Лесной тракт в этих местах был спокойным, и всё же какое-то неясное чувство заставило меня придержать лошадь перед поворотом, за которым виднелись какие-то древние развалины. Я поднял руку, давая знак своим спутникам остановиться, ещё даже не решив, то ли это моя магия предупреждает меня об опасности, то ли обострённые инстинкты.
Здесь было слишком тихо - вот что мне сразу не понравилось. Осторожно направив тонкую нить магии вглубь развалин, мне показалось, я ощутил запах лошадиного пота, наспех затоптанного костра и человеческого азарта, смешанного с жаждой насилия.
Я успел только выхватить нож, и в тот же миг и на меня из кустов боярышника выломился грязный заросший тип в кожаной куртке верхом на костлявой лошади. Его короткий меч тускло сверкнул на солнце.
- Поди-ка сюда, щенок! - осклабился бандит.
И этот туда же... Я легко уклонился от его меча, одновременно метнув нож. Незадачливый грабитель осел в седле, булькая кровью.
Двое других бандитов сцепились с Тилем. И ведь наверняка есть ещё кто-то...
- Сзади! - крикнул я. - Вал мгновенно выставил щит, толкнув себе за спину обеих девчонок. В тот же миг в щит ударила стрела, вспыхнула и сгорела. Ага, вон он где засел, - подумал я про лучника.
Я легко вскочил на нижнюю ветку дерева, нависшую над дорогой и забрался повыше, чтобы подобраться к засевшему в развалинах стрелку. Разбойник посматривал по сторонам, но никак не ждал, что опасность свалится на него сверху. Я спрыгнул ему на плечи и одним движением свернул ему шею. Хорошо, что у них был только один лучник - Вал не смог бы долго удерживать щит, тем более на троих.
Тем временем у тех разбойников, что насели на Тиллерина, заметно убавилось энтузиазма. Тиль бросил поводья, чтобы управлять конём, ему достаточно было голоса и коленей. Свёрнутый плащ он перебросил через левую руку. А в правой его руке взвивался и сверкал меч, образуя вокруг всадника будто ослепительный щит, и ни одному из бандитов никак не удавалось проникнуть за этот полог.
До меня донеслись возгласы:
- Белый рыцарь! Белый рыцарь! - о, наконец-то они сообразили, с кем связались.
- Черт, тут ещё волшебник с ними! Тикаем!
Послышался треск кустов, да такой, будто сквозь них продирался медведь. За ним последовал удаляющийся топот копыт, ржание - и всё стихло. Один из грабителей остался валяться на земле, его лошадь умчалась прочь.
Тиллерин двинулся было в погоню, но я остановил его:
- Эти парни знают здесь каждый овраг. Смотри не попадись.
- Я недалеко.
У меня было ещё одно дело. Раненый мной бандит так и валялся возле дороги. Я присел рядом, положил ему руку на лоб и привычно проговорил заклинание, отбирающее жизнь. И сразу ощутил, как новые силы потекли по моим жилам. Неудавшийся грабитель был молодым мужчиной, энергичным и - до встречи со мной - довольно здоровым. Эх, столько иметь, и так бездарно всё потратить... В общем, как говорил один мой знакомый: жил плохо, зато умер хорошо. Я поднялся и буквально споткнулся об обвиняющий взгляд Хэлис.
- Ты убил его! - возмущенно воскликнула она. - Убил, хотя он не угрожал ни тебе, ни кому-то из нас!
Я пожал плечами:
- Не прикончи я его сейчас, завтра он убил бы следующего путника на этой дороге.
- Ты не можешь знать этого наверняка!
Честно сказать, я вообще не понимал, чего она так переживает. Мне нужна была пища, и я её нашёл. Им же не нужен дохлый проводник, едва передвигающий ноги? Девчонка же так разбушевалась, будто я сожрал кого-то из нашего отряда.
Наш спор внезапно прервал тонкий вскрик, донесшийся из чащи. Тиль! Дьявол, ведь говорил я ему! Я кинулся туда.
Никакой опасности, похоже, не было. Тиллерин сидел на корточках перед какой-то малявкой в жутко грязной рубашонке, явно пытаясь её успокоить, а она тряслась и безостановочно вопила:
- Не убивайте, только не убивайте меня!
Я вздохнул, подошёл ближе и провёл ладонью по её грязным волосам. К счастью, кьяри владеют не только смертельными заклятьями. Пронзительные вопли сразу стихли.
- Ты кто, мелочь? - спросил я как можно мягче. Девчонка молчала и только всхлипывала. К этому времени сюда добежали остальные наши спутники.
