Тонкий, пронзительный писк теперь слышала и Эринна, к нему добавился сухой шелест, будто ветер гонял по соседним залам пещеры россыпи палых листьев.
- Теперь, - сказал я, - нам остаётся только ждать.
Мы переглянулись. Эринна крепче сжала в руках факел. Я тоже держал пару, намереваясь поджечь их в момент нападения.
Кровавая полоса на щеке девушки вдруг показалась мне чем-то ужасно неправильным. Всё равно что перечеркнуть ножом красивую картину. Тут я сообразил, что ведь мы, кьяри, тоже немного умеем лечить.
- Позволь, я... - я протянул руку к её лицу, но Эринна её перехватила.
- Не нужно.
Ну и правильно. На её месте я бы тоже себе не особо доверял.
- Лучше не трать силы, - пояснила девушка. - Они нам сейчас ой как понадобятся.
Это точно. Минуту спустя в пещере разверзся ад.
Пищухи налетели скопом откуда-то сверху, три наших факела вспыхнули одновременно, описав три огненных дуги, воздух наполнился бешеным писком и мельтешением крыльев.
Приходилось следить одновременно и за факелами, чтобы обезумевшие пищухи не загасили их своими крыльями, и не выпускать из виду Эринну. Вот одна тварь прыгнула ей сзади на шею, запуталась крыльями в волосах. Я сбил её ножом.
Через несколько минут факел у девушки вдруг зачадил и погас. Пищухи налетели на неё так, что чуть не вырвали бесполезную палку из рук. Эринна, не растерявшись, выхватила меч, в полутьме пещеры блеснула сталь. Несколько пищух свалились на пол, где валялись и ползали другие их собратья.
- Эринна! - я перебросил ей следующий факел, который она ловко поймала, очертив огненный круг. Пищухи кинулись врассыпную.
Их было слишком много, я уже устал изображать из себя огненную ветряную мельницу, несколько раз в особенно плотную группу тварей пришлось пальнуть магией. Долго так не могло продолжаться.
Наконец, уяснив, что жертвы не так уж беспомощны, пищухи исчезли так же внезапно, как и появились. Я оглянулся на Вала - он продолжал мирно спать. Неужели отбились?! Мы с Эринной перевели дыхание, переглянулись... и расхохотались. Растрёпанные, исцарапанные, все в живописных разводах от копоти, мы оба смахивали на выходцев из Бездны. У Эринны к тому же были подпалены волосы.
- У нас осталось ещё два факела, на случай, если они вернутся, - сказал я. - И я предлагаю перебраться поближе к выходу. Что-то мне разонравилась эта пещера.
Эринна была со мной совершенно согласна. Мы похватали несколько тюков и направились в коридор. Возле входа в пещеру протянулся длинный язык песка, наметенного ветром. Но сама буря, кажется, пошла на убыль.
Вал очнулся как раз вовремя, так что нам не пришлось перетаскивать его самим. Меня это обрадовало, так как Вал вовсе не был пушинкой, уж можете мне поверить! Наш волшебник всё никак не мог смириться с тем, что проспал всю эпическую битву с пещерными чудовищами. Он был просто безутешен.
- Чтобы я ещё когда-нибудь поддался на хитрости этого треклятого города! - шумел раздосадованный маг. - Провести меня, как мальчишку!
Я признался ему, что и сам не избежал ловушки, но Вала это не очень утешило. Он качал лохматой головой и выглядел подавленным.
Мы подсчитали потери. Один из наших уилши был мёртв - твари перегрызли ему горло и выели глаза. Но куда хуже было другое. Эринна в растерянности остановилась перед парой бурдюков. Оба они были прогрызены насквозь, и песок под ними влажно поблёскивал.
- Теперь я точно уверена, что это не обычные летучие мыши, - гневно сказала девушка. - У обычных не хватило бы подлости на такое.
- Когда выберемся из пещеры, нам придётся сначала дойти до колодца, - заметил я. - Пока у нас ещё есть силы. Это недалеко. Нужно пополнить запас воды.
***
Я уже не различаю алфавитные знаки,
Я болен, как Конфуций, танцующий сиртаки.
(Б. Гребенщиков - Теорема шара)
Я был железно уверен, что помню сеть колодцев Пустыни наизусть, но в том месте, где я предполагал, колодца не оказалось. Моя уверенность в собственных силах серьёзно пошатнулась. Может быть, здесь вообще нет ничего постоянного? Может, Серентис тоже кружит над пустыней, как город-призрак?
Небо будто старалось пригнуть нас к земле, постоянный шёпот чужих голосов в голове и плач ветра сбивали с толку, мешали сосредоточиться. Или это действительно отголоски "серых путей"? Я уже собирался признаться друзьям в своей неудаче, как вдруг Эринна показала вдаль:
- Смотрите, что это?
Нам не удалось найти колодец, зато мы случайно наткнулись на жилище пустынников. Подъехав поближе, мы увидели несколько сбившихся в кучу жалких палаток, возле которых кучей были свалены тюки и стояли несколько уилши.
