- Если я в своём письме укажу наше местанохождение, то адресат поймёт, куда отправить птицу. Мы устраиваем "почтовые ящики" недалеко от тракта. Обычно это дупло в каком-нибудь приметном отдельно стоящем дереве, или потайное местечко под крышей трактира. На дерево вешаем опознавательный символ - цветную ленту. По всей Альте и даже кое-где в Гонзе около двадцати таких "ящиков". На почтарне в Альтарене живёт примерно сорок голубей, и каждый из них обучен прилетать в определённое место.
Сейчас я напишу ответ, - девушка уже достала из сумки письменные принадлежности, - и этот умник отправится к себе домой. Жаль, что больше писем не будет, мы уже почти добрались до Дикополья.
Вал, который некоторое время прислушивался к нашему разговору, демонстративно кашлянул. Намекал, поди, что его подопечной не следовало выбалтывать какому-то кьяри даже такие незначительные секреты.
- Что? - оглянулась на него Эринна. - Знаешь, Вал, если ты во всём будешь видеть подвох, не удивляйся, что в конце концов действительно окажешься обманутым.
- Некоторые попытаются обмануть в любом случае. - Вал стрельнул на меня глазами. - Но мне хотя бы будет не так обидно.
***
Овраги и перелески закончились, перед нашими глазами расстилалась огромная, бесконечная равнина, перехваченная кое-где цепью холмов. Ветер, напитанный травянистыми запахами, плеснул мне в лицо, взлохматил волосы. По небу весело бежали мелкие светлые облака, и их тени скользили по степи темными и светлыми полосами. Глаз отдыхал на этой картине. Без кочевников с их шумными становищами и пыльными табунами степь была особенно хороша.
Эринна, ехавшая впереди, обернулась к нам:
- В последнем письме мне сообщили, что Харре-хан, один из каганов племени Садар, вдруг увёл свой отряд с караванных путей хараанцев обратно на запад. Не хотелось бы здесь с ним встретиться. Мы должны двигаться очень осторожно.
Я засомневался. Чтобы Харре-хан, этот матёрый волчара, который уже лет пятьдесят с седла не слезал, вдруг отказался от стычки с купеческими охранниками и от гарантированной добычи?! Да быть того не может! Это наверняка ошибка.
Когда мы разбили лагерь, Эринна ещё раз напомнила всем о необходимости соблюдать осторожность и не отходить далеко. Отчасти именно поэтому я отправился на охоту, хотя жажда была пока вполне терпимой. Понимаю, девочка привыкла быть лидером. Ну так пусть отвыкает. На время нашего дальнейшего похода главным в команде буду я, и точка.
***
Мальчик, похожий на мага, слепой, как стрела,
Девственность неба разрушивший взмахом крыла...
(Б. Гребенщиков - Лети, мой ангел, лети)
Я поднялся в чистое прозрачное небо. Горизонт ушёл вниз, вдоль него протянулась тусклая полоса заката, в зеленом небе льдинками заискрились первые звезды. Внизу тёмной чашей раскинулась степь, девственно пустая и прекрасная, расцвеченная кое-где алыми брызгами маков. Хорошо, что здесь сейчас нет кочевников. Садарцы не любят, когда кьяри играют над степью, считая это оскорблением местных богов. Высоко в вышине парил орёл - тоже любитель использовать восходящие воздушные потоки. Гордые птицы, им не нравится, когда кто-то в небе поднимается выше них. Я широко раскинул крылья и наконец-то почувствовал себя цельным. Ветер пел мне в уши. Спустя долгое время, вдоволь наплававшись в потоках, я опустился пониже.
