Но все заканчивается, даже долгие поцелуи. Не разрывая объятий, Лето с улыбкой отстранился.
— Я знал, что ты меня любишь! Почему ты так долго скрывала свои чувства? Боялась, что я буду неверен? А вот и напрасно! Могу доказать: давай, как придем в Галаад, повенчаемся в храме! Хотя, зачем ждать? Мы в Эймаре это сделаем!
— Я не верю в Создателя, — неожиданно для себя сказала Лиандра.
— Как это? — Лето ненадолго удивился, — тогда не будем венчаться — какая разница! Главное, что мы вместе. И воровать я завязываю, довольно судьбу искушать. Зачем тебе муж однорукий нужен?
Он снова ее поцеловал, на этот раз коротко.
— Лето, ты многое понял неправильно! Например, в Готе я тебя звала не в постель. Я разозлилась, что ты пьешь и хотела…
— Ах, это! — отмахнулся Лето, — я пью от скуки, могу легко бросить.
— В «Дырявом котле» я вернулась потому, что…
— Этого я никогда не забуду!
Аквилеец не давал возможности объясниться, и Лиандра оставила все попытки. В его предложении не было полутонов, а в чувстве — фальши; и настоящее, и будущее лежали как на ладони — простые и понятные. На краткий миг Лето заслонил собой жестокость целого мира, но он обещал исцелить не душу, а тело. Близость стала такой желанной! Разве возможно отказаться?
Больше нет нужды ворошить свою забытую жизнь: страдать, просыпаться в холодном поту по ночам и выискивать смысл в последних словах одержимых. Проклятая дорога и оскверненные храмы, мертвые, мечтающие поведать страшные истины, — все осталось позади, как жуткий, ненужный сон. С Лето девушку ждало спокойное счастье и долгие годы, не заполненные событиями.
— Жизнь — такая короткая, Лиа, — словно отвечая на ее мысли, прошептал аквилеец, — не будем терять больше ни дня!
Поиски настоящей любви требуют душевных сил и времени, но даже благодарность, сочувствие или желание — менее ценные дары, чем истинная страсть, выпадают на долю не каждому. Молчаливо соглашаясь, Лиандра не отстраняла руки Лето, теребившие одежду, тепло и щекотно касавшиеся тела. Ее прошлое бросило долгий прощальный взгляд, чтобы уйти навсегда.
Лиандра открыла глаза. Начинало мести. Снег запутался в волосах Лето, а на ее щеках таял холодными каплями. Между деревьями мелькала спина Ханлейта — у свидания был свидетель, скрытно наблюдавший все это время издали. Меняло ли это обстоятельство хоть что-нибудь? Да! У девушки бешено заколотилось сердце. Она задрожала от озноба и своего решения. Лето заметил.
— Замерзла? Не переживай, до бурана успеем вернуться. Сейчас я тебя согрею, — улыбнулся аквилеец, проводя по груди Лиандры горячими ладонями.
Она оттолкнула его руки и запахнула куртку.
— Лето, не надо.
— Почему? Боишься Герванта? Да он все понимает.
— Гервант тут не причем.
— А вы разве не…? Нет, я не ревную, дело прошлое.
— За кого ты меня принимаешь! Он мне неприятен!
— Вот как! — обрадовался Лето и прижал ее к себе еще крепче.
Лиандра продолжала вырываться, приводя парня в недоумение.
— Лето, я не поеду с тобой в Галаад. Я останусь в Эймаре, возможно — в Эрендоле.
— Что?!
— Я не могу. Я тебя не люблю.
Ну, вот и все, совсем не трудно. Нет, ужасно тяжело! Лиандра стояла с несчастным видом, а Лето мог только гадать о причинах такой резкой перемены. Каприз? Не похоже!
— Все твое поведение говорит об обратном! Ты меня целовала особенно, как любимого. Со мной такого еще не было, Лиа.
— Прости меня.
— Ты меня хотела!
— Это была… минутная слабость!
Лето чувствовал, что девушка говорит серьезно, а не «ломается», но причина отказа была выше его понимания.
— Ты притворялась? — спросил Лето с ошарашенным видом, — зачем? Чтобы унизить?
Борясь с собой, Лиандра замолчала. Еще можно было все вернуть: обнять, извиниться, возможно, расплакаться. Сделать то, чего они оба желали. Но что потом? Несчастными будут и Лето, и она сама! «Кого я обманываю?» — думала Лиандра, — «дело не в Ханлейте, а во мне! Я не знаю, кто я, но понимаю, кем мне не стать!»
