Ведь второго шанса у меня не будет…
* * *Александр Уотерстоун
Я со стороны наблюдал за тем, как Муся вошла в комнату для переговоров и оказалась наедине с совершенно неизвестным парнем. Не нравилась мне эта идея, вот знал же, что будет именно так. Из-за душевных ран у жены слабость к таким людям и их историям.
Сейчас Муся держалась спокойно и даже несколько высокомерно. Я смотрел на нее и поражался. Чего она хочет добиться?
Акар Ресси смотрел на мою жену настороженно, даже немного враждебно. Досталось парню по жизни крепко. Можно ли еще выровнять его жизненный путь?
Раньше бы я засомневался, но с Мусей… С ней все возможно. Ее время – время риска и скрытых возможностей.
Вот она, спокойно расположившись напротив, сообщает о своем предложении парню. Она не предоставила ему выбора жизненного занятия, а лишь дала право согласиться или отвергнуть ее предложение.
– Почему именно я? – хмуро спросил юноша.
– Ты сейчас в трудном положении. Без перспектив, без возможностей. А я предлагаю тебе обучение, карьеру, возможности. Если сможешь справиться.
Это она так его к сотрудничеству склоняет?
– Что взамен? – Акар вскинул на Мусю затравленный взгляд.
– Преданность и продвижение интересов рода, в который ты вступишь постоянным членом. Ну и, само собой, обещание, что не будешь позорить меня такими вот выходками.
Для него моя землянка выбрала военную стезю, мол, что армия и не таких обламывала. При чем тут это, я так и не понял, но смысл был ясен.
– И все? – настороженно спросил парень.
– Что, мало? С этим сначала справься, – хмыкнула Муся.
Жесткая, резкая, беспринципная… Интересная маска.
– Не боитесь принимать в свой род такого, как я? – с вызовом фыркнул Акар.
– Какого такого? Судя по твоим анализам, ничем вроде не болен, без психических отклонений. Что не так? – Маша пожала плечами.
– За мной не одно правонарушение.
Жена широко улыбнулась:
– Сама недавно слегка нарушила закон…
Я уже не критиковал ее методы, просто наслаждался. Парень от такого признания немного завис, во все глаза уставившись на Машу. Похоже, теперь он думает, куда это его угораздило влипнуть и стоит ли туда влезать еще больше.
– Ну, так что? Мое время – деньги. Согласен или здесь останешься?
Правильно она сделала или нет, покажет время, но, увидев, как парень понуро кивнул, я подумал: может, и выгорит. Видимо, для Маши совершенно естественно находить подход к трудным личностям нашего времени.
Тем не менее жена вышла обратно чем-то недовольная.
– Что случилось? С парнем будут проблемы?
– А? Нет, с ним нет. Сейчас перепоручу его Тарку. У него у самого в жизни не все гладко было, он ему поможет. А в военном училище парень адаптируется, успокоится, и тогда можно будет попробовать наладить с ним дальнейший контакт.
– Как у тебя все легко получается…
– Просто проблемы надо решать по мере их поступления.
– Если дело не в Акаре, тогда в чем?
– Литвинов перевел аванс.
Настроение резко упало, внутри что-то неприятно кольнуло.
– Нам пора возвращаться на станцию.
– Да, и как можно скорее, – мрачно подтвердила супруга.
* * *Мария Уотерстоун
Просыпалась я неохотно, а открыв глаза, обнаружила себя в объятиях мужа.
– М-м… – я довольно прижала к себе Сашу.
Он тут же принялся целовать меня, но я высвободилась.
– Саша! Мне с утра нужно на процедуру.
– Давай не пойдем? – мурлыкнул муж.
– Хочешь, чтобы вся «Пятерка» завалилась к нам в спальню?
– Пусть только попробуют!
– Ох, не будем проверять. К тому же это важно и для меня. Пойдем.
Встав, я тут же включила плокстор, чтобы проверить, перевели ли деньги.
– Не думал, что ты добровольно меня возьмешь, – хмыкнул Саша.
– Почему нет? И у меня такое ощущение, что работа будет тяжелой.
– Насколько?
