— Это был единственный раз, — выдавил из себя Ева и побледнела.
— Извини. Все так плохо? Ты сама-то как? — уже другим тоном спросила подруга.
— Ну, нормально… наверное, — с паузой, как будто прислушиваясь к себе, ответила девушка, — Не знаю, я не ожидала… А еще приятно, наверно, — робко улыбнулась она — Я теперь не одна.
— Это точно, — с облегчением выдохнула Лика и подумала: «Истерики и депрессия отменяются». Заулыбалась и перенаправила мысли Еньки из коматозного русла, — Теперь надо детскими вещами запасаться, у соседей поинтересоваться, нет ли чего лишнего.
— Вы о чем? — Лиску никак нельзя обделять информацией, её пытки весьма изощренны, не убьет, так зацелует.
— Да вот, я беременная, оказывается, — сказала Ева и широко улыбнулась.
— Ва-а-ау! Коля! Коленька! Николяшка, блин! — заорала как подорванная Лиска и рванула на кухню, где давился ужином её благоверный.
— Что, Зайка? — с тоской во взгляде откликнулся парень.
— Скоро ты не будешь высыпаться! — начала сильно издалека Лиса, а у Коляна взлетели удивленно брови, — У нас скоро будет малыш! Прикинь! Офигеть! — продолжила Зайцева, а у парня вытянулось и позеленело лицо. Причем было не понятно, из-за новости, или, все-таки, из-за ужина, а Лисонька продолжала, — Надо будет у Скуридиной бандаж дородовой взять. Как ты думаешь, Евушке он по размеру подойдет?
— Ты что, беременная? — фальцетом уточнил Николя.
— Обалдел? Я-то тут причем? Шанина наша беременная! У нас в блоке скоро веселье начнется. Подгузники, бутылочки, пригоревшее молоко, детские вопли! Круглосуточно! Заживем! — мечтательно, словно сказку рассказывала Зайцева. Мечта о семье витала в ее голове в сильно извращенном виде.
Больше книг на сайте - Knigolub.net
Николяшка уже приходил в себя, но еще на полном автомате наворачивал то ли кашу, то ли суп. Ева и Лика в дверях тряслись от смеха. Не зря Архипыч внедрил эту шебутную семейку в монументальный быт секретарей. У них в блоке началась жизнь. Нет, не так, Жизнь — так будет правильней. Ликуся подошла к Коляну и заглянула в тарелку:
— Как ты это ешь?
— С удовольствием! — ответила за мужчину Зайцева.
— Не боишься отравиться? — игнорируя Лиску, но понизив голос до шепота, уточнила Ликуся.
— Отравление лечить легче, чем мириться с ней, — кивнул в сторону невесты парень.
Зайцева все слышала и видела. Девушка закипала. От хорошего настроения не осталось и следа. Ужин грозил обернуться скандалом.
— О-ох, мне плохо… Тошнит. Лика, открой окно, откуда этот ужасный запах? — все трое кинулись к беременной. В метре от Евы, Лика поняла суть представления, и, не спеша, направилась в противоположную сторону от «пострадавшей», открывать окно.
— Лиз, твоя каша пахнет… хм… по-особенному, её придется выбросить, — тоном строгого учителя проговорила Армас.
— Это суп!
— Тем более! Ты не волнуйся, Николай голодным не останется, — продолжала помощница ректора в том же тоне, — А с завтрашнего дня придется заняться твоим обучением. А то так всех ценных сотрудников изведешь, — уже по-шутовски печально закончила она.
Взгляд Де Мореля обещал свернуть горы и достать звезды ради этих двух спасительниц. «Да что там звезды! Я готов по ночам к ребенку вставать! Если попросят», — в порыве благодарности подумал Николя, но благоразумно промолчал.
А еще через неделю, весь ректорат знал, что вторая секретарь ректора ждет малыша. После посещения врача и до самых родов самочувствие стало намного лучше, и как будто «с перепугу» начал быстро округляться животик.
