Маред вздохнула, поняв, что окончательно запуталась. Лунден, по которому они ехали в потоке таких же спешащих экипажей и мобилеров, окутывал запахом и шумом большого города, деловито подгонял опаздывающих. Вот и центр… Квартал почти возле Парламента, респектабельный и заоблачно дорогой. Когда до здания конторы остался всего квартал, Маред встрепенулась, но Эвелин уже и сама велела кучеру свернуть к тротуару.
— Успехов, тье Уинни.
— Благодарю, — дрогнувшим голосом отозвалась Маред, выбираясь из безопасности экипажа.
Сумочка с расческой, платком и прочими мелочами, фониль… Ничего не забыла, кажется. И время до девяти еще есть. Маред глубоко вздохнула, глядя вслед отъезжающему экипажу.
Вот если бы лэрд Монтроз пригласил ее на работу сам, без унизительных договоров, — не было бы сейчас во всем мире человека счастливее нее. Так можно сколько угодно утешать себя, что вполне могла бы попасть сюда честно — теперь уже не проверишь.
Конечно, она не опоздала. Пришла даже на четверть часа раньше и с замиранием сердца шла по коридорам, стараясь не слишком явно разглядывать всех по пути. Трое молодых людей, что-то оживленно обсуждавших на лестничной площадке второго этажа, были ненамного старше ее самой, но судя по тому, что лишних людей Монтроз не держал, на возраст здесь в самом деле был не главным качеством. И уж они-то — внутри снова горько потянуло — попали сюда не через чью-то постель.
В той же комнате, где проходил экзамен, на Маред с любопытством глянули четверо: трое молодых людей и незамужняя, судя по украшениям, тье. Тогда ей было не до того, чтобы знакомиться с другими претендентами на место, но сейчас стало любопытно. Девушка, тоже одетая в темно-синее, была довольно милой: невысокая, пухленькая, с лицом в форме сердечка и облаком рыжих вьющихся кудряшек, выбивающихся из прически. Кажется, она училась на факультете коммерции. И судя по тому, что Маред ее не знала, свои работы делала сама. Окинув Маред взглядом, рыжая поджала пухлые губки и отвернулась, но через пару минут снова покосилась в ее сторону.
— Позвольте представиться, тьен Грэм Финлисон!
Первый из молодых людей, высокий и чернявый красавец с ярко-синими глазами, поклонился, а потом улыбнулся, слепя роскошной белоснежной улыбкой.
— Дилан Броуди, к вашим услугам.
Второй, полноватый и круглолицый, держался гораздо застенчивее, и Маред его вспомнила. Тоже факультет коммерции, четвертый курс.
— Оуэн Макмиллан, — буркнул третий, худой и какой-то бесцветный, на мгновение отвернувшись от окна, коротко склонив голову и снова отведя от Маред взгляд, в котором ей почудилась тоскливая неприязнь.
— Тьена Маред Уинни, — представилась она, сделав реверанс и размышляя, стоит ли подойти к девице, которая явно не горит желанием с ней общаться.
Но та, все-таки вспомнив о приличиях, сладко улыбнулась и пропела:
— О, как я рада, что буду не единственной дамой среди наших галантных кавалеров. Розалинда Лэнг, к вашим услугам, милочка.
Маред вежливо улыбнулась в ответ, передернувшись от "милочки", которая опротивела ей еще в стенах Университета. Подходить к тье Лэнг она мгновенно передумала. К счастью, отворилась дверь, избавив ее от такой необходимости, и в комнату влетели двое светловолосых юношей, похожих, как могут быть только братья: широкоплечие, громкоголосые, сверкающие широкими искренними улыбками. Братья — а может, и близнецы — представились Дэвидом и Николасом Диксонами, сообщили, что счастливы видеть прекрасных тье и будущих коллег, и в комнате с их появлением стало шумно и весело. Розалинда немедленно расцвела, а Маред мрачно подумала, что деление на прекрасных тье и будущих коллег ее отчего-то совсем не радует.
Что ж, зато улыбка Финлисона слегка поблекла — красавец явно сообразил, что стать во главе маленькой компании ему теперь не светит. Макмиллан так и стоял у окна, разве что повернувшись к остальным, но особняком и глядя на всех так, словно не понимал, как его сюда занесло. Понятно, одиночка и вечный лишний.
То, что в кои-то веки лишней оказалась не Маред, на которую молодые люди смотрели с интересом, а тье Розалинда — хмуро, было как-то странно. Но, скорее, приятно. Раньше ее и недовольством-то не удостаивали.
