А в следующее мгновение, вздрогнув, проснулась. Не сразу поняла, где нахожусь и что вообще происходит, где заканчивается сон и начинается реальность. Разобравшись же, несколько секунд неподвижно лежала, глядя в пространство прямо перед собой, и никак не могла поверить, что я… что он… Потом, стряхнув оцепенение, села в постели, затрясла головой, потерла ладонями лицо. И, сердясь на себя за эту растерянность и смятение, отправилась в ванну, чтобы умыться, остудить горящие щеки и хоть немного успокоиться.
Что — я и он? Это был просто сон. Да, странный. Да, неожиданный. Да, пугающе подробный и ясный, как свежее воспоминание. Что говорить, если я до сих пор отчетливо ощущала прикосновение сильных шершавых ладоней на коже, а губы ныли в предвкушении поцелуя! Я помнила теплый взгляд мужчины, нежные объятья и то ощущение уверенного спокойствия, удивительной близости, которое наполняло меня рядом с ним.
Но все равно это был просто сон, о котором, если я не захочу, никто не узнает, и для такого смущения нет повода. И не стоит гадать, к чему такое могло присниться: я просто ложилась спать, думая об Иве, и лира тоже была вчера, и пруд, вот и вылилось все в такую причудливую картину.
Уговаривая себя таким образом, я даже сумела разогнать окутавший разум сонный дурман. Вот только легче от этого не стало: стоило голове проясниться, как пришло осознание того, о чем я до сих пор не задумывалась. Колени ослабели, тело сделалось ватным, и я осела на бортик ванны, рассеянно скользя взглядом по стенам и не в силах за что-то зацепиться.
Я отчаянно и очень искренне жалела, что поцелуя не случилось. И хуже того, я жалела, что все это было лишь сном, и очень сильно и отчетливо хотела повторения подобного в реальности, несмотря на жгущее щеки смущение. Впервые в жизни я хотела поцелуев и объятий, и сразу так сильно, что делалось жутко.
Я знала, в чем состоят отношения мужчины и женщины. Наблюдала за влюбленными сверстницами и девушками постарше, наблюдала за особыми подавальщицами в гостевом доме, наблюдала за счастливыми молодоженами и в целом знала, как ведут себя и что ощущают люди, испытывающие подобные чувства. Пусть без подробностей, но представляла, что происходит между любовниками в спальне, что следует за поцелуями и объятьями и как именно женщина приносит жертву Вечному Дитя.[24] Но знала я все это умом, потому что мне было любопытно выяснить и понять, а сердце и тело прежде оставались безучастными.
Беда в том, что нынешние мои чувства лишь отчасти походили на представление о них. Да, мне хотелось быть рядом с Ивом и именно из этого стремления хотелось узнать его получше. Его одиночество, тепло его рук и взгляда манили к себе, как маяк манит заблудившиеся корабли. За Ивом было приятно наблюдать, приятно было его слушать. От одного его присутствия мне становилось легче, уютнее, теплее и хотелось улыбаться. Но я не ощущала того щемящего восторга и трепета, о которых говорили знакомые девушки, не испытывала желания порхать бабочкой и танцевать.
А еще Железного регента я немного опасалась. Не из-за слухов и сплетен, которые ходили о нем, — тут я полностью доверяла даже не собственному чутью, а Искре, которую невозможно обмануть. И даже не из-за его положения и возможных трудностей. Я опасалась его как чужого, малознакомого человека, который к тому же гораздо старше меня и с которым у нас нет ничего общего, кроме музыки. Я не понимала, как можно дичиться человека, но при этом испытывать к нему влечение, и именно это непонимание тяготило сейчас больше всего.
Но как бы то ни было, к концу завтрака я смирилась с этими неожиданными стремлениями и симпатиями. И прежде было ясно, что Ив мне нравится, а сон просто расставил все по местам и дал понять, как именно нравится. Совсем не как друг и наставник…
Гораздо хуже было с ответом на вопрос, что теперь делать с этими знаниями и надо ли вообще что-то с ними делать.
Мысли эти не дали мне спокойно поесть, они же, как я ни старалась, лезли в голову на всех занятиях, так что была я рассеянна, погружена в себя и порой отвечала невпопад. Отдать должное учителям, они проявляли терпение, и в целом день двинулся по предсказуемой колее. До того момента, как я пришла к Ине.