Нам навстречу вышел старик в светлом балахоне, с головой, замотанной до самых глаз. Эринна не могла отвести взгляда от его тёмно-коричневых пальцев, густо испещренных глубокими морщинами. Они были похожи на обломки ветвей иссохшего старого дерева, да и сам старик выглядел так, будто не видел воды уже тысячу лет, и солнце спалило его до самых печёнок. И тем не менее он протягивал полный бурдюк с водой - мне.
Следом за стариком из шатра выбрался длинный парень, понуро приблизился к нам. Старик толкнул его ко мне, что-то сердито ему выговорив. Интересно, кем он ему приходится: сын, внук? И тут меня обожгла мысль: это же ритуальная жертва.
Надо сказать, здешние кочевники почитают нас за богов. Они полагают, что кьяри охраняют эти места от разрушительной магии Серентиса. На самом деле это не совсем так. Скорее мы охраняем пустынников от самих себя. Принимая жертву, кьяри дарит старшему в семье особый ярлык, и другие охотники не имеют права тронуть эту семью следующие семь лет. Так что Пустыня для некоторых кьяри - это что-то вроде постоянно действующей столовой.
Да, иногда, когда Серентис ведет себя особенно безобразно, несколько кьяри собираются вместе и наносят мощный удар своей магией по этому гадюшнику, после чего он на какое-то время затихает. Но такое случается довольно редко, очень уж это хлопотно. Попробуйте-ка собрать вместе нескольких из нас и заставить их потрудиться ради общего дела - это всё равно что пытаться котов пасти, если вы понимаете, о чём я. И делаем мы это не ради человеческого сообщества, не надо приписывать нам лишнего благородства. Мы защищаем прежде всего тех, кто живёт в нашей долине. Иначе прости-прощай шелковые ткани, в которые любит рядиться Ровена, драгоценные побрякушки, которыми обвешивается Дориан, и механические игрушки, по которым сходит с ума мастер Файерс. Мы защищаем свои интересы. То, что при этом мы прикрываем соседние королевства и облегчаем жизнь горстке пустынников, - это так, побочный эффект.
Все эти мысли вихрем пронеслись у меня в голове, пока я разглядывал парня, стоящего напротив. А он так и не поднял головы, ожидая удара. Я лихорадочно размышлял. Мне как никогда нужны были силы, но я не мог принять жертву сейчас. Только не здесь, не на глазах у Вала. Он и так мне не доверяет, а уж после такого... Жертва усилит меня, но насколько она ослабит наш отряд?
Где-то в глубине души, куда я вовсе боялся заглядывать, билась другая мысль: после того, как я сам побывал в клетке в ожидании казни, я начал испытывать отвращение к этому обычаю, который раньше казался мне естественным. Приобретенный в последнее время опыт заставил меня по-другому взглянуть на некоторые вещи.
Мне пришлось объяснить старику, что - увы, жертву я принять никак не могу. Мол, дал зарок не прикасаться к крови, пока не войду в Серентис. Судя по реакции старика, подобной чуши он в жизни не слышал. А уж когда я протянул бурдюк с водой Эринне, чтобы она напилась первой, старик и вовсе лишился дара речи. Надеюсь, полученный им от меня ярлык, защищающий его семью на следующие семь лет, заставит его позабыть о странностях одного сумасбродного кьяри.
***
Но голоса тех богов, что верят в тебя,
Ещё звучат, хотя ты тяжел на подъем;
Но знаешь, небо становится ближе;
Слышишь, небо становится ближе;
Смотри - небо становится ближе с каждым днём.
(Б. Гребенщиков - Небо становится ближе)
Пятый день похода. Мы идём вперед. Я больше не отвлекаюсь на поиск родников и колодцев. Мы не отклоняемся от прямого пути, чтобы переждать жару в тени скал. Мы делаем привалы через три часа. День и ночь слились в сплошную круговерть. На каждом привале - по три глотка воды. Она тёплая и дурно пахнет, но я стараюсь подольше держать её во рту. Обычно Эринна поднимается первой.
- Вперед, - шепчет она хрипло. И мы идём дальше.
Последний оставшийся уилши пал ещё вчера. Мы оставили его лежать на раскалённых камнях. Я видел, что Эринне его было жаль, так что постарался убить его быстро и незаметно. Он был так истощен, что сил мне это почти не добавило. Проклятые "серые пути"! Сейчас я даже взлететь не смог бы.
Обычно я иду впереди. Зов Серентиса в последние несколько дней просто оглушает. Чтобы отвлечься, стараюсь глядеть по сторонам, подмечать окружающие мелочи. Вон тот иссохший куст похож на скрюченного старика, под ним какой-то мелкий паук зарывается в песок... Потом глаза начинают болеть от нестерпимого света, а заунывный вой ветра нагоняет тоску. Плеск воды в бурдюке завораживает. Хочется выдернуть пробку и вылить всю воду себе на лицо. Вдохнуть в последний раз пропитанный влагой воздух, лечь на камни и умереть. Вместо этого я оглядываюсь, стараюсь следить, чтобы мои спутники не слишком отстали. Иногда Вал шатается, опускается на песок. Эринна тогда остаётся рядом и ждёт. Потом помогает ему подняться. В другой раз она падает. Вал предлагает понести её на руках, но она только качает головой. Сердится. И идёт дальше.