Появившийся следом за братьями Диксонами уже знакомый немолодой грузный тьен одним взглядом навел порядок и благолепие. Вслед за другими Маред послушно села за широкий прямоугольный стол, достала блокнот и автоматическую ручку, на случай, если придется что-то записать.
— Итак, коллеги, добро пожаловать на борт, — ухмыльнулся тьен, опускаясь во главе стола у стены с широкой грифельной доской, как в аудитории. — Я Стивен Хендерсон, начальник отдела внутреннего распорядка и ваш главный куратор. Главный, потому что непосредственными кураторами будут начальники отделов, а меня стоит тревожить только по тем вопросам, которые не захотят или не смогут решить они. Контора, в которую вы пришли, чтобы начать долгий и трудный путь…
Он говорил что-то нужное и даже интересное, но Маред вдруг почти перестала понимать сказанное, отслеживая только общую нить речи: про репутацию юридического дома, его структуру… Слушала — и не слышала. Уютные кабинеты, великолепное жалованье, общение с мастерами своего дела и возможность стать своей в мире, который ранее представлялся ей недосягаемым и прекрасным, как райская страна Авалон — все это стоит ночей с Монтрозом? Пока что лэрд явно ее приручает, балует удовольствием и даже заботой. По условиям контракта все могло быть грязнее и страшнее, но тогда Маред бы просто не выдержала. А так она как зверюшка на длинном поводке — и все кажется терпимым…
— Милая тье… Да, вы… Тье Уинни, кажется?
Маред встрепенулась. Хендерсон смотрел на нее, в прищуренных глазах читалось недовольство.
— Вы уверены, что слышите меня?
Маред кивнула, горло сжало спазмом, как и всегда, когда она терялась, чувствуя неприязнь. Макмиллан смотрел в другую сторону, но все остальные — на нее. Кто-то сочувственно, кто-то равнодушно, а во взгляде Розалинды Лэнг читалось явное злорадство.
— Тогда будьте любезны напомнить, о чем шла речь? — иронично предложил Хендерсон.
О структуре юридического дома. Точно, о структуре. И тут на Маред снизошло спокойствие: это она знала. Читала в Учредительном Кодексе в библиотеке самого лэрда. Вздохнув, она единым духом выпалила, стараясь не смотреть Хендерсону в глаза, чтоб не сбиться:
— О том, что при учреждении юридического дома и образовании отделов-департаментов классическое деление по областям права сменилось функциональным критерием. Таким образом, сейчас в юридическом доме "Корсар" четыре отдела: по вопросам экспертных заключений, по контрактно-корпоративному праву, отдел судебного урегулирования споров и отдел представительства в органах государственной власти.
Она перевела дух и внезапно обнаружила, что все в комнате так и смотрят на нее, но совсем иначе. Розалинда приоткрыла пухлые губки, во взгляде братьев Диксонов плескался восторг, и даже Оуэн Макмиллан соизволил оторваться от вида за окном, разглядывая Маред с таким недоумением, словно заговорила грифельная доска.
— Надо же, — хмыкнул Хендерсон, снимая повисшее в кабинете напряжение. — Прошу прощения, тье. Буду знать, что ваш отсутствующий вид говорит о глубоком сосредоточении. Продолжаем…
Вот зачем она вылезла? Точно ли Хендерсон говорил именно об этом. Раз не удивился, значит — да…
По спине побежали капли пота, впитываясь, к счастью, в рубашку. Остальные практиканты, отвернувшись от нее, внимали Хендерсону, а тот рассказывал действительно полезные вещи. Выходило так, что жалованье им положено небольшое, зато за отдельные проекты, к которым новичков прикрепят начальники отделов, платят премиальные, и эти премиальные гораздо больше самого жалованья.
Еще всем служащим конторы полагался бесплатный ланч в кофейне на первом этаже и дополнительные деньги на оплату омнибуса или экипажа. Хендерсон говорил о том, что контора сохраняет жалованье за заболевшим работником, а Маред все яснее понимала, что Монтроз тратит на своих людей огромные деньги. Неудивительно, что попасть сюда многие почитают за счастье. Лэрд ведет себя не как работодатель, а как феодальный сеньор, заботящийся о своих людях и спрашивающий с них за службу. А ведь из практикантов останется работать один-два, об этом тоже сказал Хендерсон. И сказал не зря: студенты стали переглядываться между собой, словно стараясь угадать счастливчика заранее. Да, его светлость хитер: трудно придумать лучший способ заставить работать изо всех сил, как объявить, что заветное место только одно.