– Не знаю…
Для проведения процедуры нас проводили в конец станции, практически в самый дальний закуток.
– Саш, почему мы здесь, а не в стандартной комнате для допроса? – нервно озираясь, спросила я.
– Он – преступник не того класса, которых разрешается выводить из камеры.
– То есть я буду проводить процедуру в камере? – занервничала я.
– Нет. Здесь есть специальное помещение.
Специальным помещением оказалась небольшая комната с белыми мягкими стенами. Посередине комнаты стояла кушетка с ремнями и стул.
– Не хочу даже спрашивать, для чего это предназначено, – проворчала я.
– И не надо. Теперь я должен уйти.
– Почему? Я думала, ты будешь наблюдать.
– Буду, но за стеной. Он не должен меня видеть, потому что это даст ему козырь против тебя. Зная слабые точки, проще на них надавить.
– Ладно, иди уже, «слабая точка».
– Его скоро приведут.
И, нежно меня поцеловав, муж вышел.
Заключенного доставили где-то минут через пять и сразу положили на кушетку, пристегнув ремнями. Все это время я жутко волновалась, прямо как перед экзаменом. Мне еще не приходилось проводить процедуру с тире, и предчувствия были не самыми радужными.
Когда нас оставили одних, он взглянул на меня и сказал:
– Значит, они все-таки нашли человека, который сможет сломить меня? Думаете, подсознание вам поможет?
– Давайте начнем.
– Леди из прошлого пришла забрать у меня шанс на будущее.
За стеной что-то упало и разбилось, а я, присев на стул, положила руки на виски мужчины.
Саша прав: чем больше такой человек про тебя знает, тем проще ему надавить на психику. Обнаружилось, что преступник знал обо мне многое. Без преувеличения можно заявить: наша битва была битвой титанов.
Этот тире оказался прирожденным мучителем живых существ. Нет, он не убивал их своими руками, просто доводил несчастных до такого состояния, что они сами накладывали на себя руки. Это доставляло ему особенное удовольствие – наблюдать, как жертва подходит к последней черте. И чем больше человек сопротивлялся, тем ценнее была для него смерть в конце.
То, чем он запугивал меня, болью отзывалось в душе, но мало сказывалось на моей работе. Такие страшилки женщины в моем времени придумывали себе на протяжении всей своей жизни, буквально выматывая нервы.
Также в его сознании я увидела злорадное понимание того, что, несмотря на все мучения, причиняемые людям, доказать его тире-принадлежность к этим случаям будет очень трудно, практически невозможно.
Общество так и не сумело полностью взять под контроль тире-таланты, и общее убеждение, что тире может стать только психологически сильный и устойчивый человек, оказалось не совсем верно. Это чудовище уже наметило себе следующую жертву, и это уничтожило все мои сомнения по поводу дальнейших действий. Я начала работать.
Во время проверки я особо не церемонилась, и все, что могло помочь раскрыть тайну, сбрасывала к себе, не просматривая: пусть потом сами разбираются.
Также скопировала много личного, добравшись даже до самого сокровенного. Единственное, что осталось при нем, так это все его извращения. В них я не стала копаться, просто сбросила к себе единым массивом.
Закончив с основной процедурой, я просмотрела еще раз все закоулки и пришла к выводу, что, несмотря на мои бесцеремонные действия, кроме испытанной во время процедуры боли, вреда ему это не принесло.
Какая досада!
Вспомнив всех его жертв и боль в сознании Литвинова, я приняла непростое решение.
Чтобы никак себя не скомпрометировать, я взяла его собственные эмоции, что доставляли ему наибольшие страдания, и, усилив их в несколько раз, заставила пережить с новой силой.
Потом добавила болезненные воспоминания своей жизни, а после этого бросала уже все, что только могла вспомнить, и мучила, мучила, мучила… пока его разум не дал трещину и подсознание не заполнила темнота.
Потом я отключилась от подопытного и, покачиваясь, пошла в соседнюю комнату к мужу. А там четверо из «Пятерки» теснились в одном углу, а Фредерик успокаивал Сашу. В комнате находилась и вооруженная охрана.
Увидев меня, муж поспешил навстречу.
– С тобой все в порядке? – ласково спросил он.