Ночью они забываются сном. Я обвожу лагерь защитным контуром, шепча заклинания. Здесь водится достаточно всякой пакости, не хватало нам ещё лечить ядовитые укусы! Заснуть невозможно, всё тело гудит от усталости. Я просто сажусь на песок, опираюсь на скалу. Камень холодит мне спину, рисунок созвездий над головой кажется незнакомым и диким. Снова шуточки Серентиса. У Вала всё лицо обожжено солнцем и, боюсь, сегодня его беспокоил жар, но он молчит. Состояние Эринны меня пугает. Щёки у неё ввалились, глаза обведены чёрными тенями. Сейчас она больше похожа на юную кьяри, чем на человека. Вал спит беспокойно, даже во сне порывается с кем-то спорить. Эринна лежит как мёртвая, но просыпается от лёгкого толчка.
- Да, нам пора, - еле слышно. - Идём.
Бурдюк с водой передаётся из рук в руки. Три глотка воды. Мы поднимаемся и идём вперёд.
Кажется, я стал таким же одержимым, как они оба.
***
Я едва передвигал ноги, волочась по этой раскалённой сковородке, которую называют пустыней. Песок хрустел на зубах. Вода кончилась на последнем привале. Если мы не доберёмся до города в ближайшие сутки - нам конец. Грохот в голове становится нестерпимым, я механически передвигаю ноги и иногда, кажется, вообще забываю, куда иду. Эринна без сознания, Вал несёт её на руках. Он часто останавливается, шатаясь. Боится упасть. Я уже устал без конца оглядываться. В конце концов, я не выдерживаю:
- Давай её сюда.
Вал с сомнением оглядывает мою фигуру, в два раза тоньше его собственной. Да, внешность у нас обманчива. Наверное, ему было совсем плохо, раз он смирился с мыслью, что поганый демон-кьяри будет прикасаться грязными лапами к его драгоценной принцессе. Зато я хотя бы её не уроню.
Кажется, этот переход тянется бесконечно. Вдруг я замечаю, что она на меня смотрит. Силится что-то сказать.
- Что? - наклоняюсь ближе к её лицу.
- Тебе же нужны... силы... возьми.
До меня даже не сразу дошло, что она мне предлагает.
- Ну знаешь! - От нахлынувшей злости аж в голове прояснилось. Да кем она меня считает?!
- Силы понадобятся тебе самой, - сказал я как мог спокойно. - В конце концов, ты наш входной билет в Башню.
- Билет... - девушка слабо улыбнулась потрескавшимися губами, выступила капля крови. - Просто сосуд... с нужной кровью...
Лучше бы она заснула, что ли.
Спустя ещё два мучительных перехода впереди показались сверкающие пики и обломки белоснежных валунов, которые будто разметала по земле какая-то неведомая сила. Это Серентис. И ломаной спиралью возвышается над городом-призраком белая башня - башня Эриэл.
***
Мне приятно делать гостям приятно,
Но какая именно часть слова "уйти" тебе непонятна?
(Б. Гребенщиков - "Акуна Матата")
Ближе к финишу у Вала как будто открылось второе дыхание, зато у меня, похоже, закончились последние силы. Я с великим трудом удержал себя от того, чтобы плюхнуться в тень первого же огромного валуна и заснуть. Желательно насовсем. Но нельзя. Иначе - смерть.
Я попытался позвать Вала, который прислонился спиной к соседнему валуну. Голос у меня тоже закончился, вместо него из горла вырывается хриплое карканье, но Вал каким-то чудом меня понял:
- Вон там. В той части города. Водохранилище. Подземное. Было когда-то. Может, внизу осталась вода. Колодцы...
Вода! За призраком воды мы тащимся по этому мёртвому, наполовину занесённому песком городу. Серентис как будто затаился и ждёт. В голове - тишина, это было так непривычно после постоянного шума в последние дни, что я каждую секунду жду подвоха. Но пока что нас преследуют только собственные тени. Эринна у меня на руках, и я еле слышу её дыхание. Ей вода нужна ещё больше, чем нам. Я постарался идти побыстрее.
Мне кажется, я почувствовал воду не магией, и не обострённым обонянием кьяри, а всем своим существом, как растение, способное протянуть корни на сотни футов, но добраться в конце концов до источника жизни.
Когда-то это водохранилище было самым крупным из четырёх, снабжавших водой огромный город. Верхние постройки разметало в пыль, но подземные резервуары и колодцы уцелели. Мы с Валом вдвоём - откуда только силы взялись! - отвалили мешавшие нам глыбы камней от сруба колодца, достали из наших вещей котёл и верёвку.