Поклонников сильно поубавилось, но самые стойкие продолжали осаждать Еву. Среди них был и тот второкурсник, который приносил шоколадки. Теперь Ева знала, что парня зовут Альберт Комисарчик, и что он с мехмата. Парнишка почти каждый день приносил беременной девушке зеленые яблоки, на большее его фантазии не хватало. Но настойчивость подкупала. Ева привыкла к нему, как к другу. Принимала его помощь и знаки внимания. По возможности прикрывала прогулы Комисарчика, ругала за низкие оценки по гуманитарным предметам. Даже договорилась с одной ответственной девушкой с иняза о репетиторстве, так как парню грозил неуд по иностранному языку. Короче, принимала активное участие в его жизни, но воспринимала Алика исключительно как младшего брата.
***
Брать академку не хотелось. Ева просиживала всё свободное время в ректорате, в общаге было одной скучно. Кто-то распустил слух, что Ева якобы проштрафившаяся племянница ректора, сосланная родственниками на перевоспитание. Преподаватели её жалели, искренне не понимая, кК можно «отправить в ссылку» такую серьезную и ответственную девушка, пусть даже она остурилась. Часто, во время экзаменов, относились снисходительно. Но Шанина и не наглела. Добросовестно набирала на компьютере пропущенные лекции, переписывать было лень. При этом электронными версиями она щедро делилась со студентами. А практические занятия она старалась не пропускать.
Сроки сдачи экзаменов и зачетов пришлось сдвигать. Впереди был май с грудным ребенком на руках, поэтому половину допусков к экзаменам (читай — зачетов), Ева ухитрилась получить автоматом уже в середине апреля.
***
Двадцать пятого апреля, в пятницу, ближе к пяти часам вечера, когда, по заведенной Ликой традиции проходил секретарский five o`clock, Еву скрутило в загогулинку. Чуть раньше к секретарям решили присоединиться Михаил Павлович, ректор университета, и зав кафедрой политэкономии Олег Васильевич. Основной темой сегодня была аккредитация университета, которая напрямую зависела от успеваемости вообще и конкретных лиц в частности. Ева под шумок начала выпрашивать у Гулькевича зачет автоматом. Шутки ради Олег Васильевич заявил:
— Шанина, если Вы сегодня родите парня, то я вам даже экзамен автоматом зачту. А если нет, сдавать будете на общих основаниях!
— А почему именно сегодня, Олег Васильевич? — поинтересовалась Лика.
— Потому что именно сегодня у моего деда, академика Ивана Святославовича Гулькевича, день рожденья. Ему исполнилось бы ровно 100 лет, — с гордостью просветил компанию профессор Гулькевич.
Вот в этот самый момент Еву и скрутило. По законам жанра, сначала никто не поверил. Потом мужчин знатно тряхонуло, и только самая разумная из секретарей, Ликуся, спокойно вызвала скорую и с серьезным лицом выдала:
— На что только не пойдут студенты, чтобы экзамен автоматом получить, — нервный смех расслабил мужчин и дальше они старались держать себя в руках.
— Шанина, не расслабляйтесь, родить сегодня это полдела. Так сказать, на зачет. Для достижения поставленной цели родить надо парня, — пытался шутить дрожащим голосом Олег Васильевич.
Через шесть часов красненький, сморщенный мальчишка громким ревом оповестил мир о своем существовании. Новорожденного предсказуемо назвали Ванечкой. В честь академика.
Потом Лика рассказывала, что Крутовский с Гулькевичем два дня праздновали рождение Ванечки. Причем, у Гулькевича дома, да еще и со всей его родней. Бездетный Олег Васильевич решил, что рождение ребенка в день рождения его деда, не совпадение, а знак. И уже зачислил себя в крестные малышу. Согласие Евы для этого не требовалось. Кстати, рождение мальчонки во многом примирило постоянных оппонентов, спорить они не перестали, но делали это гораздо мягче, не переходя на личности.
Лиска смеялась, что Ева не только экзамен автоматом получила, но и новую семью. Жена Гулькевича настолько прониклась совпадением рождений, что даже не подумала, что можно возразить против того, что Олег Васильевич назвал Ванечку наследником. Юлия Гулькевич, пока глава семейства праздновал, успела подготовить комнату в общежитии к возвращению молодой мамы и малыша. И даже закупила продукты для праздничного стола. Она жутко боялась, что Ева откажется от их с Олегом помощи. Енька же возражать не стала, трудно найти более достойных крестных родителей, чем Олег и Юлия Гулькевичи. И через четыре дня, когда семейство Шаниных вернулось домой, они уже скромно сидели за столом дружной, внезапно разросшейся компанией, которую, с легкой руки Николя, нарекли «Ванечкиным профсоюзом».