– Да, все отлично, – пробормотала я и упала.
Глава 22
Очнулась я на кушетке врача. Рядом сидел серо-синий Александр и держал меня за руку.
– Как ты себя чувствуешь, Муся?
– Со мной все хорошо. И что опять за Муся?
– Раз возмущаешься, значит, и правда в порядке, – слабо улыбнулся муж. – Скажи мне, он знал о тебе что-нибудь?
– Да, он много чего обо мне знал, – кивнула я, стараясь понять, насколько нормально себя чувствую.
– Побудь здесь, мне надо отлучиться. Через пару часиков я тебя заберу.
– Саша, только постарайся, чтобы уже мне не пришлось платить за тебя залог, – настороженно попросила я.
– Не беспокойся. Пожелания есть?
– Пусть хоть компенсацию выплатят.
– Деньги – как я сразу не догадался, – хмыкнул Александр и, покачав головой, вышел.
Только после этого я увидела доктора, сидящего в углу.
– Ой, Иосиф, простите, я вас не заметила.
– Ничего страшного. Когда Александр рядом, ты ничего не замечаешь. Хотя у него та же проблема.
– Это радует, – довольно улыбнулась я.
– Согласен. Скажи, мне нужно читать мораль по поводу твоего безответственного отношения к здоровью?
– Нет. Просто, понимаете… – начала оправдываться я.
– Не надо ничего говорить, твой муж мне уже все объяснил. И могу тебе сказать, что полетят головы. Александр это так не оставит.
– Да ладно вам! Один из «Пятерки» проболтался – какие головы?
– Не забывай, Маша, ты живешь не в своем времени. Сейчас тоже многое позволяется, но тем не менее есть жесткие границы того, что можно, и того, что нельзя. А произошедшее совершенно недопустимо.
– Посмотрим, – саркастически хмыкнула я.
– Еще у меня к тебе разговор, – помолчав, проговорил Иосиф.
Я моментально насторожилась. Если твой врач хочет поговорить, следует внимательно его выслушать и отнестись к его словам со всей серьезностью, иначе это будет чревато.
– Плохие новости? – тревожно спросила я, имея в виду свое здоровье.
– Нет. Но ты должна отнестись к моим словам со всей ответственностью.
Обреченно вздохнув, я ответила:
– Хорошо.
– Ты беременна.
Я замерла.
– Давно?
– Уже три месяца.
Обалдеть! Значит, с той первой ночи.
– Рассказывайте.
– Все просто. Вы с Александром – представители разных рас, и закон генетики в отношении вас утверждает, что протекание твоей беременности будет зависеть от того, какой расы окажется твой ребенок.
– И?
– Судя по развитию плода на данный момент, у тебя будет мальчик, а драги вынашивают свое потомство семь месяцев.
Внимательно посмотрев на доктора, я произнесла:
– А теперь давайте плохие новости.
– У женщин драгов первые три месяца беременность протекает практически незаметно, но потом начинаются осложнения.
От страха у меня все внутри оборвалось.
– Что за осложнения?
– Токсикоз, невроз, изжога, бессонница. Это только основные симптомы, а есть еще и индивидуальные.
– Ну, это стандартное состояние при беременности, – облегченно выдохнула я.
– Не в этом времени. И еще не забывай, ты – тире, и предсказать поведение твоего дара во время беременности не сможет никто. Тебе надо хорошенько его контролировать.
– Контролировать… – пробормотала я. – Ага, понятно… Знаете, теперь мы с вами будем часто видеться.
– Ясное дело, – усмехнулся доктор.
– А Александр?..
– Нет, я ему ничего не говорил.
– Не думаю, что все будет так трудно, – постаралась убедить себя я.
– Возможно. И еще одно. Мария, ты не должна во время беременности проводить тире-процедуры, это может повредить ребенку.
Нет – значит, нет. Меня только беспокоило, как к этой новости отнесется Александр.
* * *Первым, с кем я столкнулась, выйдя от доктора, оказался муж. С одной стороны, мне хотелось тут же поделиться радостью, но с другой – я еще сама не свыклась с этой новостью и пока не была готова все рассказать.