На потемневшем после заката ковре степи быстро передвигалась какая-то серая точка. Ну-ка, что тут у нас? Мои крылья по спирали увлекли меня вниз. Одинокий всадник на коротконогой мохнатой лошадке бодро скакал вглубь степи. Меховая шапка и характерная посадка на лошади выдавали в нём степняка. Его конь шёл лёгким летящим намётом. Интересно, что он делает здесь так далеко от своего племени? Может, это гонец из Гонзы? Впрочем, неважно. Я предполагал изловить сайгака или дрофу, но на такую удачу даже не рассчитывал! Вот всадник заметил падавшую на него чёрную тень, гикнул, пришпорил коня и помчался ещё быстрее. Глупец! Разве от меня ускачешь?
Я заложил вираж и понёсся следом. Меня захватил азарт охоты. Ветер бил мне в лицо, под крылом мелькала степь. Как же долго я был лишён этого! С моими новыми спутниками и их странными делами я совсем позабыл о том, что являлось самой сущностью кьяри. Ну всё, парень, теперь ты мой!
В последний момент, сделав немыслимый кульбит, всадник развернул коня, так что я чуть не пропахал носом степь. Я разозлился на себя: так может попасться неопытный юнец, вчера вставший на крыло, но я-то? Кто же знал, что этот парень такой мастерский наездник! А степняк, похоже, сообразил, что удирать от меня нет смысла. Он кубарем скатился с лошади и встал в стойку, выставив перед собой кривой меч. Шапка слетела с него, обнажив выбритые виски и гладкие тёмные волосы, собранные на затылке в хвост. Я тоже убрал крылья и вытащил нож. Ладно, парень, пусть будет честный бой вместо охоты, ты это заслужил. Мы осторожно кружили друг против друга, примериваясь к действиям противника. Я так увлёкся, что не заметил нескольких серых теней, бесшумно скользивших к месту схватки. Как показало ближайшее будущее, это была непростительная ошибка.
***
Можно возвысить себя
Выше Озиманда - Царя Царей;
Можно учиться смирению
У стёртых ногами придорожных камней...
(Б. Гребенщиков - Господу видней)
Над вечерней степью разлился одуряющий аромат трав. Сверчки - или как их там - затянули свою бесконечную колыбельную. Мне, правда, было не до местных красот, и даже аппетитный запах, доносившийся от костров становища, вызывал только тошноту. Мучительно хотелось пить, но воды мне не дали. Ныли отбитые рёбра, саднило разбитое лицо. Клетка, куда меня бросили, как мешок с тряпьем, была толстой и прочной. Мне её ни за что не сломать, даже если я каким-то чудом выпутаюсь из оков. Надо же было так глупо попасться!
Подозрительно, конечно, что у них вдруг нашлась специальная ловчая сеть для кьяри. Если сопоставить этот факт со сведениями Эринны, которым я зря не поверил.... Но что толку теперь об этом думать! Так или иначе я сам виноват - зарвался, вообразил себя неуязвимым. Утратил бдительность - и вот результат. Того парня с забавным хвостом на макушке я убил, конечно, но это было слабое утешение. Судя по всему, ещё до завтрашнего полудня я начну отчаянно ему завидовать. Если не найду способа убить себя быстро. Садарские кочевники творят с пленными страшные вещи. Вроде бы того требуют их боги. А уж кьяри для них - просто подарок, мы куда выносливее людей, развлекайся - не хочу. Проклятье!
От тихих попыток самоубийства меня отвлёк шум в лагере. Перекликнулись между собой часовые, из темноты показался воин в коротком кафтане поверх пластинчатого панциря. Он направился к костру, где коротал время Харре-хан. За ним спокойно двигалась стройная серая тень, а за ней массивной глыбой возвышался ещё один воин. Очертания глыбы показались мне знакомыми... Вал? Эринна?! Какого демона...