Общими усилиями выяснилось, что разбойники сцапали девчонку месяц назад, когда она ехала в обозе с родителями. Из всего обоза уцелела она одна. Бандиты держали её как пленницу, намереваясь, видимо, продать в первом же городке. А пока что эта пигалица кашеварила у них, чинила одежду, выполняла кое-какие мелкие поручения.
- Родные у тебя есть? - допытывалась Эринна. Мы с Тилем уже отчаялись услышать от этого воробья хоть что-то путное.
Выяснилось однако, что у девчонки имеется родная тётка, проживающая в деревне Кривой Лог. Мы переглянулись.
- Кто-нибудь знает, где это? - устало спросила Эринна.
- Тут можно неделю по округе колесить, искать...
- Я знаю, знаю, я покажу! - очнулась вдруг пленница. Её глазёнки быстро оглядывали каждого из нас с отчаянной надеждой. - Теткина деревня находится за лесом, недалеко от Серых гор.
- Час от часу не легче! -воскликнула Эринна с досадой. - Это же какой крюк!
Однако, заметив, как при этих словах сморщилось лицо у нашей находки, девушка поспешно добавила:
- Давайте мы всё спокойно обсудим, и потом решим.
***
Что нам делать с пьяным матросом?
Укрепить его якорным тросом
И одеть его Хьюго Боссом,
Ой, не голоси.
(Б.Г ребенщиков - Что нам делать с пьяным матросом)
Этим вечером, устраиваясь на ночлег, мы приняли особенно серьёзные меры предосторожности. Эринна очень придирчиво выбирала место для ночёвки, забраковав первые две поляны, пока Тиль в сердцах не заявил, что лучше он всю ночь просидит в дозоре, чем проболтается по лесу в поисках ночлега. Когда мы, наконец, нашли местечко, где можно было бросить свои усталые кости, Вал обошёл поляну по периметру, кое-где касаясь рукой травы, палых листьев и кустов боярышника. Его невидимые знаки должны были скрыть нас от чужих ищущих недобрых взглядов.
Я мог бы сделать то же самое, тем более что Вал недавно и так наколдовался, но мне нравилось наблюдать за его действиями, поэтому я не спешил предлагать свою помощь. Магия Вала была мягкой, незаметной и всепроникающей. Она не стремилась выгнуть пространство дугой и завязать узлом, а лишь чуть перенаправляла действующие потоки силы так, чтобы заставить их работать нужным себе образом. Это было совсем непохоже на эффектные ошеломляющие выходки древних магов Серентиса. И, конечно же, ничего общего с извилистыми хищными путями магии кьяри.
Пока я размышлял таким образом о различии наших магических школ, Тиллерин с Валом дошли до обсуждения ночных дежурств. Не успел я обидеться, что они как бы исключили меня из своего сообщества потенциальных защитников, как Тиль с улыбкой обернулся ко мне:
- Было бы здорово, Аларик, если бы ты смог взять на себя одну вахту. Мы все здорово вымотались сегодня. Если у тебя нет других планов, конечно.
Они что же, думают, что я ни одной ночи не смогу прожить без убийства?
В глубине поляны трепетал жёлтый огонёк костра, наша находка уже вовсю дрыхла, завернувшись в добротный плащ Тиля, а мы все сгрудились в кучу и шепотом спорили, что нам предпринять дальше. Вернее, спорили в основном Эринна с Тилем, а мы трое всё больше помалкивали.
- Мы не можем так задерживаться! - горячилась девушка. - У нас есть дело, которое не терпит отлагательства! У нас на хвосте гонзийцы! А ты...
Тиллерин успокаивающе накрыл её нервно сцепленные руки своей ладонью:
- Эринна, я рыцарь дороги. И если я вижу человека, нуждающегося в помощи, я обязан оказать эту помощь!
- Ты поможешь многим и многим, если наше дело в Серентисе увенчается успехом! А успех очень зависит от скорости! Ещё немного - и будет поздно!
- Возможно. Мы замахнулись на большое дело. Но сегодня я могу сделать малое, зато прямо сейчас, и оно мне вполне по силам. Ты, конечно, не захочешь разделить отряд...
Эринна отмахнулась:
- Это не вариант.
- Я тоже так думаю. Но подумай ещё вот о чём: тебя постоянно преследует страх перед древней магией. Тебе кажется, что каждая минута нашего промедления даёт возможность злу протянуть свои щупальца ещё дальше. Я же полагаю, что каждый чей-то добрый поступок ограничивает зло и лишает его части сил. В общем, ты больше веришь в магию, а я - в людей.
Эринна, казалось, о чём-то сосредоточенно размышляла. Но не о магии, точно.
- Что если мы оставим её в ближайшей деревне, поручив кому-нибудь доставить девочку к родственникам? За вознаграждение, конечно же?