— Что это с тобой, красавица? — по-мальчишески присвистнув, поинтересовалась Пастушья Свирель, окинув меня выразительным взглядом.
— А что не так? — растерялась я и мимолетно осмотрела себя. Как будто все хорошо: одежда в порядке, пояс держится, сандалии тоже завязаны.
— Ну-ка, садись и рассказывай. Ты забыла, что я настройщица душ и чувствую, когда что-то не в порядке? Правда, вот так с ходу разобрать, что именно случилось, не могу, слишком все перемешано. Ну так что, мне самой разбираться, или ты все-таки сознаешься, кто тебя обидел?
— Никто не обижал, — я со вздохом качнула головой. — Просто…
Я замялась, подбирая слова и пытаясь придумать, что именно говорить Ине, а что утаить. Воистину, нужно быть осторожнее, обращаясь к богам: я-то грезила об одном человеке, с которым можно поделиться наболевшим, а тут уже третий добровольный помощник подряд!
Если мысли о собственном будущем и месте в мире я еще могла открыть посторонним, то говорить о неожиданно возникшем чувстве с женщиной, которую знала второй день, совсем не хотелось.
Но с другой стороны, а что еще мне оставалось? Самостоятельно разобраться в этих чувствах и мыслях не получалось, а если спрашивать совета… Пожалуй, Ина подходила для этого куда лучше прочих знакомых. Она старше и опытнее Тии, вполне надежна, раз уж ей доверили детей кесаря, но главное, она дана. А кому, как не настройщице душ, понимать порывы и стремления сердца?
— Пообещай, что это останется между нами, — попросила я твердо, окончательно решившись. Ведь никто не заставлял меня называть имя, а рассказать все так, чтобы не сболтнуть лишнего о предмете своих дум, будет не так уж сложно. Наверное…
— Разумеется! — Ина нахмурилась. — Будь спокойна, я умею держать язык за зубами.
— Мне кажется, что я влюбилась, — честно призналась ей.
Собеседница удивленно вскинула брови и уточнила:
— Кажется?
— Со мной прежде ничего подобного не случалось, поэтому сложно понять, — пояснила я, отводя взгляд и ощущая, как щеки заливает краска смущения.
— Хм. Первая любовь — штука сложная, — тихо заметила Ина без малейшего признака веселья и медленно кивнула. — Но я так понимаю, это не главная проблема, верно?
— Я не знаю, как быть с этими чувствами, нужны ли они мне? — проговорила я с глубоким вздохом. — Я почти не знаю его, да и он меня явно не любит, хотя и относится хорошо…
— Действительно, проблема, — заметила Ина.
— Ты ведь сейчас сказала это без насмешки, да? — Я вскинула на учительницу настороженный испытующий взгляд.
— Рина, я настройщица душ, — терпеливо повторила она. — Я не только не имею права, но просто не могу смеяться над такими вопросами. Я чувствую, что для тебя это действительно важно, и какая разница, что это с точки зрения богов? Для них все мы — пыль под ногами. Поэтому не сомневайся, я и не думала смеяться. Позволь, я кое-что уточню. Насколько могу судить, ты очень решительная и разумная девушка, а значит, просто сидеть в стороне и вздыхать, ожидая воли богов, не станешь, верно? И ты сейчас не знаешь, стоит сбежать от этого чувства или попытаться добиться ответных чувств, так?
— Наверное, — неуверенно протянула я, а потом добавила уже тверже: — Да, пожалуй, ты права.
— Большинство мудрецов твердят, что за любовь надо бороться в любом случае, что нельзя убивать в себе это чувство, — задумчиво и все так же осторожно проговорила Ина. — Но лично я считаю, что даже в любви не стоит терять разума. Любовь оправдывает отнюдь не все и не всегда. Скажи, он ведь не женат, да? Это хорошо, — продолжила она, когда я отрицательно качнула головой. — Тогда еще один важный вопрос. Но только подумай, прежде чем отвечать, подумай без эмоций. Он хороший человек? Сразу говорю, если кажется идеальным, то это повод для беспокойства, — улыбнулась Ина.