Глава 10
Летом «отыграли» студенческую свадьбу Лисонька и Николя. Все было скромно. В какой-то момент в Лизе Зайцевой проснулся хомяк, который не позволил студентам раскошелиться на более массовое мероприятие. Лисичка заявила, что «свадебные гуляния — это стереотипы, которые не несут никакой традицийной нагрузки, и от которых надо избавляться». Правда, от церемонии бракосочетания в храме она отказываться не стала, так как, по её же словам: «Это не просто регистрация акта гражданского состояния, а обретение семьи». Вот так и выяснилось, что близкое общение с профессорско-преподавательским составом в течении всего нескольких месяцев, принесло девушке больше пользы и знаний, чем предыдущие четыре года обучения.
Небольшое кафе недалеко от общежития было выбрано исключительно по территориальному признаку. С Ванечкой все девушки, кроме новобрачной, сидели по очереди. Даже Полина Де Морель, мама Николя, вызвалась. Молодожены в компании участников «профсоюза» и родителей Николя хорошенько посидели. Субординация, как таковая, приказала долго жить еще в мае, когда студенты консультировали профессоров, какие смеси лучше покупать и где подгузники дешевле. Неудобство и смущение испытывали только родители Николя, да и то первые полчаса. В общем, было все по-семейному уютно. Для Лизы это было самым важным.
***
Последний курс универа пролетел, как кошмарный сон. Вернее сна не было совсем, был только кошмар. С подачи Лики, на те деньги, которые Ева получила от продажи бабулиной квартиры, молодая женщина купила небольшую квартиру и сдала её в аренду. Сама же осталась жить в общежитии. Там помощников больше. В отделе кадров предлагали оформить отпуск по уходу за ребенком, но смысла в нем не было. Сначала надо было сдать оставшиеся зачеты, потом экзамены, а потом Ева втянулась в этот ритм. Ванечка же был то на попечении Юлии, то с ним по очереди сидели Лиса и Лика. Иногда доставалось Коляну. Ребенка растили сообща, всем миром.
Как-то весной, когда лужи по утрам еще покрывались тонкой ледяной корочкой, а отопления уже не было, Еву из протопленной обогревателем комнаты выгнал мерзкий запах, который шел со стороны кухни. «Странно, — подумала девушка, — у нас вроде все уже научились готовить?». Возле плиты крутилась Лиза. Видимо, ей не всё еще подвластно.
— Что готовишь?
— Планировала шоколад. Будешь?
— Твой нет. Иди, включи в гостиной обогреватель, я сама приготовлю. Спроси, на всех готовить?
Горячий шоколад, шерстяные носки, теплый плед, приглушенный свет торшера и какое-то кино. Этот вечер отличался от прочих. Обычно, в этом блоке романтика была только в отдельных комнатах и за закрытыми дверями. Сегодня решили поменять традиции, но получилось это не на долго. Первыми сбежали молодые супруги, они уже на середине фильма ёрзали, а до конца фильма еле досидели.
— Вот так, тела притягиваются и оттягиваются, только твое тело, Евушка, не реагирует ни на что, — выдала Лика.
— Что ты хочешь услышать?
— Ну, например, что ты влюбилась, и у тебя будет свидание, а тебе нечего надеть.
— Ты про Алика?
— Алика, родная, ты упустила. Я на днях его видела с той девчушкой, которую ты ему нашла, чтобы иностранный подтянуть. Они та-а-ак сладко целовались. Обзавидуешься!
— Фух, ну наконец-то.
— Что, даже не обидно, что у тебя из-под носа парня увели?
— Нет, — рассмеялась Ева, — Я уже замучалась их друг к другу подталкивать, так что совет им да любовь.
— Отлично, всех мужиков разогнала! Мечтаешь об одинокой старости?
— Ну, не я одна такая, — отбила наезд девушка.
— Ошибаешься. Мы с Мишей уже больше шести лет вместе. Просто, не в нашей ситуации афишировать отношения.
— В смысле? Из-за того, что он — твой начальник?
— Не совсем. Миша преподавал у меня, когда я еще студенткой была. Сама знаешь, что за такую связь и уволить могут. Мы долго скрывались, но как-то забыли дверь на замок закрыть…
— Да-да, знакомая ситуация, — рассмеялся Ева.