– Что-то случилось? – тут же заметил неладное драг.
– Да нет, Саша, все хорошо. А почему ты спрашиваешь?
– Ты какая-то странная, – чуть прищурившись, пристально посмотрел он на меня.
– Со мной все нормально. Ты чего-нибудь добился от «Пятерки»? – переменила тему я.
– Пойдем.
Ничего не понимая, я двинулась следом за Александром. Миновав несколько коридоров, мы вошли в просторную комнату, где находились сильные космоса сего. Какое счастье видеть их! Не прошло и часа, как мы расстались.
Окинув взглядом присутствующих, я сразу поняла, кто поделился информацией насчет меня. Лицо Литвинова было здорово разбито, и смотрел он на меня исподлобья. Фредерик свирепыми взглядами выражал ему явное неодобрение, а что думали остальные, я понять не смогла.
Обернувшись, я вопросительно посмотрела на мужа.
– Маша, Иван Литвинов снабдил заключенного информацией о тебе. Не переживай, закон разрешает мне нанести ему сильные физические повреждения, но мой брат высказал мнение, что решение подачи петиции о наказании ты должна принимать единолично.
– Я согласна с командором Уотерстоуном, – кивнула я.
– С Фредериком, – поправил меня брат мужа.
– С Фредериком. Простите, никак не привыкну. И еще, я хотела бы поговорить с господином Литвиновым наедине.
– Мы не думаем… – начал Элиот.
– Я полагала, что нахожусь в своем праве. Так вот, я хочу поговорить с моим обидчиком наедине.
Окружающие были весьма недовольны моим решением, но тем не менее поднялись и вышли. Я, если честно, не понимала, что такого вопиющего совершил Литвинов. Впрочем, это не мое время, а значит, надо соответствовать, особенно когда это тебе на руку.
– Я останусь? – поколебавшись, спросил Саша.
– Конечно, – и, повернувшись к оставшемуся члену «Пятерки», я спросила прямо: – Почему?
– Я рассчитывал, что борьба с вами доведет его до безумия, – не стал отрицать экономист.
– Не довела, – вздохнула я.
– Но он же… – Литвинов осекся.
– Это не из-за нашей борьбы. Я всегда работаю аккуратно, вы же знаете. Может, что-то еще подтолкнуло его к этому? Например, раскаяние?.. – предположила я.
– Да такой человек никогда… – хмыкнул ляг и умолк.
В его глазах мелькнуло понимание.
– Хотя… все возможно, – добавил он после паузы. – Вы подадите жалобу?
Я некоторое время молчала, раздумывая над его вопросом.
– Нет.
Александр и Литвинов уставились на меня широко раскрытыми глазами.
– Почему? – выдавил Саша.
– Зная вашу жену, ничего хорошего ждать не стоит, – заметил ляг.
– А когда вы затевали эту грязную историю с моим участием, вы ждали чего-то хорошего? – приподняв брови, поинтересовалась я у него.
– Я ждал очевидного, – честно ответил экономист.
– В общем, обсуждать данный вопрос я не намерена. Также я не буду подавать петицию, в случае если вы напишете добровольное признание и не забудете упомянуть о вашей личной заинтересованности. Думаю, мой муж проследит, чтобы все оформили правильно. Также я считаю с вас информацию и запишу на кристаллы, после чего один оставлю у себя, а другой отправлю в архив тире. Изъять хранящуюся там информацию сможем либо я, либо вы, так что все ваши откровения будут в полной безопасности.
– Шутите? – неловко усмехнулся Литвинов.
– Нет. Это страховка моего благополучия и вашей лояльности в будущем.
– В вашем времени все женщины были такие? – мрачно спросил у меня ляг.
– Женщины в любом времени разные. Просто меня жизнь научила защищать то, что мне дорого, и я ничем ради этого не погнушаюсь. Итак? – Я ждала ответа.
– Начинайте, – обреченно махнул рукой Литвинов.
Очень уж ему не хотелось терять свое место.
Считывая информацию, я скачала, несмотря на его сопротивление, все, что касалось оговоренного, даже личное. Особенно личное. И, закончив процедуру, сбросила все на кристаллы.