— Да, скорее всего, брат и сестра. Похоже, они давно в пути.
— Бедняжки. Без дома. Без постели. Интересно, почему они здесь оказались.
— Ну, я не доверяю чужакам. Скорее всего, они несут в себе что-то плохое, верно, констебль?
— Возможно, они скрываются от закона.
Это был уже мужской голос. Билли попытался проснуться.
— Лучше я уберу их с улицы, — продолжил мужчина, — а то люди будут думать, что этот город — пристанище для бродяг.
Билли с трудом открыл глаза и поднял руку:
— Нет. Прошу вас, подождите, констебль. — Он зевнул, пытаясь обрести четкое зрение.
Перед ним стояли три женщины в старомодных платьях, возможно девятнадцатого века, — длинные рукава, подол до земли, тусклые цвета. У всех трех волосы были гладко зачесаны назад, отчего кожа на лице казалась натянутой. Одна была на голову ниже остальных. Ее платье подчеркивало фигуру, стройную и округлую. Молодое лицо и теплая улыбка этой женщины казались знакомыми.
Из-за спины женщин появился мужчина и уставился на Билли. Медные пуговицы до самого воротника украшали его синюю форменную рубашку с длинными рукавами, шею опоясывал узкий шнурок, а голова была украшена серой шляпой с загнутыми полями.
— Мы путешественники, — сказал Билли. — И просто хотели где-нибудь отдохнуть. — Он дернул Бонни за ногу. — Долго мы тут не пробудем.
Бонни проморгалась и села. Пригладив волосы, она улыбнулась:
— Доброе утро.
— Вам бы лучше умыться, — сказал констебль, — и обзавестись приличной одеждой, а то я лично выставлю вас из города.
— Извините. Мы тут недавно. — Билли встал и отряхнул пыльные джинсы. — Сейчас приведем себя в порядок. — Схватив ботинки, он принялся натягивать их.
Мужчина и две женщины отошли, а третья женщина помедлила.
— Меня зовут Констанс, — сказала она. — Милости прошу в мою гостиницу на горячий обед. Кроме того, на ночь у вас будет чистая постель. — Ее длинные черные волосы блестели на утреннем солнце. — Мои постели не так уж хороши, но все же лучше, чем жесткая скамейка. Опасно оставаться ночью под открытым небом. — Она отошла, улыбаясь при каждом шаге. — Гостиница «Камелот-Инн». В середине городской площади. Мимо вы не пройдете. — Повернувшись, она быстро пошла по дороге.
Какое-то мгновение Билли провожал взглядом Констанс.
В ней явно было что-то знакомое, и еще она обладала каким-то колдовским обаянием. От нее исходило несомненное дружелюбие. Нагнувшись, он окончательно затянул шнурки.
— Ты не знаешь, где тут магазин одежды? — Выпрямившись, он извлек бумажник.
— Кажется, знаю, — сказала Бонни, протирая глаза. — Помню, когда была здесь, видела вывеску швейной мастерской, так что она должна быть где-то рядом.
Билли посчитал пачку купюр в бумажнике.
— Надеюсь, они берут современные американские деньги.
Помахав ножками, Бонни встала и потянулась.
— Думаю, мы ее найдем. — Она одернула подол рубашки и попрыгала на носках. — А куда делись мои туфли?
Билли ногой подвинул их к ней:
— Мама никогда не разрешала мне спать в обуви.
Нагнувшись, Бонни сунула ноги в туфли и туго затянула шнурки. Взяв куртку Билли, она мотнула головой в сторону улицы справа от них:
— Идем.
Они ускорили шаг, минуя вереницу утренних пешеходов. Бонни повернула за угол направо и тут же нырнула под навес магазина. Билли последовал за ней, посматривая на людей, которые почему-то вызывали у него беспокойство.
Бонни толкнула дверь со звякнувшим колокольчиком, и Билли вошел вслед за ней. В магазине стояли яркие ряды манекенов в разноцветных одеждах — роскошные шелковые халаты, полосатые амазонки и длинные платья для гольфа.
Бонни подняла подол одного такого голубого платья и пощупала ткань.
— Ну, не прелестно ли? Просто и красиво, и цвет нравится.
Дама за стойкой с седыми волосами, собранными в пучок, посмотрела поверх пенсне, по лицу ее скользнула растерянная улыбка.
— Могу ли я… чем-то помочь вам?
