— А мне не нравится, что за меня все решают, даже то, что мне носить, — твердо сказала я, — пойдем уже, а то пятнадцать минут скоро закончатся.
Акулина со страхом посмотрела на меня, но ничего не сказала и отправилась в гостиную следом за мной.
За столом сидел Елисей и ковырялся обычной вилкой в обычной тарелке, и даже бокал с какой-то красной жидкостью был просто хрустальным, как и остальная посуда, расставленная на столе. Кощей поднял глаза на меня и застыл с открытым ртом, до которого так и не донес вилку.
Я прошествовала царственной походкой до своего стула и присела то ли в реверансе, то ли в книксене, ну, что-то там такое попыталась изобразить, и уселась на ловко отодвинутый Валерином стул. Разложив на коленях салфетку, я потянулась за графином, но Елисей уже отмер, и сосуд у меня отобрали.
— Рада, — кощей прокашлялся, — почему ты не одета?
— Я не обнаружила своих вещей, — пожала я плечами.
— Тебе приготовили платье, у нас девушки не носят мужские штаны.
— А я ношу, а платья — это неудобно и непрактично — по лесу в них не побегаешь, — этого я вслух, конечно, не сказала, чтобы папенька лишний раз не напрягался.
— Акулина, ты отправляешься домой, — сказал Елисей девушке, но посмотрел исключительно на меня.
— Мы твое условие выполнили, на две минуты раньше пришли, а про одежду ты не упоминал, — не смутилась я ничуть.
— Хорошо, она остается, но если ты, дочь, не оденешься подобающим княжне образом, наказывать я буду твою горничную. Аркадию еще воздастся по заслугам за то, что притащил ко мне свою племянницу.
Дальше завтрак проходил в молчании. Аппетит у меня всегда был хороший, но как говорится не в коня корм, сложением я напоминала родителя.
— Я вынужден, отлучиться по делам. Рада, могу я надеяться, что во время моего отсутствия ты не наделаешь глупостей? — спросил кощей, глядя мне прямо в глаза.
— Надеяться, можете, — пожала я плечами, — надежда, она умирает последней, — добавила я избитую фразу, когда Елисей уже выходил в дверь.
— Рада! — понесся крик мне в след.
Но дальше я слушать не стала, бегом поднимаясь по ступенькам, чтобы попасть к себе в комнату и надеть хотя бы какое-то подобие одежды. Приготовленное для меня платье оказалось велико на несколько размеров, и я от души посмеялась над своим отражением в зеркале. Сзади раздались несмелые похрюкивания, и я оглянулась. Акулина встретилась со мной взглядом и опустила голову, пряча улыбку.
— Смешно тебе, даже твое форменное платье лучше этого безобразия розового цвета, отделанного белым кружевом, — хмыкнула я, — и кого угораздило купить этот «шедевр» портновского искусства?
— Не гневайтесь, княжна, я выбирала. Ведьмы они с утра злые, особенно, если разбудить их против воли.
— Ну, я с утра тоже добротой не отличаюсь, но головой-то подумать нужно, что за такое и прилететь может от щедрот кощеевых?
— Так мне дядя ничего не сказал о дочке, я думала, у Елисея зазноба завелась.
— А представляешь, если бы ты так с любимой женщиной кощея поступила? Да он бы тебя вместо Валериана над камином подвесил и был бы прав, между прочим.
— Спасибо, что заступились, только думаю, он за тебя всех порвет, ты же выходит его единственная наследница.
— Ага, наследница, которую он уже замуж решил отдать подальше с глаз своих.
— И жениха уже знаешь?
— Виделись, — кратко передала я суть наших отношений с Константином.
— Повезло тебе, вот Василису прекрасную недавно замуж отдавали, так та только перед алтарем своего жениха первый раз увидела и в обморок грохнулась.
— Что жених такой страшный оказался?
— Да нет, от счастья.
— Нам такого счастья не надо. Ретрограды, домостроевцы, — распалялась я, — нет, пора валить из этого мира!
— А как же я? Кощей же, то есть князь, ну отец твой с меня же живьем шкуру спустит, — залилась слезами ведьмочка.
Мне на память пришла обивка диванов, но Елисей утверждал, что кожа на них обычная, но кто же их кощеев знает, как там на самом деле?
