– Любишь вкус крови? – я лизнул оставленную его зубами ранку.
– Интересный философский вопрос... – Сёриша замер, глядя куда-то в стену. – Нет, вкус крови мне не нравится. А вот кусаться – очень даже. Тебя щупальца не смущают?.. Отлично. А то меня уже достало обходиться минимальным набором конечностей. И как вы, люди, умудряетесь ещё и драться в таком виде?..
Договорить я ему не дал. Заткнул поцелуем и начал деловито развязывать оби. Щупальца тут же полезли под одежду. Ощущалось их прикосновение странно – и не поймешь, что-то живое или все та же видоизмененная одежда. Кимоно с плеч Сёрише соскользнуло легко, а собственную одежду я оставил на его попечение, наслаждаясь солоноватым привкусом кожи под губами и жарким телом под ладонями. Сёри прошелся чередой легких покусываний по плечу, добрался до шеи. Остановился, прижав губами бьющуюся жилку. Не уверен, но, кажется, что-то едва ощутимо покалывало кожу, словно кончики клыков.
И что со мной сотворил этот ёкай, если мысль об этом только еще сильнее возбудила?
– Кусай.
– Я не... Тебе же больно будет, – с сожалением произнёс он, чуть отстраняясь.
Я нажал ему на затылок, вынуждая вновь уткнуться губами в шею.
– Кусай. Я хочу.
Он всё-таки откинул голову назад, а затем его зубы изменились. Они заострились, становясь треугольными, челюсти вытянулись вперёд, Сёриша открыл огромную алую пасть, наклонил голову набок и... Сомкнул зубы на моей шее.
– Мр-р-рграу!
Острые клыки впивались в кожу, не раня. Нежно, можно даже сказать... Честно говоря, в первую секунду я испугался, что он напрочь перекусит шею, но нет. Даже кровь не брызнула, так, лишь пара тонких струек сбежала вниз по шее. А горячий язык уже метался между частоколом клыков, ласково вылизывая, дразня короткими прикосновениями. И накативший страх так же резко схлынул, оставив заполошно колотящееся сердце и желание покусать кое-кого в ответ.
Нет, ну что за натура?
– Шебе удофна, любовь мофя? – спросил ёкай. Челюсти раздвинуть он и не подумал.
В этот раз руки у меня были свободны, так что лицо ладонью я все-таки прикрыл.
– Сёри. Ты издеваешься?
– Неш, мне интежежна.
В этот момент я почему-то так понял сэнсея, который на выходки учеников реагировал этим самым жестом, прикладывая ладонь к морщинистому лицу. Ками, ну, вот как с этим... Ёкаем любиться?
– Нормально. Но целоваться понравилось больше, – я все же оторвал руку от лица и пристроил ладони у него на спине.
Ну, ладно, немного пониже спины.
– Эх... – Сёриша тяжко вздохнул, но аккуратно разомкнул челюсти. – Вы, люди, такие хрупкие... А ты молодец, не побоялся.
Он быстро превратил морду в лицо и принялся зализывать ранки от зубов.
– Извини... Ранить... Не хотел... – бормотал он, опускаясь ниже. – Просто... Эм...
– Просто не удержался? – я немного сжал пальцы, наслаждаясь ощущением упругих мышц под руками.
Прикосновение языка было щекотным и влажным, но его было явно недостаточно. Хотя забота со стороны ёкая оказалась неожиданно приятной. Я развернулся, прижимая его к стене, провел рукой по бедру.
– Не стоит волноваться. Раны для меня привычны.
– Какие раны? Никаких ран нет! – твёрдо заявил он. Его голос, его вызывающий взгляд дружно говорили, что он весь такой хитрый, мудрый и независимый, а его тело с такой великой охотой подчинялось моим рукам, словно было сделано из глины. – Вот ещё, буду я оставлять дока... Ох... Своей деятельности. И слабости.
Он внезапно отлепился от стены, прижался, положил обе ладони на шею.
– Просто мне хотелось тебя захапать сильно-сильно.
– Мне сейчас хочется примерно того же... – я прижался губами к основанию его шеи, укусил – довольно сильно. Руки тем временем жадно сжимали его плечи, а бедра чуть покачивались, создавая легкое, но такое необходимое трение. Как хорошо, что Сёриша успел расправиться с моей одеждой до укуса...
Он резко вздохнул, выгибаясь. Тень щупалец побежала вверх, цепляясь за камень. Ёкай выгнулся, извернулся весь по-змеиному, касаясь грудью груди, потягиваясь выше. И... Крепко обнял меня за талию ногами.
– Кажется, ты хотел быть сверху?.. – иронично спросил ёкай, но юмор испортил слишком громкий вздох.
Руки словно сами сползли по бокам вниз, подхватили Сёриша под бедра, помогая удержаться. А этот... Ёкай еще и ерзал, изгибался, словно пуская волну всем телом.