- Скорее всего, твой порученец продаст девчонку в услужение или приставит к чёрной работе, а твои деньги по-тихому прикопает в огороде, - ответил Тиль.
- Это в тебе сейчас вера в людей говорит? - ехидно заметил я. Не смог удержаться.
Тиль, однако, ничуть не обиделся:
- Нет, жизненный опыт, - по-доброму улыбнулся он мне.
В тот вечер мы так и не пришли к окончательному решению и разбрелись спать. Но могу поспорить, Тиль настоит на своём, и даже Эринна его не переубедит. Железный парень.
***
Над скудной землёй бешено кричит вороньё,
Над ними синева, но они никуда не взлетят .
У каждого судьба, у каждого что-то своё,
Они не выйдут из клетки, потому что они не хотят...
(Б. Г ребенщиков - Ещё один раз )
Ксантису эта игра в прятки начинала уже порядком действовать на нервы. Он почти настиг альтийцев в том городишке недалеко от Террана, но они неожиданно улизнули оттуда, и отыскать их следы на тракте он так и не смог.
Четверо наёмников, нанятые им в придорожной корчме, пребывали в таком же затруднении.
- Здесь тракт делает широкую петлю, - изрёк очевидную вещь парень по имени Шнур, который, похоже, был у них за главаря. - Если бы я спешил в сторону степей, поехал бы напрямик через лес.
- Так ведь этот лес, он... того, - слегка испуганно встрепенулся другой наёмник, щуплый, как воробей. - Люди говорят, нечисто там.
- Брехня! - Шнур презрительно сплюнул. - Бабьи сказки.
- Ежели так, там их и настигнем, - громыхнул третий, с говорящим прозвищем Оглобля.
- Так ведь этот лес... - заныл опять "воробей", - он того... душегубства не любит.
- Какое душегубство? - деланно усмехнулся Оглобля. - Повяжем их тихонько, ни одна ветка не шелохнётся. - И он снова загрохотал смехом, как из бочки.
Четвёртый наемник молчал. Он вообще ни слова не сказал с момента их встречи, и Ксантис уже привык к мысли, что парень просто немой.
Заповедный лес встретил их недружелюбным шумом ветра в кронах и парой шишек в лоб. Пятерым здоровым мужикам эти намёки были как слону дробина, только "воробей" - Ксантис вспомнил, что парня зовут Щук - опасливо оглядывался.
Дальше дела пошли хуже. Сначала захромала лошадь Оглобли, потом тропа, которая становилась всё уже и незаметнее, вдруг вовсе исчезла. Ругаясь, наёмники попытались вернуться по собственным следам. Когда они в третий раз прошли мимо одной приметной осинки, искривлённой в форме буквы "зю", Ксантис подумал, что здесь точно что-то нечисто.
Тем временем стемнело, и они принялись устраиваться на ночь. Нашли подходящую поляну, окружённую стройными молодыми ёлочками. Оглобля выхватил из мешка топор, лихо крутанул им над головой и направился к ближайшей ёлке, чтобы нарубить лапника и устроить себе постель.
- Стой! - крикнул ему Щук. - Здесь нельзя рубить!
Оглобля недоуменно оглянулся:
- Вы что, прогулялись денёк по лесу и в девок превратились, что ли?
- Я бы тебе не советовал, - поддержал Щука главарь.
Оглобля злобно сплюнул на землю и снова взмахнул топором.
- Сбрендили вы совсем! Это всё морок, навь! Сами же утром ржать будете! Вот!
И он что есть силы хватнул топором по стволу.
То, что началось затем на поляне, не поддаётся разумному описанию.
На раненом стволе вместо смолы выступила тёмная жидкость, как-то нехорошо напоминающая кровь. Деревья протестующе зашумели и сгрудились вокруг чужаков, причём молодые пушистые елочки куда-то исчезли, а на их месте возникли старые карги, заслуженные ветераны этого леса, с торчащими обломками острых сучьев.
Лошади, вроде бы крепко привязанные к деревьям, непонятным образом оказались на свободе и с ржанием разбежались.
Откуда ни возьмись, на поляну налетел ветер, закружился воронкой, вырвал топор из рук растерявшегося Оглобли, а самого его приподнял, покружил в воздухе и швырнул в объятия самой древней ели. Острые сучья вошли ему в бок, в плечо и в спину.
- Уходим, - вдруг произнёс четвёртый наемник, до этого молчавший всю дорогу, и так велико было потрясение остальных от разыгравшейся сцены и от этого неожиданного слова, что они, не сговариваясь, кинулись бежать с поляны. Ксантис успел подумать, что этот парень хоть и редко говорит, зато каждое его слово - золото. Они побежали, а в спину им, как нож, вонзился страшный вопль умирающего Оглобли.