернуться на свое место.
— Благодарю вас, — произнесла я.
Вежливость обязывала.
— Не стоит, — уделяя все свое внимание королевскому посланию, ответил герцог, — помощь вам всего лишь нудная обязанность, навязанная мне родовым браком.
В этот миг я испытала невероятное желание поднять чемодан и запустить его в занятую делами светлость… Однако воспоминания о произошедшем ночью мгновенно охладило мой пыл. Пришлось опуститься на колени и приступить к выбору наряда.
Во время обсуждения моего замужества, господин Ирек заявлял, что лорд оттон Грэйд является сторонником Андейлского свода, сборника правил и наставлений, требующих от аристократов сдержанности, умеренности во всем, твердости духа, строгости к себе и воздержания в телесных удовольствиях. Помнится, тогда я решила строго придерживаться вышеуказанного свода, дабы не прослыть у супруга распущенной и легкомысленной девой, даже для первого знакомства одевалась скромно и сдержанно, сейчас же я отчетливо понимала, как глупы и наивны были мои представления о герцоге. Впрочем, на миг я прониклась любопытством и решила полюбопытствовать:
— Лорд оттон Грэйд, мне говорили, что вы являетесь сторонником Андейлского свода.
— Даже не в курсе, о чем вы, — ответил его светлость.