— Дурочка, — беззлобно огрызнулась Лика и тоже засмеялась, — В общем, Миша тогда у нас деканом был, а на его место уже давно другой человек метил… В общем, его по статье увольнять не стали. Предложили заявление по собственному желанию написать. А меня не увидели, я успела в лаборантскую прошмыгнуть, там и отсиживалась. Скандал был — жуть!
— А у меня гаптофобия, — откровением на откровение отозвалась Шанина, — Так что ни о каких свиданиях речи быть не может.
— С чего бы это? Что-то не помню, чтобы ты от людей шарахалась, даже когда тебя Гулькевич на руки брал, или Де Морель придерживал, когда ты в кладовке с верхней полки свой чемодан снимала.
Ева задумалась. Она ни секунды не сомневалась в диагнозе. Хотя, после того случая в поезде, девушка ни разу больше не испытывала тех ощущений. Причины, конечно были. После изнасилования этих фобий могло быть с десяток. Поэтому, так легко поверила той девушке из поезда. Она рассказала Лике все, что помнила.
— Ну, ты нашла, кому верить. Она, в лучшем случае, студентка была, а может, просто журналов начиталась. Да, мало ли из-за чего тебе плохо было. Тошнило, говоришь? Может, давление поднялось, а может, ты съела что-нибудь не свежее. Да, кстати, ты ж беременная тогда уже была.
— Да? Вот, блин… А я на парней вообще не смотрела, думала, что бесполезно…
— Чучело!.. — беззлобно ругнулась Армас, — Не расстраивайся. Значит, просто еще не встретила своего, тогда бы никакой диагноз бы тебя не остановил.
***
Ярмарка вакансий, которую решили провести представители правящей партии, проходила в мае, в областном Экспоцентре. Там уже подходила к концу Международная специализированная выставка оборудования. Её размах поражал воображение. Кроме крытых павильонов были задействованы открытые площадки, на некоторых шла демонстрация работы оборудования. Студенты ходили туда, как в парк развлечений. Где, к тому же, можно выпить халявный кофе и завести полезные знакомства. Самые шустрые умудрялись всучить представителям фирм резюме, в надежде получить работу по окончанию учебы. Собственно, именно они и спровоцировали срочное открытие Ярмарки вакансий.
В день официального открытия Ярмарки, студентов старших курсов добровольно-принудительно загрузили в автобусы и повезли на встречу с будущим. Еве и Лике поручили руководить этой неорганизованной толпой. Но у девчат были свои планы. Они надеялись довести студиозусов до павильона и смыться. Умная Лика предложила в качестве подстраховки взять с собой Ванечку.
— Думаешь, Палыч пожалеет мелкого и отпустит нас пораньше? — рассмеялась Ева.
— Только на это и рассчитываю, ты же знаешь, как он любит пацана.
— По-моему, кое-кому тоже пора о малышах подумать…
— Не ваше дело, — беззлобно огрызнулась Лика.
По приезду исчезнуть, по-тихому, не удалось. Сначала они сгоняли и строили студентов перед импровизированной сценой, а это, надо сказать, задача не из легких. А потом, с подачи нежно-любимого ректора, Лика изображала члена президиума. Совершенно непредвиденные обстоятельства напрягали. Ребенок пока еще с любопытством глазел по сторонам, но мог разреветься в любой момент.
Официальная часть порадовала своей лаконичностью. Буквально за тридцать минут все официальные лица успели высказаться, пожелать и дать напутствие молодым специалистам. Дальше предполагалось хаотическое перемещение студентов от стенда к стенду, заполнение анкет и раздача резюме.
Для приличия, поторчав там еще минут пятнадцать, сделав пару замечаний самым веселым, и дав несколько советов самым скромным студентам, Лика и Ева собрались делать ноги.
— Михал Палыч, — невинно хлопая глазками и укачивая совершенно спокойного малыша, позвала Лика, — Ванечка устал. Мы, наверное, пойдем, пока он капризничать не начал?
— Пойдете, только не домой, а со мной, на конференцию, — рыкнул Крутовский, — Вот зачем вы ребенка за собой потащили? Совсем с ума сошли? Лик, ну ладно Шанина неопытная, но ты же знаешь, что на таких мероприятиях часто случается форс-мажор.