— Со мной пойдешь, — я больше не раздумывала, раз человеку грозит опасность, ну пусть и не человеку, глянула я на девушку — ведьме, но все равно надо помочь.
— Догонит и все равно шкуру спустит, — рыдала страдалица.
— Слушай, у вас, что все ведьмы такие плаксы? И с кого еще мой отец живьем шкуру спускал?
— Ты чего это? Я же образно. Он строгий, но справедливый, просто так никого не наказывает.
— Вот видишь, если поймают, скажешь, что я тебя заставила и ничего тебе не будет.
— Еще как будет, — не унималась девица.
Кажется, этот слезокап надолго, а мне вещи найти нужно:
— Кончай реветь, помоги лучше, пойдем на разведку.
— Куда пойдем?
— А, ты в нашем мире не жила, поэтому так — гулять пойдем и будем слабые места искать в защите терема.
— А от кого защита стоит, если в округе все кощея боятся? То есть я хотела сказать, уважают твоего отца очень, — исправилась Акулина.
— От меня, Елисей переживает, что я сбегу и замуж отдавать некого будет.
— А зачем тебе сбегать? И почему ты отца Елисеем зовешь?
— Видишь ли, я всю жизнь называла папой другого человека. И замуж я не хочу.
— Как это не хочешь?
— Я еще учиться не закончила, магией своей пользоваться — тоже не могу, даже не знаю, какая она у меня. А он мне даже в любви не признавался, и предложение не мне, а отцу моему сделал, то есть это Елисей ему меня в жены предложил, а он и согласился, — закончила я нелогично, вспомнив свою обиду на Константина.
— Кто он?
— Ну, жених мой, который и не жених — раз согласия я не давала.
— Как у тебя все запутанно-то, — помотала головой ведьмочка, — вот чего проще — сказали замуж и иди.
— Вот ты замуж хочешь? — спросила я.
— Хочу, — мечтательно протянула Акулина.
— А как же любовь? Ты бы и за моего отца пошла?
— Спрашиваешь, побежала бы, — хмыкнула девушка.
— Но он же старый, худой и характер у него вредный, — изумилась я — Это потому, что он богатый?
— Это потому, что он мне нравится и никакой он не старый, ты что отца своего не видела? Ты же на него похожа как две капли воды, только глаза у тебя большие и голубые, как у русалок.
— Не у русалок, а у морских дев, — поправила я, — от бабушки в наследство достались. Слушай, а ты, действительно, считаешь Елисея красавцем?
— Еще бы, а то, что он худой, так это не страшно, откормить можно, — размечталась моя горничная.
— Так хватит лирики, мы над этим потом подумаем, а пока будем придерживаться первоначального плана.
— А что это за план?
— Найти мою одежду и бежать отсюда.
— А есть еще варианты?
— Есть — женить на тебе папеньку, ты родишь ему наследника, и он от меня с замужеством отстанет.
— Мне, конечно, второй план больше нравится, но оба нереальные, — усмехнулась ведьмочка.
— Посмотрим. Ты идешь со мной на поиски? — спросила я.
— Куда же я денусь, — вздохнула обреченно Акулина.
И мы пошли, надо сказать, что ходить босиком мне даже понравилось, полы в тереме были деревянные, а про туфли к платью ведьмочке ничего не говорили, так что обувь у меня отсутствовала. Мы заглянули в гостиную, там никого не было, прошли на кухню, где у большой плиты возились несколько скелетов в белых передниках и колпаках, но они на вопрос о моей одежде, только костями на месте плеч пожали. За кухней обнаружились несколько дверей в кладовки и Валериан.
— Уважаемый, — обратилась я к скелету, — а не соблаговолите ли мне вернуть мои вещи?
— Хозяин не велел, — изобразил улыбку Валериан.
— А я велю, не пристало княжне босиком ходить. Гневаться, я изволю! — сгустила я краски.
— Так я что? Я отдам, только князь не доволен будет.
— Отдай, отдай, а то я простужусь, заболею, вряд ли Елисей обрадуется, — нашла я новый аргумент.
Скелет погремел костями, достал из кармана связку ключей и открыл дверь в одну из кладовок.
— Забирайте, только хозяину скажите, что вы меня заставили. Только не припомню, чтобы маги болели.
