Гортензия аккуратно вытянула из плетения одну прядь и подошла к камину. Она решила вновь испытать заклинание — то самое, которое не помогло с Мерианом. Пусть ее осыпало отборными оскорблениями, заклятье всё равно оказалось работающим.
Одной рукой перехватив прядь за кончик, другой Гортензия прикрыла нос. Поднеся к огню, дождалась, пока пламя охватит весь локон — и отпустила, гнусаво прочтя заклинание. Пепел плавно опустился на выложенный кирпичом язык каминного пода перед решеткой, составив четкий узор. Гортензия присела на корточки, придержав подол сорочки и не дыша, чтобы случайно не сдуть руны.
— Иризар... — прочла она. — Его имя — Иризар.
Это уже кое-что... На этот раз заклинание помогло узнать бесценные сведенья. Истинное имя демона — вот его самая большая тайна. И самое уязвимое место. Лишь зная истинное имя, чернокнижники могут повелевать своими ужасными созданиями. А простых смертных, кто пусть даже случайно узнает их секрет, демоны не оставят в живых... Холод пробежал по позвоночнику: вот теперь-то ей точно не избежать смерти. Не важно, что заставило его тогда отступить, дать ей отсрочку — рано или поздно они встретятся вновь. Некромант преследовал ее в городе, послал за ней и ее подругами демонов — что в следующий раз может ему помешать? Третью встречу вряд ли ей суждено пережить...
Она обернулась к зеркалу и, произнеся слова обычной формулы, приказала:
— Покажи мне, где сейчас демон по имени Иризар?
Стекло послушно затуманилось дымкой, прояснилось — но изображение нисколько не изменилось, Гортензия с досадой разглядывала свое отражение, комнату позади себя...
— Проклятая стекляшка! — буркнула ведьма.
Хрустнуло, по зеркалу пробежала паутина глубоких трещин. Отпрянув, Гортензия наткнулась на что-то спиной. Вскрикнула, попыталась вырваться, забарахталась, взметнулись оборки сорочки. Но крепкие руки сомкнулись, сжав в объятиях.
— Нечего на зеркало пенять, — щекотно шепнул на ухо, засмеявшись, тихий голос. — Оно же тебе правду показало, а ты не веришь.
Гортензия притихла, и отнюдь не нежные руки ослабили хватку. Ведьма вывернулась, отскочила к двери, обернулась.
Перед ней стоял, ухмыляясь, демон — собственной персоной. Красноватый свет огня играл бликами на пряжках сапог, на переплетенных кольцах металлического пояса, стягивающего бархатную куртку с коротким рукавом, под ней черная рубаха, на запястьях подхваченная широкими браслетами. Никакого оружия, ни доспехов — на вид дворянин или горожанин, почти человек. Если б не плясавшие в глазах огоньки, точь-в-точь обманчивые светлячки на топких болотах.
— Ну у тебя здесь и запах! — скривился он.
— Кто ты? — выкрикнула она.
Он усмехнулся:
— Тебе ли не знать мое имя. Ведь ты меня сама призвала! — И подойдя к камину, носком сапога стер пепельные руны.
— Демон? — пискнула ведьма. Дыхание перехватило от ужаса. — Ты снова явился меня убить?!
Но ответить она не позволила — схватила со столика у кровати чашку и запустила в гостя. Но тот лишь выставил вперед руку — и чашка повисла в воздухе, даже не ударившись о ладонь. Не двинув и пальцем, возвратил ее — швырнул обратно. Ведьма едва успела присесть — черепки разлетелись о стену над головой. Пригнувшись, она заметила под кроватью ночную вазу — и послала туда же, вслед за чашкой. Но демон отступил на шаг, и столь нужный в обиходе предмет угодил в зев камина, разворотив поленья, подняв тучу искр и золы.
Демон, наступив, погасил выпрыгнувший на половичок язычок огня.
Воспользовавшись моментом, ведьма выскочила из спальни, хлопнув дверью.
Демон улыбнулся, последовал за ней. В темноте он видел не хуже, а может и получше любой кошки. В отличие от ведьмы. Он уже уловил стук, звук падения и произнесенное шепотом проклятье. Не удивительно — в доме царил кромешный мрак, да и в окна сегодня луна не заглядывала.
