— Она не то, что я делал все это время? — сказал Маркус.
— А это не значит то, что ты был тем, что делал, — сказал мастер Кит. — Если бы вы были, вам нужно было бы спросить Ситрин, до того как вы убьете Опал.
— Ей нужно было говорить мне это не делать.
— И я думаю, это именно та причина по, которой вы не спрашиваете.
— просто, она маленькая девочка, — сказал Маркус.
— Все женщины когда-то были маленькими девочками, — сказал мастер Кит. — Ситрин. Кэри. Королева Биранкура. Даже Опал.
Маркус сказал что-то непристойное на выдохе. Снаружи на улице крикнул игрок. Большая удача может быть их. Можно было поставить на удачу довольно уверенно.
— Извиняюсь насчет Опал, — сказал Маркус.
— Я знаю, что ты извиняешься, — сказал Мастер Кит. — и я тоже. Я ее знаю довольно долго, и я наслаждаюсь ее компанией уже больше половины этого времени. Но он была тем, кто она есть, она сделала свой выбор.
— Вы были ее любовником, не так ли? — спросил Маркус.
Не долгое время.
— И она была частью вашей компании. Она с вами путешествовала. Она была одной из ваших людей.
Да, была.
И вы позволите мне ее убить, — сказал Маркус.
— Да, позволю, — сказал Мастер Кит. — я верю, что есть в последствиях есть чувство собственного достоинства Капитан. Я думаю, что в них есть доля истины, и я постараюсь развить уважение к правде.
Это значит, что Ситрин ошиблась, чтобы это сделать.
— Если это то, что как вы слышали, что я сказал.
Ярдем стукнул себя по уху, его сережки стукнулись друг об друга. Маркус знал, что Тралгу думал. Она не маленькая девочка. Маркус расположил свои ноги напротив стены из ящиков. Благосостояние города, больше на это не рассчитывает. Гемами и безделушки, шелками и специями торгуют, чтобы позволить счастливчику выбраться из огня. И они все вместе не выкупят ни одного из мертвецов. Даже на один день.
В чем здесь был ключевой момент?
— Ее план не плох, — сказал Маркус. — Но у меня есть право его ненавидеть.
Я могу уважать эту позицию, — сказал мастер Кит с ухмылкой. — должны ли мы приготовить душ с маслом для будущих документов основания банка Мидиан в Порте Олива, до того как женщины вернутся.
Маркус вздохнул и встал.
Утром он уже шагал рядом с ней. Было еще прохладно, но не настолько, чтобы шел пар изо рта. Мужчины и женщины трех преобладающих в городе рас проходили мимо друг друга, не обращая никакого внимания на различия в строении тела, глаз и кожи. Над большой площадью плыл туман, окрашивая в серое мостовую из драконьего нефрита. И повсюду можно было видеть осужденных преступников, дрожавших от холода. Двоих первокровных повесили за убийство. Женщина-синнаи была закована в колодки как злостная должница, ее лодыжки были обмотаны цепями. Куртадамец был подвешен за колени, и уже едва дышал. Контрабанда. Маркус почувствовал неуверенность Ситрин. Он задумался над тем, какое наказание может быть за то, что они собирались сделать. Казалось маловероятным, что подобный прецедент был зафиксирован в судебных анналах.
широкие медные и дубовые двери дворца управляющего были уже открыты, поток людей врывался внутрь и наружу из центра управления дворца. Ситрин подняла свой подбородок. Смит нарисовал ее лицо до того, как они покинули зал. Тусклые, серые линии вокруг ее глаз. Розово-серые румяна окрасили ее щеки. Она носила черное платье, которое сглаживало ей линии бедер, но настолько на сколько можно было сгладить у экономки(смотрительницы) может быть. Не у девушки, только что из дома отца. Она могла была быть тридцатой. Она могла быть пятнадцатой. Она могла быть какой-угодно.
— Иди со мной, — сказала она.
— не идите походкой от лодыжек, — сказал он, и она замедлила свой шаг, наступая на укладку тротуара по одной плитке за шаг.
Внутри дворцов, солнечный свет проходил сквозь большие стены цветного стекла. Красным, зеленым и золотым свет разлился по этажам, и сдвоенным лестничным проходам. Он бликовал на коже людей идущим по ним, оставляя Маркусу чувство того, что он в каком-то очарованном гроте из детской песенки, где всю рыбу заменили на второстепенные политические должностные лица. Ситрин сделала большой, с содроганием вздох. На мгновение он подумал, что она уйдет.