- Приветствую тебя, почтенный каган, - церемонно проговорила девушка, присаживаясь напротив старика. Вал смутной тенью замер поодаль. Взгляд девушки почтительно приветствовал кагана, на минуту погрузился в костёр, безразлично скользнул по клетке... Я вцепился в прутья, не чувствуя боли в онемевших пальцах. Ну точно щенки бестолковые, на одну ночь их нельзя без присмотра оставить! Что за дела они затеяли со степняками, разве можно с ними связываться?! Сама же говорила нам... Завтра у местных божков будет на два удовольствия больше. Надеюсь, хоть у Тиля хватит ума держаться подальше!
- Что привело ко мне дочь белого пламени?
- Дело, - хладнокровно улыбнулась Эринна, - это касается Бисхе-хана.
Старый волчара при этих словах резко вскинул голову, узкие щёлки глаз блеснули зеленью.
- Я знаю, он твой кровник, - невозмутимо продолжила девушка. - Он успел досадить и мне тоже. Похитил мою служанку. А также часть даров, которые я везу в Олланд ко двору Альгейды.
Я мысленно поаплодировал девушке и поднял её на социальной лестнице ещё на пару ступенек. Провинциальных аристократок такому не учат. Эти нежные девы сидят в своих покоях за вышивкой и знать не знают, что можно так держать спину, так веско цедить слова, не сползая в высокомерие, и так смотреть на собеседника. Аж самому захотелось признаться, как я стащил пару лейров у матери сотню лет назад.
- Сын шакала никогда не мог устоять перед хорошенькой женщиной, - осклабился Харре-хан.
- Бисхе-хан стоит лагерем в часе езды отсюда. Мои воины ждут неподалёку, - девушка махнула рукой в сторону холмов. Но нас слишком мало. Ты поможешь нам. Добыча пополам. Идёт?
Вал при этих словах отмер, поднял руку. На его ладони вспыхнул сигнальный огонь. Миг - и окресные холмы запестрели светляками в ответ. Не знаю, что подумал Харре-хан, на мой взгляд, людей там было очень даже много. Я уже совершенно ничего не понимал.
- Такие дела не решаются в один миг, - тонко улыбнулся степняк.
- Но и медлить не стоит, чтобы нас не опередил кто-то более предприимчивый, - возразила девушка.
- Пусть эта чаша скрепит нашу сделку, - Харре-хан протянул девушке изукрашенную узорами пиалу. Глаза у него снова сверкнули зелёным. Даже отсюда я почувствовал резкий пряный запах. Что это, неужели бахт? Эринна приняла чашу без возражений, а я зажмурился. Бахт степняков - это... пожалуй, "жидкий огонь" будет наиболее точным определением. Ну, Харре, скотина, предлагать девушке такое... От злости мне даже умирать расхотелось.
- Немного крепковато, - услышал я спустя некоторое время. К моему изумленному облегчению, Эринна не упала лицом в костёр и не согнулась в приступе рвоты, а невозмутимо протянула чашу обратно. Я покосился на Вала, который за последние полчаса даже не пошевелился ни разу. Что это - чудо? Колдовство? А вот Харре, похоже, был крепко разочарован. По его плоскому лицу ничего нельзя было прочесть, но я смотрел глубже. Жадность, похоть и осторожность боролись в его душе. Было противно копаться в его подленьких злобных мыслишках: мол, разложить бы наглую девчонку в шатре, а утром отдать на потеху воинам, и золото делить не придётся, но... за такое ведь можно и огрести. Женщины вроде неё просто так по степи не ходят. Откуда она, кто её покровители, что там за войско на холмах... Разведчиков, что ли, послать?
- Мой шатёр в вашем распоряжении, леди. Отдыхайте, - после долгого молчания степняк, наконец, поднялся. - Утром всё решим.
Покончив с положенными велеречивыми благодарностями, Эринна с Валом скрылись в шатре. Мой вздох облегчения, наверное, длился вечность. Что-то уже в который раз царапнуло меня за ногу. Крыса, что ли? Я отмахнулся и вдруг заметил, что пыльный куст, растущий возле клетки, завозился и подполз поближе.