Билли подошел к стойке:
— Да. Меня зовут Би… м-м-м, Уильям, а это Бонни.
Дама вышла из-за конторки и протянула руку:
— Мое имя Доркас.
Бонни прикрыла рот, оставив между пальцами узкую щелку. Билли посмотрел на нее и пожал руку дамы.
— Мы путешественники, но наш вид смешит людей, так что мы решили как-то заняться собой.
— Не могу не согласиться, — расплывшись в добродушной улыбке, сказала Доркас. — На вас довольно странная одежда. — Она смерила их взглядом с головы до ног. — Но, глядя на ваши кольца, я подумала, что вы местные.
Сжав пальцы в кулак, Билли поднял руку на уровень глаз. Камень в кольце был белым.
— Наши кольца?
— Да, конечно. — Доркас порылась в кармане халата. — Все в городе носят их. Но я вижу, что ваши отличаются.
Билли протянул руку женщине, чтобы она взглянула на кольцо.
— Потому что они белые?
— Да. У местных камни красные и моргают, как воспаленный глаз, но причины никто не знает.
Билли хотелось задать кое-какие вопросы, но он чувствовал, что надо спешить.
— Нам бы не мешало обзавестись новой одеждой, тогда мы были бы в полном порядке.
Доркас похлопала Билли по руке:
— Поверните кольцо камнем к ладони, и никто не заметит его цвет. — Она взяла с портняжного стола грифельную доску и мелок, нагнулась и пощупала джинсы Бонни. — Синий джинсовый материал с заклепками? Я читала о таком в модном журнале. — Она посмотрела на нее снизу вверх, и на лице ее появилась добрая материнская улыбка. — А почему вы носите брюки, юная леди?
Бонни закусила нижнюю губу.
— Н-ну… у нас дома так принято.
Выпрямившись, Доркас положила руку на голову Бонни, коснулась ребром ладони своей переносицы, после чего сделала отметку на грифельной доске.
— То есть там, откуда вы родом, женщины одеваются как мужчины?
Бонни прищурила глаз.
— Наверное, кое о ком можно так сказать, но они при этом остаются женщинами.
Доркас сунула грифельную доску под мышку, обхватила пальцами талию Бонни и кивнула:
— Платье, которое вам так понравилось, отлично подойдет вам. — Повернувшись к Билли, она профессиональным движением положила ему руку на плечо. — Хм… Широкоплеч и силен. Мне нравится. — Повторив метод, которым она измерила рост Бонни, она убедилась, что Билли почти с нее ростом, и черкнула еще одну заметку на доске. — Вы и Ремус одного роста. Костюм, который я делала для него, будет вам как раз впору.
Билли наклонился, пытаясь прочесть заметки на грифельной доске.
— А как же сам Ремус? Разве он не придет за своим костюмом?
— Нет. — Доркас порылась в кармане. — Пришла его жена, расплатилась и попросила меня сшить костюм, чтобы отдать его бедным. Она сказала, что с тех пор, как он стал ходить в театр, из скряги превратился в филантропа. — Доркас вытащила наперсток и надела его на палец. — Он спустил почти все, что у него было.
— В театр? — переспросил Билли. — А что там играли?
Доркас прищурилась.
— Играли?
— Н-ну… что там показывали? Какие пьесы, которые обычно показывают в театре?
— Ох, — отмахнулась Доркас, — это совсем не такой театр. Я слышала, что в свое время он был настоящим театром, но сейчас превратился в зал ожидания.
— В зал ожидания? — удивился Билли. — И чего же люди там ждали?
Доркас покраснела. Она посмотрела в окно и снова перевела взгляд на Билли.
— Однажды, — понизила она голос, — когда он был еще настоящим театром, в самом конце пьесы непонятно откуда появился пожилой джентльмен… словно призрак, выплывший из моря красного тумана. Он сообщил аудитории, что когда-нибудь в театр явится король и подарит всем хорошую жизнь. — Из ящика конторки она извлекла катушку черных ниток и отмотала пару футов, каждые несколько секунд поглядывая в окно. — Но ходить в театр могли только те люди, которые хотели изменить свою жизнь. Вот я и думаю, что они решили поверить старику и дождаться появления короля.
Билли мельком глянул в окно. Никого.
— Много ли приходит людей, и как долго они там остаются?