– Жаль, масла нет... – вздохнул я, проводя правой рукой обратный путь – от бедра, вверх по животу и груди до самых губ. Очертить яркий контур, на миг задержать... Чуть надавить, вынуждая приоткрыть рот. Гибкий язык тут же скользнул по пальцам, облизывая и увлажняя.
– Могу наколдовать, – предложил ёкай, вдумчиво облизывая каждый палец, пробуя вкус, запах и текстуру. – Но не уверен, что правильно угадаю с количеством.
– То есть?..
– Мы в этом масле будем с ног до головы, – признался он.
Думать, когда тебе так возбуждающе облизывают пальцы, сложно, но какие-то остатки самоконтроля еще держались.
– А тебе доводилось бывать в принимающей позиции?
Левая рука сместилась, уже не сколько удерживая – Сёри вполне держался и сам, – сколько лаская и поглаживая.
– Фу, как невежливо! Ты бы ещё спросил, сколько у меня было партнёров... Нет, знаешь ли... Снизу не был, по рангу не положено. Корона мешает и всё, ах, такое... Мням, а ты очень вкусный. Но за технические детали не волнуйся, я ж ёкай...
– И болевой порог высокий? – увлажненные пальцы переместились к более интересной цели.
Слова про корону я решил нагло проигнорировать. Вместо выяснений начал вылизывать шею этого невыносимого создания.
– В тебя никогда не попадали двадцатью пятью стрелами разом? Незабываемое ощущение. Особенно выковыривать их. Из спины. Сволочь аристократичная! – ёкай раздражённо пнул меня пяткой куда-то в ногу. – Какого чёрта ты медлишь?!
– Не хочу остаться в памяти нетерпеливым животным, у которого все мозги вот тут? – я толкнулся бедрами, наглядно показывая, где именно сейчас мои мозги.
Но разминать мышцы ануса стал поэнергичнее.
– Я тебя искусаю быстрее, – пригрозил Сёриша. – Нашёл кому про животное втирать. Не, я конечно восхищаюсь твоей силой воли, я бы при твоей концентрации желания уже вспыхнул бы. Буквально. Но ёжкин кот, меня уже достало думать о птичках, пока ты там разминаешься!
– Ну, ты сам напросился, – сдержанность? Кто-то тут сказал про сдержанность? Этот ёкай и Ками с ума сведет...
Толкнуться внутрь, застонать в оказавшееся под губами плечо, переживая вспышку наслаждения от того, какой он горяче-шелково-тугой, застыть на пару мгновений, давая привыкнуть. Выгнуться от вонзившихся в поясницу пяток, толкнуться еще глубже, хотя казалось – куда бы? Накрыть ладонью его возбужденную плоть, качнуться чуть назад – и снова внутрь, скользя рукой по его стволу, обводя пальцами головку и поглаживая основание члена. И вновь назад – и вперед, уже резче, заставляя теперь Сёрише запрокинуть голову, приоткрыть губы в невольном выдохе удовольствия.
– Наконец-то... – шелестом разнёсся под потолком вздох ёкай. Не удивлюсь, если этот шёпот услышали и во дворце.
Он оттолкнулся от стены, напрыгнул, наваливаясь всем весом, цепляясь руками за плечи, а щупальцами – за стены и потолок. Он уверенно двигался сам, извиваясь по-змеиному, сгибаясь и прогибаясь в пояснице. Он скользил мокрой от пота кожей, впивался пальцами в стальной рельеф мускулов. Сёриша запустил руку мне в волосы, натянул почти болезненно и замер в миллиметре от поцелуя, глядя мне в глаза. Не знаю, что он хотел там увидеть... Но, видимо увидел. Темп замедлился, ногти перестали впиваться мне под ребра, а поцелуй вышел неожиданно тягучим и неторопливым. Я целовал его в ответ, с нажимом гладил взмокшие лопатки и запускал руки в разметавшиеся волосы, когда он запрокидывал голову после особенно удачного толчка. И не мог насытится им – его вкусом, запахом, теплом тела и тугой гладкостью мышц, сжимающей мою возбужденную плоть.
– Хочу... Тебя, полностью...
Его голос охрип, изменился до неузнаваемости. Он изогнулся особо сильно, и из его горла начал вырываться низкий, прерывистый из-за наших движений рык. Я охнул: ёкай сжался почти до боли, до красных кругов перед глазами. Он изливался мне на живот, так и не прикоснувшись к себе, от одних только прикосновений к мокрой коже пресса.
– Так... Бери... – выдохнул я ему на ухо, прежде чем тоже содрогнуться в спазмах удовольствия, таких сильных, что походили на судороги.