— Прости меня, — сказала Ситрин. — Где я найду префекта Торгов?
— Вверх по лестнице, мэм, — сказал Куртадам с мягким южным диалектом. — Он будет Синнаи как ты. Стол, покрытый зеленой тканью, мэм.
— Благодарю вас, — сказала Ситрин поворачиваясь лицом к лестнице. У женщины Куртадам взгляд остановился на Маркусе, и она кивнула, когда они прошли мимо. Как телохранитель, он чувствовал себя не на своем месте. Здесь было несколько человек королевы, разбросанные среди толпы, но не было никаких других стражников, что он мог видеть. Ему было интересно, привел ли его самого Банк Мидеан или оставил снаружи.
Наверху лестницы, Ситрин затормозила, и он тоже. Префектуры были установлены случайным образом вокруг комнаты как будто бы большой ребенок поднял случайным образом разбросанные столы и разбросал их. Не было ни проходов, ни колонок. Каждый стол стоял под тем же углом, что и вокруг них, и если бы была система хаосу, Маркус ее бы не увидел. Ситрин кивнула самой себе, отмечая жестом, что он должен стоять ближе, и пошел через то место, где было меньше людей в толпу.
Помочь тебе? — сказал он.
— Я пришел отправить письма основания, — сказала Ситрин. Маркус почувствовал как его сердце начинает биться чаще, как в те времена, до битвы. Он перекрестил свои руки и сердито посмотрел.
— Какой раздел торговли, мэм?
— Банкинг, — сказала Ситрин, как будто бы она делала что-то идеально нормальное
— Если вы имеете ввиду игорный дом …
— Нет, — сказала Ситрин. Лавочный дом. Холдинговая компания в Карсе. У меня есть бумаги, если вы их желаете.
Она их держала. Маркус был уверен
Мужчина Синнаи держал пергамент, как будто бы он был из стекловолокна. Он хмурил брови, его взгляд скользил по строкам. Он остановился и взглянул на Ситрин. Его бледное лицо было отполировано.
Ба..анк Мидиан? — он сказал. Маркус видел, что разговоры вокруг них утихли и остановились. Еще глаза повернулись в их стороны. Префект сглотнул. Это будет ограниченной лицензией или бесплатной?
— В письме, кажется, говорилось о независимой, — сказала Ситрин.
— Говорилось, говорилось. Свободный и независимый филиал банка Медианов.
— Это проблема?
— Нет, — сказал человек, пошарив по бумагам в поисках ее имени. — Нет, госпожа бел Саркур, просто это так неожиданно. Если бы правитель знал, он был бы уже здесь.
— В его присутствии нет необходимости, — сказала Ситрин. — Пошлину платить вам?
— Да, — сказал префект. — Да, это было бы неплохо. Позвольте мне только…
В течении, как ей показалось, целого дня, и что на деле заняло не более получаса, Ситрин с бюрократом занимались укрывательством краденного. Из банка доставили оплату, пересчитали, приняли, и выдали расписки. Человек нацарапал надпись на листке розовой бумаги, сделал на странице оттиск смоченной чернилами печатью, подписал, а Ситрин поставила свое имя над его росписью. После, он предложил ей маленькое серебряное лезвие. Словно она уже делала так тысячу раз до этого, Ситрин надрезала большой палец, и прижала к странице. Префект сделал то же самое.
Дело сделано. Ситрин взяла бумагу, сложила, и сунула в кошель на поясе. Маркус проследовал за ней вниз по лестнице, и дальше на площадь. Туман под лучами солнца уже рассеялся, и уличный шум был тем низким ревом, к которому он стал привыкать.
— Мы — банк, — сказала Ситрин.
Маркус кивнул. Он чувствовал бы себя лучше, если бы там оказался кто нибудь, с кем нужно было сражаться. Или, хотя бы, припугнуть. Тревога о только что совершенном ими пыталась вырваться наружу. Ситрин взяла из кошеля пригоршню монет, и протянула ему.