— Да, я лгала… чтобы унизить, — пробормотала она и, отпихнув Лето с дороги, быстро пошла прочь.
Изначально выбрав неверное направление, Лиандра едва не потерялась. Куда бы не повернула девушка — везде была мгла, хлещущая по лицу колючим ветром. «Что я натворила, зачем обидела Лето? Я осталась совсем одна!» — запоздало раскаивалась Лиандра, а морейская ночь отвечала ей свистом бури, от которого сжималось сердце. Как она могла отказаться от любви, пусть и не взаимной! И насколько опрометчиво было рассчитывать на дружбу непредсказуемого эльфа!
Разбойники Лиандру не искали, будто забыли о ее существовании. Она вышла на стоянку отряда спустя несколько часов и обнаружила вместо людей и эльфов сугробы. У слабого огня сидел Мензенлир — единственное существо, которому было на нее наплевать. Будь на ночном дежурстве Гервант, Гвидо или любой другой разбойник, они бы заметили ее долгое отсутствие и подняли тревогу. «Я едва не погибла, а этого никто не заметил!» — с горечью подумала Лиандра, пытаясь уснуть в ледяном спальнике, дрожа от холода и одиночества.
* * *— Вставай!
Лиандра открыла глаза. Над ней стоял Хан и тыкал ножнами в плечо. Настало время утренней тренировки. Обычно эльф будил куда менее бесцеремонным способом! Неприятно пораженная его грубостью, девушка захватила меч и пошла следом. Вчерашние события не прошли для Лиандры бесследно: ее лицо побледнело и осунулось, под глазами залегли тени. Это отметил и Хан, но нездоровый вид девушки не вызвал у него ни капли сочувствия.
Эльф начал поединок без предупреждения, внезапно рубанув позади себя с разворота. Лиандра инстинктивно парировала, отклонившись и выставив вперед меч в ножнах — она просто не успела его достать. Клинок Ханлейта глубоко разрезал чепрачную кожу ножен и тут же взлетел вверх для новой атаки.
— Что происходит?! — вскричала Лиандра, торопливо выдергивая оружие из покореженных ножен.
Хан не ответил. Сжав губы в тонкую линию, он продолжил нападать, а Лиандра — защищаться. Эльф выглядел мрачным и злым — как и при первой их встрече. Этот поединок не был обучающим — Ханлейт не гасил силу ударов. Лиандра напрямую столкнулась с его мастерством и изобретательностью, испытала на себе коварные приемы, едва не попалась на обманные движения. Что она могла противопоставить безжалостному стилю боя эрендольского ассасина? Его зеркальное отражение, наложенное на технику боя архонта! За уроки Ханлейта отвечала голова, а когда мысль запаздывала, в бой вступало тело, закрывая бреши в защите, дополняя атаки новыми комбинациями движений.
— Что ты творишь?! — пыталась выяснить она между ударами и финтами боя.
— Я сожалею.
— О чем?!
— О напрасно потраченном времени!
В потемневших от неведомой мысли глазах Хана плескалась зеленая отравленная ярость. Вот оно какое, истинное лицо эрендольского убийцы! Как могло случиться, что он начинал ей нравиться?! Прозрение Лиандры было внезапным и очень болезненным. Но обижаются на друзей, а врагов ненавидят!
— Сейчас перестанешь!
— Сдались мне твои угрозы! — бросил Хан, добавляя фразу на резком, грубом наречии, похожую на оскорбительное ругательство.
Он перекинул оружие в левую руку и взмахнул лезвием меча снизу вверх, слегка задевая плечо Лиандры и срезая прядь ее волос. Она в долгу не осталась. Девушка не видела себя со стороны, но произошедшая в ней перемена заинтересовала Герванта. Собираясь в путь, он остановился с вещами в руках и наблюдал. Когда Лиандра была архонтом без магии — Хану не составляло труда одерживать верх; в поединке с Гервантом она была не более, чем послушная ученица эльфа. Слияние разных техник боя сотворило из девушки машину для убийства, страшную в своей непредсказуемости, а гнев сделал ее еще сильнее.
— Хан опять заговорил по-харматански… — задумчиво проронил Гвидо, — не хотел бы я эту парочку на узкой дорожке встретить!
— Была бы моя воля — я бы разными путями их развел. Подходят они друг другу, как хрен с горчицей! — прищурясь, ответил Гервант.