— Хороший, — решительно сообщила я, не удержавшись от ответной улыбки. — Со своими недостатками, но хороший. Правда, я плохо его знаю, но ведь Искра не может ошибиться, да? А она к нему тянется.
— Тогда я бы на твоем месте точно попробовала, — уверенно ответила наставница. — В таких вопросах Искра достойна доверия куда большего, чем все советчики. Кроме того, учеба — это очень важно, и ты молодец, что настроена так серьезно. Но жизнь состоит не из нее одной, и когда еще любить, как не в юности? Конечно, не стоит огорошивать этого юношу немедленным признанием, но для начала неплохо бы познакомиться получше, постараться проводить с ним больше времени.
— Спасибо, — задумчиво кивнула я. — Ты очень мне помогла.
— Рада стараться, — с улыбкой проговорила Ина. — Надеюсь, все у вас сложится хорошо.
Забавно, но второй встревоживший меня серьезный вопрос решался так же, как и первый: нужно было набраться терпения и внимательно присмотреться. Наверное, я бы пришла к этому выводу и сама, но Ина подтолкнула в нужном направлении. А еще, кажется, помогла сосредоточиться и успокоиться, потому что вскоре после начала занятия я слишком уж быстро сумела окончательно взять себя в руки и настроиться на учебу.
Но закончился этот урок уже известным образом, а именно — появлением постороннего мужчины. Только на этот раз мужчина был пусть и смутно, но знакомым: нас посетил Хала Пустая Клетка. Он вошел в учебный класс, когда мы уже собирались уходить, как будто почуял наши намерения.
— Какие птички, и без железной стражи, — весело проговорил он, разглядывая меня.
Я поначалу насторожилась, готовая защищаться от нападок, но окинула барда взглядом — и совершенно растерялась. Хала, мягко говоря, не походил на себя вчерашнего. Нет, черты лица остались прежними, его сложно было не узнать, но глаза искрились смешинками, а улыбка в уголках губ была теплой и искренней. Ничего жуткого, древнего, потустороннего и опасного, обычный молодой обаятельный дан. Ладно, не совсем обычный, а очень талантливый, но — не страшный.
— Вы что-то вспомнили? — нахмурилась я, не понимая, зачем бы я могла понадобиться этому человеку сегодня.
— Я регулярно что-то вспоминаю, а потом опять забываю, — рассмеялся он, неожиданно звонко и заразительно. — Будь точнее в вопросах.
— Прекрати дразнить девочку, — с мягким укором проговорила Ина, подошла к барду и легонько ткнула его в ребра. — Не обращай внимания, Рина, он ко мне.
— Простите, — смущенно вспыхнула я и поспешила пояснить: — В последние дни почему-то всем, кто появляется рядом, что-то от меня нужно, вот я и подумала…
— Ну, если совсем честно, я решил поймать Ину именно здесь и сейчас не случайно, — признался бард, слегка приобнимая учительницу за талию. Он был на полголовы ниже, и рядом с чуть полноватой, круглолицей и фигуристой женщиной смотрелся довольно странно. — Тебе я тоже хотел кое-что сказать. Но не то, о чем ты подумала. Я просто хотел извиниться за вчерашнее, мне показалось, я тебя напугал.
— Не показалось, — призналась я, еще более озадаченная. — Это получилось случайно?
— Скорее, закономерно, — с улыбкой ответил он. — Я же говорил, мне сложно выносить Ива. Он очень плохо влияет на мое поведение, манеры и умственное здоровье.
— Из-за его безумия? — уточнила я. — То есть вы перенимаете его черты? Но почему он влияет на вас именно так? Ярость Богов не кажется опасным и угрожающим, напротив, он слишком холодный и спокойный… я что-то не так сказала? — осеклась я, потому что дан чуть склонил голову к плечу, обводя меня пристальным, изучающим взглядом.
— Ты не слышишь. Вернее, не хочешь слышать, видеть и верить, — спокойно и очень серьезно проговорил Хала. Болотно-зеленые глаза его хоть и не затягивали, как вчера, но вновь не давали отвести взгляда. — А я не вижу смысла спорить и что-то доказывать. Когда поет сердце, сложно слышать чей-то еще голос, верно?
— Хала! — одернула его Ина, вновь ткнув под ребра. — Не трогай девочку!