— Вот, — сказала она, — Это для того, чтобы нанять еще стражников. Теперь это мои деньги, и мы можем их тратить. Думаю, дюжины хватит, но бери лучших. Нам нужна круглосуточная охрана, и еще несколько для сопровождения грузов при транспортировке. Не для того тащила я все это богатство из Вольных Городов, чтобы какой-то воришка из подворотни отобрал его. Я присмотрела пару мест, где можно было бы открыть помещение банка, из которых лучшее впечатление производит пристройка над букмекерской конторой.
Маркус посмотрел на монеты. Это были первые деньги, которые она она заплатила ему, также как и ее слова были первым настоящим приказом. Теплое чувство в его груди было и неожиданным и сильным.
И оно только усиливалось, какими бы ни были последствия, эта девушка сделала то, на что решились бы очень немногие. И это тот наполовину слабоумный мальчик возчик, с которым он встретился в Ванае прошлой осенью.
Он был горд ею.
— Какие-то проблемы? — спросила Ситрин, с неподдельным волнением в голосе.
— Нет, мэм, — ответил Маркус.
Доусон
Парад, организованный Иссандрианом, начался с края города, проскользнул по базару для бедняков, затем на север вдоль широкой королевской дороги, через ворота Королевского шпиля и на восток к арене. Широкие улицы изобиловали вассалами короля Симеона, присягнувшими верноподданными Расколотого Престола, все как один стоящими на цыпочках, чтобы хоть мельком увидеть расы рабов, прибывшие, чтобы превратить Антею в марионетку Астериллхолда. Рев собравшейся толпы походил на шум прибоя, а запах, исходивший от тел, перебивал тонкие ароматы весны. Кто-то из людей Иссандриана заплатил черни, чтобы те несли флаги и знамена, прославляющие игры и принца Астера. С того места где сидел Доусон, он видел одно из них — прекрасное голубое полотно, с именем принца, выведенное на нём серебряными буквами. Оно было натянуто на столбах, но при этом перевернуто вверх ногами. В этом была суть мятежа Иссандриана: слова, именующие дворянина, были подняты вверх теми, кто не в состоянии их прочесть.
Смотровые площадки благородных домов располагались по порядку, соответствующему статусу крови каждой семьи. Место где стоял каждый человек определялось его вассальной зависимостью. Положение при дворе можно было понять с первого взгляда, и это зрелище не радовало глаз. Цвета знамен десятков домов развивались вокруг короля и принца, и большинство из них принадлежали кругу заговорщиков Иссандриана. Даже серый с зеленым флаг Фелдина Мааса. Король Симеон возвышался над всем этим, облаченный в вельвет и черный мех, и улыбался, несмотря на то, что видел перед собой.
Колонна лучников Джасуру маршировала вдоль улиц, бронзовые чешуйки на их коже блестели и сверкали словно метал на солнце. Они несли знамена Борха. Доусон быстро прикинул. Около двух дюжин. Он успел подсчитать, когда лучники остановились перед перед королевской трибуной и приветствовали короля Симеона и его сына. Принц Астер ответил им с той же широкой улыбкой, с какой встречал всех до этого и с какой будет встречать всех следующих за ними гостей.
"Иссандриан жестокий ублюдок", — сказал Доусон. "Если ты пришёл отнять место мальчика, имей достоинство не вешать на него ленточки."
"Ради Бога, Каллиам, не произноси такого там, где тебя могут услышать," — сказал Оддерд Фаскеллан. Позади них Кэнл Дескеллин тихо засмеялся.
По дороге неуклюже шагали пять Емму. Их клыки были выкрашены в немыслимые цвета — зеленый и голубой, и они возвышались над толпой Первокровных. У них не было ни доспехов, ни оружия, ничего кроме ужасающих размеров их расы. Все пятеро остановились перед королем и поприветствовали его. Принц Астер ответил им, и один из Емму издал раскатистый варварский клич. Остальные присоединились, их голоса накладывались один на другой, пока не сплелись в единый звук. Плащ Доусона затрепетал, деревья вдоль улицы склонились и задрожали. Ветер подул отовсюду. Голоса стали глубже, и Емму в центре поднял свой огромный мясистый кулак. Они оказались в центре крошечного урагана.
Опасные создания, заметил Доусон.
"Ты думаешь они ударят до начала игр?" — спросил Дэскеллин так, словно лишь вслух интересовался пойдет ли дождь.
"Но ведь это ещё не точно, да?" — спросил Оддерд.
"Скорее всего во время," — ответил Доусон. "Но всё возможно."