Тентакли отцепились от потолка, позволяя Сёрише провиснуть на моих руках. Я коротко поцеловал его в висок и медленно сел на брошенные на пол кимоно. Ноги не держали совершенно, удивляюсь, как я с ним не упал. А щупальца обвились вокруг нас обоих, обнимая и создавая тем самым неожиданно уютный кокон.
– Взял, – выдохнул он мне на ухо счастливо. – Заграбастал, захапал, пометил. Осталось только с юридическими тонкостями разобраться, но это будет даже весело.
Ёкай захихикал, казалось бы, даже щупальцами.
А мне даже не хотелось отвесить ему подзатыльник. Только сесть поудобнее, сидеть вот так, с ёкаем на коленках. Правда, остывший пот и подсыхающая сперма несколько смазывали картину.
– Сёрише... А воду наколдовать ты можешь?
Он залихватски щёлкнул пальцами, и на нас с потолка обрушился целый водопад. И даже с рыбой. Продлилось это всего секунду, но темницу заполнило водой по щиколотку.
– И зачем я спросил...
Ёкай слегка смутился, но так, напоказ. Я отпихнул ногой особо наглую рыбину, со вздохом поднял кимоно и повесил их на свои оковы, так и болтающиеся на стене – пускай хотя бы стекут. Лежавшая на полу солома всплыла и теперь норовила прилипнуть к телу, Сёрише явно не собирался разжимать руки и перебираться с жесткого, но теплого меня на мокрый и холодный пол.
– Интересно, а если бы я хотел просто напиться?
– Тогда я бы стащил воду из ручья. Но она холодная. Так что нам ещё повезло! – он улыбнулся проказливо. – Хочешь, высушу?
Я немного поколебался. В темнице и так было холодно, а теперь еще и сырость... Но вдруг с сушкой Сёрише тоже перестарается?
– Если только аккуратно.
– С огнём я обращаюсь лучше, – пожал плечами он и развёл руки в стороны ладонями вверх. Вода начала медленно испаряться, превращаясь в пар. Вскоре он заполнил всю комнату, неспособный разом сбежать в маленькое окошко. Я мгновенно вспотел, взмок, начал задыхаться... И пар стал реже, а затем и вообще исчез. Осталась только удивительно чистая камера, солома и пара рыб.
– Видишь, какой я хозяйственный? Сразу же ужин приготовил.
– Я бы оставил одну чисто для того, чтобы увидеть лицо стражников, которые придут сюда утром, – нет, он определенно плохо на меня влияет.
Кимоно тоже просохли, так что я оделся сам и набросил второе на плечи Сёриша. Особой нужды в этом не было – после упражнений ёкая в камере заметно потеплело, – но мне просто нравилось видеть его полуодетым.
– Не, ну, в принципе, можно было бы оставить тут что-нибудь позаковыристее и поужаснее... Хотя нет. Варёная рыба – это загадочно. Варёная рыба – это вам не кровь, кишки или ужасные монстры. С ними всё понятно. Но вот варёная рыба, целая, в темнице... Это да, это мистика. Ты в оковы возвращаться собираешься, или хватит и того, что ты спокойно просидел ночь в темнице?..
Я смерил взглядом расстояние от себя до цепей, качнул головой. Снова выбивать пальцы не хотелось, все же, это не самая приятная процедура, да и суставы можно разболтать.
– Того, что я не сбежал, будет достаточно. Иди сюда? – я похлопал по соломе рядом с собой.
Он перетёк мне под бок, обхватил руками и щупальцами и уложил голову на плечо.
– Всё, так и останусь, – заявил ёкай. – И никто меня с места не сдвинет.
Я обнял его в ответ, придвигая к себе еще ближе, прижался щекой к волосам. После всех сегодняшних встрясок клонило в сон, и даже запах вареной рыбы не будил аппетита. А Сёриша так уютно сопел под боком, что заснул я почти сразу. И проснулся уже утром от лязга замка.
– Вставайте! – послышался грозный голос.
У меня под боком что-то шевельнулось, показывая стражникам неприличный жест. Я порадовался, что мы ночью все же оделись – позволять кому-то увидеть своего ёкая обнаженным не хотелось. Я провел ладонью по темным волосам:
– Вставай, Сёриша, ты же не собираешься идти со мной по улице в таком виде.
Стражники, увидев, что я без оков, напряглись, покрепче перехватывая копья. Я не обратил на них внимания, пытаясь растолкать ёкая.
– Обойдутся. Я никуда не пойду, я ещё не выспался. Не могу же я на собственную казнь опоздать. Хотя... Бывало дело, да...
Он зевнул, показывая ровные человеческие зубы, и быстро запахнул кимоно. Конечно, в однослойной одежде ходить всё равно было неприлично, но, боюсь, его это мало волнует.
– Ну? Что вылупились? – спросил Сёриша у стражи. – Тут ночью такой кавардак был, а вы даже не почесались. Тоже мне, великие воины!