Злобное, жестокое существо — вот кем был сейчас Хан в глазах Лиандры. Она ждала дружеского участия? Или большего? Как глупо!
— Тебе жалко? Этого? — девушка замахнулась для диагонального удара в корпус и атаковала горизонтальным в голову, — все средства хороши, помнишь? Получай!
Выхватив метательный нож левой рукой, она бросила его Ханлейту в лицо и случайно попала. Он едва успел отклониться — клинок чиркнул эльфа по скуле у самого уха. Из длинной, глубокой царапины хлынула кровь. Хан опустил оружие и провел рукой по щеке, с недоумением посмотрев на красную ладонь.
— Обучение закончено.
Резко вогнав меч в ножны, он вернулся к разбойникам.
— Э, да у тебя шрам останется! — воскликнул Гервант, осматривая эльфу лицо.
«У меня тоже», — сказала про себя Лиандра. Ханлейт не снизошел до объяснений.
Разбитые звенья одной цепи
Лес вокруг перестал быть необитаемым. Разбойникам попадались ловушки и тропинки, о близости людей говорили зарубки на деревьях и свежие пни. Становилось теплее. Метель, заставшая отряд на памятной для Лиандры ночевке, была последним «прости» лютой морейской зимы. Климат на границе с Эймаром был мягче, дружелюбнее. Из-за низких туч все чаще появлялось солнце.
Останься банда в Морее, легионеры захватили бы разбойников на равнинах, но Одренский лес забрал жизнь лишь одного из них. Гервант по праву гордился столь малой жертвой. Правда, отряд имел удручающий вид: худые, закопченные у открытого огня лица, грязная, изношенная одежда.
— Отдам половину королевства и душу Императора в обмен на баню, — шутил главарь, по привычке называя Эймар королевством.
Была середина декабря. Приближался день зимнего солнцестояния, а с ним — и самая длинная ночь в году, праздновавшаяся в Эймаре как начало нового года. Гервант надеялся на безопасный приют в маленьких городках и развлечения: морейскую банду в Эймаре не знали и не ждали — зимнее путешествие через непроходимые леса Одрена могло прийти в голову только безумцу или опытному охотнику. Главарь справедливо полагал, что имперское начальство уже отчиталось в Аверне за их головы и благополучно похоронило память о «банде Герванта» в архивах.
Лиандра погрузилась в мрачное оцепенение. Уроки Хана прекратились, Лето держался на расстоянии и не смотрел ее сторону. Девушка перестала задумываться о будущем, а ее прошлое молчало, не беспокоя тревожными снами. За день она едва произносила пару слов. Иногда Лиандра ловила на себе задумчивый взгляд Ханлейта. В нем не было и следа былой ярости, но Лиандра демонстративно отворачивалась. Киндар мог пролить бальзам сочувствия на ее душевные раны, Гервант всегда был рад поболтать, но она упорно отсекала от себя весь мир.
Хозяин ловушек нашелся — отряд вышел на небольшую лесную заимку. Крепкий дом, подсобные строения и дым из трубы обещали тепло и долгожданную ночь под крышей.
— Вот что, братья. Компания мы странная: вышли из чащи, выглядим бродягами, бряцаем оружием. Хвост из дурной славы в Эймаре оставлять не следует — за постой заплатим, как полагается, деньгами! У кого руки шустрые — не распускать, а то сам отрублю, понятно? — Гервант строго посмотрел на Лето, — пойдем с тобой, Гвидо, а то рожи остальных даже мне доверия не внушают.
Разбойники остановились в ожидании, предчувствуя окончание тяжелого пути. Совместные лишения чаще сплачивают, чем разобщают, но иногда свидетели горя становятся врагами. Дварф винил в смерти Чазбора Герванта и ненавидел всех остальных за то, что остались в живых. Спокойствие и рассудительность Чаза больше не смягчали недобрый нрав Мензенлира, и дварф оставался в отряде только по необходимости. Лето, потеряв Лиандру, а с ней — и свои надежды на новую жизнь, замкнулся в угрюмом безразличии. Что держало Ханлейта рядом с Гервантом? Дружба или выгода? Четкого ответа на этот вопрос и сам нелюдь бы не дал… Киндар доказал свою значимость, обеспечивая отряд пропитанием, но остался чужаком себе на уме. И только Гвидо был неизменно предан своему командиру.
