Они побежали. Продираясь через вдруг возникший у них на пути бурелом, спотыкаясь, натыкаясь сослепу в темноте на стволы, - они бежали что есть духу. Ксантис старался держаться в середине, хладнокровно думая, что за всю свою богатую практику ему ещё не приходилось переживать ничего подобного. Вот, споткнувшись о корень, тоненько завизжал Щук - ему показалось, что корень нарочно схватил его за ногу. Шнур, пробегая мимо, вздёрнул приятеля за шиворот, поставил на ноги.
Четверо мужчин вывалились из заповедного леса на какое-то поле и упали прямо в борозды, пытаясь отдышаться. Над ними раскинулось ночное небо, на востоке понемногу занималась заря, где-то недалеко в невидимой деревушке разбрехались собаки.
Передохнув в придорожном трактире, приведя себя в чувство и с трудом добыв новых лошадей - Ксантис только морщился на непредвиденные расходы - наемники решили, что лучше уж они дадут крюка по тракту, попытавшись выиграть в скорости у беглецов. А потом устроят на тракте засаду, и уж тогда-то отыграются на альтийцах, из-за которых им пришлось пережить такой ужас.
***
Наша Ефросинья зависит от момента
То божественна, а то амбивалентна...
(Б. Гребенщиков - Марш священных коров)
Маленький отряд из четырёх человек, одного кьяри и одного ребёнка целый день петлял по просёлочным дорогам. Им пришлось свернуть с прямого тракта до Дикого поля, но Эринна смирилась с этим. В конце концов, Тиль прав. Ну потеряют они пару дней, что ж теперь. Тем более что девочка-найденыш, как только узнала, что её отвезут к родным, послушно уселась на лошадь впереди Тиллерина и за весь день даже не пикнула ни разу.
К вечеру стало ясно, что до нужного селения они, похоже, доберутся только завтра. Тиллерин разумно предложил не врываться в деревню среди ночи и не пугать народ. Вряд ли это послужило бы к успеху их предприятия. Зачем, когда можно спокойно переночевать в роще? Как бы Эринна ни торопилась, она была вынуждена признать, что это предложение разумно. И они уже привычно принялись обустраивать лагерь. Все, кроме кьяри, конечно же.
Аларик сидел чуть поодаль от остальных как памятник самому себе. Заходящее солнце резче очертило тонкое лицо, заблестело искрами в тёмных спутанных волосах. Этого существа никак не касалась проза жизни в виде скудного ужина, жёстких походных постелей или поиска подходящих кустов для некоторых потребностей человеческого организма. Если бы он не был ещё кровожадным демоном ночи, убивающим для собственного удовольствия... Как может что-то настолько прекрасное быть одновременно таким чудовищным?
Засмотревшись, Эринна запнулась и чуть не выпустила из рук неудобную колючую охапку.
- Между прочим, мог бы и помочь, - сердито сказала она, проходя мимо.
Кьяри невозмутимо поднялся, перехватил у неё хворост. Одной рукой. По дороге к костру добавил в кучу ещё парочку веток. Но его мысли, казалось, витали где-то далеко, в недоступных обычному человеку эмпиреях.
Эринна только вздохнула. Совсем чужой. Холодный. И опасный. Но без него им ни за что не добраться до Башни, а значит, придётся им как-то поладить.
И никто из них не знал, что всего в десятке лиг отсюда на покинутом тракте поджидает их господин Ксантис со-товарищи, в очередной раз недоумевает, куда же они провалились, и злится.
- Ну что там? - нетерпеливо спросил Ксантис у Молчуна, отправленного в разведку.
- Никого, - лаконично ответил тот.
- Куда они, черти б их взяли, могли деться... - проворчал Ксантис.
Первую хоть сколько-то ценную информацию принёс Шнур:
- Слышь, командир, мы, пока ездили туда-сюда, нашли на тракте кое-какие следы... Кто-то знатно отделал ребят Горелого, а они были бойцы не из последних. Уж не твои ли альтийцы постарались?
Ксантис не стал расспрашивать, откуда его наёмник так хорошо знаком с расстановкой сил в местном криминалитете. Некоторые вещи лучше не знать. Но мысль была дельной.
- Если кого-то из них ранили, они могли затаиться в лесах.
Все мысленно оценили этот факт. Искать в здешних лесах группу из пяти человек было всё равно что искать иголку в стоге сена.
- А может, в город какой свернули? - нерешительно предположил Щук.
- Незачем им, - задумчиво отозвался Ксантис. - У них в отряде лекарь есть. И маг. Ладно. Давайте устроим засаду поближе к степям, - решил он, наконец. - Всё равно они там появятся рано или поздно.
В ночи снова послышались удары копыт, звяканье сбруи и мягкое ржание - кучка всадников отправилась дальше в путь по пустынному тракту.
Шнур немного поотстал от своих и пристроился рядом с Ксантисом:
- Ты не говорил, что мы гонимся за волшебником, командир, - сказал он вполголоса. - Для магов - отдельная такса, сам знаешь.