- Какого... Тиль?! - выдохнул я еле слышно. - И ты здесь! А ну, брысь отсюда, и этих уведи! Спятили вы, что ли, соваться сюда?!
Тиль, вымазанный в грязи по уши и совершенно незаметный в темноте, зло сверкнул на меня белками глаз.
- Сам спятил! Чего ты там к решётке прилип? Зову его, зову... Железки свои давай.
В руках у него я заметил какую-то светлую полоску. Не иначе, Валовы штучки. Одно движение, и кандалы, жалобно звякнув, распались на две половинки. Клетка тоже уже не могла похвастаться прежней прочностью.
- Тихо... - шепнул Тиллерин. - Подождём. Пусть они все успокоятся.
Минуты текли одна за другой, но я их не замечал, поглощённый новым чувством. Эти... дети пришли сюда за мной! Потому что я нужен им, потому что я - часть команды. Давно я ничего подобного не испытывал, уж и позабыл, каково это, - быть частью чего-то большего. Пусть они всего лишь слабосильные людишки, бестолковые, дурные щенки, но... это мои щенки.
На другом конце лагеря вдруг замелькали вспышки, послышались крики и испуганное ржание.
- Пора, - шепнул мне Тиль и змеёй скользнул к шатру.
Наш побег был быстрым, грязным и шумным. Нам удалось захватить нескольких лошадей. Если бы у Вала с Тилем не получилось хорошенько пугнуть остальных, мы все полегли бы в том стойбище. Отбиваться приходилось со всех сторон, мы только и старались не потерять друг друга из виду. Больше всех степняки наседали на Тиллерина, который разил своим серебряным мечом направо и налево. Видимо, глядя на его воинское искусство, кочевники сослепу подумали, что он и есть тот страшный демон, пойманный сегодня в степях.
Прямо передо мной вдруг из темноты возник огромный воин с занесённым над головой мечом. При виде меня он осклабился, но я едва успел метнуть узкий нож с тяжёлой рукоятью. Всадник дёрнулся в седле и, кажется, выронил меч, но я этого уже не видел, промчался мимо. Впереди маячила широкая спина Вала, как хороший ориентир.
Мы уже миновали крайние шатры, когда Тиллерин вдруг охнул и согнулся в седле.
- Тиль! - хорошо, что я успел его перехватить. Крыльями удалось сбалансировать пару секунд, я перескочил к нему на лошадь и прижал паренька к себе. Если бы не побои, я бы взлетел, а так придётся верхом, и надеюсь, конь вынесет нас двоих. А если бы я не сунулся в степь, ничего этого вообще не случилось бы, - мелькнула неожиданная мысль. Скачущая впереди Эринна оглянулась.
- Скорее! - крикнул я ей. - Не останавливайся!
Тиль не подавал признаков жизни и норовил завалиться набок, под ладонью у меня было влажно, а в воздухе расплывался запах свежей крови. Ничего, разберёмся. Вал остановит кровь, Эринна его вылечит... Нам бы только выбраться.
***
И когда его день кончился молча и странно,
И кони его впервые остались легки,
То пламя свечей её, кольца ключей её,
Нежный, как ночь, мрамор плечей её
Молча легли в камень его руки.
(Б. Г ребенщиков - Почему не падает небо)
Раны в живот - самые паршивые.
Мы остановились, как только нашли подходящую балку достаточно далеко от разорённого лагеря степняков. Я устроил лошадей, набрал воды в ручье. Греть её придётся магией, разводить сейчас костёр было бы самоубийством. Тиль лежал на расстеленном плаще и часто быстро дышал. Вал понуро сгорбился над ним, и от обычно невозмутимого здоровяка несло таким отчаянием, что меня повело.
- Что... - хотел я спросить, но тут и так всё было ясно. Стрела попалась коварная, с зазубренным наконечником. Вал убрал боль и остановил кровь, но вытащить стрелу никак не мог решиться. Но у нас же есть целитель!