— Я бы сказала, что постоянно бывает человек двадцать, иногда больше. Они приходят ко времени, обозначенному на афише, и проводят там примерно три часа. — Доркас ловко продернула нитку в игольное ушко. — Ждут в темном зале. Обычно не говорят ни слова, затем уходят и пытаются компенсировать потраченное время какой-нибудь нормальной работой, хотя, выходя, чувствуют себя очень усталыми.
— Значит, и вы ходите в этот театр? — спросил Билли.
— О нет, — засмеялась Доркас, хотя в ее голосе чувствовалась какая-то нервность. — Я всего лишь рассказала вам то, что слышала. Да, несколько раз я пробовала, но получалось так, что, когда я подходила к дверям, у меня на пути словно вставала невидимая стена. Соседи по очереди пытались помочь мне, но, что бы мы ни делали, стена меня не пускала. — Она всплеснула руками. — Я была вроде как единственная паршивая овца в стаде.
— Странно, — сказал Билли, посмотрев на Бонни.
Она грустно покачала головой.
Билли кивнул на двери:
— Вы можете рассказать мне, где этот театр?
Доркас, повернувшись лицом к окну, пальцем стала рисовать в воздухе направление.
— Выйдите из моего магазина и поверните налево, через два квартала снова налево, а затем в первую улицу направо. И сами его увидите.
— Спасибо. — Билли вынул бумажник и попытался отделить друг от друга отсыревшие банкноты. — Ага… какого рода деньги вы предпочитаете?
— Костюм для вас бесплатный. Как я уже сказала, Ремус хотел отдать его бедным. — Она снова смерила его одеяние с головы до ног. — И я думаю, вам он подойдет.
— Ладно, — засмеялся Билли. — Не буду спорить. — Он вытащил двадцатку, две десятки и пару купюр по одному доллару. — Сколько за платье Бонни?
— Обычно мы пользуемся бартером, — сказала Доркас, с интересом рассматривая деньги. — Кое-кто использует монеты из драгоценных металлов, но я с такой валютой не знакома.
Билли положил руку на конторку.
— Мне нечего предложить на бартер. — Он заметил, что ее взгляд не отрывался от его кольца, отцовского кольца, и прикрыл его другой рукой. — Это я не могу продать. Оно принадлежит моему отцу.
Доркас улыбнулась и покачала головой:
— О нет, мой дорогой мальчик. Я не покушаюсь на твое кольцо. Оно восхитило меня. Как я говорила, мы тут не видели белых камней. — Она взяла десятку и две однодолларовых купюры: — Этого будет достаточно, — сняла с вешалки костюм и, протянув его Билли, кивнула на коридор в задней части помещения. — Там примерочные. Девушке налево. Вам направо. Там же найдете рукомойники. Когда закончите, выходите, я посмотрю на вас. Захватите и ваши старые костюмы, я их постираю.
После нескольких примерок Доркас кое-что подшила, и Билли и Бонни обрели отличную новую одежду. Билли повернулся так и этак, чтобы посмотреть, не длинны ли рукава и хорошо ли облегает грудь его новый жилет на пуговицах. Бонни в простом голубом платье, которое подчеркивало цвет ее голубых глаз, с блестящими светлыми волосами, над которыми сиял еле заметный ореол, была просто божественно красива.
— Вот теперь вы выглядите как достойный молодой джентльмен, — сказала Доркас, приглаживая на Билли лацканы пиджака. — И эта оксфордская рубашка… — У нее сел голос.
— Что-то не так? — спросил Билли.
Доркас помотала головой и проморгалась, словно отгоняя туман от глаз.
— О, ничего. — Помолчав, она вздохнула и одернула жилет Билли. — Не знаю, почему я вам это говорю, но доводилось ли вам слышать слово, которое поражает вас, потому что когда-то казалось очень важным… но вы не можете понять почему?
— Думаю, что да. — Билли коснулся пальцем виска. — Вроде как в голове звучит мелодия, но ты никак не можешь вспомнить слова.
Доркас оборвала нитку на жилете.
— Может, и как мелодия, но я думаю, что это, скорее, похоже на эхо. Слово «Оксфорд» снова и снова отдается эхом у меня в голове. Такое чувство, что эта рубашка стала моей любимой, и я могу раз за разом повторять ее название. Представления не имею почему. — На глазах у нее выступили слезы, и она вытерла их. — Ну не старая ли, глупая идиотка! Посмотрите на нее — плачет из-за рубашки!