Отдать ей должное, ведьма не пыталась спрятаться, забившись в угол. Она металась по дому, точно заяц, спасающийся от стрел охотника, хоть демон пока даже не думал нападать. Всё бормотала заклятья, стараясь вспомнить что-нибудь подходящее, но память упорно отказывала в спасительных строчках. И как на зло в темноте постоянно ныряли под ноги всевозможные предметы, норовили больно припечатать по лбу двери и косяки.
— Тебе посветить? — участливо предложил демон после очередного столкновения ведьмы с мебелью.
Гортензия в ответ зашипела, потирая ушибленное плечо.
Сочтя это согласием, Иризар поднял руку и легонько дунул на раскрытую ладонь. Под его дыханием с руки сорвалась струйка мерцающего тумана, широкой волной, клубясь, пролилась вниз, растекаясь по полу, заполнила все темные уголки дома мягким сиянием.
В этом обманчиво мерцающем сумраке ведьма вовсе растерялась. Увидела, что демон еще ближе, чем ей казалось! Не спускает с нее глаз — и лишь обеденный стол разделяет их.
— Чего тебе надо? — свистящим шепотом спросила она.
— Убить тебя, — ответил демон с улыбкой.
— Ну так давай, убивай, изверг!
— Я никуда не тороплюсь, — заявил он. — Но почему ты не кричишь, не зовешь на помощь? Боишься потревожить сон мужа?
— Какого к лешему мужа?! — всё так же тихо взвилась она. — Я свободная ведьма!
И толкнув ему под ноги стул, вкупе с безобидным заклинанием, бросилась прочь.
Однако из смежной комнаты вновь послышался шум падения и скрежет древесины.
— Тебе помочь? — поинтересовался демон.
— Обойдусь, благодарю! — тихо огрызнулась ведьма, пытаясь выбраться из-под неудачно попавшейся на пути прялки. Но свившаяся с веретена пряжа крепко оплела руки, а намотавшийся на колесо подол сорочки спеленал по ногам.
Он присел перед барахтающейся жертвой, запустив пальцы в волосы, заставил ведьму поднять голову.
— Как пожелаешь принять смерть, фея моя болотная? — осведомился он медовым голосом. — Могу задушить — руками или веревкой. Утопить — в реке, колодце, отхожей яме. Зарезать кинжалом или ножом, проткнуть мечом, копьем.
— Отчего такие королевские почести? — скривилась ведьма. — За какие заслуги мне эта привилегия?
— Отравить или остановить сердце предлагал? — продолжал демон, внимательно изучая жертву взглядом ярких, как самоцветы, глаз.
— Где я тебя раньше видела? — вдруг нахмурилась ведьма. Глаза-самоцветы... Где она могла подобное встретить?..
— Выбирай. Подумай хорошенько, — поднявшись, сказал демон. — Скоро я вернусь за ответом.
И исчез, отступив в тень.
Ведьма выдохнула, от навалившейся слабости уронила голову, прижалась пылающим лбом к холодному полу. Эти мерцающие глаза она помнила, но откуда?..
Золотистое сияние не спешило погаснуть. Благодаря этому ведьма сумела-таки освободиться из плена собственной прялки, а остававшуюся часть ночи постаралась употребить на восстановления порядка в доме.
Даже обидно! Молодой сон оказался настолько крепок, что ни драконесса, ни Мериан ничего не услышали, не проснулись — спасения и помощи от них не дождешься! О забившейся за дымоход вороне и вспоминать нечего...
***— Ну что у вас там? — крикнул Гилберт.
Демоны оставили его у входа в пещеру — смотреть, чтобы колдун-отшельник не ускользнул каким-то образом у них из-под носа. И Гилберт стоял под проливным дождем, падающим с хмурого неба вперемешку с хлопьями снега, ждал, гадая, откуда последует нападение.
И зачем только учитель внес в список этого отшельника! Старик определенно выжил из ума. Живет в глуши, разводит овец, возделывает грядки... Издали завидев пожаловавших гостей, сразу бросил дела и заперся в пещере — в своей норе, похожей на лабиринт. Какой особый прок от такого сумасшедшего?..
— Берт! Уходи оттуда! — неожиданно донеслось из пещеры. — Уходи! Старик спустил с цепей своих демонов!
— Что? — не расслышал Гилберт.
Он покрепче перехватил рукоять меча, откинул с лица мокрые волосы. Решительно шагнул вперед — и едва не поскользнулся на раскисшей земле, увидев, как из норы выбралось под ливень, понеслось прямо на него чудовище — точь-в-точь как его собственно творение. Гилберт оцепенел, сколько раз ему виделось это в ночных кошмарах — как его чудовище оживает и вырывается из потайной каморки... Чудовище неумолимо приближалось, но граф не мог даже шевельнуться от сковавшего страха. Лишь мелькнула мысль: еще секунда — и чудовище снесет его, едва ли заметив, раздавит копытами, лапами или черт знает что у него там...