Но ведь Маред уже обещана должность! Значит ли это, что она займет ее вместо кого-то более достойного? Нет, быть не может. Она вывернется наизнанку, но заставит уважать себя. И место будет ее по праву.
Хендерсон закончил, оглядывая их все так же прищуренными глазами. Задержался на Маред и, почему-то, на Макмиллане. Розалинда, вернув на лицо умильное выражение, подняла руку, словно привлекая внимание преподавателя.
— Тьен Хендерсон, а в каком отделе мы будем проходить практику?
Рыжие кудряшки Розалинды выбились на шею, в них играло солнце, подчеркивая прелесть девушки. На Маред она старательно не смотрела, и, похоже, с мечтой о хотя бы одной близкой подруге можно было в очередной раз проститься.
— Лично вы, тье Лэнг, — ласково улыбнулся Хендерсон, — в бухгалтерии. Логичный выбор для такого украшения факультета коммерции, как вы, верно?
Розалинда тоже улыбнулась, бросив на Маред победный взгляд. Это уже начало раздражать: может, было лучше, когда никто ее не замечал?
— Тьен Броуди, — продолжил Хендерсон. — Представительство в органах власти. Тьены Николас и Дэвид Диксоны— отдел судебного представительства. Тьен Финлисон, лэрд Макмиллан и тьена Уинни — отдел контрактно-корпоративного права.
Макмиллан — аристократ? Тогда понятно, почему так высокомерно держится… И она попадет в отдел с двумя сами неприятными молодыми людьми?
— Тьен Хендерсон, а почему именно эти трое? — холодно поинтересовался один из Диксонов, кажется, Николас. — Мы не можем выбирать отдел? Я бы тоже не отказался от контрактно-корпоративного.
— Там всего три места, — спокойно сообщил Хендерсон. — И поскольку никто не отказался бы, как вы изволили заметить, в этот отдел направлены те, кто показал лучший балл на тестировании.
— Женщина? — картинно поразился Диксон, оборачиваясь к Маред.
Проклятый румянец залил ее лицо по самые уши. И она еще думала, что Диксоны — симпатичные?
— У тье Уинни высший балл из вас семерых, — с удовольствием, как ей показалось, сказал Хендерсон. — Семьдесят четыре против ваших, тьен Диксон, сорока пяти. Еще требуются объяснения?
— Нет, благодарю, — буркнул Диксон, разглядывая Маред с непонятным выражением.
А вот взгляд его брата и Броуди был знаком: именно так смотрели ее соученики, когда преподаватель объявлял после экзамена: "Тьена Уинни — высший балл — как и ожидалось". О да, эта смесь зависти и раздражения была ей отлично знакома. На вид и, кажется, даже на запах и вкус. Розалинда Лэнг взирала на Маред, словно та была чем-то вроде жабы или гадюки. Финлисон — оценивающе, как кухарка на курицу, которую надо приготовить. И только во взгляде Макмиллана, вот уж странно, не было ничего, кроме интереса.
— Вот и славно, — безмятежно подытожил Хендерсон.
С тихим отчаянием Маред поняла, что теперь ее терпеть не могут и здесь, точно как в Университете. Она перестала быть Чернильной Мышью, но ничего не изменилось. Как там было в рассказе из естественной истории? Если в стае ворон рождается птица с белым окрасом, ее клюют и изгоняют. Белая ворона ничем не хуже других, просто она не такая, как надо. И, похоже, это судьба Маред — стать теперь Белой Вороной, которая всем неприятна самим своим существованием. Ну и плевать!
Она выпрямилась на стуле, пытаясь не замечать взглядов, которые медленно, по одному, отводили от нее новые коллеги. Прав был Монтроз: с бумагами ей гораздо проще и интереснее. Конечно, лэрд никогда не стал бы тем, кем стал, если б не умел разбираться в людях, вот и видит их насквозь. И лучше его отвратительная откровенность, чем такое презрение, как у этих "галантных кавалеров". Как он сказал ей тогда, в разговоре о провиницалах? "Пренебрегите…" Перед глазами встала хищная улыбка на узких губах, насмешливый взгляд — и странным образом стало легче.