Бонни взяла ее за руки:
— И вовсе вы не глупая. Должно быть, вы потеряли мужа.
— Мужа? У меня его не было. Я просто глупая старая дева, которая слишком много наболтала.
Бонни продолжала держать ее руки, большим пальцем поглаживая ее пальцы без колец.
— Вы же не из этого города, не так ли?
Доркас, прищурившись, посмотрела на Бонни:
— Почему ты так думаешь, дитя?
— Вы сказали, что все в городе носят кольца, а вы нет.
Доркас отвела руки и сунула их в карманы халата.
— Должно быть, оно потеряно. — Она бегло посмотрела в окно и потом на Билли, на губах у нее появилась робкая улыбка. — Не помню, был ли у меня камень.
Перемена в освещении заставила Билли развернуться. Звякнул колокольчик, и констебль открыл дверь, просунув голову внутрь.
— Эти двое бродяг мешают тебе, Доркас?
Та отмахнулась:
— Вовсе нет, Марлон. Они покупают одежду.
В окно рядом с дверью заглянула тощая женщина. С высокими скулами и морщинистым лицом, она была похожа на сельскую учительницу из тех, что собирают волосы в пучок на затылке. Доркас посмотрела на нее, потом на Марлона, но ее взгляд все время возвращался к окну.
Констебль подтянул штаны.
— Значит, они покупают одежду? Вот странно!
— Да, покупают. — Доркас снова махнула рукой — на этот раз в знак прощания. — Спасибо, что навестил меня, Марлон. У меня все прекрасно.
Констебль коснулся полей шляпы.
— Милости просим… — Он ткнул пальцем в Билли и Бонни. — Но с вас двоих я глаз спускать не буду.
Он закрыл двери. Колокольчик снова звякнул. На улице женщина водила пальцем перед носом у констебля, и челюсть ее проворно шевелилась, как у жующего грызуна.
Когда они ушли, Доркас сглотнула и решительно показала на дверь:
— Я думаю, вам пора уходить.
— С этой женщиной связаны неприятности? — спросил Билли.
— Это Жасмин, — сказала Доркас. — Она местный мэр и считает себя пророчицей. Все время, что я здесь, она пугает город чужаками, бесконечно исполняет свои глупые стихи и поэмы. О гибели и разрушении. О бедности и чуме. Это все, что она знает. — Доркас заломила руки. — Лучше всего, если вы будете держаться от нее подальше.
Билли кивнул:
— Идем, Бонни.
Бонни наклонилась к хозяйке дома, и от волнения ее лицо раскраснелось.
— Но, Доркас, вы же должны помнить своего мужа. Вы…
У Доркас задрожали руки, и она повысила голос:
— У меня не было мужа!
Билли оттащил Бонни к дверям, и колокольчик звякнул в очередной раз, когда он открыл их.
— Лучше мы пойдем к театру.
Очутившись снаружи, Бонни стряхнула его руку:
— Я знаю, кто она!
Билли осмотрел улицу. Констебля нигде не было видно.
— Ага… но она очень расстроилась. — Привстав на цыпочки, он поправил вывеску над дверью «Шьем быстро». — Ты думаешь, что она — жена Мерлина? Неужели носительница свитков стала портнихой?
— Нет. — Притянув Билли к себе, Бонни прошептала:
— Она — жена профессора. Гамильтона!
10
Глаз дракона
Карен показала на стену деревьев:
— Кто-то идет. Я слышу, как звонит телефон.
Из леса, прижимая сотовый телефон к уху, вышел Карл Фоли:
— Удалось что-нибудь выяснить, Ларри?
Когда он присоединился к остальным сидящим у костра, стало видно, что кожа у него пепельного цвета.
Подойдя, Карен взяла его за руку.
— Так куда, по-твоему, они направились? — Карл порылся в кармане, словно ища что-то. — У меня нет карандаша. Можешь ты перекинуть мне текст?.. Отлично. Как только получишь информацию, шли ее… Прекрасно. Мы будем ждать. — Он не стал закрывать крышку телефона и продолжал смотреть на дисплей; лоб его был покрыт каплями пота. — О’кей, понял. Эшли и Уолтер были на самолете, и его перехватил один из Стражников. Портативный компьютер не функционирует, но Ларри может слышать Эшли через ее передатчик в зубе, так что она сообщает, где они находятся.