И в этот самый миг его закружил маленький вихрь, подхватил, перевернул, втянул...
Гилберт пошатнулся, но устоял на ногах. Оглядевшись, понял, что находится дома — в герцогском дворце, в личных покоях госпожи Эбер.
— Матушка!.. — зарычал он.
— Ее высочество ужинают, у них гости, — протараторила испуганная служанка, протягивая заранее приготовленный парадный камзол.
Отшвырнув девушку с пути, Гилберт направился в трапезную залу как есть — промокший и грязный.
— Матушка! Вы хотели меня видеть? — распахнул он двери зала.
Герцогиня обернулась с улыбкой. Она восседала во главе богато убранного стола, в роскошном платье, с жемчугами в волосах.
— Ах, мой дорогой, рада тебя видеть! — произнесла она, отставляя чашу с вином и промакивая салфеткой пальцы.
Полузнакомые лица в обрамлении мехов, кружев и драгоценностей уставились на вошедшего графа.
Повинуясь жесту, Гилберт приблизился к матери.
— Матушка, сколько можно так со мной обращаться? — наклонившись к ней, делая вид, что целует руку, возмущенно прошептал он. — Я уже не дитя, чтобы меня вот так выдергивать по прихоти...
— Разве это прихоть — желание матери увидеть своего любимого сына? — со смехом отмахнулась герцогиня. И обернулась к пирующим: — Прошу извинить непотребный наряд моего мальчика, он только явился с охоты!.. И мне наплевать, на кого и где ты охотишься, — добавила она тихо. — Твое будущее мне гораздо важнее сегодняшних твоих забав.
— Я вызвала тебя, дабы представить нашему старому другу, маркизу Ромфу! — сообщила герцогиня громко.
Названный вельможа привстал с места и поклонился.
— Боюсь, если корона перейдет в руки столь целеустремленного юного охотника, то даже мне, старику, захочется вспомнить, с какой стороны следует запрыгивать на коня! — с особенным намеком заявил гость. Присутствующие поддержали нелепую шутку деланным смехом.
Разумеется, Гилберт понимал, что сейчас за столом собрались только те, кого мать подачками, обещаньями или черт знает чем еще сделала своими союзниками. Это был тайный придворный кружок, собранный, чтобы осуществить главную цель в жизни герцогини — посадить его, Гилберта, на престол. Увядающие дамы, забывшие тяжесть доспехов рыцари, придворные, всю жизнь растратившие в ненависти к своему государю... Мать вызвала его, желая показать во всем блеске — а он явился, точно искупавшись в болоте. Гилберт кривовато усмехнулся: ради этих разряженных в бриллианты паяцев он подобрал достойный наряд.
— Я не имел чести знать лично нашего прежнего государя... — завел другой гость, одновременно подставляя прислуге опустевший кубок. Но его перебила одна из дам:
— А мне вот посчастливилось лицезреть вашего покойного батюшку, ваше высочество! — шепелявя, заверила старуха, скрывавшая морщины под слоем белил и оттого похожая на говорящий череп. — Так вот, смею сделать вывод — милый Гилберт весьма на него похож лицом!
— Как две капли воды! — поддержала ее соседка. — Гилберт, дитя мое, помнишь ли свою старую тетку? Ты гостил у нас вместе с юной принцессой Адель. Тебе было годков восемь, а твоей подружке того меньше!
— Гилберт и принцесса Адель сыграют свадьбу весной, — напомнила герцогиня. — Сразу как только Гилберт будет посвящен в рыцари.
— А он еще оруженосец? — поперхнулся седоусый маркиз. Но поспешно поправился, воскликнув со смехом: — Да чтобы у меня такие конюхи были!..
— За эту новость нужно поднять тост!
— Поднимем кубки, господа!..
Зазвенела драгоценная посуда, гости продолжили пировать, мгновенно позабыв о виновнике тостов. Гилберт здесь был лишним.
— Разрешите откланяться? — вполголоса обратился он к матери.
— Запомни, Гилберт, здесь все твои союзники, они помогут тебе отстоять право стать королем. И помогут удержать власть, — воодушевленно зашептала герцогиня. — Ты должен понять, сколько земель в их руках...