Поднявшись, практиканты вышли вслед за Хендерсоном, который мгновенно отловил какого-то парнишку — по виду, посыльного — и велел ему проводить господ и дам по отделам. Маред тихонько пошла последней…
— О, юнги на борту нашего "Корсара"! — приветствовал их троих отдел контрактно-корпоративного права в лице невысокой изящной женщины, пробегающей мимо с большой папкой.
Маред, которую мужчины пропустили вперед, слегка опешила, вспомнив Монтроза. Неужели его морская мания заразна? Но нет, в эту игру здесь, кажется, просто с удовольствием играли.
Она огляделась. Отдел контрактно-корпоративного права, куда так хотел попасть Николас Диксон, состоял из нескольких комнат, и в этой, первой, сидело всего две женщины. Монтроз и тут не солгал! У него в самом деле работали женщины-поверенные, и немало.
— Не юнги, а галерные рабы, — пробасила старшая из дам.
Полногрудая, с крупным носом, темными миндалевидными глазами и кудрявыми черными волосами, женщина была похожа на енохианку.
— Рада вас видеть, — снова угрожающе громко пробасила дама. — Тьеда Эстер ван дер Пол, заместитель начальника отдела. Тьен Даффи будет немного позже…
— Ах, ну сколько можно! — раздался возмущенный девичий вскрик из угла. — Тье Эстер, ну хоть вы им скажите! Пятая корзинка печенья пропадает! Это уже не смешно!
— Тилли, милая, разве я не сказала бы? Только кому… Найду, кто шалит — голову оторву, — серьезно пообещала внушительная тье Эстер и махнула рукой прибывшим. — А вы проходите, мои дорогие, проходите…
Она окинула Маред и двух молодых людей взглядом пиратского капитана, решающего, кого из пленников сразу пустить на дно, а кого продать в ближайшем порту — и Маред поежилась.
— А начнем мы с чая! — провозгласила тье Эстер. — Тилли, милая, покажи этим мальчикам и девочке, где можно освежить руки!
В следующие полчаса голова у Маред окончательно пошла кругом. Под маской чаепития прятался допрос, который сделал бы честь даже лэрду Гилмуру, знаменитому сыщику и герою ее любимых романов. Впрочем, услышав от Маред, что она сирота и вдова, грозная тье Эстер вздохнула жалостливо и перестала донимать ее вопросами, переключившись на мужчин. Макмиллан про себя рассказывать не пожелал, и Финлисону пришлось отдуваться за всех.
Но чай был вкусен, а конфеты с ликером и вовсе замечательны. Гудящий ветродуй помог забыть о духоте за окном, и Маред, неторопливо наслаждаясь душистым напитком, с удовольствием разглядывала обстановку комнаты, тье Эстер и любительницу печенья Тилли, раздраженно стучащую по клавишам вычислителя. Тилли, как быстро поняла Маред, была обычной секретаршей. И по правде говоря, похититель печенья оказал ей услугу: девушке не мешало бы сбросить несколько десятков фунтов лишнего веса. Не то чтобы она была дурнушкой, нет, личико у Тилли было очень милое: ямочки на щеках, черные глаза под длинными ресницами, влажные розовые губки… Но вот в талии и бедрах Тилли была тяжеловата…
Что ж, все не так уж плохо? Маред искренне понравилась ее новая начальница тье Эстер, Финлисон и Макмиллан уже не казались такими раздражающими, да и вообще… Может, жизнь, наконец-то, решила повернуться к ней приятной стороной?
* * *Встретиться именно в "Азимуте" предложила Анриетта и, конечно, ради Алекса. Сама она, несмотря на частые обеды здесь, к рыбной кухне относилась с полным равнодушием, поэтому заказала утиное магре в малиновом соусе и десерт. Алекс, напротив, слабо представлял, как можно взять в рот сладкую утку, но Анри, похоже, блюдо нравилось. Сам он выбрал карпаччо из семги с лобстером, а франкский гость, тщательно изучив меню, остановился на печеном филе сибаса и рукколе с креветками.
Ел тьен арМоаль с аппетитом здорового человека, знающего толк в хорошей кухне и вине, но пил мало, как и Алекс. Это было понятно, потому что встретились они не ради кухни и винного погреба "Азимута", как бы ни были те хороши.
Просто за обедом, перебрасываясь вежливыми репликами, проще присмотреться к собеседнику, почувствовать его. Этим Алекс и занимался, улыбаясь и поддерживая беседу, пока обсуждали погоду, светскую жизнь в Лундене и Лютеции и достоинства единогласно выбранного белого бордо.