Покинув Одренский лес, банда Герванта прекратила свое существование, утратив веру друг в друга, но вины главаря в этом не было. Королевский лучник сделал все, что смог, сохранив им жизни, а остальное было в руках Создателя.
* * *Разбойники собрались в избе охотника, но Лиандра настолько устала от их общества, что ушла в сарай. Помещение делили две лошади — конь хозяина и Север. Не гадая, за что вороной удостоился такой чести, Лиандра поднялась по деревянной лестнице под крышу, где хранили запасы сена и уселась, свесив ноги вниз. Мыслей не было. По сути, ей было все равно, куда направиться: в Галаад, в Эрендол или остаться здесь навсегда.
— Вот ты где прячешься! — в сарай заглянул пожилой крепкий мужчина — охотник, хозяин заимки, — тебя ж обыскались, не слышишь, чтоль? Я мимо проходил, дай, загляну, думаю.
— Кто меня звал?
— Я вас по именам не запомнил еще. Здоровяк такой, сын Герванта вроде.
— Гвидо ему не сын.
— Нет, так нет. Место в бане освободилось. Иди, а то пар выдохнется.
Низкое строение в глубине двора оказалось баней. Лиандра согнулась вдвое, чтобы войти в полутемное помещение. Здесь пахло жженым хлебом и влажным деревом. В предбаннике, освещенном плошкой с сальной свечой, топтался Гервант. Увидев девушку, он передумал выходить и закрыл за ней тяжелую дубовую дверь изнутри. Главарь держал в руке глиняную кружку с пивом. Кажется, он был пьян.
— Садись, — Гервант толкнул ее на лавку и сел напротив, присосавшись к напитку, — тяжелый был путь, верно? Я устал.
Лиандра молча рассматривала простую рубаху из полотна с закатанными до локтей рукавами и сильные руки Герванта, покрытые темной курчавой шерстью. Пожалуй, нелюдь чем-то походил на зверя из чащи.
— Итак, какие у нас планы? — спросил он.
— У нас?
Как будто у нее с Гервантом могут быть общие планы…
— Я имею в виду тебя, сестричка. За себя мне волноваться не приходится.
— А разве они менялись? Идем в Галаад… — вяло откликнулась Лиандра.
За время, проведенное в отряде, она многого перестала бояться, в том числе и нелюдя. Сейчас Лиандра хотела лишь одного — чтобы Гервант ушел.
— Я вот смотрю на тебя и думаю: либо ты совсем дура, либо я плохо разбираюсь в пиве. Здешний мужик варит такую дрянь, что только для камней печки годится. На вот, попробуй.
Гервант протянул ей кружку. Чувствуя себя все неуютнее, девушка сделала несколько глотков. Пиво было темным и очень крепким. В Морее варили лучше.
— Ну, как, нравится? Это надо было променять здорового красивого парня на эрендольского Хранителя!
— На кого?! — воскликнула Лиандра, пропустив первую часть предложения.
Поняв свою ошибку, она глотнула еще пива. Наверное, если напиться, как Гервант, этот мутный разговор станет понятнее!
— Сама знаешь, девочка. Или нет? — бурые глаза нелюдя проницательно уставились ей в лицо. Гервант сам себе и ответил, — он тебе даже этого не сказал!
— Ты называешь «хранителем» Ханлейта? Из-за знаков на теле? А что они означают?
Лиандра вспомнила осенний день в Морее и Хана у родника, не пожелавшего откровенничать. Его спину украшал сложный рисунок, тот же самый, что и фреску на стене из ее воспоминания.
Гервант хлопнул себя рукой по колену и расхохотался:
— Ох, Создатель, что ты творишь со смертными! Хан перед тобой раздевался? Картинкой на спинке похвастался, а суть объяснить не захотел?
Лиандра вскочила, облившись пивом. Чего ждать от Герванта, кроме очередной гадости?!
— Я не хочу продолжать этот разговор!
— Ой ли? Что ты хочешь, я давно уж догадался. И кого!
Гервант расслабленно подпирал стенку и смотрел, как охотник на дичь. На его пошлые намеки хотелось грубо выругаться, но Лиандра была уверена, что ее гнев нелюдя не испугает, а позабавит.
— Я ухожу!
— Немытая?! Не пущу. Сам отмою!
Девушка опрометчиво шагнула к выходу и тут же была схвачена. Гервант кинул ее обратно на скамью и положил рядом свои ноги, преграждая путь к бегству. Некоторое время он с интересом наблюдал, как она молча бесится, часто дыша и глядя в пол.