— Я понимаю, — прервал он. — Соблаговолите, матушка, отправить меня туда, откуда вызвали?
— Ты же знаешь, я не умею обратно! — чмокнув сына в щеку, улыбнулась Изабелла Эбер. — Да и зачем тебе? Пошли слуг за вещами и пойди отдохни. Всё равно погода ужасная!
Гилберт удалился, не удостоив пирующих господ даже кивком.
— Горяч, — извиняясь, повела плечами герцогиня. — Весь в деда!..
Немногие, заметившие его уход, немедленно согласились, найдя в этом еще одно достоинство будущего правителя.
Возвращение далось нелегко. Найденная в спешке формула оказалась далеко не столь мягкой, как привычное колдовство материнского перстня. У Гилберта мутилось в глазах, он попытался сосредоточиться, но всё вокруг точно плыло. Не сразу понял, что это зарядивший снегопад. Казалось, белые хлопья повисли в воздухе...
— Да что с тобой?! — Иризар сбил его с ног, повалил наземь, уткнув лицом в жесткий пучок жухлой травы.
Над ними с утробным рычанием пронеслось чудовище: лапа с мощными когтями задела руку Иризара, вспоров толстую кожу куртки. Руку, которой он прикрыл голову графа.
— Поберегись! — азартно крикнул Дакс, размахивая кистенем. Тяжелые звезды на цепях, ощетинившиеся стальными шипами, врезались в живот чудовища. Тот зарычал и рванулся было вперед — но щелкнула плеть, и крепкий ремень, унизанный острыми заклепками, в два витка обхватил короткую шею. Колючки впились в косматый загривок и горло, чудище попыталось освободиться, схватилось за плеть — но Дэв-хан дернул на себя, и чудовище упало, придушенно захрипев, беспомощно забив лапами. Дакс, перехватив алебарду обеими руками, с размаху отсек голову.
— Это был последний! — возвестил он.
Дэв-хан молча смотал плеть, озабоченно осмотрел ремень — не перерубил ли его приятель.
— Чудесно! — воскликнул Иризар.
Он вовремя успел выдернуть барахтавшегося и скользящего по грязи Гилберта, прежде чем на них рухнул бы зверообразный монстр.
— Не ожидал, что ты вернешься, Берт, — обернулся он к с трудом приходившему в себя хозяину. — На твоем бы месте я остался дома — поел бы, обсох, отмылся.
— Сколько их было? — кивнул Гилберт на брошенные в груду тела чудовищ. Грубые шкуры уже слегка припорошило снежной крупой.
— Пять или шесть, — небрежно махнул Иризар.
— Восемь! — заявил довольный Дакс. — Знатная получилась драка! Пришлось попыхтеть.
— А где колдун? — спросил Гилберт.
— Да вон он! — указал Иризар. — Хотел сбежать, но застрял. Мы его немного подвязали, чтобы точно никуда не делся. Прикажешь прикончить?
— Позже, — произнес Гилберт.
Он подошел к плетню, отделявшему загон для скота от небольшого скромного сада. В дыре между жердей виднелась задняя часть колдуна. Костлявый зад обтягивал длинный кафтан из домотканой материи, полы которого были завязаны крепким узлом на щиколотках. Перемахнув через ограду, Гилберт увидел и другую сторону чародея. Седобородый старец висел над землей, будто собираясь в полет. Но только локти скрутили за спиной веревкой.
— Простите, уважаемый... — наклонился Гилберт, гадая, жив ли еще старик.
— Разорил, гаденыш, а теперь прошения просишь?! — зло прогнусавил колдун. — Убивай без разговоров, нечего канитель разводить!
— Скажите пожалуйста, вы сами создали тех демонов?
— Нет, моя покойная бабка!! Конечно сам! — задергался он в путах. — Ты еще сомневаешься? Своими руками уродов этих вырастил, сам и духов призвал! Да тебе какое дело?!
— Как вы держали их в повиновении? Вы знаете, как человеку можно убить демона?
— А тебе на что? Свои, что ль, эти вон надоели? — задрав голову, прищурился старик.
— Вот именно — зачем? — спросил Иризар.
Не только он, но и двое остальных, оказалось, слышали их разговор.
— Вас это не касается! — сказал Гилберт. — Оставьте нас.
Иризар, пожав плечами, отошел от ограды. Дакс и Дэв-хан не двинулись с места — занялись оружием, сделав вид, будто всецело поглощены чисткой и правкой клинков.