Я вспомнила, что, действительно, никогда не болела, а вот и ответ почему нашелся.
— Ага, заставила, — кивнула я, хмыкнув — пообещала, оставшиеся зубы проредить.
— Вот, вот — он рад будет.
— Чему рад, что дочь у него садистка? — изумилась я.
— Садистка — это колдунья такая? — заинтересовалась Акулина новым для нее термином.
— Нет, это злыдня такая, которая получает удовольствие от мучений других, если на ваш язык перевести.
— Какая же из вас садистка, княжна? — улыбнулась ведьмочка, — вы добрая.
— Сейчас я оденусь, и дальше гулять пойдем, — проигнорировала я это замечание, быть доброй в моей ситуации, кажется, непозволительная роскошь.
Я натянула джинсы, тельняшку, а сверху и розовое безобразие, благо размер позволял и шубу поддеть, а то вдруг кощей вернется не вовремя? А я вот — при параде, даже кеды зашнурованы.
— Ой, княжна, так вы же не причесаны! — вспомнила о своих обязанностях моя горничная.
— Расчески у меня нет, — вздохнула я, приглаживая рукой свои соломенные волосы, торчавшие, как обычно, в разные стороны.
— Сейчас же отправляемся в вашу комнату, иначе меня ваш отец выгонит, там все должно быть.
— Ну, пойдем, — согласилась я, не надеясь на то, что из моих волос можно сделать что-то путное.
Поднявшись в комнату, я с удивлением обнаружила туалетный столик на костяных ножках с множеством ящичков, а я его утром и не заметила.
— Присаживайтесь, княжна, — указала мне Акулина на костяной стульчик.
Я приготовилась услышать, что с моими волосами ничего сделать нельзя, и ведьмочка опустит руки. Но вместо этого, после уверенных манипуляций Акулины, на меня из зеркала глянула незнакомка с огромными голубыми глазищами с классической прической из высоко поднятых волос, закрученных в элегантный пучок с двумя выпущенными прядками.
— У вас очень красивые волосы, — улыбнулась мне из зеркала ведьмочка. Сама девушка могла похвастаться настоящим сокровищем из черных кудряшек.
— Кто бы говорил, — улыбнулась я и несильно дернула Акулину за спиральку.
— А, я их перекрасила, чтобы старше казаться, а то меня на службу к кощею могли и не взять, даже не смотря на родственные связи.
— А на самом деле? — поинтересовалась я.
— Я же ведьма, — стукнула Акулина себя в грудь, — а они все рыжие.
— Я так не считаю, — сказала я, вспомнив одну студентку с моего курса, натуральная блондинка, а ведьма — ведьмой и метлы не надо, — а тебе настоятельно рекомендую, вернуть родной цвет, твой возраст уже не помеха, а моему отцу может понравиться.
— Хорошо, только как ему сможет понравиться, если мы сбежим?
— Не думаю, что это будет просто сделать, — покачала головой я, не надеясь на быстрый результат.
— Ну да, — согласилась со мной девушка.
— А теперь, когда мы готовы к неожиданным встречам, пойдем гулять по дому. Кстати, ты наличие магии определить можешь?
— Нет, — покачала головой девушка, — я больше зельеварением занималась, приворотной магией, отворотной, ну там проклятье какое наслать…
— Понятно, тебя тоже ничему не учили.
— Как это не учили? Я у тетушки в ученицах целый год проходила, а она у меня потомственная ведьма!
— А что так недолго? — поинтересовалась я.
— Выгнала она меня, — вздохнула ведьмочка, — я ей зелье приворотное испортила, нарочно.
— Что так? — заинтересовалась я.
— Жалко мне привораживаемого стало, хороший он парень, кузнец наш, и жениться уже хотел на Любаве, а не на этой дочке старосты — злыдне первостатейной.
— Надеюсь, у тетушки ничего не вышло?
— Нет, а Нюрка эта с моей тетки деньги назад потребовала, ну та меня взашей и прогнала, нетрудно было догадаться, что это я зелье испортила.
— Плохо шифровалась, — вздохнула я.
— Что я делала плохо? — переспросила Акулина.
— Все плохо, раз попалась.
— Это да, — согласилась со мной девушка, — опыта у меня маловато было. В горничные поэтому и пошла, кто же меня после такого в ученицы возьмет?