- Знаю, знаю. Я же не спорю, - покладисто согласился Ксантис, который нутром чуял, когда следует уступить, а когда - настоять на своём. - Нам бы хоть близко подобраться к этому волшебнику!
- Они где-то здесь. Найдём, - без тени сомнения заявил наёмник.
***
Под Тобольском есть плёс, где гнездится минтай,
И там охотничьи тропы на Цейлон и в Китай...
(Б. Гребенщиков - Нога судьбы)
Деревня Кривой Лог оказалась совсем небольшой. Порядок тёмных некрашеных домов под камышовыми крышами выстроился вдоль длинного пруда, покрытого синей рябью. Высоко торчали журавли колодцев, от пруда несло сыростью, с одного берега в воду важно спускалась стайка гусей. У кого-то во дворе забрехали собаки.
Найти дом тетки Арисы было несложно, рядом с ним росла приметная ветла: когда-то в её верхушку ударила молния, и теперь дерево будто грозило небу обугленным черным пальцем, подметая двор уцелевшими тяжёлыми ветками. На дворе нас встретила сама хозяйка:
- Ах ты, кровиночка моя! - рыхлая баба в строго повязанном платке при виде племянницы всплеснула руками. - Да как же это! Да что ж деется-то!
Однако, когда она узнала, что новоприбывшую сироту собираются оставить на её попечение, благости у тётки сразу поубавилось.
- Не знаю, смогу ли я, - поджала губы тётка Ариса. - Времена-то нынче трудные, а я вдова, одна-одинёшенька, никто не поможет...
Эринна взяла дело в свои руки и как-то незаметно напросилась в избу, вежливо пропустив хозяйку и протолкнув девчонку вперед себя. Мы остались ждать на дворе.
Вернулась девушка довольно быстро, мы даже соскучиться не успели, - и одна. Лицо её казалось довольным.
- Порядок, - сказала она только, взлетая в седло. - Поехали, что ли?
На крыльце показалась хозяйка, подобстрастно кланяясь нам вслед. Уж не знаю, чем Эринна её так запугала. Но эта девушка умеет получить от людей то, что ей необходимо, я уже заметил. Настоящая леди.
Мы уже почти выехали за околицу, когда какая-то баба метнулась чуть не под копыта наших лошадей, схватила Эринну за стремя:
- Лекаря нет ли среди вас? - спросила.
Я покосился на нашу предводительницу. На лице её крупными буквами обозначилось, как же ей хочется сказать "нет!", пришпорить коня и сейчас же исчезнуть.
Баба что-то жалостливо бубнила: сын... огневица у него... пятый день...
- Показывай, - обречённо произнесла Эринна, слезая с седла.
В сенях было темно, пахло овчиной и свежим хлебом. В избу за Эринной мы не пошли, но я и с порога по частому горячечному дыханию больного сказал бы, что дело дрянь. Где-то в глубине комнаты слышались всхлипывания хозяйки и успокаивающее журчание голоса нашей медички.
Потом Эринна вернулась, оглядела нас... и вздохнула.
- Если заночевать придётся, мы на сеновале устроимся, - сообразил Вал.
Я подумал, что и сам он, видимо, был из крестьян. Очень уж привычно, по-хозяйски оценил одним взглядом жильё, пристроил лошадей, потолковал с хозяином.
- Крышу бы на сарае им подправить. Тиль, поможешь? А они нам припасов на дорогу отжалеют каких-нито.
- Это сколько мы здесь торчать будем?! - шепотом возмутился я. - Не успеете ведь закончить!
- Поможем, сколько сможем. В это время года здесь каждые руки дороги.
Я для себя решил, что буду держаться здесь как можно незаметнее. У этих селян, при всей их дремучести, просто звериный нюх на опасность. И нападают они обычно скопом. Стоит кому-то одному завопить "демоны!", как меня живо пришпилят вилами вон к тому сараю, даже крылья развернуть не успею.
Так что на следующий день с утра я успешно прикидывался тенью. Эринна колдовала над больным пацаном, овчинный запах в сенях перебил терпкий аромат лечебных настоек. Хэлис возилась с ребятнёй, которые, учуяв, что возле неё можно всегда разжиться новой сказкой, облепили девушку и не отходили ни на шаг.
Вал с хозяином ранним утром привезли целый ворох свежей соломы, сложили её под навесом. Теперь наш волшебник с Тилем споро занимались крышей. Работа у них так и кипела. Наметанный глаз Вала не пропускал ни одной дыры и прорехи: тут закрыть, тут перестлать. Тиль едва успевал подавать ему новые соломенные вязки: плотные, пахнущие летом и солнцем. Ещё один помощник им явно был не нужен.
Поразмыслив, я решил отправиться в ближний лес. Всяко безопаснее, чем торчать в деревне - чем-нибудь себя да выдашь.
***
Ты оставила у меня на стене след твоего когтя,
Я отнёс его в музей, мне сказали, что ты динозавр, скажи, что это не так.