"Подумай ещё раз над предложением Паэлина Кларка," — сказал Дэскеллин.
"Нет," — ответил Доусон.
"Мы вынуждены. Или ты не видишь того, что вижу я? Если мы собираемся выступить против заговорщиков, то нам понадобятся союзники. И, честно говоря, золото. Ты знаешь способ заполучить их? Потому что, так случилось, что я знаю."
По дороге маршировал отряд меченосцев. Пятьдесят человек, все в отполированных до блеска доспехах Элассаи, они были поровну разделены между покрытыми черной чешуёй Тимзинаями и большеглазыми Южанами. Тараканы и ночные коты. Расы, рожденные в рабстве, чтобы служить своим хозяевам-драконам, вступившие под защиту мощи Первокровных.
"Если мы не сможем победить своими силами, значит мы заслуживаем поражения," — сказал Доусон.
Удивленное молчание в ответ, говорило о том, что он зашел слишком далеко. Он отметил меченосцев.
"Я затеял всё это только потому, что поверил в твою правоту, старый друг," — сказал Дэскеллин. "Но я не говорил, что поползу за тобой в могилу."
"Что-то…" — начал Оддерд, но Доусон проигнорировал его.
"Если мы победим лишь за счет помощи союзников, то будем ничем не лучше, чем Маас или Иссандриан, или Клин. Поэтому да, Кэнл, я погибну ради Антеи. С верностью лишь ей. А не с какой-то долей верности трону, а с какой-то зеленому столу в Северном Побережье."
Лицо Дескеллина побелело, как мел.
"Ты говоришь так из страха," — сказал он, — "и поэтому я прощу…"
"Да замолчите вы оба!" — выкрикнул Оддерд. "Там что-то происходит."
Доусон проследил за его взглядом. На королевской платформе старуха в одежде цветов Королевского шпиля склонила колено перед королем Симеоном. Рядом с ней стоял юнец, в кожаных доспехах, всё ещё пыльный от дороги. Принц Астер смотрел на своего отца, парад был забыт. Король Симеон шевелил губами и, даже на расстоянии, Доусон видел удивленное выражение его лица.
"Кто этот мальчик?" — спросил Кэнл Дескеллин, казалось, сам у себя. "Кто ему рассказал?"
На деревянных ступенях позади них послышались шаги, и появился Винсен Коу. Охотник поклонился всем трем господам, но при этом неотрывно смотрел на Доусона.
"Ваша жена послала меня, милорд. Вы нужны дома."
"Что случилось?" — сказал Доусон.
"Ваш сын вернулся," — сказал Коу. "Есть новости из Ванаи."
"Он что?" — воскликнул Доусон.
"Он сжег его," — ответил Джорей, наклонившись вперед и почесывая собаку между ушей. "Вылил масло на улицы, закрыл ворота и сжег его."
За год, что Доусон не видел своего сына, тот сильно изменился. Сидя в залитой солнцем комнате, Джорей выглядел гораздо старше своих лет. За время кампании на его похудевшем лице выступили скулы, а улыбка, всегда таившаяся в уголках его губ, исчезла. Его плечи опустились от изнеможения, от него пахло лошадиным потом и немытым телом солдата. Словно обрывок сна, Доусону пришла в голову неожиданная мысль о том, что Джорей и Коу сошли бы за двоюродных братьев. Он встал и пол на секунду ушел у него из под ног. Он подошел к окну и посмотрел в сад. В тени всё ещё лежал снег, но первые ростки уже пробивались сквозь кору деревьев. Чуть дальше на вишнях распустились белые и розовые цветы.
Гедер Паллиако сжёг Ванаи.
"Он даже не дал нам разграбить его," — сказал Джорей. "Да на это и не было времени. Он отправил гонца лишь за день. Я загнал несколько лошадей, стараясь опередить его."
"И тебе почти удалось," — услышал Доусон собственный голос.
"Он знает, что именно ты выдвинул Гедера на эту роль?"
Доусону потребовалось несколько секунд, чтобы понять о чем его спрашивает Джорей, так как его разум был занят совсем другим вопросом.
"Зачем Паллиако сделал это?" — спросил он. "Он пытался подставить меня?"
Джорей молчал какое-то время, он смотрел в немые яркие глаза собаки, и как будто вел с ней бессловесный диалог. И когда он наконец заговорил, его слова звучали неуверенно.