Повздыхав, о своей общей необразованности в магических науках, мы пошли гулять по терему. Так, на кухне уже были, там скелеты всегда что-то готовят, кладовки все заперты, а в гостиной — окна с магическими решетками, я их уже научилась видеть. На первом этаже обнаружилась еще пара комнат, но они тоже были закрыты на ключ.
— Да, кощей — мой папенька, распоследний кощей, — вздыхала я, когда и входная дверь не захотела нас выпустить. — На второй этаж возвращаемся, — потянула я за собой Акулину.
Здесь комнат было больше, одна из них оказалась библиотекой, и дверь в нее была открыта, ну, а окна в решетках, куда уж без них. Отметив наличие огромного количества книг, и зацепившись взглядом за корешки некоторых из них, поняла, что отыскала Клондайк. Почти вся библиотека была собрана из учебников по магии. Я задумалась, мне все еще хотелось сбежать от Елисея, но и остаться уже тянуло. К какому бы решению я не пришла, а выход отсюда знать не помешает, поэтому мы с Акулиной продолжили свои изыскания, сунув свой нос, куда только можно и нельзя. Нельзя — было значительно больше, что огорчало.
Оставались еще чердачные помещения, но времени на их изучение у нас уже не было, на первом этаже хлопнула дверь, и терем заполнился голосами. Было такое ощущение, что внизу собралась целая толпа народа, мы с Акулиной переглянулись и помчались смотреть, кто там пришел. Бегать в длинном платье было не только неудобно, но и опасно. Я наступила на край подола и путь до первого этажа проделала кувырком.
Подняв глаза, я столкнулась взглядом с эльфом? Пригляделась, нет, видимо, эльфы тут только отметились в каком-то поколении, больше данный индивид походил на человека, красивого надо отметить человека, со слегка вытянутыми ушами, неестественно зелеными глазами и белоснежными волосами.
— Это и будет моя ученица? — спросил, по-эльфийски, надменным голосом недоэльф, — надо сказать, она весьма неуклюжа.
— Не вам об этом судить, — огрызнулась я, поднимаясь с пола самостоятельно, так как помогать мне, видимо, никто не собирался, — я вас еще не утвердила на эту должность, — добавила я мстительно, я княжна тут или как?
— Несколько грубовато, моя милочка, — вмешалась в наш разговор дама, неопределенного возраста с острым носом, классическим пучком волос и в безупречно сидящем черном платье.
— А вы, собственно говоря, кто? — спросила я, одергивая розовое безобразие. Хорошо, что под ним у меня джинсы были.
— Княжна, позвольте вам представить ваших преподавателей, — сказал вышедший вперед Аркадий, которого из-за низкого роста я сначала и не заметила, — ваш отец, лично, их одобрил.
— А я еще Елисея на роль отца не одобрила, — хмыкнула я, — так что с этой толпой пусть сам разбирается, — и я поспешила обратно на лестницу, с которой только что слетела.
Очередной стук входной двери возвестил о приходе хозяина терема. Оглядев толпу, застывшую у лестницы во главе с дядей Акулины, и меня, грациозно поднимающуюся по ней, Елисей, не удостоив никого вниманием, начал с меня:
— Рада, вернись.
— И не подумаю, — ответила я, отвернувшись от него.
— А ты подумай, — хмыкнул кощей.
— А надо? — не согласилась я.
— Думать, всегда надо. Скоро бал, а ты ничего не знаешь и не умеешь. В магии не разбираешься, а водная — у тебя, между прочим, и не основная стихия.
— А какая основная? — заинтересовалась я, обернувшись.
— Для этого учителей тебе и подобрали, а ты сбегаешь, — улыбнулся мне родитель.
— Хорошо, я вернусь, но если кто-то из них мне не понравится, сильно, — махнула я рукой в сторону толпы, — я за себя не отвечаю. Водной магией я иногда пользуюсь, с непредсказуемыми последствиями для окружающих, — и я посмотрела многозначительно в сторону недоэльфа и остальных преподавателей, так что все они сделали шаг назад, кроме одного человека или не человека, поди разберись тут в этом мире.
— Настоящая дочь кощея! — восхищенно произнес этот все же не человек, сверкнув клыками.