(Б. Гребенщиков - Уткина заводь)
Этот лес был совсем не похож на владения той сердитой старушки-дриады.
Он начинался с величественной дубовой рощи, где некоторые исполины достигали такой толщины, что два взрослых человека не смогли бы их обхватить. Стволы их были исчерчены глубокими трещинами, будто морщинами, кроны заслоняли собой небо, едва пропуская солнечный свет.
Дубовую рощу сменил ельник, сырой и тёмный, воздух в нём был душный и застоявшийся, наполненный хвойным ароматом.
Тропа причудливо вилась по лесу, увлекая меня всё глубже и глубже в чащу. Чем дальше, тем запущенней казался лес, всё чаще тропу перегораживал валежник, вот показался ещё один бурелом.... Я сбавил шаг и присмотрелся повнимательней. Да нет, никакой это не бурелом. Есть такая лесная нечисть, местные называют его "крощих", а в разговоре вообще избегают как-то называть, говоря просто "он" или "хозяин". Так вот, крощих просто обожает устраивать такие засидки. Зарывается в землю и кучу веток, незадачливый грибник ничего и не заметит, пока бурелом рядом с ним вдруг не вскинется, оскалившись страшной пастью.
Более опытный охотник, конечно, приметит слишком чистую землю вблизи лёжки этого хищника: ни хвоинки, ни веточки. У крощиха мощные широкие передние лапы с когтями, и туннели он роет что твой крот. Ещё один характерный признак - длинные царапины на стволе ближнего дерева.
Я осторожно отступил подальше в сторону. Наверняка местный крощих успел прилично пощипать нашу деревню. И ещё пощиплет. Но если моих спутников и прихватил приступ альтруизма, я к этому не желаю иметь никакого отношения. Пусть лучше здешнее чудище схарчит кого из деревенских, чем меня.
Я успел сделать ещё один шаг, и тут за спиной взревело, в разные стороны полетели ветки. Крощих, почуяв, что добыча от него ускользает, решил сам проявить инициативу. Что ж, придётся мне стать либо альтруистом поневоле, либо покойником, причем на второе шансов явно больше.
Все мои инстинкты вопили о том, что надо поскорее улетать отсюда к такой-то матери, но для этого понадобилась бы более-менее открытая площадка, а крощих был не дурак отпускать меня отсюда. Оба мои ножа отскочили от его прочной, покрытой пластинами шкуры, как от камня. Что ему ножи, тут рогатина нужна... Заряд магии ему тоже не сильно повредил, разве что раззадорил. Мы навернули несколько кругов по опушке, причем крощих - частично под землёй. Хвост чудовища тоже принимал деятельное участие в потасовке, успевай только уворачиваться. Опушку зверь уже перепахал как поле по весне, я как-то неудачно ступил и провалился чуть не по колено. Оскаленная пасть вдруг оказалась в каком-то локте от моего лица, я отшатнулся, рука сама схватилась за неширокий ствол.
Деревце я выдернул из земли, не глядя. Сначала мазнув листьями по глазам этой твари, я ткнул развилкой деревца в крощиха, а его корни постарался упереть в ствол ближайшего дуба. Крощих завертел головой и взревел, деревце в моих руках затрещало. Нет, не успею! Треск опоры, шум от броска крощиха и его рёв слились воедино. В следующую секунду я обнаружил себя чуть ли не верхом на чудовище, схватившимся за его пасть. Подобную позу я видел у одной скульптуры в замке мастера Файерса, где какой-то мускулистый мужик разрывал пасть то ли льву, то ли гидре, не поймешь. Увы, я не тот мужик, да и крощих был очень скользкий, выворачивался и полосовал меня хвостом по предплечьям, по бокам - куда мог дотянуться. Он почти вывернулся, и тут я от души приложил его зарядом магии прямо в раскрытую пасть. Крощих взревел напоследок и медленно осел на землю, я едва успел откатиться в сторону. Такая туша быка придавит, не то что человека.
Я лежал, пытаясь отдышаться и заново осознавая, что всё ещё жив. По туше крощиха прошла судорога, и он затих. Я в первый раз порадовался его крепкой шкуре. Кого другого таким зарядом размазало бы по всей опушке и по мне в том числе, приятного мало. А этот лежит себе, и пусть лежит. Нечего было на меня варежку разевать, приятель, - подумал я и попытался встать. Это оказалось не так-то легко. Я нашарил обломок своей импровизированной рогатины и с трудом поднялся. Болело всё, на руки страшно было взглянуть. Человек после такого приключения обзавёлся бы страшными шрамами на всю жизнь, но наш организм, к счастью, более гибок и вынослив. И всё же прямо сейчас возвращаться в деревню не следовало - вопросов не оберёшься. Ясно же, что в одиночку крощиха одолеть может только колдун, а я не хотел обнаруживать перед сельчанами свои способности. На их благодарность я не рассчитывал, а вот неприятностей можно было огрести запросто. Надо найти местечко и отлежаться хотя бы до вечера, дать время организму залечить самые серьёзные раны.