Наваждение спало, я вздрогнула и перевела взгляд на напряженную и хмурую учительницу.
— Да, извини. — Пустая Клетка прикрыл глаза и тряхнул головой. — Это получается непроизвольно. Что до тебя, птичка… Для тех, кто ему дорог, Железный регент может быть таким, каким нужно. Дадут боги, с тем, что внутри, ты никогда не свидишься. Я в это не верю, но кто мешает верить тебе? — Некрасивый рот мужчины скривился в ухмылке. Не мерзкой и пакостливой, какую я видела в прошлую встречу, а холодной, снисходительно-равнодушной.
Такая улыбка подошла бы кому-нибудь из богов. Например, Вечному Дитя.
— Пойдем уже, — Ина принялась выталкивать мужчину прочь из комнаты. — Тебя надо держать на поводке и в наморднике, а лучше всего — с кляпом. Язык метет, а голова не думает!
Трещала она ворчливо-насмешливо, но все мы понимали, что это игра. В учительнице чувствовалось беспокойство, она то и дело бросала на меня тревожные взгляды, а брови так и норовили нахмуриться. Кажется, Ина поняла, о какой влюбленности я говорила, и ее такое открытие не обрадовало.
К счастью, продолжать разговор оба дана не стали, распрощались и вышли, явно спеша куда-то по своим делам. А я тихонько присела на скамью, радуясь, что сейчас время дневного отдыха и можно никуда не торопиться.
Хала, конечно, очень проницательный тип и сильный читающий в душах, но кое-что он все-таки понял неправильно. Я не закрывала глаза на то, что мне говорили о Железном регенте, и не считала его идеальным. Но все это не имело никакого значения, потому что о человеке говорят поступки, а мне Ив пока не сделал ничего плохого. Я понимала, что хотел сказать Хала: в какой-то момент везение может прекратиться. И совсем не обязательно я переживу это мгновение, если, например, ярость Железного регента вдруг окажется направлена на меня. Но именно сейчас я приняла окончательное решение не сопротивляться тем чувствам, которые осознала сегодня утром.
Да, влюбилась. Он добрый, улыбчивый, заботливый, сильный, красивый, окруженный ореолом загадочности; как в такого можно не влюбиться? А что он такой не для всех — редкий человек одинаково ровно относится ко всем окружающим, так что подобная мелочь не могла смутить.
Но новая встреча с Халой заставила вспомнить подробности предыдущей, его попытку пробудить мой дар; я осознала еще одну деталь и теперь силилась понять, как к ней относиться и как с ней жить.
Тех крох дара читающей в душах, которые нашел во мне Пустая Клетка, хватило, чтобы вчера при встрече с Железным регентом почувствовать то, что выводило Халу из равновесия. Безумие; глубокий надлом, искореживший и рассекший чужую душу на части. Мне не хватало умения и способностей разобраться подробнее, заглянуть так глубоко, как видел Пустая Клетка, но не заметить эту трещину было просто невозможно. Вчера, во время разговора, Железный регент показался мне странным, не таким, как всегда, но теперь я сообразила: дело было не в Иве, а во мне. Я просто заметила то, чего не видела прежде.
Странность же заключалась в том, что такое открытие не отпугнуло меня, да и жалеть Ива толком не получалось — он казался слишком сильным для человека, нуждающегося в сочувствии. Напротив, к Железному регенту теперь влекло сильнее. Эта вопиющая неправильность, своеобразное увечье, зачаровывала. Хотелось рассматривать его внимательнее, прикасаться, чувствовать рядом и любоваться. Противоестественное стремление сродни тому, которое приводит людей в цирк уродов. Я сама у себя вызывала омерзение, но в глубине души понимала, что моего отношения к Иву это не изменит и тяги к нему не отобьет.
А может, все не столь грубо и отвратительно, и влечение это имеет совсем иную, безобидную причину? Может, все дело в Искре? Например, я правильно догадалась о скрытом даре, и именно из-за него меня так интересует болезнь Ива.
Или все-таки что-то не так со мной, и я оказалась здесь не случайно, а потому, что подобное тянется к подобному? И не только у некоторых здешних обитателей проблемы с рассудком, но и у меня тоже?